Электронная библиотека
публикации о музее-заповеднике «Кижи»

Борис Гущин пишет много и хорошо. О нём тоже писали хорошо и много. Трудно охватить и по–настоящему осмыслить всё им написанное, ещё труднее добавить что–то действительно важное, найти ещё не высказанное, нащупать некие генеральные линии творчества Бориса Гущина, особенности его писательской личности.

Листая многостраничную библиографию автора, где тексты по истории и краеведению, архитектуре и этнографии соседствуют с прозой, драматургией, книжной и театральной критикой, удивляешься не только универсальности этого человека, но и его готовности на отклик, степени его включенности в действительность, его эмоциональной и интеллектуальной отзывчивости. Алексей Фёдорович Лосев в своей теории интеллигентности писал: «Интеллигент живет и работает в настоящее время так, как в будущем станет жить и работать человек в условиях общечеловеческого благоденствия. И при этом вовсе не обязательно, чтобы интеллигент сознавал это в подробностях и чтобы вообще это сознавал. В этом смысле интеллигентность почти всегда бессознательна. Наоборот, чересчур большая сознательность в этом деле может только помешать интеллигентности как живому процессу жизни. А в такой интеллигентности есть свои глубины, но совершенно необязательно, чтобы интеллигент это понимал». Это сказано в точности про Бориса Гущина, всюду успевающего, способного на эмоциональные затраты и всегда пребывающего в движении, в живом процессе жизни.

Всё, им написанное, Борис Александрович Гущин написал от руки: ручкой – и даже карандашом – по бумаге. Считается, что непосредственная связь между рукой и полушарием мозга и живые ощущения от прикосновения к ручке и бумаге содействуют большей искренности автора, вовлеченности его в энергетический поток, лучшему запечатлению ускользающего мгновения на бумаге. Это абсолютно справедливо для Бориса Александровича. Никакие новые технологии не заставят его проводить время перед неживым компьютером. Он бережёт бесценный дар – зрение – для живого: смотреть спектакли, посещать выставки, наслаждаться природой и человеческим общением.

Несмотря на постоянную многозадачность, Борис Александрович всегда всё делает в срок. Если он обещает написать текст, текст написан будет. Если сегодня вечером состоялся спектакль, и он Гущину понравился, то можно не сомневаться, что назавтра же будет готов отзыв. Сам он руководствуется высказыванием из Екклесиаста: «Всё, что может рука твоя делать, по силам делай», и потому не может понять и простить чужую прокрастинацию, ведь он с этим бичом человечества не сталкивался. Даже кажется, что Борис Гущин никогда не сталкивался ни с муками творчества, ни с невозможностью выразить невыразимое, ни с неуверенностью в себе, как в писателе, когда до последнего не знаешь, выйдет текст или нет. Хотя он здраво оценивает себя как театрального обозревателя: для него есть не только «не хочу», но и «не могу». Если на какой–то спектакль он написать отзыв не может, он и не пишет. Но уж если Борис Александрович берётся за текст, будь то историческая статья, повесть, пьеса или театральный отзыв, он всегда уверен в собственных силах: кажется, что каждый свой написанный текст он создаёт словно по вдохновению – и перо летает по бумаге, не зная остановки… А потом только требуются незначительные правки.

Для кого–то трудно следить за культурной жизнью нашего провинциального города: всё–таки целых пять театров… Успевая ездить на спектакли в обе столицы, Борис Гущин и в Петрозаводске смотрит абсолютно всё. Для него «я этого спектакля не видел» означает «ещё не видел». Он смотрит всё, но отзывы пишет только на то, что понравилось, что его эмоционально затронуло. Пишет хорошее. Есть одна вещь, которой мог бы похвастаться, если бы захотел, в нашем городе только один Борис Александрович: он – единственный театральный журналист, на которого ни один актёр, ни один режиссёр, ни один театр ни разу не обижался. Это редкое качество. Борис Гущин не из тех, кто срывает сорную траву в прекрасном саду человеческой жизни, а из тех, кто поливает и удобряет нежные зелёные ростки. Его девиз: «Всюду жизнь», и он эту живую жизнь тщательно оберегает.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

На данный момент следует признать, что почти четверть века (!) театрального искусства Петрозаводска наиболее полно запечатлены именно в текстах Бориса Гущина. Свои отзывы на спектакли он никогда не называет рецензиями, настаивая на том, что это именно отзыв, живое зрительское впечатление. Любой отзыв Бориса Александровича похож на мгновенный поляроидный снимок: вспышка – и картинка! Может, потому он и пишет о хорошем, что стоит останавливать лишь прекрасные мгновения.

Борис Александрович не пишет полновесных рецензий, не разбирает подробно работу режиссёра и каждого актёра. В театр он ходит за эмоциями. И, может быть, это и есть единственное, за чем стоит ходить в театр. Борис Гущин любит всё живое, его интересуют отношения, то есть то, где есть развитие, динамика и неоднозначность. И все театральные отзывы Гущина об отношениях: между литературной и сценической реальностью, драматургом и режиссёром, актёрами и персонажами, сценой и залом и даже между конкретной актрисой и конкретным зрителем. Пусть эти тексты отражают не всю сценическую реальность, но для человека, занимающегося историей театра, они становятся важным и неоценимым источником. Так собранные вместе в книге «Любите ли вы театр? А цирк?» отзывы на спектакли Русского театра драмы рубежа веков – последнего десятилетия его жизни – помогают вновь увидеть эти постановки, увидеть живых актёров, многих их которых уже нет, живые мизансцены спектаклей. Запечатление спектакля – высшая цель театральной критики, и то, что Борис Александрович более двадцати лет из года в год пишет и издаёт свои отзывы без всякого гонорара – это и есть настоящее служение театру.

Многогранное творчество Бориса Гущина – не просто параллель к научной деятельности, не дополнение к нему. В послужном списке Бориса Гущина есть не только повести, рассказы и пьесы, но и спектакли, поставленные по его пьесам «Звезда провинции» и «Уходящая модель» в московской Академии хорового искусства, и даже фильмы: «Прикоснуться к тебе» режиссёра Ольги Карклин, где он – автор сценария, и «Путешествие в старый город», где он – автор текста. Гущин – успешный и признанный писатель, член Карельского союза писателей, финалист трех престижных общероссийских литературных конкурсов.

Писательство давно переросло хобби: в библиографии автора творческих трудов едва ли не больше, чем научных, хотя отделить одно от другого не просто. В творчестве Гущина всё живое, это единый организм, и история прорастает в прозе, а проза – в истории, и то, и другое слышится отголосками в драматургии, и всюду цветёт фантазия. Всё творчество Бориса Гущина – от избытка, от изобилия: может, и писать он начал, чтобы отвести бурные воды воображения от сухой исторической реальности. Так, из орошённого фантазией исторического контекста выросли и поднялись одни из лучших произведений Бориса Гущина: «Отзвуки старых ярмарок» и «Чародейка». Из оплодотворённой живым воображением реальности выросли новые рассказы «Секунды о любви» и неожиданно современное «Музейное танго».

Мы познакомились с Борисом Александровичем в начале века, конечно же, в театре. Он, тогда уже маститый историк, старший научный сотрудник Государственного музея–заповедника «Кижи», был начинающим драматургом–писателем и начинающим театральным обозревателем. Плодотворный автор, он регулярно приносил к нам в рекламно–информационный отдел новые пьесы, а мы приглашали его на новые спектакли.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Борис Гущин родился за месяц до начала Великой Отечественной войны. Когда Гагарин полетел в космос, ему было без малого двадцать. Его юность пришлась на оттепель, и ему, «лирику», игравшему в студенческом театре ПетрГУ Юрия Сунгурова, романтику было не обойти. Борис Александрович из поколения поздних шестидесятников, но он шестидесятник не разочаровавшийся, а по–прежнему очарованный и окрылённый. Как удалось сохранить ему свой оптимистичный и романтический настрой, хоть и приправленный здоровой иронией, детскую непосредственность, чистоту и наивность? Может быть, этому способствовал остров свободы Кижи, куда приезжали лучшие люди страны и где сложится свой особый интеллигентский мирок.

Невозможно поверить, что Борису Александровичу исполняется 75. Он сам писал: «…мне вечно 16 лет», и это правда. Насчёт отсутствия «намёка на какой–либо жизненный опыт» Борис Александрович лукавит: у него огромнейший зрительский опыт, богатейший театральный бэкраунд, который и даёт ему возможность воспринимать появляющиеся спектакли в живом историческом контексте. Но ему вечно 16 в плане яркости эмоций, свежести восприятия, молодости чувств и жизненной энергии.