Электронная библиотека
публикации о музее-заповеднике «Кижи»

Аннотация: В культуре коми-зырян коллективные избомытия сохраняли календарную приуроченность, прежде всего, к предпасхальной поре вплоть до второй половины ХХ в. В традиции северных коми-ижемцев такие помочи были связаны с особыми коллективными причетами-импровизациями, исполняемыми во время уборки-мытья «горниц». Особый интерес представляет и верхневычегодская традиция коллективных избомытий с ритуальным изгнанием Стареча, воплощающего годовую грязь.

Ключевые слова: этнография; фольклор; коми; народный календарь; традиция коллективной взаимопомощи;

Summary:  In the culture of Komi-Zyrians the collective mutual assistance on washing the huts kept calendar-related, primarily by the period before Easter, until the second half of ХХ century. In the tradition of the northern Komi-Izhemts, such help is connected with special collective lamentations – improvisations, performed during the cleaning-washing of the «rooms». Of particular interest is the upper Vychegda tradition of collective cleaning huts with ritual exile of the Starech embodying annual dirt.

Keywords: ethnography; folklore; Komi language; folk calendar; technology of construction; the tradition of collective mutual assistance ;

В достаточно развитой и многоплановой системе трудовой взаимопомощи коми-зырян [1] обычай коллективных избомытий – «керка мыськем» – занимали особое место, прежде всего, в силу их календарной приуроченности к наиболее важным праздничным датам. Как и у многих народов, все наиболее важные праздники предварялись уборкой домов – своего рода «малыми» избомытьями без привлечения посторонних: «Перед каждым праздником – полы мыли, скребли набело. Голиком натираешь, полы белые становятся, красивые. Потом ржаную солому стелют на пол – “сю идзас”. Нам очень нравилось, тепло, мягко – только бегай. Потом, когда высохнет, через неделю, солому уберут». [2] Особо готовились к праздникам, связанным с приходом священников в дом, поскольку мытье избы в этих случаях предваряло освящение дома и домочадцев. [текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

К общераспространенным традициям можно отнести и большие, «во гöгöрся» –«годовые» избомытия, как правило, приуроченные к Пасхе. Там, где сохранялось разделение избы на летнюю и зимнюю части, к Пасхе переходили в летнюю избу: «К Пасхе дома мыли четверо-пятеро женщин, по очереди друг другу. Мыли летнюю избу. После бани угощались. Мыли перед вербной неделей, за неделю. К Пасхе обязательно переходили». [3] Годовые избомытия могли проходить и в саму предпасхальную неделю: В Страшный четверг несколько женщин объединялись и мыли избы, а после ходили в баню. Если кто-то из своих женщин не мог участвовать в уборке, приглашали еще кого-нибудь, то есть использовали другой способ взаимопомощи с последующей отработкой – «ки веж», [4] на любой работе, где понадобится помощь.

Годовые избомытия могли приурочивать и к другим датам весенне-летнего периода: «На Троицу всё мыли, собирались семьями, мыли дома помочью, потом везде вешали травы, березовые ветки – украшали к празднику». [5] Иногда отмечается соотнесенность избомытий с наступлением тепла: «Избы мыли по очереди, собирались пять-шесть женщин, весной, когда уже много талой воды – “войтва”, этой водой и мыли». [6]

В традиции северных коми-ижемцев «годовые» избомытия связаны с особыми коллективными причетами-импровизациями, исполняемыми во время уборки-мытья «горниц». Сами исполнители отмечают соотнесенность этих избомытий с завершением весенней заготовки дров: «На Ижме после заготовки дров (заготовляют весной, привозят на следующую зиму) возвращаются и моют избы, один-три дня, собираются несколько женщин: “Во гöгöрся няйтсö ниртам” (Годовую грязь оттираем)». [7] По сообщению Ю.Г. Рочева, у зауральских коми-ижемцев во время годовых избомытий также красили потолки и стены, приводя в порядок свои избы после зимнего периода [8] (вероятно, речь идет уже о середине ХХ в.).

Будучи разновидностью лиро-эпических импровизаций необрядового характера, трудовые причитания коми-ижемцев могли быть посвящены разным моментам хозяйственной жизни и весьма разнообразны по своей тематике. [9] По происхождению они восходят к обрядовым причитаниям, поэтому по формальным признакам близки к свадебным и похоронным плачам. Текст не имеет определенного количества слогов в стихе, определенный музыкальный размер сохраняется при помощи внутрислогового распева. Каждый стих либо имеет стилистически завершенную мысль, либо она реализуется с помощью параллелизма. [10] Говоря о содержании импровизаций, исполняемых во время избомытий, можно отметить три основные темы, отражающие общий сценарий этого коллективного действа: сама уборка – очищение дома; последующая за ней баня – очищение участников избомытья; праздничное застолье, завершающее действо. Например:

Родные, ласковые, милые дорогие сестрицы,Мы моем сегодня дома свои четырехугловые,Мы моем сегодня теплые светлые горницы свои,Годовую уже смываем мы сегодня годовалую грязь,Мы моем сегодня здесь, шутки шутя,Мы моем с вами, родными, сегодня, досаду терпя.Приготовьте нам сегодня еду-питье из двенадцати блюд.Приготовьте нам сегодня питие-яства девяти сортов,А еще натопите нам сегодня на мху поставленную жаркую баню,А еще приготовьте нам чистую холодную воду,А еще приготовьте нам веники березовые из рощи,Попарим там мы, очистим, свои статные станы,А еще приготовьте нам брусчатое мыло,

Отмоем сегодня мы, очистим наши стройные тела. [11]

В остальных традициях коми-зырян специальных песен, исполняемых на таких помочах, не зафиксировано. Однако, как и во время многих коллективных действ, здесь могли петь любые общеизвестные песни, подходящие по настроению и задающие определенный тонус однообразной и достаточно тяжелой работе: «Когда мыли избы, пели всякие песни. Моем и поем-растягиваем» (ПМА-1). [12]

Наши полевые материалы связаны в основном с деревенской жизнью в 1930-1950-х гг., то есть с ситуацией интенсивного разрушения праздничных традиций. Однако никаких особых изменений, касающихся подготовки к празднику, в том числе рассматриваемых нами коллективных избомытий, в этот период не произошло. Бытовые условия за этот период особо не изменились. В нашем распоряжении есть одно достаточно подробное описание годовых избомытий, позволяющее воссоздать общую картину этого действа: «У многих я “гöд” – годовую мыла, тогда еще подростками были. Иконы вымоешь. Годовалую грязь – “ во гöгöрся ” – отмываешь. У кого-то, может, уже и трехлетняя грязь. С лучинами – “дзузган” жили, в избе черно, дерево всё уже полусгнившее, хрупкое – “рыжыд”. Живут, в избе черно, маленькая такая лучина – “дзузган”, иногда повыше поднимут, зайдешь, и глаза щиплет, когда спать ложимся. Как сейчас, электричества не было. (А это как, помочами мыли?) – Да, соберемся, много человек. Все, что можно, из избы вынесут, опустеет. Затем туда воды нанесут, во все посуды, – ушатов столько, ведер столько неоткуда взять. К Пасхе – “ Ыджыд лун ” . Кто может, иногда человек десять. Тогда же к каждому празднику мыли-натирали. Вот в течение года было: к Пасхе мыли, затем Троица идет. Затем Пантелеймон (престольный праздник). По очереди к этим дням везде мыли. (Это как кому очередь выпадет?) – Да».

Мыть начинали с потолков, скоблили дресвой, смывали копоть и пыль, затем скоблили и смывали стены. Смывали также грязь с печи, которая обычно просто намазана глиной, иногда использовали особую белую глину вместо белил. После уборки хозяйка уже сама обновляла печь; известковые белила стали общедоступны только в 1950-х гг. Завершали все мытьем полов: «Дресва – “ дзимбир ” : накрошат камней. А для мытья приготовят посуду специальную, миску какую-либо, маленькую, рядом с собой поставишь и туда рукавицу положишь, старую варежку или носок от старых чулок. И этой рукавицей натираешь, пока дресва не закончится. Изредка в миску с дресвой тычешь, набираешь, и снова натираешь. Потом в воду, в посуду с водой рукавицу макаешь и еще раз моешь это место. Натирали полы до того, что одни сучки остаются, само дерево стирается, а сучки покрепче, торчат везде. Натирали, было дело. Затем в конце уже, где закончишь натирать, чистой водой смываешь. И дресва и все в голбец стечет. Это в конце уже, когда полы побелеют, водой сгоняешь все в голбец. Для этого берут новый голик. Большой голик, одна воду льет, другая голиком эту воду сгоняет. К дверям сгоняют, туда, где дыра специальная в полу сделана (прямоугольное отверстие в полу примерно 10х12 см. в конце одной из половиц, обычно ближе к порогу. – А.П.). К дверям в конце подбираемся. […] И в сенях тоже все обольют, и крыльцо, и лестницу, всё дресвой натирали, некрашеное, белое всё. Редко у кого слегка полы покрашены, местами держится. Откуда тогда краску было взять, да и дорогая была. У некоторых только вокруг печи да еще где-то покрашено краской, косяки дверные, а полы, досок на полатях сколько, полок сколько – всё это приходится натирать и мыть, лавицы – тоже белые, некрашеные»(ПМА-1).

Предпасхальное избомытье могло завершаться особым способом: «А еще было, наша мама делала так к праздникам. Вот в этом году на Пасху сырой снег был, вот она в лотке занесет этот “шоль” – талый, зернистый снег и рассыплет его по полу. Затем им натирает, чтобы еще белее стало. Это уже после дресвы, сначала дресвой натрет, потом этот “шоль” занесет и им еще раз»ПМА-2). [13] [текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Енув пелес мыськöм'Мытье красного угла'. Особое место в предпраздничной уборке дома занимало мытье красного угла. Эта почетная и ответственная роль предназначалась одной из девушек, участвующих в помочах: «Как станешь божницу, красный угол мыть, вот девушке той, если она еще незамужняя, женщины и скажут: “Попроси себе жениха по имени Иван!” (А почему Ивана?) – А я не знаю, так говорили. Чтобы бог дал. “Вставай вот, мой божницу, угол этот”. Вот я много раз мыла, а бабушка и скажет: “Иди, Марья, мой божницу. Встань к иконам и попроси у бога жениха. Ивана-жениха!” В шутку так говорили или что ли. (Ивана – это может тебе так говорили, Иван да Марья?) – Тогда никто и не знал наверно такого, чтобы Иван да Марья, просто так скажут. Ну ладно, мол, встану, кому-то ведь надо встать да мыть там. В шутку как бы говорят так: иди, мол, проси. Не помню, просила или нет»(Замужем информантка так и не была; ПМА-1).

Стареч вöтлöм'Изгнание Стареча'. Этот мифологический персонаж, воплощающий годовалую грязь, которую изгоняют из избы, вероятно, никогда не имел какого-то определенного антропоморфного облика. Этимологически связан с омонимичным стареч 'старица, старое русло реки' (русск.), хотя не исключено, что подобный персонаж, воплощающий застаревшую грязь (старица/старец) был и у русских на Севере. Изгнание Стареча происходило в момент завершения мытья в избе, когда самая грязная часть работы уже завершалась: «Когда уже завершится мытье в избе, станут выходить сени мыть, дверь открывают и перед выходом произносят: “О, сэсся сэтчи мун, Стареч!” (О, Стареч, теперь иди туда-то!); “Иди туда, к Кэсьта Елене теперь иди!” Или, скажем, к Афанасии: “Туда теперь иди, у них еще не отмыто”. Иные еще и обижались: насмехаются, мол, над нами. Сами уже старые, не могут уже сами убраться. Стареча, мол, к нам посылают, всю черноту-грязь. Мы как-то послали Стареча к Марфе (соседке), – она страшно обиделась. Стареч – это вот черноту называли Стареч. Всю черную грязь изгоняешь в конце уже. “Ну, теперь туда иди, Стареч. Иди, иди туда, у кого не вымыто”. Вот он и уйдет. (А «стареч» – это русское слово?) – Я не знаю, старые люди так называли. Чернота да грязь – вот и ” стареч ” » (ПМА-2).

Судя по нашим материалам, традиция коллективных избомытий угасла в середине 1950-х гг. в связи с улучшением бытовых условий (появление краски, общедоступных керосиновых ламп), что позволило проводить предпраздничные уборки своими силами. Однако именно «большие», годовые избомытия были «вписаны» в ряд других календарно-обрядовых событий «годового» статуса, таких как, выбор пары на год, происходивший на молодежных и подростковых братчинах, «годовые» женские («бабьи») братчины на осеннего Кузьму-Демьяна, посвященные подведению итогов урожайного года (в некоторых верхневычегодских селах они собирались вплоть до 1980-х гг.). В советское время, в 1940–1950 гг., когда запрещенные официально православные праздники уже не выступали объединяющим деревенский социум фактором, «годовые» избомытия, воплощающие идею всеобщего очищения-обновления, и являлись точкой отcчета нового годового круга, а ожидание последующего за очищением праздника проецировалось на весь последующий год.

• [1]  Соловьев В.В. Традиции межсемейной трудовой взаимопомощи у коми крестьянства в прошлом и настоящем // Традиции и современность в культуре сельского населения Коми АССР. Сыктывкар, 1986. С.28–41 (Труды Ин-та яз., лит. и истории Коми филиала АН СССР); Шарапов В.Э., Жеребцов И.Л. Л.Н. Жеребцов о традициях трудовой взаимопомощи у коми-зырян. Материалы к Международному полевому этнографическому симпозиуму «ВЕМЕ: обычай взаимопомощи в культурах народов Урало-Поволжья» (Лудорвай, 16–18 мая 2014 г.). Сыктывкар, 2014.
• [2]  Фольклорный фонд Института языка, литературы и истории Коми НЦ (Далее – ФФ ИЯЛИ), В1113-60, 61 с. Записано в 2000 г. А.В. Панюковым, Г.С. Савельевой в с. Нившера Корткеросского р-на Республики Коми (РК) от Жижевой А.М., 1928 г.р. Здесь и далее приводятся переводы автора с коми языка.
• [3]  ФФ ИЯЛИ, В0915-18. Записано в 2000 г. А.В. Панюковым в с. Усть-Вымь от Шашевой В.В., 1920 г.р.
• [4]  ФФ ИЯЛИ, В0903. Записано в 2002 г. Л.А.Сажиной и А.Н.Рассыхаевым в с. Усть-Вымь Усть-Вымского р-на РК от Гановой З.И., 1924 г.р., Дьяконовой З.С., 1930 г.р.
• [5]  ФФ ИЯЛИ, В0102-35. Записано в 2015 г. А.В. Панюковым в с. Колва Усинского р-на РК от Кожевиной Т.А,, 1963 г.р.
• [6]  ФФ ИЯЛИ, 1235-20. Записано в 2001 г. А.В. Панюковым, Г.С. Савельевой в д. Вомынбож Усть-Куломского р-на РК от Поповой Е.А., 1923 г.р
• [7]  Научный архив Коми научного центра УрО РАН, 1960, ф. 1, оп. 11, д. 203, л.78 (Микушев А. К., Чисталев П. И. Ижемский фольклор: материалы экспедиции 1960 года. Ч. 1).
• [8]  Соловьев В.В. Традиции межсемейной трудовой взаимопомощи у коми крестьянства в прошлом и настоящем // Традиции и современность в культуре сельского населения Коми АССР. Сыктывкар, 1986. С.33 (Труды Ин-та яз., лит. и истории Коми филиала АН СССР).
• [9]  Микушев А.К. О внеобрядовых импровизациях (по материалам трудовых импровизации народа коми) // Русский фольклор: Материалы и исследования. М.; Л., I960. Т.5. C.146–157.
• [10]  Филиппова В.В. Специфика композиции причитаний северных коми // Жанровое развитие коми фольклора и литературы на современном этапе. Сыктывкар, I988. Вып.45. С.35–51 (Труды Ин-та яз., лит. и истории УрО АН СССР).
• [11]  Записано в 1959 г. в с. Сизябск Ижемского р-на РК от Филипповой И.К. Коми текст опубликован в кн.: Коми народные песни: Ижма и Печора / Сост. А.К. Микушев, П.И. Чисталев. 2-е изд. Сыктывкар, 1994. Т.2. С. 48.
• [12]  ПМА-1. Полевые материалы автора. Записано в 2010 г. в с. Важкурья Корткеросского р-на РК от Удоратиной М.В., 1924 г.р.
• [13]  ПМА-2. Полевые материалы автора. Записано в 2011 г. в с. Важкурья Корткеросского р-на РК от Удоратиной М.В., 1924 г.р., и Панюковой Л.И., 1938 г.р.