Вечера святые, страшные, веселые...
@kizhi
«Полю-полю беленький снежок», «Сею-сею снежок, сею беленький снежок» - услышал бы запоздалый прохожий, случись он в этот час в пути, от группы девушек на перекрестке дорог за деревней… Какой случай заставил их собраться здесь, на росстани, в глухую морозную полночь и с завидным упорством собирать в подолы снег, твердя загадочные слова?
Святки... Круговерть развлечений, шумных и веселых, таинственных и страшных, время, с таким нетерпением ожидаемое как молодежью, так и людьми семейными с самого окончания полевых работ!...
В Заонежье святки начинались за две недели до Рождества Христова, со дня Спиридона-поворота (25 декабря н. ст.), и продолжались до Крещения (19 января н. ст.). Время с 25 декабря до рождественского сочельника (6 января н. ст.) называли «кривыми» святками (в сочельник заканчивался Рождественский – Филипповский - пост); с Рождества до Крещения шли «прямые» святки.
Святки – время загадочное. Больше всего загадывали о будущем на Рождество, в Васильевский вечер и в Крещенский сочельник – гадания в это время считались верными. Молодежь гадала о замужестве (или женитьбе), люди пожилые – об урожае. Перед началом любого гадания снимали крест и пояс.
На росстани набирали в подол снегу и рассыпали («сеяли») его на дорогу со словами: «Сею снежок, сею беленький снежок. Залай, залай, собачка, где судима сторона», - и слушали, откуда залает собака: в той стороне живет суженый.
Утром в Рождество садились под окнами чужого дома, утащив потихоньку первый испеченный с утра блин или пряженый пирог (в блине выедали отверстия для глаз, носа и рта и накидывали его на лицо). Сидя под окном, прислушивались к происходящему в избе разговору: его веселый тон сулил легкую жизнь в супружестве… В сказанных словах старались разглядеть пророчество. Рассказывают, что услышанное сбывалось: две девушки подслушали однажды ссору в доме, когда свекор пригрозил снохам «выдворить обеих из дома». Обе гадавшие девушки в тот же год вышли замуж.
В Васильевскую ночь отправлялись «слушать» на перекресток дорог или на озеро. Слушали сидя на расстеленной коровьей или овечьей шкуре. Перед началом гадания кто-либо один троекратно очерчивал сидящих сковородником, заклиная: «Стань стена камена от востока до запада», или: «Черта в черту, черт за черту, стань тын железный, от земли до неба».
В полночь слушали у дверей церкви. Если чудилось, что внутри храма поют: «Исаие, ликуй», - это означало, что слушавшего ждет свадьба, если «Вечную память» - похороны.
Из поленницы вытаскивали поленья: если полено попадалось ровное и гладкое, то и жених будет с характером без сучка и задоринки (или будет красавец), если суковатое - характер избранника будет нелегким (или он будет некрасив).
Через ворота бросали башмак: куда он ляжет носком, там будет жить его владелица в замужестве. Бросали башмак в избе: та, чей башмак перелетит через порог, первой выйдет замуж.
Привязывали ленту-косоплетку к дверной ручке: если первым пришедшим в дом был мужчина - хозяйка ленты выйдет замуж. Чтобы о девушке на выданье распространилась слава, в Новый год она бросала ленту-косоплетку на дорогу. Над девушкой могли пошутить: подобрать и унести ленту – тогда сидеть ей еще год в девках.
Гадали сидя перед зеркалом с зажженной свечой, призывая суженого: «Богосуженый-богоряженый, приходи со мной в зеркало смотреться». Гадавшая могла слышать, как некто подъезжает к дому, поднимается на крыльцо, отворяет дверь, входит в избу, приближается к ней со спины... и глядит на нее из глубины зеркала.
Расплавляли воск или олово и выливали в стакан с водой или в снег, и по застывшим формам пытались прочесть будущее: «ящик», «гроб» предвещал смерть, «венец», «человеческая фигура» - скорую свадьбу.
Раскладывали кучки зерна на полу и выпускали петуха: девушка, чью кучку зерна петух клюнет первой, раньше подруг выйдет замуж.
Ложась спать, девушка клала платье под подушку близкой родственнице (матери, сестре, тетке), которая должна была увидеть суженого девушки во сне и после пересказать ей.
Старики в канун Нового года гадали об урожае - отправлялись на гумно и выдергивали из скирд колосья. Если колос попадался зернистый - год будет урожайным, если колос был пуст - год будет голодным.
Святки – время чудное. В «кривые» святки по деревне до глубокой ночи ходили ряженые (по-заонежски, «хухляки»). Наряжались медведем, надевая шубу мехом наизнанку, лошадью, быком, петухом, покойником, цыганами и цыганками – и даже чертями, надевая кафтаны из овечьей шерсти, привязывая хвост и рога. Мужчины наряжались в женское платье, женщины - в мужскую одежду. Ряженые закрывали лицо тонкой тканью, а на голову накидывали платок. В конце девятнадцатого века хухляков можно было увидеть в масках из синей бумаги; на масках кирпичом или сажей рисовали глаза, брови, усы. Ряженые приходили в старинных сарафанах (которые уже не носили в повседневной жизни), атласных платках. Заходя в дома, они плясали (музыкальным инструментом часто служила чугунная сковорода или печная заслонка, в которую хозяйка колотила в такт их пляске). Если была гармонь или балалайка, хухляки плясали кадриль. По их движениям и повадке хозяева дома старались угадать, кто из деревенских соседей скрывается под причудливыми личинами.
Святки – время светлое, освященное ожиданием одного из двенадцати великих праздников, Рождества Христова. За два-три дня до праздника мыли избы. В рождественский сочельник в каждом доме затевали стряпню, варили житную кашу, пекли блины. Седьмого января утром в кижской церкви была праздничная служба, на которую съезжались жители округи на покрытых «коврами» санях, запряженных лошадьми в нарядной сбруе. Восьмого января службу служили в часовне в Кургеницах.
Святки – время славное. С Рождества до Крещения ходили «славить Христа»: утром – дети и нищие, днем - взрослые, вечером - отдельно парни и девушки. «Славильщики» пели рождественский тропарь («Христос рождается, славите…»), величали хозяев: в Каргополье и Поморье девушки пели «виноградье» (песню с припевом: «Виноградье красно-зелено»). В окрестных деревнях Кижей славильщики носили с собой самодельную звезду из цветной бумаги. Войдя в дом, звезду зажигали изнутри, становились перед иконой и пели. Славильщиков благодарили угощением: нищим подавали «коровашки» (хлебцы из ржаной и ячменной муки пополам), детям - пряники, крендели и калитки, молодежи – калачи. Девушкам за пение виноградий давали мелкие деньги.
Святки – время изобильно-веселое. С Рождества до Крещения в Шуньге проходила Крещенская (Богоявленская) ярмарка. На нее съезжалось несколько тысяч человек. Ярмарка начиналась молебном, и первые три дня торговля шла самая оживленная. Торговали выездными, беговыми и рабочими лошадьми, которых пригоняли из Финляндии (ярмарку называли также «конской»). Основными товарами на ярмарке были рыба (сельдь, сиги, навага, камбала, ряпушка, корюшка), дичь и пушнина. Возы с рыбой и дичью располагались на льду озера. На время ярмарки между домов встраивались дощатые «балаганчики», где продавали сукно, холст, деревянную посуду. На ярмарке катались на каруселях, присматривали невест. Завершалась ярмарка лошадиными скачками на льду.
Святки – время бесёдное. За неделю до Нового года собирались самые многолюдные и оживленные в году беседы. В Васильевский вечер (13 января н. ст.) в заонежских деревнях молодежь устраивала общую трапезу: варили кашу, пекли яичницу, стряпали рыбники, калитки, кулебяки, овсяные блины, тонкие пироги на масле с «сухим сыром» (творогом), толокном. Парни угощали своих «парочек» гостинцами: пряниками, кренделями, конфетами.
День Василия Великого (14 января н. ст.) был престольным праздником в деревне Морковщина Яндомозерского сельсовета. За две недели до праздника гостить к родственникам приезжали незамужние девушки. В деревенской часовне служил священник из Яндомозера. Была многолюдная ярмарка: вдоль дороги, спускавшейся к озеру, ставились торговые лавки.
Святки – время бесчинно-разгульное. С Васильевского вечера до Крещения деревенские парни опрокидывали поленницы дров, закладывали двери, так что хозяевам нельзя было выйти на улицу, забирались на крыши и закрывали печные трубы.
Конец святок – время очищения. К Крещению (в народе праздник называли «Водокрещи») затихало святочное веселье: заканчивались гадания, хождение хухляками… В канун праздника соблюдался строгий пост. В этот же день мелом или дегтем ставили кресты на окнах, дверях дома и хлева, на воротах – как средство защиты от молнии и от нечистой силы. Для этой же цели в Заонежье ставили кресты у колодцев – чтобы нечистая сила не попала в воду. В полночь на Крещение ходили смотреть, как в проруби всколыхнется вода: считалось, что это «купается Христос». Крещенскую воду, принесенную ночью из проруби, хранили дома.
Вырубали во льду «иордан» («иордань», «ердан») в виде креста. Иордан устраивался в Кижах на озере, напротив церквей. Его обкладывали досками – делали помост для выхода из воды. К иордану шли с крестным ходом от церкви. Священник служил молебен с водосвятием, трижды погружая в воду крест под пение тропаря. После молебна, несмотря на суровость зимы и лютость морозов, в иордане купались все желающие - особенно те, кто ходил хухляками, «чтобы очиститься от греха ряженья». Желающих очиститься опускали в прорубь на веревках, кушаках или полотенцах. Потом они возвращались к церкви, чтобы обежать вокруг нее.
После святок отходники разъезжались по городам на заработки, в деревне возобновлялись привычные зимние работы, начинался новый виток жизни - предсвадебный сезон...
