О родном Заонежье
@kizhi
Мои знания о родном Заонежье основываются на впечатлениях школьных лет, когда я проводил летние каникулы (1946-54 гг.) в Заонежье у родственников (дер. Великая Губа, Вёгорукса, Космозеро) и на рассказах моей матери, Маковеевой (Максимовой) Надежды Георгиевны, родившейся в 1907 году в Великой Губе и прожившей там до 18 лет, моего дяди Максимова Василия Георгиевича, родившегося и прожившего всю жизнь в Великой Губе (1898-76 г.г.).
Семья мамы – Максимовы – жили в деревне Великая Губа-Погост, в доме, построенном семьей в начале 1900 г.г. на берегу Онежского озера, напротив церкви Алексея Человека Божьего и недалеко от пристани.
Семья мамы была большая – 18 человек, вместе жили представители трех поколений.
Поскольку пахотной земли было мало и она была малоплодородна,. крестьяне должны были заниматься и другими способами добывания средств к жизни.
Существенным подспорьем в этом было разведение скота: коров, лошадей, овец, как для собственного использования, но и на продажу. Этому роду деятельности способствовали природные условия – наличие условий для пастьбы скота и заготовки сена на зиму. В послевоенные годы еще можно было услышать упоминание полей и покосов (пожни) по их принадлежности какой-то семье. (Абрамовские поля, Самылинские пожни). Сенокос был серьезной и тяжелой работой, в ней участвовали как мужчины, так и женщины, к нему готовили и сытную еду, например, «сыр»-сушеный творог, сбивали масло из сметаны, вялили мясо (летом скот не забивали). Сено косили вручную, косами-горбушами, эти косы не отбивали, как косы-стойки, а точили на большом каменном наждачном круге (ширина около 6-8 см и диаметр примерно 40-45 см; круг устанавливался на специальных козлах, нижняя часть круга находилась в корыте с водой, выдолбленном из осиновой колоды; круг приводился во вращение вручную). Непосредственно на пожне коса правилась оселком. Сено на пожне складывалось в «заколье»- продолговатый стог, а домой вывозилось по зимнику.
Не в качестве краткосрочного лакомства, а как существенное дополнение к пропитанию, выращивалась репа. Под репу не занимали дефицитные пахотные земли, а готовили специальные поля – «репища»: выжигали участок мелколесья и на этом участке, естественно удобренном золой, в течение нескольких лет сеяли репу. Употребляли репу в «пареном» виде – парили ее в чугунках в русской печи.
Лодка часто использовалась в качестве транспортного средства для поездок на покос, на поле, в другую деревню в гости. Напротив Погоста через губу( примерно 3 км) находился поклонный крест и начиналась зимняя дорога в Вёгоруксу, километрах в двух от креста располагалась водяная мельница, построенная на небольшом ручье. При таких поездках на веслах сидели, как правило, женщины, а один из мужиков «правил». При попутном ветре (в «повитерь») использовался прямоугольный парус, не позволявший, правда, идти круто к ветру. Если не оказывалось паруса, при прямом сильном попутном ветре можно было прокатиться «под березкой», поставив небольшую кудрявую березку вместо паруса. В зависимости от характера ветры назывались: юго-восточный, приносящий холодную ненастную погоду, - зимняк, северный – северик, теплый южный – летний, или «от лета».
Скот летом выгоняли на пастбище, овец на все лето, пока есть зелень, отвозили на острова.
В 1940-е годы в доме Максимовых на сарае еще сохранялся станок для заточки крупных инструментов – кос, топоров и т.д., там же находилась очень массивная колода для гнутья полозьев для саней.
Мой дед – Максимов Георгий Петрович – занимался также рыбной ловлей -ставными сетями, неводом, а зимой – специальным «зимним» неводом-«кереводом». Зимой на ловлю часто ездили на расположенное в 4-х км от Великой Губы Яндомозеро, славившееся обилием рыбы.
Мой дед зимой работал и плотником, в частности, говорят, что он был десятником (бригадиром) на строительстве больницы в Великой Губе.
Детей приучали к работе с раннего детства, мама рассказывала, что она уже с десяти лет обшивала всю многочисленную семью.
В Великой Губе была двухклассная церковно-приходская школа, в которой учились и мальчики, и девочки.
Невозможность прокормиться только за счет сельских занятий заставляла заонежан заниматься отхожими промыслами. Одним из таких занятий был извоз – зимой в свободное от сельскохозяйственных работ и при наличии зимних дорог- крестьяне на лошадях отправлялись к Белому морю за рыбой и отвозили ее в Петербург. Люди, занимавшиеся этим промыслом, назывались «бурлаками» (с ударением на первом слоге).
Интересным видом рыбной ловли, скорее забавой, а не промыслом было «лученье». Название способа происходит от одной из принадлежностей для этого занятия, которая называется «луч». Луч – это железная корзина, укреплявшаяся на задней кокоре лодки-кижанки таким образом, чтобы она висела над водой. Корзина наполнялась «смольём» - дровами, заготовленными из сосновых смолистых пней. Костер из таких дров горит очень ярким пламенем, а угли падают в воду, не подвергая опасности лодку. Другая принадлежность для этого способа ловли – острога – кованые вилы с примерно десятью зубцами, имеющими еще и бородку. Таким способом добывают рыбу в темное время, начиная с августа и, конечно, в тихую погоду. В ловле участвуют двое: один очень тихо работает веслами или шестом, другой стоит с острогой около луча. Остро отточенная острога погружена в воду. Ловля ведется на мелководье, около берега. Рыба обычно стоит, уткнувшись носом в сторону берега. Увидев рыбину, человек с острогой подводит ее как можно ближе к рыбине и пытается попасть в нее(не бросает - у остроги длинная ручка-шест). Удача зависит от опыта и сноровки, кроме того, необходимо учитывать угол преломления света в воде.
Кроме сетей и невода, рыбу, в основном мелкую, ловили саком, представлявшим из себя железный обруч диаметром около двух метров с мешком из мелкоячеистой сетки. Сак подвешивался к недлинному, тоже порядка двух метров, шесту с веревкой на другом конце; ловля велась на довольно большой глубине-3-4 метра; забрасывался сак на дно на несколько минут, затем поднимался из воды, шест позволял не задевать обручем за лодку, на дне мешка оказывалось несколько мелких окушков и ершей.
Непременным - 2 – 3 раза в неделю - занятием хозяйки была выпечка хлеба. Для этого топили русскую печь, и пекли хлеб, «налитушки», рыбники, калитки.
Сцена из прежней жизни: в гости приехали родственники молодой жены. Она угощает родственников:«Берите крендель», а свекрови жалко: «Ломайте налитушку». Налитушка - повседневная еда, а крендель - праздничная.
Хозяйство заонежских крестьян было по большей части натуральным, денежные доходы незначительны, поэтому крестьяне пытались обходиться без покупных изделий. Вот примеры: рыболовные сети вязали сами, веревки для них тоже были самодельными -сплетенными из лыка, в качестве поплавков использовались берестяные многослойные трубочки-«кибрушки», в качестве грузил часто использовались небольшие камни, завернутые в бересту, в качестве якоря использовались камни побольше, а в качестве сигнальной вешки «кубаса» обломок весла или доски. Березовые ветки и ивовая лоза часто использовались в качестве связующего материала, ими связывались жерди при устройстве огородов, уключины для весел также делались из березовой ветки, предварительно ветки для придания им большей гибкости расщеплялись скручиванием. Веники вязались длинной тонкой вицей, на верхушке которой сохранялась листва и присоединялась к венику, а другой конец вицы вращением расщеплялся для мягкости и этим концом березовые ветки связывались в один веник.
Некоторые особенности заготовки продуктов впрок: солили грибы, которые, независимо от вида назывались волнушками, не целиком, а в виде сечки. Замечательным видом заготовки рыбы был «сущик»: мелкую рыбу, кроме ершей, чистили, а затем сушили в русской печи, уже немного остывшей. Суп из сущика очень неплох.
Надо заметить, что в послевоенное время заонежские деревни представляли очень печальное зрелище: ужасная убогость и нищета. Деревни были разорены войной и коллективизацией. Мужчин почти не было. Только добротные и просторные дома, в то время еще неплохо сохранившиеся, свидетельствовали если не о процветании, то о добротной жизни в дореволюционное время.
