Электронная библиотека
публикации о музее-заповеднике «Кижи»

стр. 297Территория юго-западного побережья Онежского озера (Прионежье), исторически связанная с длительным совместным проживанием русских и вепсов, позволяет рассмотреть проблему межэтнических контактов на примере народно-песенных традиций. Проблема установления структурных и стилистических связей жанров русского и вепсского/карельского фольклора наиболее активно разрабатывалась на примере причитаний и эпических фольклорных форм [1] . В процессе обсуждения вопросов генезиса севернорусских причитаний и былин в науке не утихает полемика, однако практически все исследователи обращают внимание как на родство, так и на существенные различия жанров повествовательного и плачевого фольклора в русских и финноугорских традициях. Это связано с принципиально различными приемами сложения поэтических текстов, обусловленными их формированием в рамках своих языковых систем.

Другую картину создают лирические песни, представляющие собой одно из ярких явлений музыкального фольклора региона и занимающие в традициях Прионежья особое место. Если причитания и эпические жанры фольклора в рамках каждой народной традиции выступают в качестве этнических маркеров (исполняются на своем языке, сохраняют определяемый этнической традицией контекст бытования), то лирические песни представляют собой единое для вепсов и русских музыкальное пространство и составляют значительную часть общего для обоих народов репертуара. Они исполняются на русском языке, имеют сходную форму функционирования и музыкально-стилевые черты, характеризующие русскую протяжную песню.

В рамках настоящей статьи использованы материалы, записанные экспедициями Санкт-Петербургской (Ленинградской) государственной консерватории им. Н.А.Римского-Корсакова в период с 1962 по 1993 гг. на территории Лодейнопольского, Подпорожского районов Ленинградской области, Бабаевского района Вологодской области и приграничных сел Карелии.

Экспедициями было осуществлено около 150 записей лирических песен, отражающих значительное типологическое разнообразие напевов (около 20). Основные записи из Лодейнопольского и Подпорожского районов были сделаны в населенных пунктах, расположенных на берегах Свири, Ояти, Капши (приток Паши), а также на юго-западном побережье Онежского озера. В Бабаевском районе центром бытования жанра является бассейн Ножемы (Пяжозерский и Центральный сельсоветы) и район среднего течения Суды (Чистиковский сельсовет) [2] .

Ведущие черты, характеризующие лирическую песенность в Прионежье – а именно, структурный облик напевов, свойства поэтики, особенности функционирования песен – позволяют проследить историкости-левые связи прионежских традиций с псково-новгородскими и севернорусскими.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Основу репертуара составляют песни, широко распространенные на Северо-Западе России и Русском Севере («Нам не для чего в люди торопиться», «Молодость молодецкая», «Распривольненькое девушкам житье»), а также песни местного репертуара, но опирающиеся на устойчивые структурные модели, характерные для русских лирических песен («Я не видела милого», «Которого я любила», «Я сидела с любезным вечерочек», «Полно, Машенька, полно, милая»). Важно, что в Прионежье зафиксированы отдельные факты политекстовости напевов лирических песен, что является отражением формульности музыкального языка местной лирической песни [3] .

стр. 298Музыкально-стилевой облик прионежской лирики определяется опорой на протяжную песенную форму, ведущим свойством которой являются внутрислоговые распевы, чаще всего координирующиеся с фразовыми акцентами поэтического текста и создающие своеобразные зоны распева – мелодические очаги на фоне декламации. Одной из важнейших стилевых черт лирических песен Прионежья является зачинный распеввозглас, соответствующий междометиям «Э», «Эй», «Ой» (песни «Я не видела милого», «Которого я любила», «Я сидела с любезным вечерочек», «Молодость молодецкая» и другие). Интересно, что аналогичные запевы-возгласы характеризуют некоторые лирические песни печоро-гдовских и моложских (тверских), белозерских традиций.

Ладо-интонационное своеобразие напевов лирических песен Прионежья во многом обусловлено особенностями строя. Разнообразные варианты тонового состава, определяющие характер звучания лирических напевов, связаны с принципиальной мобильностью звуковой шкалы (варианты высотного положения терцового, квартового, квинтового тонов звукоряда), а также с такой особенностью, как устойчивое нетемперированное местоположение тона в ладу.

Интересны обстоятельства исполнения лирических песен, зафиксированных на территории Прионежья. Одна из основных функций лирики – свадебная. Приуроченность лирических напевов к свадьбе, видимо, обусловлена спецификой местной фольклорной системы, доминирующим жанровым комплексом которой является свадебный фольклор, в то время как обрядовые календарные напевы в Прионежье практически отсутствуют. Однако экспедициями 1982, 1992–1993 гг. был осуществлен ряд записей, позволяющих установить на этой территории факты календарной приуроченности лирических песен. К ним относятся комментарии о пении во время летних полевых работ; о звучании лирики в процессе масленичных катаний с гор (д.Гимрека, Подпорожский район, 4779–12 [4] ; д.Урицкое, Подпорожский район, 1381–28); о приуроченности к весенним уличным гуляниям (д.Гимрека, Подпорожский район, 4779–12); о пении на зимних посиделках (д.Грибановская, Подпорожский район, 4772–24); об исполнении песен на Троицу (д.Клюшово, Бабаевский район, 3255–78). Эти факты (хотя и немногочисленные) позволяют высказать предположение, что ситуация календарной приуроченности лирических песен имела в данной традиции закономерный и устойчивый характер, так же как это происходило в других традициях Северо-Запада и Русского Севера.

Многочисленные факты исполнения русской лирики вепсами позволяют проследить ряд тенденций, связанных с особенностями усвоения напева и текста песни, а также с характером воспроизведения ее структуры.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Довольно обширна группа песен, которые в исполнении вепсов не претерпевают существенных изменений напева и текста, четко скоординированных друг с другом («Молодость молодецкая», «Я сидела с любезным вечерочек», «Я не видела милого» и др.). Мелодический облик песни сохраняется, текст воспроизводится точно, лишь отдельные слова или фразы могут иметь варианты произнесения (множественное/единственное число, несогласование слов в предложении и пр.).

Один из интересных образцов русской лирики, распространенной в среде вепсов, – песня «Распривольненькое девушкам житье». Записи этой песни от вепсских ансамблей более неоднозначны: в них зафиксированы результаты освоения чужой певческой традиции, позволяющие увидеть различные стадии этого живого процесса.

Обращаясь к фольклору Северо-Запада России, мы встречаем варианты песни «Распривольненькое девушкам житье» (с зачинами «Расхорошее, беззаботное жевушкам житьё», «Не остатнюю весну красную во девушках живу», «Нам не все горе приплакать») в ряде локальных традиций, связанных с новгородским историко-культурным комплексом [5] . Песенный тип «Распривольненькое девушкам житье» («Нам не все горе приплакать») имеет ряд устойчивых признаков: 15-сложная слогоритмическая модель (5+5+5 слогов); большесекундовый ладовый сдвиг в серединном разделе напева; мелодико-интонационное сходство (общность попевочных звеньев).

В исполнении прионежских вепсов песня «Распривольненькое девушкам житье» приобретает специфический облик. Так, весьма интересен результат восприятия и передачи поэтического текста песни, который в ряде вариантов исполнения существенно видоизменяется. Его отдельные разделы могут представлять собой искаженные русские фразы, где некоторые слова заменяются на другие, фонетически близкие, но иные по значению; либо в одной стиховой строке соединяются фрагменты текста, изначально принадлежащие разным строкам, что нарушает смысл и логику повествования. В табл.1 приведены три варианта текстов, записанных в разных населенных пунктах региона. В варианте из д.Кондуши русский текст практически не изменяется, а в вариантах из д.Гимрека и д.Шелтозеро тексты содержат различные искажения (выделены курсивом).

стр. 299[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Анализ напевов лирической песни позволяет говорить об устойчивости мелодического контура, узнаваемости попевок, типичных для новгородских, тверских, тихвинских ее вариантов. Однако удивительным является тот факт, что в большинстве прионежских образцов отсутствует большесекундовый ладовый сдвиг и напев остается одноплановым (квартовым или квинтовым по своей ладовой основе). Ладовое «переинтонирование» известного напева определяет локальное своеобразие прионежских вариантов песни и существенно отличает их от всех других (пример №1).

Наиболее интересные наблюдения над пением вепсов связаны с характером координации напева и поэтического текста. Обращает на себя внимание восприятие вепсами мелодии песни и устойчивое повторение ее интонационного контура из строфы к строфе без существенных изменений. Однако ритм слогопроизнесения часто является довольно подвижным, при сохранении (в целом) музыкально-временного показателя и слогоритмической модели-основы. В табл.2 приведены варианты ритма фактического слогопроизнесения.

Мы видим, что в каждой новой строфе возникает свой вариант слогоритмики, отражающий стремление певиц уложить новую строку текста на усвоенный ими напев. Трехчленная композиция песенной формы сохраняется, однако внутри каждого ее звена от строфы к строфе происходят изменения, касающиеся как временной протяженности (в 1-м звене), так и количественно-слогового состава (во всех звеньях). Обращает на себя внимание вариант первой строфы напева, демонстрирующий смещение центрального фразового акцента на другой слог (с 3-го слога 5-сложного звена на 4-й слог).

стр. 300[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Интересный материал для наблюдений дают повторные записи песни от одних и тех же певческих коллективов или отдельных их участников, сделанные в разные годы. Их сравнение позволяет выявить факт устойчивого воспроизведения одной версии поэтического текста, усвоенного изначально (стабильные «искажения» текста), однако в напеве нередко возникают варианты, связанные с расстановкой слов в одних и тех же строках, формирующие мобильную слогоритмическую структуру песенной формы в целом.

стр. 301

• [1] Васильева Е.Е. Вепсская мелострофа в междужанровом отношении причетной традиции // Симпозиум-79 по прибалтийско-финской филологии: Тезисы докладов. Петрозаводск, 1979. С.125–130; Васильева Е.Е. Напевы русской эпической традиции Прионежья // Русский Север: Проблемы этнографии и фольклора. Л., 1981. С.172–206; Кастров А.Ю. Вопросы структурной типологии олонецких нарративных напевов («вепсская мелострофа» и «рунический ритм») // Русский фольклор. Межэтнические фольклорные связи. СПб., 1993. Т.27. С.113–135; Краснопольская Т.В. Полиэтнические традиции Карелии как ключ к пониманию культурной целостности «Северо-Запад России» // Первый Всероссийский конгресс фольклористов. Сборник докладов. М., 2006. Т.3. С.326–335.
• [2] В Лодейнопольском и Подпорожском районах экспедиции СПбГК работали в 1962–1964, 1968 гг. (руководители – С.Я.Требелева, М.Л.Мазо, В.А.Лапин), в 1982 г. (руководитель А.М.Мехнецов) и 1993 г. (руководитель А.А.Мехнецов). В Бабаевском районе Вологодской области экспедиции работали трижды – в 1968 г. (руководитель В.А.Лапин), в 1983 и 1992 гг. (руководитель А.М.Мехнецов). Записи частично опубликованы в следующих изданиях: Сто русских народных песен. Материалы студенческих фольклорных экспедиций / Под общ. ред. Ф.В.Соколова. Л., 1970; Королькова И.В. Лирические песни в традиционной культуре Северо-Запада России. М., 2010. Прионежскую традицию представляют также образцы лирических песен, опубликованные в сборнике Ф.А.Рубцова «Народные песни Ленинградской области» (М., 1958), записанные в д.Парфиевской Лодейнопольского района и на границе Волховского (бывш. Новоладожского) и Лодейнопольского районов (д.Весь).
• [3] Принцип формульности напева в жанре лирических песен проявляется в различных традициях северо-западного и севернорусского регионов – печоро-гдовских, моложских, сухонских и других. Он проявляется в политекстовости напевов (несколько самостоятельных сюжетов на один напев) и их полифункциональности (различные песни/сюжеты закреплены за разными ситуациями исполнения).
• [4] Здесь и далее указываются номера аудиозаписей по основному фонду Фольклорно-этнографического центра СПбГК.
• [5] Бытование вариантов данной песни зафиксировано в восточно-новгородских, моложских (тверских), ладого-тихвинских, вытегорских традициях. См. об этом: Королькова И.В. Лирические песни в традиционной культуре Северо-Запада России. М., 2010. С.145.