Электронная библиотека
публикации о музее-заповеднике «Кижи»

Аннотация: В докладе представлен топонимический материал, записанный в ходе полевых экспедиций 2008–2017 гг. в русских заводских поселениях Нювчим (Сыктывдинский р-н), Кажым и Нючпас (Койгородский р-н) Республики Коми, появление которых связано с открытием на этой территории железорудных промыслов в сер. XVIII в. Анализ топонимических материалов показал, что в процессе освоения русскими переселенцами нового пространства происходило, с одной стороны, усвоение русской топонимической системой финно-угорских названий, прежде всего, гидронимии, с другой, на уровне микротопонимии появляются русские номинации, по преимуществу, неофициальные, связанные с освоением и обживанием территории новыми поселенцами.

Ключевые слова: заводские поселения; русские переселенцы; устная проза; топонимический компонент; микротопонимия;

Summary: The toponymic material which is written down in 2008–2017 in the Russian mining settlements of Nyuvchim, Kazhym and Nyuchpas of the Komi Republic is presented in the report. The emergence of those settlements is connected with the opening on this territory the iron ore crafts in the middle of the 18th century. The analysis of toponymic materials showed that during acclimation of new territory there was, on the one hand, an assimilation of Finno-Ugric names by the Russian toponymic system, first of all on the level of gidronimy, on other hand, Russian denominations, as a rule, informal, connected with reclaiming land and of this territory by new settlers, are appear.

Keywords: mining settlements; Russian migrants; oral prose; toponymic component; microtoponymy;

В докладе представлены материалы, записанные от русского населения заводских поселений Нювчим (Сыктывдинский р-н), Кажым и Нючпас (Койгородский р-н), появление которых в Коми крае связано с открытием на этой территории железорудных промыслов в середине XVIII в. (1756–760-е гг.). Первоначально основное население (квалифицированную его часть) промыслов составили обученные заводскому мастерству государственные крестьяне Вологодской, Вятской и Великоустюжской провинций. Собственно, «исходной» точкой формирования фольклорных традиций поселений Нювчим, Кажим, Нючпас можно считать середину XVIII в. – с момента пуска в эксплуатацию заводов. В связи с преобладанием населения из севернорусских и центральных губерний Европейской части России в поселениях формируется фольклорная культура, основой которой становятся традиции тех мест, откуда происходят заводчане. Специфический характер поселений (заводские поселки с «градообразующим» предприятием), функционирование заводов до середины (пос. Кажым) и конца (пос. Нювчим) XX в., неоднородный состав русского населения, тесные контакты с местным коми населением и спецпереселенцами из разных мест России – все эти и другие факторы оказали влияние на формирование местной культуры и в какой-то мере обусловили структуру фольклорных традиций. А.Н. Власов, говоря о процессе формирования русских локальных традиций на территории Республики Коми, отмечает: «…осознание своего “переселенческого статуса”, по сути своей отчужденности от окружающего местного (даже иноэтнического) населения, способствует закреплению в исторической памяти переселенцев традиционных форм фольклорной культуры как способа укрепления своей “инакости” среди аборигенов, а вместе с тем способствует “рождению” своего мира, т.е. родины, для последующих поколений». [1] Исследователь указывает на важность различения «наследственного» (в который входят элементы мифологической картины мира, традиционные песенные формы, обрядовый фольклор, сказочная проза и др.) и «вновь приобретенного» (историческая, легендарная проза, детали обрядовых комплексов, песенные новообразования, топонимика) фольклорного фонда. [2] [текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Фольклорная культура русских заводских поселений лишь недавно попала в поле пристального внимания исследователей, комплексные экспедиционные работы в этих анклавных традициях проводятся с 2008 г. В нашем сообщении обратимся к материалам, связанным с местной топонимикой.

Одним из следствий развития поселения и сельской общины, по мнению Е.В. Платонова, является создание собственного культурного ландшафта, наиболее полно отвечающего задачам освоения окружающей территории для каждого этапа жизни поселения. [3] В топонимической системе заводских поселений, как одном из элементов культурного ландшафта, сохраняются как наименования, в основе которых финно-угорский компонент (это касается, прежде всего, гидронимии), вместе с тем, появляются русские названия, как правило, неофициальные, связанные с освоением и обживанием территории новыми поселенцами.

Как отмечает Е.Л. Березович, ландшафтные факторы и специфика заселения территории (изначально преимущественно по водным путям) обусловили ведущую роль гидронимов в разворачивании метонимических связей в древнейшем пласте севернорусской топонимии. [4] Эта же связь на уровне гидроним > ойконим проявляется в номинациях заводских поселений, дублирующих названия рек, на берегах которых они были основаны (пос. Кажым – река Кажым, пос. Нювчим – река Нювчим, пос. Нючпас – река Нючпас). Зафиксированные устные рассказы и краткие свидетельства информантов подтверждают метонимический характер появления названий, например: «Говорят, раньше какая-то тут была речка Кажым. И вот за счет этой речки и прозвали этот поселок Кажым» [5] ; «[Не рассказывали, почему так Нювчим назвали?] Река Нювчим, река Нюкчим же есть. На реке поставили завод, поставили плотину. Нюкчим, да. Там тоже ведь есть Нючпас, тоже река Нючпас, тоже завод нючпасский». [6]

В связи с тем, что переселенцы находились в тесном соседстве с аборигенным коми населением, они переняли ряд существующих названий, прежде всего, официальных наименований своих и близлежащих населенных пунктов и водоемов (Дендель, Сараюл, Видзью, Турунъю, Карнанаёль и др.). Вместе с тем при освоении территории и создании своего культурного ландшафта появляются собственные русские названия, прежде всего, микротопонимы, имеющей неофициальный статус.

Ландшафт территории и особенности хозяйствования оказали влияние на содержание и развитие местной топонимической системы, в частности, сочетание земледельческой и промысловой деятельности способствовало появлению разнообразных названий полей, лугов, охотничьих угодий и пр. с русскими топоосновами. Процесс освоения жизненного пространства первопоселенцами, как отмечает Е.Л. Тихонова, маркируется топонимическими номинациями. Человек ориентируется на местности по объектам, расположение которых ему хорошо известно. Будучи выделенными из ряда себе подобных, эти объекты удостаиваются проприальной номинации и таким образом попадают в разряд «своих» (в контексте мифологической оппозиции «свой / чужой»). [7] В подтверждение этого тезиса заметим, что в наших материалах зафиксированы микротопонимы – названия сенокосных угодий, пойменных лугов, лесных участков, рыболовных и охотничьих местечек и т.п. (Бояркина пожня, Грязновский лужок, Траевский листовник, Мизинкино/Мизинково болото, Пропановское болото, Пашино болото, Лазарев угор, Малёв курень, др.), номинируются в том числе охотничьи избушки и бани, запруды, те же названия получают местечки, на которых они локализованы (Самаркина избушка, Эрмина баня, Воробьева курья и др.). Местная система топонимов позволяет жителям ориентироваться в пространстве, регламентировать земельные и охотничьи отношения: «[Какие местечки были с названиями?] Много очень. Пропановское болото есть, там Пропанов, он как бы лесовал, охотничал [...]. Его болото почему так называется? У него там банька была, его угодья были. А Ботево болото – почему так? Ботево – также, это у каждого было свое хозяйство. [И на чужое угодье никто не ходил?] Нет, раньше еще такой был порядок, даже я застал. Вот если, допустим, кто-то охотится здесь, это уже другой не пойдет [...]. У каждого были свои [угодья]. Раньше народ был, понимал. [Реку тоже могли поделить?] Реку как таковую не делили, а вот озера рыболовные – их делили, и до сих пор они так [...]. У нас больших озёр нету, а есть у нас старые курьи. Они до сих пор как по наследству передаются, допустим, дед, отец рыбачил, сын… [Эти все угодья по фамилиям названы, по родам?] Это было давно, когда остались названия, их сейчас, этих людей уже нету и потомков нет, а названия остались: Мизинково, Ботево, Пропановское болото, Сюргино болото, Сергино болото. Мы сейчас как бы идем на охоту или на рыбалку, или между собой разговариваем с кем-то, мы говорим: “Вот я был вчера на Мизинкином болоте”. Мой собеседник знает, где я был…». [8] [текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Анализ имеющего материала позволил обозначить несколько причин появления неофициальных топонимических номинаций и условно выделить наиболее рельефные группы микротопонимов, которые могли получить свои названия:

1. По имени/фамилии/прозвищу владельца или пользователя. Такие названия особенно популярны на территории заводских поселений, их в наших материалах зафиксировано больше всего (Тихоновский ручей - от имени Тихон, Тупылевский лужок - от фамилии Тупылев, Барановская пашня - от семейного прозвища Бараны, и др.). Принадлежнеческая функция и функция регламентации земельных отношений, по замечанию Е.Л. Тихоновой, чаще всего характерны для топонимов посессивного типа, ранее закреплявших право пользования тем или иным земельным участком за конкретной семьей. [9]

2. По характеру ландшафта (Крутой Лог, Белый мыс).

3. Неких обстоятельств, связанных с поведением людей (Потерящий курень, Пьяный ручей).

4. Самая малочисленная группа – так называемые ситуативные топонимы, которые появились вследствие какого-либо конкретного события, происшествия. [10] Например, название местечка Убийство в пос. Нючпас связано со случившимся в том месте убийстве в 1940-е гг. Зафиксированы многочисленные рассказы об этом событии, оставшемся в памяти заводчан и закрепившемся в топонимической номинации. [текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Интересно, что в топонимии русских заводских поселений Республики Коми, в отличие от материалов по Русскому Северу, практически не нашли отражения номинации, связанные с религиозной, сакральной, мифологической тематикой, что может объясняться особенностями формирования местной культуры (более позднее формирование традиции, заводская специфика, особенности хозяйствования, меньшая степень религиозности населения и пр.).

• [1]  Власов А.Н. Пространственно-временные границы локальных / региональных традиций (опыт описания) // Славянская традиционная культура и современный мир: Сборник материалов науч/ конф. М., 2007. Вып. 10. С. 13.
• [2]  Там же. С. 13–14.
• [3]  Платонов Е.В. Сакральная топография деревень в нижнем течении р. Шелонь (исследования в округе бывших Илеменского, Ретенского и Скнятинского погостов) // Антропологический форум. 2007. № 7. С. 232.
• [4]  Березович Е.Л. Топонимия Русского Севера: Этнолингвистические исследования. Екатеринбург, 1998. С. 132.
• [5]  Зап. С.Г. Низовцева, П.А. Шахматская 24.06.2013 в пос. Кажым Койгородского р-на от жен. 1938 г.р.
• [6]  Зап. Ю.А. Крашенинникова 11.06.2015 в пос. Нювчим Сыктывдинского р-на от жен. 1934 г.р.
• [7]  Тихонова Е.Л. Топоним как информационный языковой код в фольклорной исторической прозе // Вестник Бурятского гос. ун-та. 2013. № 10. С. 181.
• [8]  Зап. Ю.А. Крашенинникова, С.Г. Низовцева 19.06.2013 в пос. Нючпас Койгородского р-на от муж. 1952 г.р.
• [9]  Там же. С. 182.
• [10]  Имеющиеся у нас материалы подтверждают наблюдения Е.Л. Березович, которая отмечает, что для русской топонимии вполне естественны названия, отражающие типовую ситуацию, связанную с объектом, но в целом нетипичны наименования, обозначающие единичную уникальную ситуацию, т.е. событийные топонимы (Березович Е.Л. Топонимия Русского Севера: Этнолингвистические исследования. Екатеринбург, 1998. С. 40).