→ Электронная библиотека
→ Рябининские чтения – 2011
→ Образ Прокопия Устюжского в творчестве Алексея Ремизова

Метки текста:

Древнерусская книжность Медиевистика Рябининские чтения Текстология

Велева Е.Н. (г.Петрозаводск)
Образ Прокопия Устюжского в творчестве Алексея Ремизова Vkontakte@kizhi

стр. 422Начало XX в. в истории русской литературы – период сложный и неоднозначный. С одной стороны, это время протеста против существующих художественных форм, с другой – период становления новых литературных традиций, ставших аксиомами модерна. А.М.Ремизов (1877–1957) – один из немногих писателей, которые в своем творчестве попытались соединить достижения разных эпох. Ведущий исследователь-ремизовед А.М.Грачева называет главной особенностью творчества писателя ориентацию на древнерусские традиции [1] . Жанру жития Ремизов отдавал особое предпочтение. Именно на его основе писатель создал цикл произведений о святом Николае Угоднике, образ которого занимает важное место в его творчестве [2] . Ремизов привлекал житийную литературу и для создания образов других святых: Варлаама Хутынского, Прокопия Устюжского и других. Образ последнего в творчестве писателя заслуживает особого внимания. Ведь именно к нему он регулярно обращается начиная с 1910 г., в период создания романа «Крестовые сестры», в котором впервые упоминается этот устюжский святой. Какую же роль играет образ святого Прокопия в творчестве Ремизова?

Специально к Житию Прокопия Устюжского Ремизов обращается в двух своих произведениях: в зарисовке 1915 г. «Милый братец», посвященной картине Н. Рериха «Прокопий Праведный за неведомых плавающих молится», и в обработке древнерусской Повести о Соломонии бесноватой 1951 г. Однако прежде чем приступить к анализу этих произведений, следует обратиться к их житийному источнику.

А. Н. Власов выделяет три группы списков жития [3] . Первая группа содержит Сказание о чудесах Прокопия Устюжского, вторая – списки с житием святого, третью группу составляют тексты обоих памятников в полном составе. Исследователь отдельно выделяет «Повесть о нахождении на Устюг огненной тучи» и более краткие проложные типы житий. По мнению А. Н. Власова, Житие Прокопия Устюжского совместно с Житием Иоанна Устюжского образуют своеобразный устюжский цикл, который полностью сложился во второй половине XVII в. [4] В этот цикл, по мнению исследователя, входят агиографические повести о Прокопии и Иоанне, легендарная повесть об огненной туче, сказание о чудесах в Сольвычегодском Борисоглебском монастыре, историческая повесть об избавлении града Устюга от литвы и черемис, бытовая повесть о бесноватой жене Соломонии [5] .

Ремизов в своей миниатюре «Милый братец», впервые изданной под заголовком «Прокопий Праведный», обращается только к образу Прокопия. Писатель говорит о происхождении святого, его пребывании в монастыре у старца Варлаама, двух чудесах Прокопия (избавление града от «тучи каменной» и спасение от мороза), смерти и о посмертном чуде. Таким образом, в обработке Ремизова отсутствуют как перечень по-смертных чудес святого, описание которых характерно для полной редакции жития, так и его предсказание девице о том, что она станет матерью Стефана Великопермского, характерное для краткой редакции в Книге житий святых Димитрия Ростовского.

Повествование Ремизова открывается с вопроса, обращенного к «тучам-сестрицам», ответ которых («мы плывем дружиной, милый братец: белые на Белое море, на святой Соловец-остров, синие – на Запад, к святой Софии премудрости Божией») [6] задает пространственные координаты сюжета. От храма святой Софии, от старца Варлаама пришел Прокопий Праведный на Русский Север. Ремизов опускает важную деталь о происхождении святого («сей убо блаженный Прокопий от западных стран, от языка латынска, от немецкыя земли») [7] . Не называет писатель и причину, по которой Прокопий остается в Великом Новгороде («уязвися всею душою и сердцем своим на истинную Христову веру и начать по ней вельми душею своею горети и радети») [8] . Опуская подробности житийной биографии, Ремизов акцентирует внимание на образе учителя Прокопия – отце Варлааме. Обычно, по замечанию А.М.Грачевой, в Четиях Минеях ошибочностр. 423 указывается Варлаам Хутынский, умерший в 1192 г. Время же действия Жития Прокопия Устюжского относится уже к XIII в. [9] Для Ремизова это ошибочное указание очень важно. Вероятно, писатель, работая над своей редакцией легенды о святом Варлааме Хутынском («Святые очи», 1913), познакомился со второй частью «Иоанно-Прокопьевского цикла» [10] , повествующей о чудесах от чудотворных икон Спаса, Прокопия Устюжского и Варлаама Хутынского в Борисоглебском монастыре в первой половине XVI в. И затем он привлек образ Варлаама Хутынского в миниатюре «Милый братец», чтобы создать особую преемственную связь между святыми.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Далее, следуя канону жития, Ремизов говорит о том, что Прокопий «был богат казною» [11] , но «разделил богатство свое – и была ему честь за его щедрость» [12] . Это традиционный элемент житийного канона. Но затем Ремизов, психологизируя образ Прокопия, вводит объяснение этого поступка. «И стало ему стыдно перед миром» [13] , и «разве не тяжко совестному сердцу ходить среди грешного мира в белой и чистой славе» [14] , – говорит автор. В рассказе Ремизова именно в этот момент осознания стыда Прокопий решает взять на себя подвиг юродства, «приняв на себя всю горечь мира» [15] . Ремизов расширяет и углубляет текст жития, в котором отсутствует объяснение поступков Прокопия, а лишь происходит их фиксация (учение у старца, крещение, отказ от имущества, принятие жития юродствующего, безумное поведение) [16] . В варианте Ремизова Прокопий через пробуждение стыда, «совестливого сердца», открывает себя миру. Тема совестливого сердца – магистральная тема для всего творчества Ремизова, наиболее полно она представлена в романе «Плачужная канава», главная мысль которого: «единственное спасение в человеческом – в милосердии, откуда оно: да только от совестливости» [17] . В миниатюре «Милый братец» эта тема находит свое развитие. Совестливое сердце становится той особенностью, которая отличает святого от простых людей.

Автор жития Прокопия описывает его ежедневный подвиг как подвиг терпения. Голод, холод и побои приходится переносить святому [18] . За свое терпение Прокопий получает дар прозорливости [19] . Следуя житийному канону, агиограф обращается к чудесам святого, среди которых он называет спасение града от «тучи каменной» и чудесное спасение самого Прокопия от сильных морозов ангелом [20] . Ремизов переосмысливает сюжетные линии жития, меняя порядок событий и акцентируя внимание на второстепенных для жития деталях.

Так, писатель в начале описывает чудесное спасение святого от морозов, и только потом спасение города от «каменной тучи». В эпизоде спасения святого вместо ангела к Прокопию обращается Богородица: «Окоченелый поплелся он на холодную паперть. Кто его, бесприютного, примет? Честнейшая, не пожелавшая в раю быть… не она ли, пречистая, пожелавшая вольно мучиться с грешными, великая совесть мира, Матерь Света» [21] . Привлекая образ Богородицы, Ремизов развивает тему совестливого сердца, в чем ему помогает обращение к древнерусскому апокрифу «Хождение Богородицы по мукам», описывающему пребывание Богородицы в аду и ее заступничество за грешников. Этот апокриф был одним из любимейших древнерусских произведений писателя. Неоднократно обращаясь к нему в своем творчестве, Ремизов создает образ Богородицы как заступницы за человека перед Богом. В миниатюре «Милый братец» устюжский святой получает от Святейшей благословление на заступничество за людей перед Богом. Именно поэтому в миниатюре Ремизова эпизод со спасением города следует после явления Богородицы.

Житие Прокопия Устюжского заканчивается описанием смерти Прокопия [22] . Смерть святого сопровождается чудом: в середине лета поднимается снежная буря [23] . Тело Прокопия не могли найти в течение трех дней, а на четвертый его нашли занесенным снегом. Затем следует описание посмертных чудес. Ремизов изменяет финальную часть жития, делая смерть святого неожиданностью. «Когда настал последний час, шел он вечером в церковь к Михайле-архангелу. Поджидала его смерть на Михайловском мосту. Милый Братец, ты прощайся с белым светом – и ударила его косой – и упал он на мосту» [24] . Так писатель приравнивает святого к смертным людям, которые тоже не знают часа своей смерти.

стр. 424Вместо посмертных чудес Прокопия Ремизов возвращается к началу повествования – к образу реки.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Однако вместо образа туч-сестриц мы видим образы кораблей, уплывающих на Белое море и к святой Софии в Новгород Великий. Пространственные координаты не изменились. Создавая кольцевую композицию сюжета, Ремизов словно подчеркивает неизменность мира, который своей устойчивостью обязан святому, сидящему на берегу реки.

В следующий раз к Житию Прокопия Устюжского Ремизов обращается через 36 лет в пересказе Повести о Соломонии бесноватой. А. В. Пигин так описывает работу Ремизова над ее обработкой: «С повестью (о Соломонии бесноватой. – Е.В.) Ремизов познакомился по опубликованным в 1860 г. „костомаровскому“ и „буслаевскому“ спискам, которые представляют две основные ее редакции: житийную, встречающуюся, как правило, в составе „Жития Прокопия Устюжского“ и более краткую» [25] . На основании анализа текстов А. В. Пигин делает вывод, что пересказ Ремизова более близок краткой редакции, в которой нет религиознодидактических отступлений [26] . Краткое изложение Жития Прокопия Устюжского в обработке повести композиционно носит вставочный характер. Соломония, вызвавшись пойти в церковь ко всенощной, в церковь войти не смогла – много было народу, но ей хотелось послушать о жизни Прокопия. «Мало чего она разобрала, – пишет автор, – и только чувствовала» [27] . Далее следует пересказ жития. В пересказе содержатся все основные этапы жизни устюжского святого: приезд Прокопия в Новгород, встреча со старцем Варлаамом, изменившая его судьбу, странствие по русской земле. Однако можно отметить ряд расхождений с текстом жития, которые существенно изменяют образ святого в пересказе Ремизова. Автор жития, для которого важно подчеркнуть христианские добродетели святого, так говорит о его отношении к своей славе: «Аз убо сего не требую и не хочу сея славы от человек видети и слышати, но хочу убо желаемыя вечныя жизни насладитися, и хочу убо аз отсюду устремитися и ити в путнее шествие» [28] . Для Ремизова же важно объяснить бегство Прокопия от поче- стей, найти его мотив: «Слава и честь сопутствовали его судьбе, и ему было очень совестно перед другими», но «его совестливое сердце не могло успокоиться» [29] . Так в переработке Повести о Соломонии находит свое отражение тема совестливого сердца, которая интересовала писателя еще в период работы над миниатюрой о Прокопии Праведном.

Однако следующий мотив в ранней обработке отсутствует. Речь идет о мотиве жажды правды. Именно жажда правды, по мнению Ремизова, «толкает Прокопия в жизнь» [30] . Во имя этой правды Прокопий может и должен сказать не только то, что не надо делать, но и то, что следовало бы делать, чтобы просветить свою жизнь [31] . Таким образом, можно отметить изменение в понимании Ремизовым святости Прокопия. Не только совестливое сердце, но и жажда правды становятся ее необходимыми атрибутами.

В своем дневнике 1917–1921 гг., рассуждая о природе человеческих поступков, Ремизов напишет: «люди плохи, т.е. бесстыдны» [32] . Через образ Прокопия Праведного писатель утверждается в своей мысли о том, что только такие качества как совестливость и стыдливость могут сделать человека лучше. Повышение активного (деятельного) начала в образе святого в более поздний период творчества Ремизова не случайно. По мнению А.М.Грачевой, именно через поиск и обретение деятельного добра произошло возвращение Ремизова к Богу после периода бунта и отрицания [33] .

// Рябининские чтения – 2011
Карельский научный центр РАН. Петрозаводск. 2011. 565 с.

Текст может отличаться от опубликованного в печатном издании, что обусловлено особенностями подготовки текстов для интернет-сайта.

новости поиск контакты
Музеи России - Museums in RussiaМузей-заповедник «Кижи» на сайте Культура.рф