Электронная библиотека
публикации о музее-заповеднике «Кижи»

В сообщении мы сосредоточили свое внимание на описании корпуса текстов свадебных приговоров, зафиксированных в одной локальной традиции Русского Севера – Вилегодском районе Архангельской области. Исторически территория Виледи связана с Сольвычегодском: вплоть до 1918 г. она входила в Сольвычегодский уезд Вологодской губернии [1] . Отметим, что исследователи великоустюжского фольклорно–литературного наследия выделяют города Сольвычегодск, Великий Устюг и прилегающие к ним территории в «особую историко–культурную зону» [2] .

Характеризуя собирательскую деятельность, происходившую на территории района во второй половине XX – начале XXI в., отметим, что вилегодская традиция в отличие от многих других локальных традиций Русского Севера представлена достаточно большим корпусом разновременных и дублированных записей, сделанных фольклористами разных научных школ, разных поколений и с различными установками. Первые экспедиции в Вилегодский район были организованы в 1959 и 1972 гг. музыковедами–фольклористами Фольклорной комиссии Союза композиторов Российской Федерации. В двух вилегодских коллекциях, хранящихся в архиве, выявлены записи текстов приговоров, сделанные собирателями В.М.Щуровым, А.В.Медведевым, В.В.Сорокиным, Е.С.Кустовским. В 1974 г. фольклорно–этнографическое обследование района было проведено фольклористами Московского государственного университета им. М.В.Ломоносова. Преподавателями и студентами кафедры фольклора (А.А.Смирнов, А.М.Камчатнов, О.А.Сенкевич, О.Н.Щуплова, Н.А.Маркова, Т.Воскресенская) было записано несколько текстов свадебных приговоров [3] . В период с 1986 по 1991 гг. фольклорная традиция Виледи стала объектом пристального изучения фольклористов Сыктывкарского государственного университета [4] . Во время студенческих практик, проводимых под руководством А.Н.Власова, в числе фольклорных памятников был записан и корпус текстов свадебных приговоров, выявлены талантливые исполнители жанра. С 1996 по 2006 гг. автором сообщения было совершено несколько полевых выездов на Виледь. Одна из задач этих экспедиций состояла в том, чтобы помимо записи собственно поэтических текстов фиксировать комментарии исполнителей, позволяющие характеризовать условия бытования, функциональное назначение того или иного поэтического текста.

Обобщение имеющегося материала, сравнение вилегодских текстов с записями из других местностей Русского Севера, реконструкция той части ритуала, в которой приговоры играли приоритетное значение, показывает, что в вилегодской свадьбе свадебные приговоры комментировали многие значимые ритуальные акты довенечной части обряда в доме невесты, в меньшей степени – в доме жениха. Это наблюдение, основанное на современных записях, позволило говорить о вилегодской традиции как одной из наиболее развитых на Русском Севере в отношении жанра свадебных приговоров.

Проблематично охарактеризовать традицию в диахроническом срезе. Первоначально мы располагали только известной публикацией Н.Ордина «Свадьба в подгородних волостях Сольвычегодского уезда» [5] и текстами, записанными в Устюжском уезде и изданными П.В.Шейном в «Великоруссе…» [6] . Поэтому параллельно с экспедиционной работой были начаты исследовательские изыскания в российских хранилищах с целью обнаружения текстов, записанных корреспондентами Русского географического общества, любителями–краеведами, местными жителями, интересующимися бытом и культурой Виледи. Архивные разыскания и работа с опубликованными источниками позволили значительно расширить корпус текстов, имеющих отношение к традиции, и сделать некоторые уточнения касательно названных изданий.

Во-первых, в публикации П.В.Шейна отмечено, что «все причитания, песни и приговоры из разных мест Вологодской губернии сообщены Н.А.Иваницким» (Шейн, с.458). Между тем, в одном из выпусков «Вологодского сборника», издаваемого губернским статистическим комитетом, мы обнаружили публикацию учителя Палемского училища К. Ивановского с описанием свадебного обряда Устюжского уезда [7] . Сопоставление публикаций К. Ивановского и П. В Шейна показало полную идентичность текстов, из чего мы предполагаем, что устюжские тексты в «Великоруссе…» были изданы по публикации К. Ивановского.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Во-вторых, описание сольвычегодской свадьбы с фольклорными текстами было опубликовано по рукописи, поступившей в архив Русского географического общества от врача сольвычегодского земства Н. Ордина в 1883 г. (РГО. Р.7. №52). В фондах РГО рукопись отсутствует [8] . Вероятно, она была изъята для издания в журнале «Живая старина», а после по каким–либо причинам не возвращена обратно в архив. Поэтому анализ текстов, представленных Н.Ординым, возможно делать только по имеющейся публикации. Если характеризовать манеру подачи материала в очерках, то чувствуется стремление Н.Ордина к стилизации народной речи: стилю изложения присуща излишняя витиеватость. Любопытно, что и редактор «Живой старины» В.И.Ламанский в предисловии к очеркам отмечает «несомненное художественное дарование» автора (Ордин, с.52). Встречаются примеры фонетического письма, что для образованного публикатора, каковым являлся Н.Ордин, выглядит несколько странно. В предисловии к «Очеркам…» В.И.Ламанский объясняет это стремлением Н.Ордина ввести «нас внутрь крестьянской семьи», познакомить «с внутренней жизнью, […] с настоящей живой речью» (Ордин, с.52). Установка Н. Ордина «на художественность», творческий подход при подаче материала, как нам представляется, могли повлечь за собой авторскую правку поэтических текстов.

Не беремся судить о текстах других жанров, но на основе анализа свадебных приговоров предполагаем, что Н.Ордин в процессе создания очерков привлекал тексты, которые переписал со старых рукописей, имевших хождение в Сольвычегодске [9] . Не отрицаем, что часть текстов могла быть записана от местных жителей. Однако тот факт, что для публикации Н.Ордин использовал тексты, имеющие непосредственное отношение к сольвычегодской традиции, подтверждается записями, сделанными во второй половине XX в. на территории Вилегодского района Архангельской области.

В-третьих, осмелимся связать с Сольвычегодском рукопись, обнаруженную в г.Романово–Борисоглебске Ярославской губернии учителем городского училища А.Кузнецовым и опубликованную в 1902 г. в «Сборнике Отделения русского языка и словесности императорской АН» [10] . Рукопись представляет собой запись 93 текстов приговоров свадебных дружек. А.Кузнецов подготовил ее к публикации, в небольшой вводной статье охарактеризовал общее состояние рукописи (качество бумаги, отсутствие первых четырех страниц), отметил малограмотность писца, которая, на его взгляд, имела «хорошую сторону», поскольку в рукописи «сохранился простонародный выговор слов, немногие весьма древние речения и особенности построения некоторых предложений; все эти признаки вместе указывают на значительную древность первоначального текста рукописи» (Кузнецов, с.1). В этой цитате и далее А.Кузнецов делает предположение, что текст был списан «с готового списка» (Кузнецов, с.2).

Построчное сопоставление публикаций А.Кузнецова (1902 г.) и Н.Ордина (1896 г.) дало любопытные результаты. Во-первых, констатируем, что в обоих изданиях обнаруживается корпус практически идентичных текстов и фрагментов приговоров (здесь укажем также на наличие в обеих публикациях аналогий в мельчайшем текстологическом слое – идентичные формульные характеристики свадебных персонажей, эпитеты, словосочетания и т.д.). На прямое отношение текста 1902 г. к вологодской традиции указывают и некоторые диалектные слова, которые были оставлены А.Кузнецовым без изменения и комментариев. В частности, вологодское происхождение имеет слово «артиль» (Кузнецов, с.26; ср. Ордин, с.110), которое употребляется в значении «горячее блюдо, горячая пища» [11] .

Вербальные аналогии обнаруживаются и в приговорах, сопровождающих и комментирующих эпизод «дружка стоит у дверей дома невесты». Мы обращаем на этот факт особое внимание, поскольку анализ содержательного плана приговоров–диалогов, произносимых у закрытых дверей дома невесты, показывает, что эти тексты зачастую демонстрируют наибольшую открытость и способность к импровизации (насколько это позволяет жанр). И даже при использовании жанром «набора» одних и тех же мотивов, вербальная реализация в приговорах–диалогах, зафиксированных в разных традициях, зачастую различна.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Укажем на еще один момент, по которому мы склонны полагать, что тексты, опубликованные А.Кузнецовым, не относятся к ярославской традиции. Анализ имеющихся в нашем распоряжении записей из Ярославской губернии – рукописных материалов из архивов Русского географического общества, Российского этнографического музея (материалы «Этнографического бюро» князя В.Н.Тенишева), рукописного отдела Российской национальной библиотеки (РНБ), а также опубликованных в XIX – начале XX вв. текстов [12] – позволяет заключить, что жанр на этой территории имел распространение преимущественно в двух уездах: несколько текстов приговоров дружек записано в Пошехонском уезде (опубликованы), в Ростовском уезде в конце XIX – начале XX вв. зафиксирована традиция свадебных указов [13] , которые читались подругами невесты, переодетыми в мужскую одежду. Сопоставительный анализ этих материалов не обнаруживает текстов идентичных или близких по содержанию с опубликованными А.Кузнецовым.

Наконец, в вилегодских записях 1959–2006 гг. обнаруживаются очевидные параллели с приговорами, опубликованными в 1896 и 1902 гг., и на содержательном уровне (описание ситуаций, характеристики персонажей, мельчайшие текстологические детали), и на уровне построения текстов.

С вилегодской традицией мы связываем рукопись, обнаруженную нами в фондах Российского государственного архива литературы и искусства (РГАЛИ). Рукопись поступила в письме от 19 октября 1939 г. на имя директора Исторического музея. Автор письма, Михаил Алексеевич Сухих, обращается с просьбой объяснить назначение «старинной, непонятной» рукописи, обнаруженной им «на родине в Архангельской области в старинных собраниях разных бумаг дома у нас» (РГАЛИ, ф.1420, оп.1, д.39, л.86). Никаких других выходных данных указано не было.

Рукопись представляет собой запись 40 текстов приговоров свадебных дружек; их последовательность отражает порядок следования ритуальных актов свадьбы, в которых дружка принимал непосредственное участие. Выполнена гражданской скорописью одним почерком с обеих сторон на четырех тетрадных листах линованной бумаги без водяных знаков и филиграней, датируется предположительно последней третью XIX в. Все листы пронумерованы писцом. В тексте рукописи есть несколько приписок, сделанных почерком одного и того же человека, но разными чернилами. По содержанию и положению в тексте большей части приписок, сделанных чернилами более светлого цвета, можно заключить, что они были выполнены после записи всего текста.

В данном сообщении не будем останавливаться на анализе рукописи, отметим только, что в ней выделяется ряд характерных поэтических констант, которые позволяют с уверенностью говорить о принадлежности ее вилегодской традиции [14] . Сложно говорить, была ли эта рукопись переписана с другой, более ранней рукописи, или перед нами самозапись свадебных приговоров. По нашим наблюдениям, текст несет в себе следы непосредственного припоминания или произнесения: на это указывает наличие явных пропусков некоторых слов, сокращение слов и словосочетаний, которые не являлись принципиальными для писца. Характер приписок, сделанных другими чернилами, позволяет предполагать, что запись текста происходила скорее в ситуации «непосредственного сеанса» произнесения и последующей проверки записанного повторно.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Еще одна самозапись свадебных приговоров была обнаружена в 1986 г. во время студенческой фольклорной практики Сыктывкарского государственного университета в Вилегодском районе. Мы имели возможность анализировать переписанный с рукописи текст; никаких выходных данных, к сожалению, указано не было [15] . Содержание текста прямо указывает на принадлежность к вилегодской традиции, с некоторой осторожностью мы локализуем его в Ильинском сельском совете: близкие этому рукописному тексту аудиозаписи были сделаны в 1972 и 1974 гг. от вилегодских исполнителей С.П. и Н.С.Кашинцевых.

Таким образом, на сегодняшний день накоплен корпус текстов, позволяющий дать полную характеристику жанра свадебных приговоров в вилегодской традиции за полтора века, показать его развитие в диахронии и синхронии. В заключение позволим себе еще одно любопытное наблюдение. В числе специфических черт устюжской былинной традиции Т.Г.Иванова отмечает письменную форму бытования былин, объясняя этот факт «свидетельством актуальности эпического знания для культурного сознания великоустюжцев начала XIX в.». [16] На материале свадебных приговоров Сольвычегодска и Виледи наблюдается такое же явление: тексты XIX в. связаны со старинными рукописями, а некоторые из них (здесь мы имеем в виду тексты, опубликованные Н. Ординым и А. Кузнецовым), возможно, восходят к одной рукописи. Другой факт, подчеркивающий специфику вилегодской традиции – существование в крестьянской среде самозаписей свадебных приговоров, что также может быть объяснено актуальностью жанра.

• [1] Историческую справку о Вилегодском районе см.: Административно–территориальное деление Архангельской губернии и области в XVIII–XX веках. Справочник. Архангельск, 1997. С. 11, 66–68, 105, 106, 137.
• [2] Власов А.Н. Устюжская литература XVI–XVII веков. Историко–литературный аспект. Сыктывкар, 1995. С.3. Региональную великоустюжскую былинную традицию, имеющую распространение на территории Великого Устюга, Сольвычегодска, Лальска, анализирует Т.Г.Иванова (Иванова Т.Г. Былины в Великоустюжском регионе // Рябининские чтения – 2003. Материалы междунар. науч. конференции. Петрозаводск, 2003. С.28–30).
• [3] Три текста опубликовано в сборнике: Русская свадьба: В 2 т./ Сост. А.В.Кулагина, А.Н.Иванов. М., 2001. Т.2. С. 267–270, 292–293.
• [4] В результате многолетней собирательской работы был опубликован сборник статей, посвященный традиционным жанрам вилегодской традиции (Традиционный фольклор Вилегодского района Архангельской области (в записях 1986–1991 гг.). Исследования и материалы. Сыктывкар, 1995).
• [5] Ордин Н. Свадьба в подгородних волостях Сольвычегодского уезда // Живая старина. 1896. Вып. 1. С.51–121 (далее в тексте и ссылках: Ордин).
• [6] Шейн П.В. Великорусс в своих песнях, обрядах, обычаях, сказках, легендах: Материалы, собранные и приведенные в порядок П. В. Шейном. СПб., 1898. Т.1, вып.1. С.438–440 (далее в тексте и ссылках: Шейн).
• [7] Ивановский К. Свадебные обычаи в Городецко–Николаевском приходе Устюгского уезда (Этнографический очерк) // Вологодский сборник, издаваемый губернским статистическим комитетом / Под ред. Ф.А.Арсеньева. Вологда, 1881. Т.2. С. 45–61 (далее в тексте и ссылках: Ивановский).
• [8] Это отмечал и Д.К.Зеленин (Зеленин Д.К. Описание рукописей Ученого архива императорского Русского географического общества. Пг., 1914. Вып.1. С.241).
• [9] В фондах РГО хранится 12 присланных Н.Ординым рукописей, в девяти из которых, по его комментариям, содержатся тексты, переписанные со старых, ветхих рукописей (Зеленин Д.К. Описание рукописей Ученого архива… С. 225–239, 241–245). В оставшихся трех делах указано: дело №48 – составлено «по словам разных лиц и запискам» (Там же. С.238), дело №56 – «игры описаны со слов народа» (Там же. С. 245), при описании дела №53 Д.К.Зеленин замечает, что «при каждой песне отмечено имя песенницы» (Там же. С.244).
• [10] Свадебные приговоры дружки по рукописи половины XIX столетия / Сообщил А.Кузнецов // Сборник Отделения русского языка и словесности императорской АН. 1902. Т.72, №5. С.1–27 (далее в тексте и ссылках: Кузнецов).
• [11] Артель, на севере артиль – влгд. самая пища, особенно горячая, привар (Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка: В 4 т. М., 1995. Т.1. С.24).
• [12] Бломквист Е.Э. Свадебные указы Ростовского уезда (к вопросу об отражении сюжетов лубочных картинок в современном крестьянском быту) // Художественный фольклор. М., 1927. Вып.2–3. С.103–111; Дерунов С.Я. Крестьянская свадьба в Пошехонском уезде // Труды Ярославского губернского статистического комитета. Ярославль, 1869. Вып.5. С.101–133; Ог[урцов] Н. Свадебные обычаи Пошехонского уезда // Ярославские зарницы. 1910. №14. С.4; Шейн, С.654–656.
• [13] Мы оперируем записями 1883 г. (РНБ, Рукописный отдел, ф.775, №2050, л.159об.), 1899–1901 гг. (Русские крестьяне. Жизнь. Быт. Нравы. Материалы «Этнографического бюро» князя В.Н.Тенишева. СПб., 2006. Т.2 (Ярославская губерния), ч.2. С. 355), 1924 г. (Бломквист Е.Э. Свадебные указы Ростовского уезда… С.108–111).
• [14] Текст с комментариями подготовлен нами к публикации. Мысль о принадлежности этого текста вилегодской традиции подкрепляется еще одним фактом. Рукопись была прислана М.А. Сухих и, учитывая, что перед нами вилегодский текст, мы сосредоточили свое внимание на этой фигуре. Анализ фамильного состава Вилегодского района позволил заключить, что фамилия Сухих была распространена в д. Зарниково, Горбачиха, Колотовка Никольского сельского совета Вилегодского района – территория, ранее принадлежавшая роду Строгановых из Сольвычегодска. По похозяйственным книгам 1935–1936 гг. мы выяснили, что в эти годы в д.Зарниково Никольского с/с была зарегистрирована семья единоличника Алексея Александровича Сухих (хозяйство №530), в которой, кроме главы крестьянского хозяйства, были зарегистрированы семеро детей, один из них – Михаил, 1922 г.р. (Архивный отдел МО «Вилегодский район», ф.123, оп.4, д.41, л.23об. – 24). К этой же семье, по нашим предположениям, имел отношение Сухих Василий Алексеевич (8.04.1908, д.Зарниково Никольской вол. – 25.12.1973, г.Москва). В 1929 г. он выбыл на учебу в Московский государственный университет, закончил аспирантуру, с 1932 г. начал работать в НИИ, защитил кандидатскую (1943 г.) и докторскую (1954 г.) диссертации (сведения из справки, составленной сотрудниками краеведческого музея Вилегодского района). Как следует из биографической справки, научная деятельность В.А.Сухих была засекречена; А.Ф.Захаров, бывший редактор вилегодской районной газеты «Знамя труда», с которым общался В.А.Сухих, упоминает, что его деятельность была связана с разработками в области военной промышленности. Однако со слов А.Ф.Захарова, В.А.Сухих достаточно часто приезжал на родину, проявлял интерес к традиционной культуре Вилегодского края (записано мной в 2006 г. – Ю.К.). В частности, В.А.Сухих оставил несколько рукописей с описанием традиционных детских игр Виледи, а также заметки о народном быте; все эти материалы в настоящее время хранятся в районном краеведческом музее. В 1939 г., когда рукопись была прислана в Исторический музей, Василию Алексеевичу шел тридцать второй год, к тому времени он был уже состоявшимся исследователем. Его брату, Михаилу, было 17 лет. Предположительно в 1936–1937 гг. он уехал на работу в соседний с Вилегодским Котласский район Архангельской области (зап. в 2006 г. от А.Ф.Захарова). Ответ по поводу «назначения» «старинной непонятной рукописи» автор письма просит прислать на московский адрес (Москва, Нагатинское шоссе). Исходя из вышеизложенного, мы полагаем, что отправителем рукописи является не Михаил Сухих, а его старший брат – Василий Сухих.
• [15] Текст опубликован (Крашенинникова Ю.А. Свадебный приговор дружки // Традиционный фольклор Вилегодского района Архангельской области (в записях 1986–1991 гг.). Материалы и исследования. Сыктывкар, 1995. С.46–50.
• [16] Иванова Т.Г. Былины в Великоустюжском регионе. С.29.