ГАЗЕТА «КИЖИ»
первая музейная газета Карелии

Для Светланы Васильевны Воробьевой, начальника отдела истории и этнографии музея-заповедника «Кижи», кандидата филологических наук, Заслуженного работника культуры Республики Карелия, 2007 год юбилейный — 30 лет работы в музее.

Светлана Васильевна — ведущий исследователь и экспозиционер, автор монографии «Родословия русских сказителей Заонежья XVIII — XIX вв. (Кижи, Сенная губа). По материалам архивных документов», а также множества научных публикаций и музейных выставок, вызывающих неизменный интерес. Внесла заметный вклад в развитие российской фольклористики, восстановив родословия четырнадцати сказительских семей ХIХ — нач. ХХ вв. На документальном архивном материале установила точную дату рождения кижского сказителя Трофима Рябинина и толвуйской вопленицы Ирины Федосовой, также показала кровное и крестное родство, семейно-родственные связи наиболее известных сказителей Заонежья. Светлана Васильевна — один из инициаторов возрождения часовенных праздников в Кижской волости, «Кижской регаты», автор и вдохновитель уникальных музейных проектов и цикла выставок из истории Заонежья «Этапы человеческой жизни».

Начиная с 1979 года Светлана Воробьева принимала участие в работе российских и международных конференций и симпозиумов, является одним из организаторов Международной научной конференции «Рябининские чтения» 1995, 1999, 2003 гг.

Главные города

— Светлана Васильевна, расскажите, пожалуйста, где Вы родились, и где прошло Ваше детство?

— Значимым городом в моей жизни стал Ленинград — Северная столица, трижды за свою историю менявшая название и ставшая вновь Санкт-Петербургом. С этим городом связаны и радостные, и горестные страницы жизни нашей семьи. Когда началась война, моей маме было 11 лет. Дед ушел на фронт, а бабушка и мама пережили самый трудный период Ленинградской блокады: с сентября 1941 года до момента эвакуации в Москву в августе 1942. Прабабушка не пережила страшной блокадной зимы. В 1944 году, после снятия блокады, бабушка и мама вернулись в Ленинград. Здесь мама окончила школу, поступила в институт и встретила моего отца, который учился в военном училище.
Я родилась в Ленинграде и здесь же пошла в первый класс, а потом папу перевели на Урал. Мы жили в закрытом городе, где был военный завод. Мой папа, военный летчик-инженер, о своей работе он практически не говорил, и я в детстве толком не знала, чем занимается мой отец. На вопрос: «Папа, что ты делаешь на работе?» — он неизменно отвечал: «Работаю». Город был засекреченный, даже его название запрещалось упоминать. Очень интеллигентный город, где работали высококвалифицированные специалисты,— а какие были там библиотеки!

— Что повлияло на Ваш выбор профессии?

— Я с детства очень любила читать, обожала книжки с картинками. Возможно, это и определило выбор моей будущей профессии. Окончив школу, я уехала в Ленинград поступать в вуз. Моя бабушка была начальником планового отдела ЦНИИ «Электроприбор» и хотела, чтобы я поступала на экономический, но меня это совершенно не привлекало. Я поступила в Институт живописи, архитектуры и скульптуры им. И. Е. Репина на факультет теории и истории искусства. На 15 мест, пять из которых занимали поступающие по направлениям, было подано 120 заявлений, но я очень хотела там учиться, старательно готовилась. Первое время жила у бабушки, потом переселилась в общежитие.

— Чем Вам запомнились годы учебы?

— Годы учебы я вспоминаю с особой теплотой. Санкт-Петербург — город-музей со своими легендами, призраками. Институт им. И. Е. Репина по сути одно из старейших учебных заведений России — это бывшая Императорская Академия художеств. Здание Академии художеств — одно из самых выдающихся произведений русского зодчества XVIII века, построено специально для этого учебного заведения архитекторами А. Ф. Кокориновым и Ж.— Б. Валлен-Деламотом. Все в нем наполнено духом творчества многих поколений художников, которые вышли из этих стен. В аудиториях, коридорах, в мастерских было много деталей убранства, сохранившихся с XVIII-XIX вв. Академия художеств — это не просто учебное заведение, это целый мир, полный красоты и гармонии, а порой и таинственности. В нем даже есть свое привидение — дух архитектора Ж.— Б. Валлен-Деламота, который, по преданию, повесился в здании академии. Никто из студентов его, конечно, не видел, но эта легенда живет до сих пор в академических стенах.
В академии удивительная библиотека. Фонды включают уникальные издания по искусству и архитектуре, закрытых фондов не было: мы имели возможность работать с этими редкими книгами. Так, например, первый в мире журнал мод, выпущенный во второй половине XVII века, выдавали на руки студентам. В годы моей учебы библиотека и сама была как музей: дубовая отделка, стеллажи, лесенки, мебель XVIII — XIX веков, старинные лампы над столами. На специально сделанных огромных столах было удобно раскладывать чертежи и рисунки, отдельный зал был предназначен для работы со справочниками и энциклопедиями, третий зал — для профессуры. Учиться было интересно.

— Когда у Вас появился интерес к архитектуре Русского Севера?

— Деревянным зодчеством я заинтересовалась в институте. Наш преподаватель Борис Николаевич Федоров, большой специалист по народной архитектуре, вел у нас спецкурс и просто влюбил нас в деревянную архитектуру Русского Севера. Для диплома я собирала материал по Каргополью — это удивительные места. В студенческие годы мы много ездили в экспедиции по северному краю: Вологда, Каргополь, другие города и их окрестности. Через тридцать лет мне посчастливилось с группой коллег побывать на семинаре в Кенозерском национальном парке и сфотографироваться под той же самой елью, что и в студенческие годы.

Главные дела

— Выбор места работы, конечно, не был случаен?

— Близилось окончание учебы, распределение предстояло по всему СССР, но заниматься искусством соцреализма на нашем курсе желающих не было. Надо было подыскивать место работы. Попасть в музей «Кижи» я и не мечтала, летом перед четвертым курсом я поехала в Архангельскую область в музей-заповедник «Малые Корелы», но попала в неурочное время — вся администрация была в отпуске, и никто не мог мне сказать ничего определенного. Через год я рискнула поехать на остров Кижи. Директором музея в то время была Валентина Матвеевна Ионова, она на меня скептически посмотрела, но необходимую бумагу все-таки дала. Каково же было ее удивление, когда через год я с чемоданчиком явилась на остров Кижи: «Вы все-таки приехали? А мы ведь ни о чем не договаривались». Тут зазвонил телефон и отвлек директора от разговора со мной. За эту минутную передышку я подумала, что буду упрашивать взять меня на любую должность, но, повесив телефонную трубку, Валентина Матвеевна сказала: «Будете экскурсоводом».
Так в 1977 году я стала сотрудником музея «Кижи» сначала в должности экскурсовода, а через год стала младшим научным сотрудником научного отдела, который возглавлял Борис Александрович Гущин.
Таким образом, музей «Кижи» — мое единственное место работы. Этому было просто-таки мистическое предзнаменование: в детстве, еще на Урале, я купила красивый значок с изображением Преображенской церкви, он мне очень нравился, и я долго носила его, а потом с переездами значок где-то затерялся, но образ Преображенской церкви остался со мной навсегда.
В семидесятые годы основная экспозиция музея еще формировалась, мы много работали над новыми выставками, были усовершенствованы, систематизированы и построены с этнографической точностью интерьеры крестьянских домов-памятников музея-заповедника «Кижи». Много материала и предметов для фондов музея собирали в экспедициях.
Каждый новый научный сотрудник был обязан не только водить экскурсии, но и читать лекции по тематике музея. Это было время, когда все сотрудники очень хорошо знали всю экспозицию музея. В музее работало много местных жителей. Это самые замечательные люди, с которыми мне пришлось когда-либо познакомиться. А. В. Мошникова, А. К. Елизарова, А. М. Багаева, О. Н. Прохорова, В. И. Елупова, В. Н. Егорова, А. В. Васильева — все они в какой-то степени были моими учителями. Можно сказать, что именно из их рассказов я впервые узнала о великой крестьянской культуре Кижей. Их рассказы и многочисленные экспедиции давали материал для совершенствования экспозиции музея.

— Какая из множества экспедиций Вам запомнилась больше всего?

— Мне очень повезло, просто посчастливилось принимать участие в комплексной архитектурной экспедиции по изучению памятников деревянного зодчества Карелии, которая проходила в 1979 и 1980 годах под руководством известного архитектора, профессора Вячеслава Орфинского. Начальником экспедиции был Борис Бойцов. Музей «Кижи» в этой экспедиции представляли шесть сотрудников, из них кроме меня до сегодняшнего дня в музее работают Юрий Наумов и Борис Гущин. Все мы были молоды, романтичны. Это была и учеба, и большой труд по изучению и описанию отдельных памятников и целых деревень. В общей сложности экспедиция работала четыре месяца, из них три я в ней работала. Идею участия музея «Кижи» в комплексной экспедиции поддерживали директора музея — Валентина Матвеевна Ионова и сменившая ее Людмила Васильевна Лопаткина.

— В чем, по Вашему мнению, заключается особенность научной работы в музее?

— За прошедшие годы музей вырос, научный отдел разделился на отделы истории и этнографии и фольклора. Я убедилась, что наука в музее не обязательно должна быть только прикладной, она очень близка к академической. В идеале — это гармоничный синтез научных изысканий с применением их в практической работе. Для того чтобы внести какие-то усовершенствования в экспозицию музея, необходимо изучить всесторонне соответствующую тему. Научный сотрудник музея должен быть всесторонне образован и иметь достаточную широту взглядов, чтобы применить на практике свои научные изыскания. Только глубина познания в той или иной области народной культуры дает хороший результат. Например, для того чтобы внести дополнения и изменения в интерьеры крестьянских домов или дополнить соответствующими малыми архитектурными формами приусадебные участки, мы с Л. В. Трифоновой четыре года постоянно ездили в экспедиции по Заонежью, собирая материал по этой теме.
Научная работа требует времени, сил и упорства. Бывают моменты, когда работа не идет, стопорится, и нужно усилие воли, чтобы продолжать ее и добиться результата. При этом многое делается дедуктивным методом: логические выводы делаются путем сопоставления различных известных фактов, изучения архивных документов.

— В разработке каких музейных проектов Вы принимали непосредственное участие?

— В 1989 году в музее по инициативе Р. Б. Калашниковой возникла фольклорная группа. Идея ее родилась из самой особенности музейной науки — попробовать приблизиться к пониманию народной культуры через своеобразное восприятие ее изнутри — через песни, реконструкцию костюма, танца. В первом составе ФЭТ были фондовики — знатоки костюма (Е. И. Яскеляйнен, Е. М. Наумова), сотрудники нашего отдела, в том числе и я. Фольклорная группа представляла Карелию и Россию на фольклорном фестивале прибалтийских стран «Балтика — 96», где была отмечена как коллектив, трепетно сохраняющий аутентичную традицию не только песенного исполнения, но и костюма. Созданию каждого элемента этнографического костюма предшествовала серьезная исследовательская работа. Опыт музея «Кижи» в этой области можно считать уникальным: все костюмы нашего Фольклорно-этнографического театра созданы по образцам из фондовых коллекций музея. С большим увлечением мы занялись восстановлением многих традиционных женских умений — освоением золотного шитья и воссозданием утраченных технологий изготовления бисерных украшений, обучению различным видам вышивки, изготовлению копий головных уборов.
А потом возникла идея программы «Ожившая экспозиция» по демонстрации этих традиционных крестьянских навыков в экспозиции музея. С 1994 года этот проект реализуется в музее. Его задача: вдохнуть в интерьеры крестьянских домов-памятников настоящую жизнь, демонстрируя посетителям различные крестьянские ремесла, традиционно распространенные в Карелии: вышивка, ткачество, резьба по дереву, изготовление украшений и головных уборов из бисера.

— Какая научная тема является для Вас главной на сегодняшний день?

— Первой моей научной темой в музее «Кижи» стали старообрядческие намогильные сооружения Русского Севера.
Много лет я веду сбор материала по истории деревень окрестностей о. Кижи. Составлен и постоянно пополняется банк данных по этим поселениям, который включает все выявленные исторические сведения: состав построек, планировку поселения, списки жителей и т. п. Но история деревень — это в первую очередь история их жителей, без которой нельзя понять ни особенностей архитектуры, ни специфики хозяйственного уклада. Храмы Кижского погоста возводились и ремонтировались на деньги кижских крестьян. Это не только административный, но и духовный центр их мира. На сегодняшний день из 47 деревень Кижской волости жизнь теплится только в 17. Крестьяне, которые жили на этой земле, были удивительно жизнестойкими и талантливыми людьми и без понимания их человеческой истории невозможно понять до конца и их культуру. Поэтому в последние годы сфера моих научных интересов непосредственно связана с крестьянскими родословиями, с историей семей жителей кижской округи.
В 2003 г. в Институте мировой литературы в Москве я защитила диссертацию по теме: «Родословия сказителей Южного Заонежья (Кижская волость) в контексте проблем сохранения и передачи былинной традиции».
Занимаясь историей деревень Кижской волости через крестьянские родословия, восстановив около семидесяти крестьянских родословий жителей Заонежья, я обратила внимание, как в последнее время растет интерес к своим корням. Люди работают в архивах, обращаются и в наш музей, мы, по мере возможности, помогаем им найти ниточки, связывающие их с далекими заонежскими предками, пока эти связи не оборвались окончательно. Колесо истории прокатилось по богатому краю Заонежья, сея за собой разруху и запустение. Мне бы очень хотелось, чтобы деревни в окрестностях острова Кижи вновь ожили. Хотелось бы надеяться, что моя работа хоть на капельку поможет этому. Человек, знающий и помнящий свои корни,— это человек с будущим.

Главные люди

— Светлана Васильевна, встречи с какими людьми Вам запомнились?

— Очень хороший состав преподавателей старой школы: А. Н. Савинов, который долгое время переписывался с художником А. Бенуа, И. А. Бартенев — известный исследователь русской архитектуры, В. Д. Лихачева, дочь академика Д. С. Лихачева. Со встречей с ним была связана интересная, почти смешная история.
Нас, студентов, постоянно вывозили на экскурсии на институтском автобусе. За годы учебы мы объехали множество интересных мест: Старая Ладога, Псков и другие исторические места. Мы посещали памятники архитектуры, музеи. На втором курсе мы поехали в Новгород. Как студенты ездят — все знают: мы всю дорогу пели песни, мололи какую-то ерунду, не обращая внимания на сидящего в автобусе скромного старичка. Со студенческим апломбом мы высказывали свое мнение о новгородских памятниках, а «старичок» очень тактично, тихим голосом нас поправлял, рассказывал об истории и архитектуре, и когда мы поняли, КТО перед нами, нам было так стыдно! Дмитрий Сергеевич Лихачев — образец русского интеллигента. Нам исключительно повезло, что судьба предоставила нам возможность посещать его лекции. Еще одна встреча с Дмитрием Сергеевичем состоялась в 1982 году уже на острове Кижи.

— Как Ваша семья связана с Кижами?

— Сегодня моя мама Людмила Ивановна Воробьева, географ по образованию, член общественной организации «Жители блокадного Ленинграда», живет в Петрозаводске. Она живо интересуется жизнью музея «Кижи», посещает выставки, и в «Ожившей экспозиции» успела поработать.
Мой сын Иван, ныне сотрудник музея «Кижи», аспирант, впервые попал на остров, когда ему было всего год и восемь месяцев, в 1985 году. Иван из «второго поколения» музейщиков и не представляет себя вне острова и музея: прошел через детсад в деревне Ямка, через участие в выступлениях ФЭТа и занятие резьбой по дереву. С 2001 года в деревне Воробьи у нас есть участок, будем строить дом, в котором Иван собирается жить.
Мое главное желание, чтобы мои родные были здоровы, счастливы, заняты интересным делом и радовали меня и друг друга своими успехами.

Татьяна Николюкина