Электронная библиотека
публикации о музее-заповеднике «Кижи»

Автор настоящего комментария лично знаком с автором предыдущей статьи «Отхожий рыбный промысел» Йоуни Арявой – известным в Финляндии исследователем истории судостроения. Нам довелось общаться в 2014 году в рамках круглого стола на фестивале традиционного судостроении и судоходства «Кижская регата», где Й. Арява сделал интересное сообщение.

Йоуни Арява родился в 1930 году в г. Хельсинки. По специальности инженер-судостроитель, работал главным инженером морской (пограничной) охраны. Всегда уделял много внимания истории финского судостроения, после института начал изучать историю судоходства, входил в управление Морского исторического общества Финляндии, в комиссию по регистрации традиционных судов Музейного ведомства, был сотрудником Государственного научно-технического института.

Сам Й. Арява сообщает, что корни его рода в Северном Приладожье. До войны 1939-1940 гг. несколько раз бывал в гостях у родных в Сортавале. В 1938 г. его отец приобрёл лодку на Сортавальском рынке. «Это была пятиметровая весельная лодка ... С этого момента я начал интересоваться «ладожскими» лодками. Позже много раз конструировал и сам шил паруса «по-ладожски» («на ладожский манер»)», - сообщает Й. Арява о происхождении интереса к традициям народного судостроения и судоходства на Ладожском озере [1] . В 1946 году он познакомился с главным лодочным мастером рыбацкой деревни Сортавальских шхер на Ладоге, который «строил лодки 11 метров длиной с двумя мачтами, и они были хорошими лодками под мотор».

Важным показателем тщательности Й. Арявы в изучения данной темы является его комментарий к фотографии (рис.), которую он любезно предоставил для публикации в моей книге о карельском судостроении. [2] Приведу его полностью: «Эта фотография сделана мной летом 1946 года. Большая лодка и есть “Norppa”, к этому времени она только была построена. В лодке стоит мой отец Вяйно. На небольшом причале сидят моя мать Кайса и сестра Ритва. Так как меня нет на фотографии, очевидно, я фотографирую. Тогда мне было 15 лет. Мы находимся на даче, на озере Пяйянне, район Падасйоки. Лодка поменьше и есть та самая лодка, которую купили в Сортавале в 1938 году. Большая лодка была сделана лодочным мастером Вильямом Лаулайненым из Падасйоки. Однако, большую часть жизни, он работал на Карельском перешейке в районе Пухяярви (Отрадное), в рыбацкой деревне Сортанлахти (Владимировка)».

На протяжении всей жизни Й. Арява собирал материал о лодках и лодочниках Северной Ладоги. «Мною двигало сильное желание сохранить традиции для будущего поколения», - говорит он о главной цели своей работы. Сведения по обозначенному в статье району (оз. Ладожского – Финского залива – оз. Псковского – р.Волхов) были почерпнуты Й. Арявой из разных источников. Его материалы представляют большой интерес для изучения истории традиционного рыболовства. В статье есть информация по организации артелей и обеспечение лодками и снастями, о местах и принципах сбыта пойманной рыбы, распределения и размерах доходов артельщиков. Интересна информация о влиянии межгосударственных соглашений на рыболовство на Ладоге в послереволюционный период «между двумя мировыми войнами», когда активные русские «гости» рыбачили в территориальных водах Финляндии. [текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

В статье автор впервые высказал предположение об участии тверских карел в рыболовном промысле на Ладожском озере. Однако Й. Арява допускает некоторые неточности в описании этнической истории южных карел. В частности он считает, что на опустошённые «во время Литовской войны и в Смутное время», земли Валдайской возвышенности и Тверской губернии, Осташков монастырь «призвал православных карел с Ладожской Карелии и Олонца». Но это была не церковная, а государственная политика, благодаря которой в ХV-ХVII веках «во время усиления влияния шведской короны» карелы, пострадавшие от пограничных войн, были переселены на новые удобные для занятия земледелием места. Район проживания и промыслов южных (тверских) карел в бассейне северных притоков Волги, примыкал к древнему Тихвинско-Мстинскому водно-волоковому пути, который с ХVIII века с каналами и шлюзами стал одной из важнейших водных систем. Безусловно, к концу ХIХ века промыслы карел могли значительно развиться, благодаря близости к важным водным путям и растущему потребительскому рынку столицы России. Но нельзя забывать, что указанный Й. Арявой так называемый «селигерский путь» уже со второй половины I тыс. н.э. был освоен славянами. Позже водно-волоковой путь служил важнейшей торговой дорогой, связывающей Балтийский регион с р. Волгой, восточными рынками и основой для торгово-промышленного обмена Новгорода с Владимиро-Суздальским, а позднее, с Московским великими княжествами. По этой причине, все удобные земли, примыкающие к этому и другим магистральным водным путям, были плотно заселены жителями Новгородской феодальной республики и Тверского княжества. Здесь активнее развивались ремёсла и распахивались земли, строились города-крепости и монастыри. Поэтому в ХVI-ХVII веках южные карелы могли расселиться только в верховьях рек северной части Волжского бассейна, что подтверждается известными границами так называемого Карельского края. В экспедициях по Тверской области у местных жителей, карел и русских, автор настоящих комментариев собрал материал о народном лодкостроении и судоходстве, который подтверждает такое расселение. [3]

С озера Селигер, на берегу которого вырос г. Осташков, на запад к Волхову и на восток к Волге, проходили летние и зимние сухопутные и водные пути. С весны торговцы и рыбаки тащили лодки на санях по земле и руслам рек в бассейн р. Мсты и далее по полой воде проходили на озеро Ильмень и по реке Волхов спускались до Ладожского озера. Осташковские артели рыбачили по найму для монастыря Св. Нила Столбненского, имевшего свои рыбные тони, за которые издревле с переменным успехом шла борьба с местным населением. Работа осташковских рыбаков по найму на монастырь была экономически выгодна для обеих сторон. Хороший способ для зимнего заработка осташковцев – строительство лодок и плетение сетей, которые после путины продавались в Приладожье, приводит Й.Арява в своей статье. Но необходимо помнить, что г. Осташков и деревни вокруг озера Селигер были уже сотни лет основаны и заселены русскими, что подтверждается историческими документами и материалами экспедиций автора.

Интересной для этнографов является информация о промыслах эстонских рыбаков с Чудского (Пейпси) озера и с реки Нарвы в Финском заливе до Кронштадта. Можно также добавить, что рыбный промысел на Финском заливе использовался не только жителями его побережий, но и русскими рыбаками с озера Ильмень и с других больших озёр: Псковского, Чудского, Ладожского и возможно даже Онежского. Упоминаемые в тексте «лодки озера Пейпси» - это известные в российской литературе лодки-«гдовки» Чудского озера, которые отличались бортами сшитыми из досок, причерченных боковыми кромками «вгладь», с уплотнением конопатки стыков «ластовыми» планками и скобками, что видно на фотографиях и рисунках, приведённых в статье.

Обитатели малых озёр Карельского перешейка, жители бассейнов рек Нарва и Луга, даже бассейнов р. Свирь и Онежского озера организовывали рыбацкие артели, привлекаемые большим рынком Санкт-Петербурга. Необходимо отметить, что на севере Новгородской (современная Тверская обл.) и в Олонецкой губерниях не было крепостного права, а утверждения о национальной принадлежности к карелам рыбаков-осташковцев, рыбачивших на Ладожском озере, бездоказательны. Из опубликованных источников можно заметить некоторое сходство лодок озёр Чудского и Селигер, что подтверждается полевыми исследованиями. По мнению автора комментариев, с учётом продвижения новгородцев на восток, более вероятно, что традиции Чудского озера могли оказать влияние на селигерское лодкостроение. Известно так же, что в России центры судоходства больших озёр имели свои потенциалы местного судостроения, необходимые для развития промыслов и перевозок, поэтому дешевая осенняя распродажа уже не нужных лодок приезжающими на сезон рыбаками, не могла влиять на рынок ладожского лодкостроения. К сожалению, Й.Арява не приводит источники информации о том, что форштевни из ели с корнем лодок – «кокоры» русские называли «карельским или поморским носом», а в финских архивах нет письменных источников, подтверждающих сведения, полученные от рыбаков и жителей Карельского перешейка.

В заключение настоящего комментария хочу затронуть дискуссионный вопрос о происхождении судового термина «сойма». Й. Арява считает этот термин финским, который в специальной финской литературе в разное время употребляется для лодок и различных типов судов: большая лодка, небольшая яхта, деревянные баржи на Ладожском озере и так далее.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

В 1875 г. А.П. Андреев в книге о Ладожском озере даёт описание ладожских сойм и уверенно определяет: « … сойма – наше родное судно!» [4] . Это подтверждает и ареал распространения судового термина «сойма» исключительно в районах, где проживет русское население: на озёрах Ильмень, Псковское, Ладожское и Онежское, на р. Онега и в Поморье [5] . Из многих источников известно, что ладожские соймы строились в устьях рек Свирь, Паша, Сясь и Волхов. А.П. Андреев сообщает, что на Ладожском озере все лодки называются – «сойма» и перечисляет их типы: лёгкая, крючная, мережная, просольная или грузовая [6] .

В результате экспедиционной работы по изучению судостроения Ладожского озера, автору комментариев удалось получить сведения, что в ХХ веке в карельских деревнях на севере Ладоги даже коренные карелы-рыбаки никогда не пользовались соймами. В регионе проживания приладожских карел этот судовой термин не использовался, у карел никакие лодки так не назывались [7] . Только несколько старых местных рыбаков вспомнили, что лодки-соймы были на юге Ладожского озера и в устье реки Свирь. Очевидно, что соймы были распространены в более оживлённых районах судоходства с русским населением, как на юге Ладожского озера, так и на Онежском озере и на других внутренних водоёмах Русского Севера. Финнам этот термин мог быть известен благодаря активной торговле хлебом, который перевозился в г. Сортавала и в деревни Северного Приладожья на мореходных судах и соймах с юга Ладожского озера – пристаней в устьях рек Свирь и Волхов.

Судовой термин «сойма» в русском языке, как и в финском, объединяет группу различных по назначению, размерам, конструктивному набору и оснастке озёрных судов. Сведенья о соймах на Северо-западе России из источников ХIХ века и полученные в экспедициях автора, позволяют сделать вывод, что соймы не использовались карелами в их промыслово-хозяйственной деятельности, а изначально являлись славянскими судами. О происхождении термина от славянского «сойм (сейм), суем», что означает «сбор, собрание» можно высказать два предположения. Первое – это лодка полностью «сшитая», или «собранная», из досок, в отличии от долблёных или набойных плавсредств. Второе – это общинная или артельная лодка, на Белом море зафиксирована обратная связь – малая промысловая артель из 3-4 человек называется «лодка». Учитывая все приведённые выше аргументы, по мнению автора, соймы можно исключить из списка традиционных лодок приладожских карел и, тем более, финнов.

Несмотря на высказанные замечания, необходимо отметить, что статья Й. Арявы очень важна для изучения истории и современного состояния традиционного судостроения финнов, карел и русских бассейна Ладожского озера. Предложенные Й. Арява гипотезы и представленные иллюстративные материалы, ранее на русском языке не публиковались, поэтому не могли быть известны в России. Ценность статьи состоит в том, что в ней затронуты вопросы развития и распространения культуры народного судостроения и судоходства, общие для регионов России и Финляндии с указанием опубликованных научных работ финских исследователей. Автор настоящих комментариев благодарен Й. Аряве за его интерес к теме и надеется на дальнейшее сотрудничество и совместную работу российских и финских специалистов по изучению народного судостроения.

• [1] Здесь и далее приводятся устные сообщения Й. Арявы, записанные автором в ходе личных бесед.
• [2] Наумов Ю. М. «Veneh» – лодка по-карельски: О народном судостроении и судоходстве карел в районах их традиционного проживания и ведения хозяйства. - Петрозаводск, 2017. С. 86, рис. 27.
• [3] Наумов Ю. М. «Veneh» – лодка по-карельски … С. 172-185.
• [4] Андреев А.П. Ладожское озеро. СПб, 1875, ч.1. С. 35-37
• [5] «Сойма – единственное прибрежное судно, употребляемое на пресных водах в северо-восточной России» (Андреев А.П. Указ. соч. С. 37).
• [6] «Лёгкая сойма, самая малая, и имеет длину от 15 до 20 футов (4,5 – 6 м). Крючная – около 25 (7,5 м). Мережная – около 30 (9,0 м). Просольная – доходит до 40 футов (12,0 м); просольная сойма иначе называется живорыбка, имеет крытую верхнюю палубу с люком, а в середине соймы сделан садок для живой рыбы. Последний род сойм бывает и более, тогда она называется грузовою… На ярмарке, бывающей в половине января и 17 марта, в селе Сясские Рядки, при устье р. Сяси, их привозится для продажи иногда очень много. Продаются соймы и в летнее время на ярмарке в Новой Ладоге; на заказ же эти суда приготовляются во всякое время и весьма тщательно. (Там же).
• [7] Наумов Ю. М. «Veneh» – лодка по-карельски … С. 80; Наумов Ю. М. Экспедиционные дневники НАМЗК, ф.1., оп.3, № 4114, л.49.