Электронная библиотека
публикации о музее-заповеднике «Кижи»

В предыдущем номере «Кижского вестника» в статье «Из истории фольклористики Карелии: учитель–краевед Ф.И.Дозе», восстанавливая истину о судьбе фольклорных материалов ссыльного петрашевца А.П.Баласогло, которые якобы полностью утрачены, мной была представлена републикация вариантов былин, спасенных учителем Ф.И.Дозе, помещенных и прокомментированных им в «Олонецких губернских ведомостях» [1] (далее – ОГВ). Эти тексты, повторюсь, предшествовали деятельности первооткрывателя «Исландии русского эпоса» П. Н. Рыбникова и позволили редактору второго издания его «Песен.» сказать, что именно Дозе «пробудил дремавшую Олонецкую губернию» [2] . Настоящая статья продолжает и дополняет предыдущую: в ней речь идет еще об одной части фольклорной коллекции А. П. Баласогло, дошедшей до нас благодаря Ф.И.Дозе [3] .

В трех номерах (№20–22) ОГВ за 1857 г., в которых «рассматривающим неофициальную часть» назван «старший учитель гимназии Ф.И.Дозе», в рубрике «Этнографические материалы» помещен текст под названием «Предания о Панах в Олонецкой губернии» с пометкой «Извлечено из бумаг А.П.Б.». Материал представляет собой большой очерк, так его называет сам автор, в котором он, комментируя записанные на территории Олонецкой губернии предания, стремится ответить на вопрос, «что за люди были паны», кто они «в круге непосредственных понятий» народа.

Теперь, когда предания как жанр достаточно исследованы [4] , предания о панах выделены в самостоятельный цикл, в котором «паны» – это обобщенный образ, отражающий народные представления о первона–сельниках края, пришельцах–завоевателях, его внешних врагах, разбойниках. Что касается Русского Севера и Олонецкой губернии в частности, то «паны» как собирательный образ вобрали в себя и трансформировали народные воспоминания о внешних врагах: польско–литовских набегах в начале XVII в., столкновениях русских и карел со шведами в разные эпохи. Эта своеобразная устная летопись края, ее локальная история воплощается в повествованиях, которые не имеют в отличие от других фольклорных жанров устойчивой формы, «общих» мест, постоянных зачинов и концовок. Из потока речи их позволяют выделить только традиционные мотивы, которые образуют Указатель мотивов преданий. Обозначенный круг мотивов о «панах» дает возможность идентифицировать эти предания [5] .

Публикуемый ниже очерк А.П.Баласогло – его точное воспроизведение в ОГВ.

Предания о Панах в Олонецкой губернии (ОГВ. 1857. №20. С.110–112).

Во всей губернии более или менее исключая может быть небольшое пространство западной ее части, т.е. Олонецкого уезда. Со смежными отрывками Петрозаводского и Лодейнопольского, существуют почти на каждом шагу предания о так называемых «Панах»; сильнее всего эти предания уцелели во всем Заонежье с прилежащими к нему частями Пудожского и Повенецкого уездов. Трудно решить, что за люди были эти «Паны» и к какому они принадлежали племени. Если в Олонецкой губернии стать спрашивать крестьян: «Не было ли здесь Поляков? Не было ли здесь Шведов? Не было ли здесь Малороссов? и т.д., крестьяне на это могут отвечать тем же рядом вопросов, только в обратном смысле: «А какие это Поляки? А какая такая Литва? А каких таких Шведов?» Кто хочет получить от мужика ответ на что бы то ни было, – тот должен сперва войти в круг его непосредственных понятий. Так, например, инородцев мужик не знает, а Корелу знает! – Ни о Литве, ни о Поляках, ни даже о Финнах или Финляндцах он ничего не сумеет сказать, и чтобы подвинуть его на рассказ о каких бы то ни было исторических народах надо, не теряя времени даром, спрашивать только: «А что не бывало ли у вас тут в старину Панов?». Из этого лучше всего можно видеть, что такое здесь значит «Паны».

Паны – ни народ, ни сословие, ни род, ни племя: а просто – чужие люди, приходившие обращать крещеных в свою веру. Они приходили почти что во всякую деревню, артели, жгли дома, храмы Божии, убивали народ, грабили и уходили восвояси. В иных местах они и жили: у них были тут и ворота, и городки, и дома, и даже свои церкви. Но теперь ничего не осталось: как ушли, так все и побросали в воду. Чтоб добиться, наконец, кто же это такие были, остается одно средство: поставить в ряд все о них показания и сличить немногие общевыдающиеся черты с чертами тех не русских людей, о набегах которых на наш край мы знаем из летописей. Такой труд велик и требует предварительного собрания множества разнообразных народных преданий, и потому в настоящем очерке я ограничиваюсь рассказом нескольких известных мне преданий, из которых можно однако вывести некоторые характеристические черты набегов Панов и впечатления, оставленного ими на жителей.

Паны, разъезжая по Заонежью и окрестным странам, вероятно, думали тут утвердиться и господствовать, и потому строили себе постоянные жилища в виде небольших укреплений. Из преданий видно, что Паны часто строили свои домы, как замки, – с огромными воротами, на возвышениях, при реках и вообще на местах по большей части неприступных. Из этих-то замков они держали жителей в постоянном страхе и делали частые и внезапные набеги на окрестности. В этих же замках были скрываемы ими награбленные богатства: деньги, вещи и т. п., которые теперь являются как клады. Теперь почти нет развалин этих укреплений, городков и ворот, но предания народные указывают на те места, где они были; при том же самые названия некоторых местностей по собственным именам не русским и не финским, и предания о явлениях кладов указывают на постоянные жилища Панов, и замечательно, что на местах, отмеченных преданием, как место жительства Панов, находят в земле старинные вещи, чаши и т. п.

Вот несколько преданий о жилищах Панов в Заонежье. (№1) В недальнем расстоянии от селения «Горка», на двух противоположных мысах: Шинков–Наволок и Агафон–Наволок жили Паны в укрепленных замках. Из предания видно, что эти здания имели огромные железные ворота, которые затворялись в определенное время, как в том, так и в другом замке, и притом скрип или стук ворот у одного Пана всякий раз бывал слышим в замке другого Пана. Теперь эти двери не существуют: они вместе с другими вещами, как прибавляет предание, брошены в воду самими

Панами, когда их начали теснить туземцы. Другое предание, повторяющееся также в Заонежье, еще яснее подтверждает то, что Паны чрезвычайно заботились о своей оседлости. (№2) В 7,5 верстах к югу от Шунгского погоста, по берегу озера Путка, тянется с Севера на Юг горный кряж, который здесь представляется совершенно отдельным утесом, около 50 сажен вышиною над уровнем воды. Отвесные стены этой скалы с трех сторон – восточной, северной и западной, делают ее совершенно неприступною и только южная сторона идет постоянным склоном. Утес этот вообще называется «Столовою горою», потому что издали походит на длинный стол; местные жители называют его не иначе, как Городком… (№3) Народные рассказы об этом утесе и самые названия «Город» и «Панская гора» доказывают, что этот «городок» как естественная крепость был главным притоном Панов, в котором они держались несколько времени. В самом деле, как рассказывают, в этой горе находится узкая пещера, или узкая расщелина утеса, идущая отвесно сверху вниз; она вверху образует острый угол, а внизу просторный треугольник, куда можно укрыться от непогоды. В этой пещере еще и до сих пор существуют остатки грубо сложенной печи с обгорелыми кусками дерева. Народ уверяет, что здесь жили Паны и отсюда пускались грабить Шунгские деревни.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Кроме этих фактов, доказывающих о постоянном пребывании Панов в Заонежье, существуют еще другие предания в Пудожском и Повенецком уездах, по содержанию сходные с приведенными выше преданиями.

В окрестностях Пудожа и в самом городе, (№4) как рассказывают, находится множество мест, где были Паны и имели свои здания. Так, под мысом крутого берега, на котором расположен Пудож, называемым Журавицкий бор, течет речка Журавка, иначе Ольховица, на которой лежит деревня Журавица. Под ней стоял прежде крест, и видны теперь еще остатки древнего строения, имеющие вид «анбарушки», т. е. малого анбара; по народному преданию это древнее строение – остатки панского замка. (№5) Другие доказательства постоянного жительства Панов около Пудожа состоят в преданиях о кладах, находимых в этих местах. Рассказывают, что 30 лет тому назад близ мыса «Кунявский нос», выдающегося в Водлу, один крестьянин нашел в земле две вещи: род блюдца, но неизвестно, из какого металла, и золотую чашку; эти вещи относят к животу (т.е. к имуществу) одного Пана, жившего тут.

Существуют также предания о пребывании Панов и в Каргопольском уезде. (№6) Там, по дороге к монастырю Александро–Ошевенскому в 24 верстах от города Каргополя, на 3-й версте от деревни «Воробьевой» к городу, есть деревня «Поздышево»; в стороне от дороги близ этой деревни расположено кладбище, на котором схоронен не один Пан.

Предания о Панах в Олонецкой губернии (ОГВ. 1857. №21. С.122–124) (Продолжение. См. №20).

(№7) В Повенецком уезде, который, кажется, более всего исходили Паны, существует опять предание о постоянном селении Панов. В этом уезде, на правом берегу пролива Вожма–Салма на дороге из Выгозера в Бобровое, стоит деревня Вожма–Салма. В 6 верстах от этой деревни, в самом углу Бобрового озера, у устья реки Важмы, есть деревня Вожма–Гора. В этом месте, как уверяют, было жительство Панов, у которых был даже свой погост, т.е. церковь со всеми ее принадлежностями; но теперь и следов ее нет, потому что стесненные русскими Паны побросали как колокол, так и прочие вещи в воду Бобрового озера. Отсюда Паны артелями по 10, 15, 20 и более человек делали набеги на окрестные деревни и брали крестьян в работу. (№8) На островах же Выгозера, которых местные жители насчитывают столько, сколько в году дней, крестьяне часто находят следы прежних обитателей – Панов. Эти следы состоят из множества камней, сложенных в кучи, и притом в таких местах, где теперь вырос огромный лес; потом в топорах, жерновах, развалинах печей, находимых также в лесных чащах и т.п. Один же из таких островов, лежащий почти на средине между Выгозерским погостом и деревнею Койкиницы, по преданию, был населен весь Панами, и потому известен под именем «Городового острова»; с него горожане разъезжали на работы и грабежи по окрестностям.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Из следующих преданий мы увидим, каким образом делали набеги Паны и как далеко они заходили. Начнем с Заонежья как главного места, где они оставили более по себе воспоминаний. Здесь некоторые предания рассказываются довольно подробно, как небольшие повести или как истории. (№9) Так здесь осталось надолго памятно одно нападение Панов на Кижи, тем более что и памятник их нападения существует до сих пор. В Кижах, как передают крестьяне, есть поговорка, что под каждою ильмою похоронен Пан. Это ясно доказывает, что Паны во множестве наводняли Заонежье и что вместе с тем им не всегда удавалось легко овладевать деревнями. На том же самом Кижском острове, где теперь погост, церковь стояла в другом месте, гораздо севернее, на холмистом возвышении; там теперь, в память ее, построена часовня Святого Духа. Церковь эта была во имя Спаса. Однажды, в праздник Покрова Пр. Богородицы, Паны сделали нечаянное нападение на этот остров и употребили военную хитрость: они приплыли к острову из Повенца на плоту, на котором были поставлены вместо парусов березки. Суеверному народу показалось, что к ним плывет остров; все собрались смотреть на берегу. Между тем Паны прилегли за березы, и когда плот примкнул к берегу, бросились на безоружных жителей. Народ укрылся в храме, но Паны ворвались сюда, начали резать народ и стрелять в него. Одна стрела вонзилась в образ

Спасителя в правую руку; другая пробила образ сзади, насквозь, пониже первой, и сделала с той же стороны оскомину. Оба знака видны на образе до сих пор. Но в это самое мгновенье совершилось чудо: на Панов нашла темень, т.е. они ослепли, вместо беззащитного народа стали резать друг друга и легли все на месте. По рассказам народным, кровь перерезавшихся Панов лилась через порог церкви. После этого осквернения служение в церкви надолго оставили и, наконец, она сгорела от молнии.

Впоследствии, собравшись с силами, кижане решили построить церковь вновь, приплавили леса к тому же самому месту, где она стояла; но в ночь все плоты невидимою силою перенесло ниже, к такому месту, где не было ничего, кроме вересняка. Строители перегнали плоты опять к месту бывшей церкви; в следующую ночь плоты опять спустились к вересня–ку… Тут строители стали уже догадываться, что это чья‑то высшая воля; осмотрели кусты и нашли в нем простреленный образ Спасителя. Это уже был явный знак, что церковь надо строить здесь, а не на старом месте, а потому строители так и сделали. Таким образом часовня, церковь и образ, существующие до сих пор, служат памятниками нападения Панов в южном крае Заонежья.

Из приведенных выше преданий мы видели, что Паны жили в недальнем расстоянии от Шуньги на Столовой горе и отсюда пускались на грабежи; (№10) рассказывают, что в 11 верстах от Шунгского погоста, по дороге к Пергубе, есть деревня Сигова. В 3-х верстах от этой деревни, по той же дороге, за губой, стоит один двор крестьянина Федотова (записано в 1849 г. – Прим. А.П.Б.). В этом уединенном месте и во время Панов был также один только двор. Видя опасность со стороны Панов, хозяин двора со своим семейством удалился на соседний пустой остров. Это случилось зимою. Крестьянин грелся над разложенным огнем и задремал; во сне ему почудилось, будто кто-то ему кричит: «Вставай! Паны идут!». С великим усилием он очнулся; смотрит, а перед ним, в нескольких шагах стоит Пан. за этим показался и другой. Крестьянин в страхе забыл жену и ребенка и на лыжах бросился в лес. Долго он блуждал, но наконец решился возвратиться к своему огню. Заходит осторожно из-за кустов и видит, что Панов нет: у огня только его жена да ребенок. Подошедши ближе, он удостоверился, что они живы, но вместе с тем увидел, что все, что они имели, было отнято и даже с шеи ребенка сорван крест.

Предания о Панах в Олонецкой губернии (ОГВ. 1857. № 22. С. 126–127) (Окончание. См. № 22).

(№ 11) Между рассказами о набегах Панов в Пудожском уезде особенно замечательно по своей наивности повествование об осаде одного монастыря. Верстах в 5-ти от впадения в Онего реки Водлы, в нее впадает река Шала, на которой находится Шальский погост, расположенный на том месте, где прежде был монастырь. Паны, завладев окрестностию, долго не могли взять этого монастыря и стали принуждать жителей принять их веру. Жители разбежались, оставив монастырь в переговорах с Панами. Во время этих переговоров к порогу едва державшегося монастыря стал подбегать какой-то «зверь» (это была лисица). Монахи однажды погнались за этим зверем. Спасаясь от погони, по замерзшей реке, зверь «ульнул в матицу» (т. е. провалился в прорубь, сделанную для ловли рыбы); здесь у него и примерз хвост. Монахи взяли этого зверя и подарили одному из Панов, давая тем заметить, что Бог не оставит их и что сами Паны могут подобно этому зверю заморозить себе хвост. Монастырь был оставлен в покое; но чрез несколько времени Паны опять напали на несчастную окрестность, и тогда жители совокупными силами заставили их удалиться на соседнюю гору; тут Бог напустил на врагов своего имени «темень» (слепоту), и они перебили друг друга. От этого гора получила название «Немецкой горы». (№12) В том же самом уезде существует другое предание о нападении Панов на деревню Песчаное. Сюда приходила артель Панов в 40 человек. Крестьяне вооружились, а Паны между тем, не дошедши до деревни версты три, разбранились, «пала на них темень» – и они перерезали друг друга. Место, где они разбранились, крестьяне называют «Бранухой», а где они перерезали – «Панихой».

(№13) В одном из преданий Каргопольского уезда о нападении Панов упоминается о замечательном поступке одного крестьянина. Когда Паны напали на деревню Воробьеву, в 24 верстах от города, крестьяне разбежались в лес; один из них, смельчак, вздумал полюбопытствовать, что делают Паны, и прокрался в гумно. Тут его заметили; он пустился бежать, выхватив из колосника жердину, и стал, опираясь на нее, перескакивать большие пространства. Один из Панов успел настигнуть мужика, но тот, видя опасность, остановился, подпустил к себе Пана, махнул по нем жердиной наотмашь, и всадник пал замертво. Прочие Паны, испуганные мужеством этого мужика, бросили погоню и разбежались.

(№14) В Повенецком уезде, по западной стороне его, существует множество рассказов о набегах Панов. Так, по дороге из Повенца в Петрозаводск, между станциями Пергубою и Лумбушами, в 5 верстах от последней, на речке Куюмсе стоит лесопильный завод Захарьева. Над этим заводом, на противоположном берегу реки, возвышается крутая песчаная гора в виде полукруга. Средина этого полукружия гораздо пониже концов, и в одном месте так узка, что по верху только что пройти человеку. Бока всей горы беспрерывно осыпаются. С этой‑то горы, по песку, как рассказывают, скатилась гонимая Панами девушка, которую потом не могли найти нигде, ни в воде, ни по берегам реки. В память о ней местная гора называется «Дивьей» (т.е. Девья).

Из других преданий видно, что (№15) Паны заходили далеко на запад Повенецкого уезда, именно были в 8 верстах от Карельской Масельги, в деревне Лисья Губа на берегу Сегозера, где удержал натиск их крест с надписью, из которой видно, что ему уже более 200 лет. Далее Паны были в Паданах и доходили до Селег. Когда они подошли за 4 версты до Селецкой церкви и сказали ей: «Недолго настоишься! Придем, так тебе и конец!», в это мгновение нашла на них темень, и они ушли.

Этих преданий достаточно, чтобы убедиться в существовании в Олонецком крае Панов и в том, что это были люди, приходившие единственно для грабежей. Из всех этих преданий, содержащих в себе повествования о постоянных жительствах и набегах Панов, можно видеть, в каком числе, в какое время и в каких пределах бродили или проживали в Олонецком крае Паны. По всем вероятностям, можно положить, что Олонецкий край с давних времен был местом столкновения различных племен. Вспомним смутные времена междуцарствия, когда происходили столкновения разноплеменных шаек по всей России, когда приходили в Россию татары, поляки, ливонцы, шведы. Толпы этих пришельцев, вытесненные из Средней России, долго беспокоили южную и западную части и, вероятно, они же заходили и в Олонецкий край искать себе богатства, а иногда и с целью приводить жителей в свою веру. Так как олонецкий народ не знает никаких других враждебных народов в исторические времена, как только одних Панов, то можно понимать под этим словом не отдельный народ или племя, а просто сброд людей из Поляков, Литвы, Татар, Черкесов, Казаков и Шведов.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Обозначу каждое из преданий, вошедших в очерк: всего их 15, это исторические предания, большинство которых содержат ярко выраженные топонимические мотивы. Только 3 предания из этого количества вошли в научный оборот [6] и представлены в сборниках. Каждое из преданий обозначено номером, в скобках, курсивом выделены его границы (первое и последнее слово).

№1 – о пребывании Панов в Заонежье: мотив «панские замки; его вариант 1894 г. из Кондопожского района помещен в сб. «Северные предания» под № 63;

№2 – заонежское топонимическое предание об оставлении «следов» пребывания Панов и происхождении названия утеса «Столовая гора»;

№3 – заонежское предание о происхождении названия «Городок» и «Панская гора»;

№4 – пудожское предание о пребывании Панов в деревне Журавица;[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

№5 – пудожское предание о поселении Панов близ мыса «Кунявский нос» и обнаруженном там кладе;

№6 – каргопольское предание о кладбище Панов по дороге к монастырю Александра Ошевенского, недалеко от деревни Поздышево;

№7 – повенецкое предание о поселении Панов в деревне Вожмосалма у Бобрового озера;

№8 – повенецкое предание о поселении Панов на островах Выгозера и происхождение названия «Городовой остров»;

№9 – нападение Панов на Кижи; это предание опубликовано в сборнике «Северные предания» под №103, оно было очень популярно, неоднократно перепечатывалось и обрело варианты;[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

№10 – пребывание Панов в заонежской деревне Сигово;

№11 – о набегах Панов в Пудожском уезде, осаде монастыря и происхождении названия «Немецкая гора»;

№12 – о нападении Панов на деревню Песчаное Пудожского уезда; опубликовано в сборнике «Северные предания» под №116;

№13 – каргопольское предание о том, как один крестьянин из деревни Воробьево обратил в бегство Панов;

№14 – повенецкое предание о пребывании Панов и происхождении названия «Дивья гора»; пудожский вариант «Девичья гора» (см.: Северные предания. №119);[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

№15 – повенецкое предание о том, как Паны были в Паданах, у Селецкой церкви на них нашла темень, и они ушли.

Таково еще одно свидетельство подвижнической деятельности учителя–краеведа Ф.И.Дозе.

• [1] См.: Кижский вестник. Вып.11. Петрозаводск, 2007. С.116–126.
• [2] Грузинский А.Е. Предисловие // Песни, собранные П.Н.Рыбниковым: В 3-х т. М., 1909. Т.1. С.XIV–XV.
• [3] Приношу благодарность автору написанной под моим руководством дипломной работы «Роль газеты «Олонецкие губернские ведомости» в истории фольклористики» И.М.Зайцевой, обнаружившей искомые материалы и предоставившей их мне.
• [4] См.: Соколова В.К. Русские исторические предания. М., 1970; Чистов К.В. Прозаические жанры в системе фольклора // Прозаические жанры фольклора народов СССР. Минск, 1974; Северные предания (Беломорско–Обонежский регион) / Изд. подгот. Н.А.Криничная. Л., 1978; Морохин В.Н. Прозаические жанры русского фольклора. М., 1983. С.163–175; Криничная Н.А. Предания Русского Севера. СПб., 1991.
• [5] Северные предания. С. 174, 222.
• [6] Ни в одном случае предание не связывается с именем его собирателя Баласогло и публикатора Дозе.