Метки текста:

Заонежье Пудож Фольклор

Абросимова Д.Д. (г.Петрозаводск)
Жатвенная обрядность и фольклор (на материале Заонежья и Пудожья конца XIX – первой трети XX века) Vkontakte@kizhi

Жатве, центральному и наиболее яркому, зрелищному, периоду года земледельца, представляющему собой ««апофеоз» полевых работ» [1] , посвящено немало исследований. Среди работ, где тема жатвенной обрядности затрагивается или рассматривается подробно, в контексте других этапов аграрного календаря, – исследования В.Я.Проппа, Т.А.Бернштам, О.А.Терновской, Г.В.Лобковой [2] .

Земледельческая обрядность в Заонежье и Пудожье изучалась К.К.Логиновым [3] , В.А.Агапитовым [4] , но в их работах не исследовались подробно фольклорные жанры, исполнение которых сопровождало жатву и празднование ее завершения. Этот вопрос изучался Р.Б.Калашниковой [5] .

Задачи данной работы – уточнить и дополнить отмеченные исследователями особенности жатвенных обрядов и состав фольклора в Заонежье и Пудожье конца XIX – первой трети ХХ в.

Для подготовки статьи были использованы исследования по земледельческому календарю, этнографические заметки исследователей–краеведов конца XIX – начала ХХ в. (в том числе в периодической печати); экспедиционные материалы научного архива Карельского научного центра РАН (далее – НА КарНЦ) и научного архива музея–заповедника «Кижи»; аудиозаписи бесед с информантами из Заонежья (личный архив); фотографии первой трети XX в., сделанные на территории Олонецкой губернии, из Национального архива РК, коллекций Карельского государственного краеведческого музея и музея–заповедника «Кижи»; народная одежда из коллекций КГКМ (фонд народного костюма), Музея изобразительных искусств (фонд народного искусства) и музея «Кижи» (фонд текстиля по КАМИС); звукозаписи из архива коллекций Российского фольклорно–этнографического центра.

На основе этих источников попытаемся рассмотреть жатвенную обрядность Заонежья и Пудожья. Цель жатвенных обрядов – «сберечь плодоносящую силу земли» [6] , обеспечив урожай в следующем году [7] .[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Если от посева до начала жатвы проходил короткий промежуток времени и быстро удавалось убрать зерно, говорили, что хлеб «перешел из засека в засек» [8] . В северном Заонежье жатва начиналась с праздника Успения (28 августа н.с.) [9] . В Пудожье (Водлозерье) пробную жатву на ржаных полях могли делать за неделю – две до Ильина дня (2 августа) [10] . Продолжалась жатва приблизительно неделю [11] . Основными ее участниками были женщины [12] (в это время они освобождались от сенокоса [13] ), мужчины только ставили бабки [14] .

Начало жатвы старались не назначать на день какого‑либо праздника [15] или святого мученика. Первый день считался праздничным [16] (так же как праздником считалось и начало сенокоса [17] ). В этот день соблюдали примету – ничего не отдавать из дома (этого же придерживались в дни запашки [18] , начала сева [19] и сенокоса [20] ). Отправляясь в поле, «крестили глаза, садились на скамеечки дома в кухни и благо–словясь походили» [21] .

В общерусской традиции на жатву и сенокос было принято выходить в нарядной, праздничной одежде [22] . Это соблюдалось и в Заонежье [23] . Экспедиционные материалы содержат подробные описания одежды для летних полевых работ. Многочисленны фотографии первой трети ХХ в., наибольшее число которых посвящено сенокосу [24] , наименьшее – жатве [25] . В музейных коллекциях крестьянской одежды нет жатвенных рубах, но есть сенокосные [26] (в основном это Пудожский [27] и Каргопольский уезды [28] , конец ХГХ в. [29] – 1930-е гг. [30] ).

Женский костюм для сенокоса и жатвы состоял из рубахи, юбки, сарафана, иногда передника. Их надевали в разных сочетаниях.

Первый и, по нашим источникам, наиболее редко встречающийся в первой трети ХХ в. [31] , вариант костюма – рубаха, которую носили самостоятельно, без дополнения в виде юбки или сарафана, с поясом [32] или передником [33] . Встречаются два цветовых сочетания рубах. Один – рубахи с пестрядным или белым станом из холста и «рукавами» (верхней частью) красного или розового [34] цвета из ситца или сатина. (Красный цвет повсеместно считался праздничным [35] ; рабочей одежде красного цвета отдавали предпочтение [36] ). Находящиеся в музейных коллекциях рубахи такого образца происходят из Каргопольского уезда [37] .[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Другое сочетание – рубахи с белым станом и «рукавами» белого цвета (территория Пудожья) [38] .

Рубахи украшались вышивкой по подолу. На рубахах из музейных коллекций чаще всего встречается геометрический орнамент, реже – растительный. Вышивка выполнена в технике браного ткачества, а также набора и глади. Цвет нитей красный, реже использованы разноцветные нити (это рубахи из Пудожского и Каргопольского уездов) [39] .

В первой трети ХХ в. более распространенным вариантом женского костюма на жатву было сочетание белых (светлых) рубах с красным сара–фаном [40] или юбкой. По частоте упоминания красных юбок в экспедиционных записях можно судить об их популярности [41] . По покрою юбки были прямыми, недлинными, с оборкой [42] . Поверх юбки или сарафана иногда надевали передник [43] .

Был известен еще один вариант костюма: рубаху, юбку и сарафан надевали вместе, придя на поле, сарафан снимали или подворачивали [44] .

Голову повязывали светлыми или белыми [45] , реже – темными [46] платками или надевали чепчики [47] .[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Сведения о мужском рабочем костюме более скудны. На сенокос мужчины надевали светлую одежду [48] . В дневниках этнографической экспедиции в Заонежье 1931 г. упоминаются «ярко–желтые или розовые» мужские рабочие рубахи [49] . Их носили навыпуск с поясом. Брюки шились из «толстой простой материи» [50] , из домотканины [51] . В качестве головных уборов на покосе мужчины могли надевать белые шапочки [52] . Как мужчины, так и женщины в Заонежье на жатву и сенокос ходили в сапогах [53] , реже – в лаптях [54] .

Главная роль при начале жатвы («зажине») принадлежала старшей в семье женщине [55] . В одной из экспедиционных записей отмечены слова, которые говорила свекровь информанта: «Рай–рай–рай, и полянка в край. Жалезная снасть на тебя пришла» [56] . По свидетельству другого информанта, перед тем как начать жать, говорили: «Слава Богу, что вырос хлеб хороший!», а также: «Помоги, Господи, убрать!» [57] .

Из первых срезанных колосьев («с первого серпа» [58] ) делали жгут для обвязывания снопов – «вязево», или «вязку», которым обвязывались или затыкали за пояс, чтобы не болела спина [59] . По окончании жатвы в первый день вязево уносили домой и клали за иконы в красном углу, чтобы «хлеб всегда водился в доме» [60] . По одному из свидетельств, ржаную вязку вешали на гвоздь в стене над спальным местом жницы [61] . Позже ее выносили на двор скотине [62] .

Был известен обряд изгнания клопов и тараканов с помощью ржаной вязки, когда ею хлестали по стенам в доме в направлении по солнцу с приговором [63] . Этот приговор мог быть таким: «Мухи, гады, вон, идет хозяин в дом» [64] . В наших источниках слова приговора не встретились.

Особое значение имел первый сжатый сноп [65] . По размеру он отличался от последующих: в Заонежье его связывали из 7–10 пясточек, а в Пудожье делали втрое толще обычного. Сушили и обмолачивали его отдельно [66] .[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Во время жатвы участницы продвигались каждая по своей полосе, стараясь не отстать друг от друга: «Пойдут все полосами… «лехой» называли, такую леху вот возьмут и гонят» [67] . Начиная новую полосу, говорили: «Полюшко, задрожи, в уголок убежи!» Это должно было ускорить работу [68] . Считалось, что во время работы нельзя было переносить с места на место несвязанный сноп – иначе муж будет неверен [69] .

Работа сопровождалась пением: «Золотистая рожь поспела, женщины ее жали серпами. они пели во время работы. это. изнурительный труд, но песня все равно лилась. широкая, размашистая, раскатистая. напевная песня» [70] . Исполнителями песен были замужние женщины [71] .

Среди песен, которые пели на поле, – «Раздивья»: «когда. колосились хлеба, когда они жали серпами, . эта песня. разливалась над. островом» [72] . Эта песня (вариант «Хорошо тому на свете жить») звучала и по пути на сенокос [73] . На жатве пели также «Во субботу день ненастный» [74] , «Ванька в Питере родился» [75] , «За годочек» [76] , «Лучше бы я девушка» [77] , «Хорошо было детинушке» [78] , «Уродилась я, как былинка» [79] , «Распрекрасное, беззаботное девушкой житье» [80] . Во время отдыха пели «Как один купец рассказывал рассказ» [81] . На территории бывшей Олонецкой губернии (современные Лодейнопольский район Ленинградской области и Вытегорский район Вологодской области) были распространены жнивные [82] и покосные [83] частушки, исполнявшиеся в особой манере [84] . Множество частушек, в текстах которых упоминаются сенокос или жатва, отмечено в Заонежье и Пудожье [85] .

В начале ХХ в. в Олонецкой губернии был известен обычай «помочей» – безвозмездной взаимопомощи в работе в воскресные и праздничные дни [86] . Помочан, как их называли [87] , могли пригласить не только для жатвы, но и для других полевых работ [88] . В наших источниках наиболее часты свидетельства о работе по найму у зажиточных хозяев. Во время работы жней кормили, а по окончании жатвы им платили [89] . Жатва на чужом поле или молотьба были способом оплаты за наем избы для проведения вечерок [90] .

В источниках не встретилось свидетельств об упоминаемых в описаниях общерусских жатвенных обрядов «заломах» – пучках несжатых колосьев, завязанных узлом, обсыпанных углем, печной золой и т.п. [91] , оставленных колдуном на поле с целью навредить его владельцу.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Завершение жатвы сопровождалось большим разнообразием обрядовых действий, чем ее начало [92] . В Заонежье был известен повсеместно распространенный обряд «завивания бороды Илье» [93] . Заканчивая жатву, на полосе оставляли небольшой несжатый островок: верили, что это последнее пристанище некоего духа, который, пока идет жатва, прячется в еще не срезанных колосьях [94] . Стоя на коленях и обернув руку фартуком, чтобы от прикосновения из колосьев не ушла сила [95] , их «завивали» (заламывали), пригибали к земле и говорили, обращаясь к Илье–пророку: «Это, Илья, тебе на бороду», – эти слова были призваны обеспечить заботу пророка об урожае [96] . Здесь же желали «многая лета» хозяину или кричали: «Засеки глубокие! Стога высокие!..» [97] . Эти выкрики начинались или завершались магическим «кукареку!». Во многих районах России по окончании работы жницы катались по полю с произнесением приговора – обращенной к жниве просьбы о восстановлении потерянной силы [98] . На изучаемой территории свидетельств о таком обычае не встретилось.

Значимым в жатвенной обрядности был последний сноп. В средней полосе России его богато украшали цветами, венком [99] . В Заонежье последний сноп завязывали ленточками [100] . В колхозах его оставляли на поляне у того, кто отставал в работе: сноп связывали под песню – так, чтобы колосья торчали во все стороны [101] . И в Заонежье, и в Пудожье последний сноп приносили с поля [102] в правление председателю [103] и ставили под портреты руководителей партии – так, как раньше его ставили в красный угол под иконы [104] , для процветания дома и хозяйства [105] . Там сноп стоял во время празднования отжинахи [106] .

По окончании жатвы устраивался праздник. В Заонежье его называли «отжином» [107] , в Петрозаводском, Вытегорском и Каргопольском уездах Олонецкой губернии – «отжинахой» [108] , в Пудожье – «пожинахой» [109] (у одного информанта из Пудожья отмечено название «отжин» [110] ). Этот праздник хорошо сохранился в памяти информантов: «. кончим рожь жать – отжин справляем»; «…сено накошено, хлебно убрано, всё убрано с полей, вот тогда отжин такой…», «… выжнут хозяева рожь… овёс, хлеб, уберуть в стога… собираются и начинают гулять» [111] .

Отжин было принято праздновать внутри семьи (на празднование могли быть приглашены родственники и друзья [112] ), отдельный праздник устраивался для наемных работников [113] .

Традиция семейного празднования перестала существовать, очевидно, с появлением колхозов. Ответственным за устроение отжина в колхозе был председатель [114] . Угощение для работавших устраивалось за счет колхоза и готовилось сообща [115] . Празднование назначали на тот же день, когда оканчивали работу [116] , или приурочивали его к выходному [117] . Забивали скотину: овец, теленка, баранов, иногда быка или двух [118] . Приглашали гостей из других колхозов [119] , народу собиралось много, «100–300 человек» [120] . Праздник устраивался в красном уголке [121] или клубе [122] , где ставили длинные накрытые скатертями столы [123] . Начинался он с официальной части – «митинга» [124] , во время которого выдавались денежные премии [125] , и продолжался застольем [126] . Главным блюдом праздничного стола на отжине были «вареные пироги» [127] (их называли еще «отжиночными» [128] , «пряжеными» [129] ). Рецепт их приготовления все информанты помнят хорошо. Пироги делали из «черного» (ржаного) тонко раскатанного теста [130] . Начинкой служило толокно [131] или «сыр» (творог) [132] , который разминали с солью, ставили в глиняной посуде в нежаркую печь и затем толкли [133] . В творог добавляли сахарный песок [134] , могли смешивать его с толокном [135] . Пироги «варили» на сковороде в сливочном масле [136] . Другим традиционным блюдом на отжине была ячменная каша [137] (ее называли «отжинахой» [138] ), которую ели с маслом [139] . Кашу на отжин варили также в Архангельской, Вологодской губерниях [140] . Готовили овсяный кисель [141] , делали яичницу [142] , на столе была выпечка: колобы, калитки, блины [143] . Пекли большой круглый хлеб [144] , пили чай [145] . В Вологодской и Архангельской губерниях был распространен дежень – напиток из толокна, замешенный на кислом молоке или воде. В Каргопольском уезде на праздники варили пиво – в Заонежье и Пудожье такой традиции не было [146] . Спиртное, которое здесь можно было увидеть на столе – водка, брага, вино, квас [147] , было в малом количестве [148] . Женщины иногда не пили его вообще [149] .[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

На празднике играли на балалайке, плясали кадриль под гармонь [150] , пели «Раздивья» [151] , «Во субботу день ненастный» [152] , «Ванька в Питере родился» [153] , «Экой Ваня» [154] .

На основе изученных сведений можно предположить, что «размывание» обрядового комплекса, которое происходило на рубеже XIX–ХХ вв. [155] , отразилось и на жатвенной обрядности Заонежья и Пудожья. Жатвенные обряды в изучаемый период не сохранились на этой территории как единый строго упорядоченный комплекс, а продолжали бытовать в виде более или менее целостных фрагментов. Процесс «размывания» обрядности, очевидно, отразился и на фольклорных жанрах. Число свидетельств, подтверждающих существование обычая петь во время жатвы и на празднике отжина, велико, но лишь в немногих из них указаны названия песен (или приведены их тексты). В этих случаях четко очертить ситуацию их исполнения не удается: репертуар, исполнявшийся во время работы на поле, включает те же песни, что пели на празднике по ее завершении. Не удается установить закрепленность выделенного состава песен за жатвенным обрядовым комплексом: они сопровождали застолье не только на отжине, но и в другие праздники [156] .

Лучшую сохранность по сравнению с песнями обнаруживают «малые жанры», частушки и приговоры, – краткие словесные формулы, произносившиеся в наиболее значимые моменты жатвенных обрядов, а также приметы и поверья, связанные с совершением конкретных действий.

// Кижский вестник №12
Науч. ред. И.В.Мельников, В.П.Кузнецова
Музей-заповедник «Кижи». Петрозаводск. 2009. 330 с.

Текст может отличаться от опубликованного в печатном издании, что обусловлено особенностями подготовки текстов для интернет-сайта.

Музеи России - Museums in RussiaМузей-заповедник «Кижи» на сайте Культура.рф