Электронная библиотека
публикации о музее-заповеднике «Кижи»

Со времени крещения Руси Русская Православная Церковь не знала массовых гонений, которые давали бы основание к масштабным канонизациям святых. За девять веков к лику святых было причислено около 380 подвижников [1] . Время русских мучеников наступило в XX веке, когда на иерархию, священнослужителей и верующий народ обрушился «кровавый смерч гонений», при этом многие тысячи из них «прославили Господа мученической кончиной, безропотным перенесением страданий и лишений в лагерях, тюрьмах, ссылках» [2] . На Архиерейском Соборе в 1992 году было установлено празднование Собора новомучеников и исповедников Российских (25 января по ст.ст., в случае совпадения этого числа с воскресным днем или в ближайший воскресный день после него) [3] . А на Архиерейском Юбилейном Соборе Русской Православной Церкви 2000 г., вместе с поименным прославлением подвижников, чей подвиг уже был изучен, совершилось прославление всех за Христа пострадавших новомучеников и исповедников Российских XX века.

Как известно, борьба в СССР с Церковью началась в 1917 году, приняв массовый характер уже в 1918–м, после выхода декрета «Об отделении Церкви от государства», и продолжалась в различных формах на протяжении всего периода существования советской власти. В течение длительного времени история этой национальной трагедии была известна только в общих чертах и в намеренно искаженном виде. Существовала продуманная государственная система дезинформации общественности как внутри страны, так и за ее пределами, которая действовала очень эффективно, так что и собственные граждане часто оказывались введенными в заблуждение относительно «конфликта» Церкви и государства. На словах провозгласив религию частным делом граждан, государство с самого начала выступило сильным и коварным врагом не только религии, но и всех своих граждан – верующих, и прежде всего священнослужителей. Зачастую принадлежность человека к духовному сословию являлась причиной ареста.

В 1937–1938 гг. по стране прошла волна массовых репрессий, в том числе против духовенства и верующих. Жизнь контролировалась инспекторами по наблюдению и негласными осведомителями НКВД. По любому доносу священнослужители подвергались аресту. Обвинение, как правило, предъявлялось по «политической», 58–й, статье – в антисоветской агитации, контрреволюционной деятельности и пр.

«Репрессии в Карелии, – писал известный исследователь этой темы И.Чухин, – проходили по общим планам Центра, на основе решений ЦК ВКП(б) и приказов НКВД СССР» [4] . Как и всем республикам и областям СССР, Карелии сверху был спущен свой специальный «лимит», который было необходимо выполнить. И.Чухин в своей книге назвал следующие цифры: в 1937 году «лимит» в общей сложности предполагал репрессировать 3700 человек (2800 – I категория, расстрел; 900 – II категория, лишение свободы).

Огромные масштабы репрессий в Карелии возникли по данным И.Чухина, из двух агентурных разработок, заведенных районными отделениями НКВД еще в 1936 году. Эти разработки получили названия «Повстанцы» и «Диверсанты» [5] . Реализация первой началась в июне 1937 года. Все районные отделения НКВД включились в соревнование по борьбе с «повстанцами». В рамках этого дела арестовывались различные категории «контрреволюционеров»: троцкисты, эсеры, меньшевики, в их числе оказались и священнослужители. Самое большое число священнослужителей, по данным И.Чухина, было репрессировано в Заонежском (епископ Якобчук, священник Петр Смирнов, сторож церкви Лидия Шежемская), Пудожском (архиепископ Феодор Яковцевский), Кемском (игумен Соловецкого монастыря Василий Челпанов), Олонецком (священник Михаил Воздвиженский) районах. Всего в ходе этой операции было арестовано: священников, диаконов, монахов 63 человека, «церковников» 124 человека, сектантов 28 человек [6] .[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Самым передовым в борьбе с «врагами народа» оказалось Заонежское районное отделение НКВД. В нем с 1927 года существовала агентурная разработка «Чудотворцы» [7] , которая спустя десять лет (в рамках разработки «Повстанцы») была реализована под названием «Церковники» (в результате было репрессировано 60 человек из более чем 500 репрессированных жителей района) [8] .

Аресты производились сотрудниками Заонежского районного отделения НКВД без предъявления обвинительных материалов, лишь на основании справок сельсовета [9] . Принадлежность того или иного лица к духовному сословию означала его неблагонадежность. Священнослужитель часто рассматривался как «антисоветски настроенный, социально опасный элемент». Справки председатели сельсоветов писали под диктовку начальника райотделения милиции, в его кабинете. Согласно установившейся практике, арестованным не давали читать протоколы допросов. В них оперативными работниками вносились показания, «изобличавшие» обвиняемых, с признаниями собственной вины и именами «сообщников». В результате круг лиц, подлежавших аресту, расширялся. Для того чтобы получить подпись под документом, следователи зачитывали лишь подлинные показания, опуская сфальсифицированные. Зачастую начальник Заонежского отделения НКВД писал протоколы допросов, содержащие признания во всех предъявляемых обвинениях от имени тех арестованных, которые еще ни разу не были на допросе [10] .

Следственная практика в Карелии в те годы ничем не отличалась от общепринятой. Генеральным прокурором СССР А.Вышинским был сформулирован тезис о том, что признание обвиняемым своей вины является главным доказательством. Именно на этом – на «выбивании» признаний – строилось все «следствие» 1937 года [11] . В работе с арестованными применялись избиения, угрозы, издевательство, допрос «стойка», непрерывный допрос, фальсификация материалов. Следствие велось далекими от уголовного права методами: помимо «выбивания» показаний от измученных бессонницей арестованных, «корректировки» протоколов, широко использовались показания умственно отсталых людей [12] .

Отмечая особенности репрессий в Заонежском районе, И.Чухин относит к последним их нацеленность на служителей религиозного культа. В июле 1937 года начались аресты заонежского духовенства. Большинство священников, служивших в Заонежье, являлись выпускниками Олонецкой духовной семинарии, в которой сохранялись лучшие традиции воспитания духовных пастырей, поэтому церковная община в этом районе была достаточно сильна. Это не могло остаться незамеченным местными органами НКВД.

По версии, сфабрикованнной в районном отделении НКВД, в районе существовала «контрреволюционная повстанческая организация, подготовлявшая вооруженное восстание в целях свержения советской власти и реставрации капитализма в СССР» [13] . Организатором ее был «назначен» епископ Трофим (Якобчук), который в 1926 году был выслан из Москвы за «религиозную деятельность» и отбывал долгую ссылку в Карелии. На момент ареста он жил в д.Масельская Гора Толвуйского сельсовета. Епископа Трофима, которому в мае 1937 года исполнилось 68 лет, обвинили в руководстве повстанческой организацией, якобы созданной им и действовавшей с 1927 года. Он был арестован 27 июля 1937 года. Вслед за этим, 11 августа, последовал арест священника Вырозерской Никольской церкви Петра Смирнова, жившего в д.Федосова Гора. Отец Петр был обвинен в руководстве контрреволюционными повстанческими группами в Вырозерском и Кузарандском сельсоветах [14] . Наконец, 30 августа была арестована Лидия Николаевна Шежемская, жена священника Толвуйской церкви Михаила Шежемского, сосланного в лагерь. Лидия Николаевна работала сторожем Толвуйской церкви. Как и отец Петр Смирнов, она обвинялась в руководстве контрреволюционной организацией в Толвуе и вербовке в нее новых членов [15] . На основании сфальсифицированных протоколов допросов первых трех человек, обвиненных в руководстве и активном участии в повстанческой организации, начались массовые аресты духовенства, церковнослужителей и мирян по всему Заонежью.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

1 октября 1937 года по тому же обвинению были арестованы священник Яндомозерской церкви Виктор Орлов, иеромонах Василий (Угаров), священник Толвуйской церкви (в 1908–1914 годах – монах Палеостровского монастыря) и псаломщик Вырозерской церкви Алексей Поляков. 24 октября – священник Кижской церкви Алексей Петухов, 28 октября – священник Кажемской церкви Александр Гедевский, 12 ноября – бывшие священники Тимофей Петровский из с. Великая Нива и Константин Дикаревский (был арестован в поселке Мереж–Наволок Кондопожского района). 18 ноября – священник Сенногубской церкви Василий Остроумов, 22 ноября – бывший священник Дмитрий Маклионов, живший в с. Кажма. Аресты продолжались и в 1938 году: одним из последних 5 марта был арестован бывший священник, принадлежавший к секте скрытников, Федор Маклионов, живший в д.Фоминская Паяницкого сельсовета. На протяжении осени и зимы 1937/38 года Заонежское районное отделение НКВД продолжало аресты остававшихся на свободе священно-, церковнослужителей и мирян.

Всем им приписывалось активное участие в контрреволюционной повстанческой организации, которое заключалось «в проведении антисоветской агитации, вредительстве, вербовке новых лиц в свою группу, посещении нелегальных собраний, на которых обсуждались вопросы подготовки вооруженного восстания» [16] . В дополнение к этому, тех, кто в годы Гражданской войны оказался в Финляндии или в приграничных с ней районах, обвиняли в шпионаже и связях с иностранной разведкой (о. Алексей Петухов, Дмитрий Маклионов).

Во всех следственных делах, без исключения, на первом допросе арестованные отказываются признать предъявленные обвинения. Но в процессе «расследования», после применения следователями запрещенных методов воздействия на заключенных, характер их показаний меняется. Протоколы допросов всех проходивших по этому делу, заранее отпечатанные на машинке, почти не отличаются друг от друга. Написанные казенным, канцелярским языком советского судопроизводства, с традиционными языковыми штампами того времени, все они содержат признания в собственной вине и списки лиц, причастных к «преступной деятельности». Как правило, «правдивые» показания начинаются со слов: «Я убедился в том, что следствию все известно, а поэтому решил говорить только правду. Признаюсь в том, что до дня моего ареста я являлся активным участником контрреволюционной организации» [17] .

Таким образом, после получения многочисленных «признаний», выявления так называемых сообщников, а также выяснения обстоятельств дела была реализована разработка органов НКВД под названием «Церковники». В результате все арестованные священнослужители Заонежского района обвинялись по различным пунктам 58–й статьи УК РСФСР, согласно которой были приговорены к расстрелу. Расстрелы начались в конце октября и продолжались до марта 1938 года, но большинство заонежских священнослужителей погибло в ноябре–декабре 1937 года. Одному Богу известно, через какие страдания им пришлось пройти, прежде чем завершился их земной путь. Ложные обвинения были сняты с них только спустя много лет после гибели, в результате пересмотра дел и реабилитации.

«После десяти лет бесплодной работы… всего за шесть месяцев 1937 года с религией в районе было покончено. Репрессированы как священнослужители.., так и наиболее активные верующие. С этим связано и относительно большое число арестованных в районе женщин (21 человек). К духовной оппозиции властям была отнесена и большая группа учителей…» [18] . Разгрому подверглись не только православные общины. В Заонежском районе в 1937 году была «ликвидирована группа сектантов из 16 человек», вина которых заключалась в том, что, «исходя их своих изуверских установок о том, что советская власть есть власть антихриста, участники организации скрывали свои настоящии фамилии и имена, отказывались получать паспорта и другие документы, выдаваемые советскими учреждениями, вели злобную агитацию против колхозов и призывали население противодействовать колхозному строительству» [19] .[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

«Последствия этих гонений, – по словам игумена Дамаскина (Орловского), – сказываются и по сию пору. Массовое уничтожение святителей, просвещенных и ревностных пастырей, подвижников благочестия понизило нравственный уровень общества, из народа была выбрана соль, что поставило его в угрожающее положение разложения…» [20] .

С первых веков Церковь Христова утверждается на крови мучеников. И ныне Русская Православная Церковь снова утверждается подвигом бесчисленных своих мучеников и исповедников. Осуществленные за последний период в епархиях канонизации святых являются свидетельством возрождения прерванной на многие десятилетия традиции прославления подвижников веры и благочестия.

• [1] Опрышко Н.А. Православные святые. Почитание и прославление. М., 2002. С.171.
• [2] Послание Юбилейного Архиерейского Собора Русской Православной Церкви боголюбивым пастырям, честному иночеству и всем верным чадам Русской Православной Церкви // Русская Церковь на рубеже веков. Юбилейный Архиерейский Собор Московской Патриархии. СПб, 2001. С.124.
• [3] В лике мучеников прославляются христиане, претерпевшие страдания и смерть за Имя Христово. Исповедниками Церковь называет тех христиан, которые открыто заявляли о своей вере во времена гонений, много пострадали за веру, но, в отличие от мучеников, не были подвергнуты смерти (Опрышко Н.А. Православные святые. С. 129, 137).
• [4] Чухин И. Карелия-37: идеология и практика террора // Поминальные списки Карелии. 1937-1938. Петрозаводск, 2002. С.13.
• [5] Там же. С.36.
• [6] Там же. С.40.
• [7] Чухин И. Карелия-37: идеология и практика террора. С.30.
• [8] Там же. С.57.
• [9] Архив Управления Федеральной службы безопасности по Республике Карелия. Фонд уголовных дел. Д. №П-5455. Т.1. Л.204.
• [10] Чухин И. Карелия-37: идеология и практика террора. С.59.
• [11] Там же. С.16.
• [12] Там же. С. 48, 51.
• [13] Архив Управления Федеральной службы безопасности по Республике Карелия. Фонд уголовных дел. Д. №П-12581. Л.151.
• [14] Там же. Д. №12584. Л.156-157.
• [15] Там же. Д. №18527. Л.7-7об.
• [16] Архив Управления Федеральной службы безопасности по Республике Карелия. Фонд уголовных дел. Д. №П-13631, П-18084, П-13197. П-15863, П-5455, П-17087, П-12579, П-12971, П-12576, П-12574.
• [17] Там же. Д. №5455. Л.16.
• [18] Чухин И. Карелия-37: идеология и практика террора. С.95.
• [19] Там же. С.40.
• [20] Игумен Дамаскин (Орловский). История Русской Православной Церкви в документах Архива Президента Российской Федерации // 2000-летию Рождества Христова посвящается: Специальный выпуск "Вестника архивиста". М., 2001. С.79.