Электронная библиотека
публикации о музее-заповеднике «Кижи»

Статья подготовлена в рамках выполнения плана НИР, тема «Прибалтийско-финские языки Северо-Западного региона России: интерпретация результатов исследования применительно к практике языкового строительства (карельский и вепсский языки)», №0225-2014-0017.

Предметом настоящей статьи является использование языковых материалов, собранных во время экспедиций в северную и среднюю Карелию, при составлении диалектного «Словаря собственно карельских говоров Карелии»1. Эти материалы были записаны в ходе экспедиций не только нами, авторами словаря, но и другими сотрудниками ИЯЛИ КарНЦ РАН: фольклористами и этнографами. При составлении словаря использовались также материалы коллективных монографий и других изданий.

Самым полным словарем карельского языка является шеститомный словарь карельского языка (Karjalan kielen sanakirja), который составлялся в Финляндии в течение нескольких десятков лет (последний том вышел из печати в 2005 г.). Этот словарь включает материалы собственно карельского и ливвиковского наречий, собранные и записанные финскими собирателями на территории Карелии еще во второй половине XIX - первой половине XX в.

Работая над составлением этого словаря, финские языковеды убедились, что меньше всего в их огромной картотеке содержится материалов по собственно карельскому наречию, в особенности по севернокарельским говорам. По многим населенным пунктам информация отсутствовала, иные были мало проиллюстрированы. Составителям словаря, в частности Райе Коппанен, Марье Лехтинен и Леене Йоки, было интересно посетить те севернокарельские пункты, по которым, на их взгляд, в их картотеке было недостаточно материала, услышать живую карельскую речь. Сектор языкознания ИЯЛИ КарНЦ РАН тесно сотрудничал с сектором карельского словаря Института родных языков Финляндии (Kotimaisten kielten tutkimus keskus). В начале 1990-х гг. сотрудники этого института предложили нам организовать совместные полевые экспедиции, в первую очередь в северную Карелию. Первая совместная экспедиция была организована в 1992 г. в Ло- ухский, Кемский и Калевальский районы. С нашей стороны в ней приняли участие мы с В. П. Федотовой. Она - как прекрасный знаток севернокарельских говоров, я - как помощник, владеющий ливвиков- ским наречием. Финских ученых интересовала живая карельская речь, особенно детская. Ими было записано достаточно большое количество языкового материала.

Вторая экспедиция состоялась через два года. Это был выезд в среднюю Карелию: в Медвежьегорский и Суоярвский районы. Затем в 1995 г. мы побывали вместе с финскими учеными в южной Карелии - в Пряжин- ском районе. Каждая из этих экспедиций была хорошо подготовлена, нас везде радушно встречали, мы много общались с местными жителями, говорящими на карельском языке.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Копии материалов, записанных финскими учеными во время совместных выездов, были переданы в Фонограммархив ИЯЛИ КарНЦ РАН. Эти копии впоследствии были расшифрованы нами и использованы при составлении «Словаря собственно карельских говоров Карелии», над которым мы с В. П. Федотовой работали в 2001-2006 гг. В словарь вошла исконная лексика ареалов северной и средней Карелии (нынешние Калевальский, Лоухский, Беломорский, Кемский, Медвежьегорский, Муезер- ский, Сегежский и Суоярвский муниципальные районы). Всего были охвачены 33 ареала северной и средней Карелии. Основная цель, которая ставилась при составлении словаря, - максимально полный охват лексики собственно карельских говоров Карелии в современном звучании с толкованием на русском языке. Лексика, зафиксированная в словаре, показывает состояние языка с 1950-х гг. до наших дней.

В последние десятилетия изменилась демографическая ситуация в Карелии, исчезли многие мелкие деревни или они слились в поселения, в которых в настоящее время живут носители различных говоров. По этим причинам звучание карельской речи унифицировалось, и наши материалы в словаре по некоторым параметрам отличаются от тех, которые были зафиксированы финскими собирателями в XIX-ХХ вв.

Начав работу над составлением словаря, в первую очередь мы обратились к материалам Фонограммархива ИЯЛИ КарНЦ РАН, которые в течение многих лет собирались сотрудниками нашего института. «Словарь собственно карельских говоров Карелии» составлен на основе расшифровок магнитофонных записей, сделанных сотрудниками ИЯЛИ КарНЦ РАН во второй половине ХХ в. в полевых условиях во время ежегодных лингвистических и фольклорных экспедиций.

Рукописные образцы лексики записаны носителями конкретных говоров, поэтому мы постарались в иллюстрациях к статьям дать максимально точное звучание карельской речи. Это касалось и опубликованных источников, использованных в нашей работе. Коллективные монографии по материальной и духовной культуре сегозерских карел, сборник образцов карельской речи «Naytteita karjalan kielesta» полностью построены на материалах магнитофонных записей2. Среди других источников мы использовали прежде всего сведения, зафиксированные на пленке, имея возможность проверить точность звучания там, где у нас появлялись сомнения.

Также неоценимую помощь при составлении словаря нам оказали наши консультанты, представители конкретных говоров: А. С. Степанова - по Хайколя, П. И. Лукина - по Юшкозеру, Е. И. Клементьев - по Ондозе- ру. Они подтверждали и дополняли наши сведения по севернокарельским ареалам. Д. В. Кузьмин предоставил нам лексические материалы, собранные им в полевых экспедициях. По тунгудским говорам в секторе языкознания ИЯЛИ КарНЦ РАН имелась и сейчас имеется огромная картотека, составленная Ф. Ф. Федоровым. Кроме того, неоценимую помощь в работе над словарем оказала книга А. С. Степановой о фольклоре тунгудских карел3, откуда в качестве иллюстраций взяты примеры из народных песен, причитаний, рун, сказок, заклинаний. Также в словаре много метафорической фразеологии, пословиц и поговорок.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Таким образом, в нашем распоряжении имелись достоверные сведения по основным ареалам собственно карельской речи, проверенные путем неоднократного прослушивания магнитофонных записей, а также посредством уточнений во время экспедиций в конкретные районы. Больше всего нас интересовали районы контактирования собственно карельских говоров с ливвиковским и людиковским наречиями, поэтому для уточнения некоторых неясностей и для сбора дополнительного иллюстративного материала мы с В. П. Федотовой выезжали в Суоярвский район. Мы побывали в Поросозере, где записали достаточно большое количество недостающего иллюстративного языкового материала. Затем состоялся выезд в населенные пункты Муезерского района, мы посетили Муезерку, Тикшу, Ругозеро, где также пополнили наши материалы новыми сведениями. Все материалы, собранные во время совместных экспедиций с финскими языковедами в северную и среднюю Карелию, также были в полном объеме использованы при составлении словаря. Словарь карельского языка (Karjalan kielen sanakirja) послужил нам источником, который помог не упустить лексику, отражающую материальную и духовную культуру карел того времени, когда в основном все они говорили на карельском языке. Словарь собственно карельских говоров завершил серию диалектных словарей, имевшихся по другим диалектам4.

Представленный в словаре материал позволяет сделать некоторые выводы, касающиеся не только собственно карельских говоров, но и в целом карельского языка:

1. Лексические различия в собственно карельских говорах сводятся к минимуму:

– в калевальских и кестеньгских говорах относительно мало русских заимствований, тогда как в паданских и тунгудских говорах они встречаются гораздо чаще;

– в вокнаволокском говоре заметно влияние финского языка;[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

в целом же говоры данной территории мало отличаются по базовой лексике от ливвиковских и тверских говоров.

2. Влияние ливвиковского и людиковского наречий на собственно карельскую лексику наблюдается там, где они непосредственно соприкасаются. Ливвиковскоеpacci ‘печка’ в паданских говорах используется вместо собственно карельского kiugua, или там же ливвиковское pocci ‘свинья’ встречается гораздо чаще, чем собственно карельское sika. Одновременно с собственно карельским varcci ‘мешок’ употребляется ливвиковское huavo. Русское ‘шаньга’ передается в некоторых сегозерских говорах общим с ливвиковским словом sipainiekka, хотя гораздо чаще употребляется собственно карельское sanki (sangi). В то же время почти во всех собственно карельских говорах в данном случае известно слово kalitta.

Очень интересным представляется тунгудский говор. Он одновременно близок как с ливвиковскими, так и с тверскими говорами. Для тунгуд- ского говора характерно употребление мягкого d’ вместо j в таких словах, как d’arvi ‘озеро’, d’ogi ‘река’, d’auho ‘мука’, d’algu ‘нога’ и т. д., что сближает его с севернокарельским Ондозером, некоторыми паданскими говорами и с видлицким говором ливвиковского наречия.

3. Говоры собственно карельского наречия имеют некоторые фонетические различия, что также сближает их с ливвиковскими говорами. Сильнее других говоров выделяются северные: калевальский, вокнаволокский и кестеньгский ареалы, для которых характерно отсутствие звонких согласных b, d, g, z, z. Во всех остальных ареалах эти звонкие согласные встречаются и в начале, и в середине слова, как в ливвиковском наречии: например: _priha клв-кст, Ariha онд, пдн, рбл, руг, слг, тнг, юшк ‘парень’; sirkalo клв-кст, zirkalo онд, пдн, рбл, руг, тнг, zirkalo прз, рбл ‘зеркало’; kulAie клв-кст, юшк, kulgie онд, пдн, прз, рбл, руг, слг, тнг ‘двигаться; ходить’; laufa клв-кст, lau^a онд, пдн, рбл, руг, слг, тнг ‘доска’.

4. Словообразовательная система характеризуется общими чертами: это однородные по построению сложные слова, образованные путем словосложения, например: pia|paikka ‘головной платок’; kuiva|kala ‘сушеная, вяленая рыба’; kulo|nurmi ‘не скошенный в прошлом году покос’.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Моментативные, фреквентативные и каузативные глаголы образуются с помощью одинаковых суффиксов. Моментативными и фреквентатив- ными глаголами особенно изобилует тунгудский говор. Имеются говорные различия в образовании диминутивных отыменных прилагательных, а также отыменных и притяжательных существительных на ne, -n’e, -ni:

pikkarane в паданском, pikkaran’e в тунгудском, pikkarani в ка- левальско-кестеньгском;

sanane ~ sanane в паданском, sanan’e в тунгудском, sanani в кале- вальско-кестеньгском;

poigane в паданском, poigan’e в тунгудском, poigani в калеваль- ско-кестеньгском. Здесь тунгудский говор схож с тверским, а па- данский с ливвиковским.

5. Особенностью собственно карельских говоров является гораздо более частое использование шипящих согласных наряду со свистящими. В ливвиковских говорах - обратная картина: здесь более частотны свистящие согласные. В этом отношении интересны говоры паданского ареала и Поросозера. Здесь чаще, чем в других говорах, встречаются свистящие согласные. Один и тот же информант в одних и тех же словах может использовать и свистящие, и шипящие согласные. Это позволяет говорить о явном переходе к соседним ливвиковским и людиковским говорам: sil’ma ~ sil’ma, sil’it’t’ya ~ sil’it’t’ya.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Для большинства собственно карельских говоров в начале и конце слова характерен дифтонг -ua–ya: seisattaa, sellittja. В некоторых падан- ских и поросозерских говорах на месте указанного дифтонга встречаются дифтонги -oa, -ea, -ia: kandoa, koadoa, seami ~ siami. Ондозерский говор очень схож с ливвиковским видлицким говором, где вместо дифтонгов употребляются долгие гласные: andaa, saaha, ottaa.

6. Из иллюстраций к словарным статьям следует, что грамматическая структура говоров обладает общими характеристиками.

В целом падежные формы совпадают во всех ареалах, но встречаются исключения: так, в Чёбино паданского ареала встречаются как полные (собственно карельские), так и сокращенные (ливвиковско-лидиковские) формы местных падежей в одних и тех же текстах, например:

– kuivua kalua pertis piima, pacil.

– illalla maiduo ei annettu.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Во всех собственно карельских говорах отсутствует форма аллатива на -lle, его значения передаются формой адессива на -lla.

Итак, можно сказать, что все говоры карельского языка очень близки друг к другу, и создание общекарельского литературного языка не является делом безнадежным.

Составление любого словаря - работа одновременно очень интересная и трудная. Особенно это касается составления диалектных словарей. Диалектный материал показывает, насколько красив и богат карельский язык. Я надеюсь, что материалы нашего словаря сослужат добрую службу и следующим поколениям исследователей.