Дела давно минувших дней... Из истории иконостаса Преображенской церкви кижского погоста
@kizhi
В августе 1926 года академик И. Э. Грабарь во время своей экспедиции записал об этой иконе: «Царские врата датируются Екатерининским временем. Тогда же написана Троица — местная вкладная икона со Знамением вверху Божьей Матери и Предтечи (ранее найдены в сторожке створки с петлями, а сама Троица резная с закланием агнца найдена в Покровской церкви)».
* * *
Многое о том, о чём я пишу в этом мемуаре, до сих пор неясно, и мои предположения, а точнее — мое видение тогдашних событий развивалось параллельно с некоторыми другими событиями, которые, возможно, никак не связаны с этой дорогой пропажей. А вдруг да…
Поэтому попытаюсь восстановить то, что сохранилось в памяти.
В августе 1968 года нам с Виолой в Кижах пришлось водить довольно-таки много экскурсий, и поэтому поездке на выходные в Петрозаводск мы очень обрадовались: за квартиру заплатим, в кино сходим, мороженого поедим. Отдохнув таким образом, мы на «Метеоре» вернулись на остров. На причале к нам сразу же подошел переводчик, привозивший на остров финнов, Лео Блюдник, и сказал: — Вам крупно повезло, что вас не было на острове. — Почему это? — В Преображенской церкви украли икону, и всех ваших сейчас трясет милиция. — А какую икону, ты не знаешь? — Я слышал разговор милиционеров, они говорили, что икона из двух половинок — на одной, мол, мужик, на другой — баба.
Мы сразу поняли, что похищены створки резной иконы XVII века с изображением Богоматери и Иоанна Предтечи из местного ряда иконостаса.
Следует пояснить читателям, что местный ряд — нижний ряд иконостаса — отличается от прочих рядов не только разнообразием состава, но и размерами икон. В иконостасе Преображенской церкви в этом ряду стоят иконы, написанные в XVII, первой четверти XVIII и в середине XVIII веков. Они различного формата, и, чтобы высота ряда была единой, их обрамляют резными золочеными рамами.
Местный ряд иконостаса Преображенской церкви включает 16 икон, большая часть из которых крупноформатные, с изображением популярных на Русском Севере святых.
Две резные створки были вставлены в среднюю часть иконы «Деяния ветхозаветной Троицы», находящейся в местном ряду иконостаса справа, между иконами: «Собор Пресвятой Богородицы» и «Спас нерукотворный. В раме с клеймами».
А тем временем на погосте все наши столпились у церкви. Вечерняя дежурная по музею Вера громко переругивалась с утренним дежурным Виктором — взаимно упрекали друг друга в нарушении всяческих правил и потере бдительности.
На крыше у одной из главок протискивал свое тело в узкий люк экскурсовод Толя. Протиснулся. Значит, можно было попасть в церковь и таким образом. — Следственный эксперимент,— объяснили нам злые, взволнованные коллеги.
Милиция уже в который раз задавала вопрос директору музея В. И. Смирнову и главному хранителю А. Т. Беляеву: — Скажите, сколько стоит эта икона? — Она бесценна. — Что значит — «бесценна»? Сколько она стоит в рублях или долларах?
Беда в том, что в 1968 году кижские иконы еще не были оценены и застрахованы. Поэтому милиция не прочь была бы и не открывать дело, так как пропало нечто, не имеющее оценочной стоимости, иными словами — не стоящее ни копейки. Серьезные аргументы за открытие дела, к счастью, всё же нашлись.
Хотя мне показалось, что милиция в тот момент не особо серьезно отнеслась к краже, причём именно из-за отсутствия денежной оценки.
Конечно, основная моральная нагрузка пала на Веру, так как, скорее всего, икона была похищена в её дежурство — вечером, а не утром.
Сейчас, по прошествии многих лет, мне вспоминается такое тогдашнее объяснение условий, при которых произошла пропажа. Вечером, уже после 20 часов, ответственный дежурный пришла в церковь и отпустила смотрительницу, но сама почему-то на какой-то период ушла, не закрыв Преображенскую. Через некоторое время дежурная вернулась и заперла дверь на замок, вероятно даже не заходя в интерьер. Возможно, что икону похитили именно в этот период, хотя можно допустить, что и позже, ведь не зря Толя лазил через люк. Как бы то ни было, но утром, открыв церковь, Виктор увидел, что в центре иконы «Троица ветхозаветная с хожением» нет створок резного средника и забил тревогу.
Из всех икон, входящих в иконостас Преображенской церкви, легче всего было похитить именно эти две резные створки размером 29 на 67 сантиметров — они свободно, без всякого крепежа вставлялись в центральное сквозное отверстие в иконе.
Когда-то в центре между створками была и основная часть триптиха — резная «Троица», но в иконостасе, собранном в 1950-е годы В. Г. Брюсовой и Г. М. Жаренковым, этого средника уже не было.
Во время Великой Отечественной войны эти иконы в числе прочих были вывезены оккупантами в Финляндию. На сворках были финские регистрационные номера 4/65 а и 4/65 с. Номер 4/65 в был присвоен самой огромной иконе «Троица ветхозаветная с хожением» (сейчас в каталоге эта икона называется «Деяния ветхозаветной Троицы»), размер которой 141 на 171 сантиметр. А резной средник, размером 60 на 60 сантиметров непонятно, вывозился в Финляндию или нет. Во всяком случае, я лично видел его на старой фотографии (вероятнее всего — довоенной), которую нам показывала В. Г. Брюсова во время своего приезда на остров Кижи в 1970-е годы,— на той фотографии резной средник иконы «Троица ветхозаветная с хожением» был в полном комплекте: средняя часть и две створки. К сожалению, я не спросил у Веры Георгиевны о происхождении этой фотографии, а при последней московской встрече с В. Г. Брюсовой в декабре 2006 года за два дня до её трагической гибели я просто забыл об этой иконе.
Возвращаюсь к моему мнению, что милиция всё-таки плохо искала пропавшую икону или не искала её вообще, хотя, может быть, я и ошибаюсь.
По рассказам очевидцев, в тот вечер на рейде у острова стояла какая-то московская яхта, и яхтсмены, по слухам, гуляли по острову допоздна. Яхта ушла, и я считаю, что никто этих москвичей по поводу нашей пропажи не искал и не беспокоил.
* * *
Вспоминается и ещё ряд странных событий более позднего времени, возможно связанных с этим делом… Хотя лучше было бы об этом умолчать, я ведь пишу не детективный рассказ, а статью в музейную газету, и какие-то домыслы могут оказаться просто нелепыми. И тем не менее не могу не упомянуть об одном случае…
Спустя несколько лет после вышеописанных событий к нам на временную летнюю работу смотрителем поступил бывший флотский офицер, относительно молодой пенсионер, списанный с флота по состоянию здоровья. Звали его Евгений. Он говорил, что много слышал о Кижах и всю жизнь мечтал здесь побывать. Наконец, мечта его осуществилась, и он впервые попал на наш остров.
Через несколько лет совершенно случайно я в каком-то документе, не предназначенном специально для моих глаз, прочел, что именно в тот криминальный августовский вечер Евгений (совпадают имя, отчество, фамилия и, скорей всего, возраст) был на острове Кижи. Почему же через несколько лет, работая в музее смотрителем, он сказал, что до этого он никогда здесь не был?
* * *
В общем, резные створки так и не нашлись, а осадок от этой пропажи остался… В 1970 году мы с Виолой поехали по туристической путевке в Финляндию. На границе из всей нашей группы самый жесткий контроль прошли мы. Таможенники что-то внимательно искали даже в моих ботинках. А на обратном пути никто даже не поинтересовался, что мы оттуда везем. Наши друзья по путешествию, побросавшие со страху перед границей томики Солженицына и газеты с мемуарами Н. С. Хрущева, говорили потом: — Вот кому надо было всё принести в купе — Гущиным. Мы отвечали на это цитатой из выброшенного ими Солженицына: — Образование ума не прибавляет.
А створки резной иконы, я думаю, попали к тому, у кого был средник, и сейчас они находятся в границах бывшего СССР, а может быть, и в Финляндии.
Как бы то ни было, но хочется верить в то, что придёт время и резная «Троица» в полном комплекте встанет на свое место в иконостасе Преображенской церкви.
