→ Электронная библиотека
→ Рябининские чтения – 2015
→ Былины как отражение культурных связей Русского Севера и северо-востока Якутии

Метки текста:

Былины Жанр и сюжет Русский Север Фольклор

Чарина О.И. (г.Якутск)
Былины как отражение культурных связей Русского Севера и северо-востока Якутии Vkontakte@kizhi

Аннотация: В статье рассматривается характер связей русского фольклора на Русском Севере и на северо–востоке Якутии на примере былин «Добрыня Никитич» и «Тит Харафонтьевич». Прослеживается связь былин, но в колымских вариантах про Михаила Даниловича появляется ряд иных персонажей. Фольклор – не замкнутая, а постоянно пополняемая за счет образов и жанров структура.

Ключевые слова: русский фольклор; былина; жанр; связи;

Summary: The article describes the nature of the relationship of Russian folklore in the Russian North and North–East of Yakutia in epics «Dobrynya Nikitich» and «Titus Harafontievich». There is indeed a link, but in Kolima’s versions about Mikhail Danilovich appears a number of other characters. Folklore is not closed structure, this is updated through images, and genres of composition constantly.

Keywords: Russian folklore; bylina; genres; link;

стр. 427Исследуя былины, опубликованные в 2013 г. в сборнике «Из истории русской фольклористики», [1] рассмотрим связи русского фольклора Заонежья, Поморья, в широком смысле слова, и устного народного творчества старожилов реки Индигирки на примере двух былин.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Ю. И. Смирнов, подробно рассматривая эпическую традицию р. Индигирки пишет: «В ряде случаев путем сравнения индигирских текстов с родственными формами, бытовавшими в европейской части страны, удается определить происхождение занесенных на Индигирку или сформировавшихся там версий эпических текстов. Так, к локальным традициям восточной части Русского Севера, очевидно, восходят былины “Добрыня и змей” (№ 13–16) <…>. Форм, сходных с текстами локальных традиций западной части Русского Севера, на Индигирке не найдено». [2] Относительно связей репертуара эпического фольклора Колымы и Русского Севера он также сообщает, что туда занесены ряд былин и исторических песен. [3]

А в работах Ю. А. Новикова читаем строки об отражении местного колорита в былинах: «О снеге говорится также в двух записях из Русского Устья (Алеша Попович молится, чтобы нанесло “тучу грозную, с тема белыми снегами <…> дождями со мокрыми” и подмочило перед боем бумажные крылья Тугарина.». [4]

Л. Н. Скрыбыкина, которая опиралась в своем исследовании на те же варианты былины, что и Ю. И. Смирнов, и рассматривала особенности былинной традиции на северо–востоке Сибири, пишет: «Можно предположить, что на Колыму и Анадырь былина “Добрыня и змей” попала из общего источника. Таким источником был исполнитель не с Индигирки, а из Европейской России, знавшей именно ту редакцию былины, какая сохранилась к рубежу XIX и ХХ вв. в полуразрушенном состоянии только на Кулое ». [5]

В этом ключе рассмотрим былину о Тите Харафонтьевиче, входящую в новый корпус фольклорных произведений, которые в конце XIX в. записал Д. И. Меликов на Колыме:

Подступила под град сила великая,Сорок царей, сорок царевичей,Еще сорок королей, сорок королевичей,И что под каждым царем, под каждым царевичем,Да и под каждым королем, каждым королевичемВойско по три тьмы и по три тысячи,

А что под самим–то Титом ХарафонтьевичемСилы той и счету нет.Как и хвалится Тит, похваляется,Как над славным царством поглумляется. [6]

Произведение насчитывает 163 стиха.

стр. 428Былина о Мишеньке Даниловиче (см. также – Тит Харафонтьевич) фиксировалась на Нижней Колыме и на Индигирке. [7] Можно предположить по сюжету, образам, что В. Г. Богораз записал былину от М. Соковикова, а запись Д. И. Меликова произведена от другого лица. Вместе с тем видно, что сказители М. Г Решетников и И. Г Гуляев исполняют свои варианты былины в рамках этой общей традиции.

Однако на Колыме и Индигирке зафиксированы разные версии этой былины. Так, Ю. И. Смирнов пишет: «Примечательно, что в индигирских вариантах нет и следа киевизации. Их эпическое время и место действия условны: действие происходит в Иерусалимском царстве, в пору правления царя Тимофея, вражеский предводитель назван Титом Ферапонтовичем, правда, с уточнением что он – “Тита брата зверь” (Китоврас–зверь), в чем усматривается влияние письменного сказания о Соломоне и Китоврасе)». [8]

Заметно, что на Индигирке образ Тита предстает без отчества; на Колыме – Тит Харафонтьевич (Хорохонтьевич). В индигирских вариантах былины князь (царь) – Тимофей; в колымских – князь Владимир. В варианте № 56 наличествует путаница, связанная с тем, что вначале речь идет о царе Тимофее, а затем одно из главных действующих лиц – «князь Врадимир». [9] [текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

В колымских вариантах появляется Апраксея, [10] Олеша Попович, Добрыня Игнатьевич. [11] Важно также то, что в целом и в колымской, и в индигирской традиции развит мотив горя отца несвоевременно похвалившегося своим сыном и потерявшего его. Не во всех вариантах отражен мотив самоубийства отца – Данилы Игнатьевича, а в варианте, записанном Д. И. Меликовым, этот мотив свернут, даже показано, что отец умер от горя:

Запирался он тут на моленьице,На моленьице большое–долгим долгое,Он и людям уже больше не показывался,Богу он тут так представился.

Заметно, что со временем вариативность ведет к укорочению сюжетов, а после восьмидесятых годов ХХ в. былина не фиксировалась.

Рассмотрим также «Былину про богатыря Добрыню Никитича», которую у Меликова мы видим в следующей записи:

Оставалось у Никиты все житье–бытье,Ну, житье–бытье осталось и имение.Имение осталось, мало детищеПо имени Добрынюшко Никитьевич.Как стал Добрынюшко на возрасте,Тут не белая береза к земле кланяется,Не шелковая трава в поле устилается,Кланяется родной сын перед матерью:«Дай мне, матушка, благословение,Ну, пойду я стрелять гусей–лебедей,Перелетных серых уточек.Хоть дашь, пойду, и не дашь – пойду». [12]

Данная запись насчитывает 35 стихов. Варианты былины зафиксированы на Колыме и Индигирке, [13] причем на Колыме зафиксирована только один текст (№ 19, зап. в 1895 г. от М. Соковикова В. Г. Богоразом). Мать Добрыни, как и отец Михайлушки, в этих вариантах показаны как любящие и заботливые родители.

Вариант былины, исполненный Соковиковым, имеет большее количество стихов (70 стихов). В варианте, записанном Меликовым, нет мотивов, связанных с темой борьбы со Змеем, мести предате- лям–слугам. В варианте Богораза Змеинища – женского рода. [14] В меликовском варианте Змей мужского рода. Вообще, в записи 1893 г. отсутствует концовка.

Обращает на себя внимание такой мотив, как «Захватят тебя жары крестовские, / Еще те же солнцепеки меженные» (меликовский вариант), «Ну захватят тебя зори петровския, Еще те солнцепеки меженные» (богоразовский). Формула «крестовские солнцепеки» нам нигде кроме Меликова не встречалась; в основном используется образ «солнцепеков петровских» («жары летние и петровские», [15] стр. 429 «жары петровские, солнцепеки мезенские», [16] «жары петровские, солнцепеки меженские», [17] «зори петровския, солнцепеки меженные» [18] ). При этом следует отметить, что № 13–19 – тексты былины, записанные на Колыме и Индигирке, тяготеющие к указанию о «жаре петровской, солнцепеках меженных». Возможно, «крестовские» образовалось от нечетко произнесенного слова «петровские».

Вызывает интерес тот факт, что слуги оказываются подстрекателями заплыва на «третью струю». В индигирских вариантах также подстрекают Добрыню переплыть «три паробка», [19] «три слуги верные, неизменные». [20]

В двух случаях Добрыня сам решает, что необходимо плыть далее «Как не честь моя, молодецкая, Как не выслуга богатырская! Попробую заплувать за треччью струю», [21] « Ай, говорит третья–то струя бистрым она бистра, Не честь моя молодецкая, Не вислуга богатырская!» [22] В том варианте, который записал В. И. Богораз, так же, как в меликовском, Добрыня заплывает «на третью струю» под подстрекательство слуг. Рассмотрим следующий мотив записи Меликова – переплытия трех струй:[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Третья струя быстрым–быстра <…>Плавал Добрыня на первую струю,Плавал Добрыня на вторую струю, круту бережку.Не доплыл Добрынюшка на третью струю.

Этот эпизод считается практически обязательным во многих индигирских вариантах былины (№ 13–15, 17–18). В записи В. Г. Богораза (№ 19) также присутствуют эти строки:

А ты плавай, Добрыня, на перву строку,А ты плавай, Добрыня, на втору строку,Не доплавливай, Добрыня на третью строку!

Нельзя не отметить, что в индигирских вариантах нет указания на «камушек Алатырь», что также говорит о привнесении меликовского варианта на Колыму из другого источника.

Л. Н. Скрыбыкина пишет: «Прежде всего, наиболее полными по содержанию и текстуально являются варианты индигирской группы. Только здесь, в трех вариантах, есть финал былины: освобождение богатырем пленницы Змея. В наиболее полном – РУ-96 – и диалог Добрыни с пленницей до боя со змеем.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Теперь обратим внимание на указание «камушка Ятыря»:

Третья струя быстрым–быстра,Понесет тебя по камушка Ятырю.

У В. ГБогораза:

[Унесет тебя усть мора, мора синяго] (греческа),Понесет теба ко камушку Алатырю.

Изложение одних эпизодов в деталях оказывается иногда полнее на Индигирке, других – на Колыме, но существенного влияния на содержание эти различия не имеют. Кроме того, на варианты обеих групп текстуально повлияли другие произведения». [23] [текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Как отмечает Ю. А. Новиков: «Прославила Добрыню прежде всего его победа над змеем на Почай–реке, былина об этом бое – одна из самых популярных в русском эпосе, для исследователей же это один из самых загадочных сюжетов. <…> Ясно одно: сюжеты змееборчества уходят корнями в глубочайшую древность и прочесть их можно, лишь разобравшись в мифологии наших предков. “Змеи” русских былин – это враги (зачастую степные), похитители женщин; они крылаты, огненны и вместе с тем связаны с водной (речной) стихией. “Степная” природа змеев объясняется довольно убедительно через сопоставление с преданиями скифо–сарматского мира. У каждой сотни сарматских воинов, по объяснению Лукиана Самосатского (II в. н.э.), был значок – летящего змея, укрепленная на копье». [24]

Таким образом, можно предположить, что на Колыме мы имеем достаточно старинные варианты былины о бое Добрыни со Змеем, где у исполнителей заметна приверженность к одним и тем же образам и мотивам.

Рассмотренные былины, несомненно, имеют связь с текстами, бытовавшими на Русском Севере. Они, еще не утраченные в середине ХХ в., к концу этого века уже не фиксировались. Варианты былин показывают, что шло разрушение ткани произведений, но они не испытали влияния якутского, юкагирского языков и фольклора.

// Рябининские чтения – 2015
Отв. ред. – доктор филологических наук Т.Г.Иванова
Музей-заповедник «Кижи». Петрозаводск. 2015. 596 с.

Текст может отличаться от опубликованного в печатном издании, что обусловлено особенностями подготовки текстов для интернет-сайта.

новости поиск контакты
Музеи России - Museums in RussiaМузей-заповедник «Кижи» на сайте Культура.рф