Азбуку учат — во всю избу кричат
@kizhi
Какой была школа в Кижах
В 1967 году в сборнике петрозаводского университета «Вопросы истории» была напечатана статья известного историка профессора Я. А. Балагурова «Из истории дореформенной сельской школы». В ней автор приводит интересные факты, в том числе, по кижской школе.
Сельские приходские школы в середине ХIX века имели своей целью дать крестьянским детям религиозно-нравственное воспитание и должны были содержаться за счет специального налога, взыскиваемого с крестьян. Это привело к тому, что чиновникам приходилось долго убеждать крестьян дать согласие на учреждение школ. Так, первая попытка открыть школу в Кижах в 1843 году закончилась неудачей. Крестьяне Кижской волости вполне резонно ссылались на неурожай, а потому отсутствие средств на учреждение школы. Только спустя три года, в 1846 году крестьянский сход дал согласие «завести училище». Осенью 1846 года в Кижах начала занятия приходская школа.
Учителем в нее был назначен местный священник. Один учитель тогда был в каждой сельской школе независимо от количества учеников.
Маленькая островная церковно-приходская школа пережила революцию, и в ней, но уже по-другому, продолжали учить детей. В одном из архивов старшим научным сотрудником музея «Кижи» В. А. Гущиной была найдена статья Л. Денисовой, опубликованная в газете «Комсомолец» в 1967 году. Ее автор в 1917 году переступила порог кижской школы. Эти воспоминания показались нам интересными, и редакция решила познакомить с ними читателей.
Помещалась эта школа (церковно-приходская) в одряхлевшей от своего долголетия церковной сторожке, сиротливо притулившейся к ограде слева от церковных ворот. Сюда осенью и весной приезжали на лодках, а зимой шли по льду Онежского озера дети из ближайших к Кижам деревень. Было нас, учеников Кижской школы, немногим больше тридцати на три класса.
…От широкой дороги, что вела к Кижской церкви, протоптали детские ноги узкую тропинку к низкому крылечку со щербатыми ступеньками. На крылечке встречал нас седобородый старик в ветхом армяке. Был он беден и всегда голоден. Приносили ему кто кусок хлеба, кто калитку.
— Вытирайте ноги, безобразники!
И шаркали подошвы резвых ног о лохмотья домотканого половика, брошенного дедом на крыльцо.
В классе — три ряда длинных парт. Поближе к двери сидели малыши, второй ряд занимали второклассники. А третий ряд, поменьше, был отведен для третьего класса. К третьему ряду примыкал стол нашей учительницы Екатерины Константиновны Мизеровой. Перед рядами — порыжевшая классная доска, в простенках между подслеповатыми окнами — географические карты, расписания уроков и большущий портрет царя в золоченой раме. В углу — иконы с лампадкой, а у входной двери — книжный шкаф. Там-то и хранилось все богатство школы: библиотека из серии «Книжка-копейка», глобус, аспидные доски, грифели, тетради, карандаши и ручки да наглядные пособия в виде красочных картин на толстом картоне.
Неудачи сопутствовали мне на каждом шагу, хотя и не хотела я огорчать любимую учительницу. Часто ей жаловался на меня отец Михаил, обучавший нас «закону божьему» и славянскому языку. Перевирала я все, по его словам, «безбожно». Помню, задал нам отец Михаил на дом разучить молитву «Отче наш». Выучила я добросовестно. Но не поняла слов: «Хлеб наш насущный даждь нам днесь!» И под громкий хохот одноклассников изрекла:
— Хлеб наш да сущик дай нам днем.
Я и сама удивлялась тому, что у Бога надо просить хлеб с сущиком, а не что-либо повкуснее.
Рассказывая о русских умельцах, Екатерина Константиновна обращала наше внимание на многоглавую Кижскую церковь, сотворенную руками человеческими. Но, по правде сказать, особого восхищения при этом мы не испытывали. Церковь нас не привлекала, так как каждую субботу вечером и в воскресенье с утра мы чинно, парами, должны были идти туда на богослужение. Запрещалось вертеться, шептаться, двигать ногами. Нужно было молиться, кланяться, стоять на коленях. И это длилось подряд 2–3 часа. Если тебе 7–8 лет, и надо терпеть такую муку-мученическую, тут не до красоты золоченых икон и архитектурного искусства. Хотелось скорее убежать из холодного здания. Позади нас стояла, склонив голову, Екатерина Константиновна и изредка шептала: «Потерпите, ребятки, скоро конец». И мы терпели. Ради нее. Знали, что ей, больному человеку, простаивать часами в дыму ладана было еще тяжелее, чем нам. Была она высокая, с болезненным бледным лицом. Русые волосы заплетены в косу и уложены на затылке. Всегда она приходила в класс в длинной черной юбке и белоснежной кофточке с темно-желтым бантом у отложного воротничка. Ни мужа, ни детей у нее не было. Все свое время, все свои силы она отдавала нам. Всегда спокойная, с ласковой улыбкой.
Особенно радостной мы видели учительницу в дни Октябрьской революции. Вместе с нею мы снимали со стен портрет царя и иконы с лампадкой. На белой блузке учительницы алел красный шелковый бантик.
Конечно, и мы тогда украсили себя бантиками из кумача…
От редакции. Если у наших читателей сохранились старые фотографии острова Кижи, живы воспоминания детства о посещении острова, о путешествии по озеру на пароходах, о жизни Заонежья в начале прошлого века, мы с радостью их опубликуем на страницах нашей газеты. Ваши воспоминания помогут нам сформировать интересную рубрику «Народный архив»
