Тихоныч первый наставник
@kizhi
19 мая в выставочном зале на ул. Федосовой, 19 открылась выставка «Воспоминания о мастере. Современная резьба и роспись по дереву в фондах музея-заповедника «Кижи». Выставка посвящена жизни и творчеству одного из первых сотрудников музея «Кижи» Алексея Тихоновича Беляева.
Основу выставки составили 70 предметов, сделанных руками А.Т. Беляева и переданных им в фонды музея c начала 70-х до середины 80-х годов прошлого века. Автор экспозиции – Вера Тере, старший научный сотрудник отдела фондов музея-заповедника «Кижи», хранитель коллекции «Дерево».
«Уникальность работ Алексея Тихоновича Беляева в том, что, добиваясь красоты формы, мастер опирается на традиционное художественно-образное мышление. Разнообразные ковши и солоницы принимают образ плывущей птицы или украшаются стилизованными головками коней, — говорит Вера Алексеевна. — Многообразие исходной природной формы дерева заставляет мастера искать особые способы осуществления замысла и рождает неповторимость манеры исполнения. Эта неповторимость присуща работам А.Т. Беляева».
Выставка «Воспоминание о мастере» продолжит работу до 24 июля (с 10.00 до 18.00, без выходных). Добро пожаловать!
Поэты не рождаются случайно… А как рождаются музейные работники, о которых спустя десятилетия коллеги вспоминают с особой теплотой и признательностью? У каждого – своя история, своя судьба. Наш сегодняшний рассказ о пути из крестьян в педагоги, из заключенных ГУЛАГа в пулеметчики, а потом из армейских политработников в сотрудники музея-заповедника «Кижи» — рассказ о МАСТЕРЕ и ОТЦЕ. Об Алексее Тихоновиче Беляеве.
Родился Алексей Тихонович Беляев 15 марта 1918 года в деревне Храбрищево Тульской области. Жизнь в российской глубинке, испытавшей на себе все тяготы революционных перемен, коллективизации и борьбы с религией легкой не была. Алексей был юноша смышленый и способный, хотел учиться и поступил в Тульское педагогическое училище. В 1938 году прямо во время занятий он был арестован. Из лагерей его вызволила война — Алексей пошел добровольно на фронт. Военные дороги и привели тульского паренька в Карелию, где он и провоевал на севере Карельского фронта, в Заполярье до самой Победы. Алексей Тихонович, награжденный медалями «За отвагу», «За боевые заслуги», «За оборону Советского Заполярья», «За победу над Германией», о войне почти не вспоминал. «Шли мы по болоту, — говорит его сын Владимир, — и вдруг отец стал рассказывать, как во время войны также шли они по болотной тропе, немцы их заметили и открыли минометный огонь. «Кругом болото, а мы как на ладони. Деваться некуда, можно только идти вперед. Так мы и шли под обстрелом в полный рост, а мины у самых ног булькали в трясине и не взрывались!» — вот, пожалуй, единственный рассказ отца о войне. Он не любил эту тему, но тогда она пришлась, что называется, к месту и ко времени. Во время войны отец командовал ротой пулеметчиков. Да, он всегда носил очки, за что на фронте и прозвище получил. «Очкарик! Помоги пулеметами!» — кричали ему бойцы.
В 1943 году двадцатипятилетний Алексей Беляев вступил в партию.
«Я его считал не просто коммунистом, а большевиком, настолько он был честен и принципиален. Мое личное решение вступить в партию было продиктовано исключительно примером отца», — говорит Владимир Беляев.
Всю свою дальнейшую жизнь Алексей Тихонович накрепко связал с Карелией, здесь он встретил свою жену Евдокию Петровну, здесь родились их дети, а потом и внуки, но связь с тульскими родственниками не прервалась: они много раз гостили в Петрозаводске и бывали на Кижах.
По долгу военной службы Алексею Тихоновичу приходилось уезжать, но он всегда возвращался. После войны в 1946 году он окончил Центральную партийную школу в Ленинграде. В свидетельстве – одни «пятерки». Алексей Тихонович всегда очень серьезно относился к учебе, запросто решал задачи, следил за учебой детей, проверял домашнее задание и дневник.
В армии он был политработником, служил в Архангельской области, потом вернулся в Карелию. Вышел в отставку в звании майора запаса в 1961 году.
«После увольнения из армии отец год проработал инструктором в Обществе охраны природы, а потом перешел в «Кижи», тогда еще филиал Краеведческого музея. Для него музейная работа была чем-то особенным, хотя он к любой работе относился очень ответственно. С образованием в 1966 году самостоятельного историко-архитектурного музея-заповедника «Кижи» отец стал главным хранителем фондов. Это были годы становления музейной экспозиции, шел активный процесс реставрации памятников. В те годы начинал свою работу в музее Игорь Петрович Тюриков, друг нашей семьи. Наша искренняя дружба продолжается и по сей день. На остров приезжало много интересных людей: архитектор Орфиинский, реставратор Ямщиков, музыкант Растропович и многие другие. Отец часто сам водил экскурсии по острову.
Мы застали то время, когда менялась обшивка куполов. Покрытые свежим лемехом купола Преображенской церкви сияли на солнце и казались золотыми. Еще отец любил смотреть на огромную розовую Луну, висящую в просвете между Преображенской церковью и колокольней. При всей своей педантичности он был романтиком и творческим человеком», — вспоминает Владимир Беляев.
С 1969 до выхода на пенсию Алексей Тихонович работал старшим научным сотрудником в отделе истории и этнографии.
На целое лето он от семьи уезжал на остров Кижи. Добираться до острова было долго, тогда ходили теплоходы «Ом» и «Лермонтов», с приходом на Онего скоростных «комет» стало намного проще. На острове музейщики дружно жили.
Все выходные сын проводил с отцом на Кижах, вместе ходили на рыбалку, а дочь Валя была с ним постоянно: «Я, можно сказать, выросла на острове Кижи, — говорит она, — с девяти лет отец каждое лето увозил меня туда. Он был для меня не просто отцом, а самым лучшим и настоящим другом, ему я доверяла все! Даже то, что мужчина мог остаться на все лето с ребенком, уже о многом говорит. Мое кижское детство наполнено его любовью и нежной заботой.
В те годы для сотрудников музея в плавучем ресторане «Кижи» были комплексные обеды, ужин отец готовил сам. При всей своей доброте и понимании отец меня не баловал, был строгим и справедливым, мог и наказать. Однажды я уплыла к причалу, к которому приставали гидро-самолеты. Отец нашел меня, он не ругался, не кричал – он плыл в лодке молча, долго со мной не разговаривал, чтобы я поняла, в чем провинилась, и больше никогда так не делала. Он очень нас любил и боялся за нас. А Даше, внучке, бывало, за проделки и крапивой попадало. Она с двухлетнего возраста каждое лето жила на острове. Благодаря моему отцу и Кижам мы вылечили ее от тяжелейшей астмы, с которой в городе было справиться невозможно. Укладывая внучку спать, он никогда не поставил коляску просто так, всегда смотрел – откуда дует ветер. Я не знаю больше такого мужчины, как наш отец. Он говорил: «Даже в плохих людях есть хорошее – это надо увидеть».
«Собирая экспонаты для музея, отец много по деревням ездил. Случай был в Яндомозере, когда бдительные жители доложили местному начальству о «подозрительном человеке, который ходит по домам и ищет церковную утварь». Отца задержали, и местный секретарь парткома устроил дознание. Отец сам был политработником, поэтому они быстро сумели объясниться. Что поделать, годы воинствующего атеизма даром не прошли. Люди были так воспитаны. Я и сам не воспринимал Кижский архитектурный ансамбль как культовое сооружение. Для меня это были просто памятники старины, истории русского народа, — говорит Владимир Беляев. — Отец уважал людей, и люди его уважали. И сотрудники музея, и местные жители называли его просто – Тихоныч».
О своем первом наставнике говорит Борис Гущин: «При Алексее Тихоновиче Беляеве я начинал работать в 1967 году. Мне он запомнился общительным, добродушным. Была в нем дотошность и скрупулезность, граничащая, порой, с занудством – от стремления к точности, желания самому дойти до сути и довести ее до молодых сотрудников. Его любили, поэтому многое прощали и тянулись к нему. По части этнографии он был высшим авторитетом, был одним из лучших музейщиков того времени. Алексей Тихонович не был ученым, он был музейщик-практик. На бытовом уровне он знал многое из того, что мы, музейная молодежь, себе тогда даже не представляли. Тихоныч, наш первый учитель, был настоящей находкой для музея.
Наша с Виолой первая экспедиция вместе с ним была совсем недалеко – на Боярщину. Собранные там 200 предметов мы описывали потом все лето. Это был энтузиаст, незаменимый в экспедициях человек. Денег у музея всегда было мало, только часть предметов выкупалась, а большинство передавалось безвозмездно. Тихоныч мог уговорить кого угодно, даже семейные реликвии ему отдавали. Его можно смело назвать совестью музея. Он создавал музейную этику, ему хотелось подражать».
«На острове царил дух интеллигентности, — продолжает рассказ о своем учителе Виола Гущина, — это исходило от нашего первого директора Владимира Ивановича Смирнова, военного журналиста. Интеллигентностью был пропитан наш первый наставник – мудрый Алексей Тихонович Беляев. Он вкладывал душу в любой, казалось бы, навсегда обреченный предмет из прошлой жизни. Побывав в его золотых руках, заводились все часы знаменитых европейских – французских, швейцарских – марок, и мелодично били, вновь точно отмеряя время. Предметы старины оживали и обретали вновь свою нужность и полезность.
«Барахольщики» — такую надпись неожиданно мы прочитали на пыльном боку нашего экспедиционного автобуса. Так местные пудожские ребята оценили наш богатый «сбор»: сани-розвальни, расписные шкафы-перегородки, столы с резными подстольями, деревянные кровати, одежду, посуду, самовары разных фасонов и расцветок, иконы, фарфор… На все недоуменные вопросы: «Куда это вы все везете?» — Алексей Тихонович весело отвечал: «На Лейпцигскую ярмарку!» Позднее эти предметы очищались от многолетней пыли, отмывались от резко-специфического запаха «межонки» — тухлой рыбы особого приготовления (местный карельский деликатес!) – и занимали почетное место в деревенских домах на острове Кижи.
Все основные экспозиции музея созданы теплом рук и добротой сердца Алексея Тихоновича Беляева, организатора увлекательных экспедиций, познавательных экскурсий, проникнутых богатым жизненным опытом и знаниями.
Он был великолепным рыбаком. Его катиска всегда была переполнена рыбой. А рыбу «по-карельски» по его рецепту мы и сейчас очень любим готовить.
Удивительно заботливый семьянин был Алексей Тихонович. Вся его семья была «пропитана» любовью к острову. Жена и дети души в нем не чаяли! Заливистый балалаечник с задорными частушками и любимой песней о купце-молодце… Вот каким запомнился нам этот замечательный человек, ставший для нас непререкаемым авторитетом».
«Во время экспедиций Алексей Тихонович вел картотеку наблюдений, в которой фиксировал орнаменты, форму предметов, делал фотоснимки и зарисовки, — говорит Вера Тере. – Впоследствии он использовал в своем творчестве мотивы и элементы старинных предметов. В его работах отразилась вся чистота его души, его открытый взгляд на мир».
Жизнь без острова для Алексея Тихоновича была, к великому сожалению, недолгой, но имя его вошло в историю музея «Кижи» навсегда.
«И после того, как ушел из музея, отец «болел» Кижами, — продолжает рассказ сын Владимир, — он ведь сам родом из глубинки, и деревенский быт впитался в него с детства, он знал назначение многих бытовых предметов не из книг, а из собственного опыта.
Любил дерево, очень много умел: резьба, инкрустация, выпиливание лобзиком, плетение из бересты. Не имея специального художественного образования, интуитивно делал удивительные вещи. Это был настоящий талант, самородок. Работать приходилось на кухне, другого места в нашей малогабаритной квартире просто не было. Мама сердилась, потому что все кругом покрывалось мелкими древесными опилками. Материал собирался, что называется, с бору по сосенке, где придется. Работая водителем, я каждую сучковатую чурку с каповыми наростами для него подбирал. В наших семьях до сих пор хранится и используется в быту много вещей, созданных его руками.
Умер отец 12 октября 1988 года, похоронен в Песках. На похоронах был весь музей.
Я думал, что за столько лет об отце забыли. Я тронут тем, что в выставочном зале музея открылась выставка, посвященная ему, что о нем помнят. Для всех, кто его знал, отец навсегда останется примером настоящего патриота, бессребреника, чудо-человека, который все делал с душой. Нас он научил ответственности и преданности своему делу».
Дети мастера связали жизнь с медициной: дочь Валентина после окончания медицинского училища уже много лет работает на «скорой помощи», сын Владимир двадцать лет отработал водителем на «скорой» и уже шестнадцатый год работает в БСМП.
Внуки Алексея Тихоновича Беляева Алексей Беляев, Дарья Кольцова, Андрей Халитов выбрали свой путь в жизни, тоже не связанный с музейным делом, но уже подрастают правнуки: Артем и Семен Беляевы, Илья Кольцов. Как знать, возможно, их притянет к себе дивный остров Кижи и музей, созданию которого их прадед отдал так много сил.
