Поэзия повседневности
@kizhi
Жизнь на острове Веры Николаевны Егоровой и Марии Петровны Степановой
Живут на острове Кижи уже более полувека две женщины, много пережившие на своем веку. Они уже давно похоронили своих мужей. Остались самыми старшими в своем роду. Самыми мудрыми и уважаемыми.
Молодыми девушками приехали они на эту землю, выйдя замуж. Здесь любили, работали («сколько мы работали, всю жизнь работали»), родили и вырастили своих детей, здесь радовались и печалились, здесь прошла жизнь, тут и состарились. И никогда надолго отсюда не уезжали. Для них Кижи — Родина, без которой не жить.
Одна — Вера Николаевна Егорова — прямая и статная, другая — Мария Петровна Степанова — маленькая и бойкая. Обе — удивительно красивы той необыкновенной красотой, что не каждому дана в старости. Когда каждая морщинка — след пережитого — словно лучиком озаряет лицо, и оно становится прекрасным. Потому что прекрасна их жизнь. Потому что жизнелюбие и жизнестойкость — их главная сила. В повседневной обыденной жизни черпают они свою силу. Сами себя считают обыкновенными. «Что ведь я, как все жили да работали, так и я жила»,— говорит Мария Петровна. И Вера Николаевна: «Жизнь у меня обыкновенная, ничего в ней особенного нет».
Помните, как заканчивается «Матренин двор» А. Солженицына: «Все мы жили рядом с ней и не поняли, что есть она тот самый праведник, без которого, по пословице, не стоит село. Ни город. Ни вся земля наша». Важно понять это, пока не поздно. Как кижских старожилов их воспоминания много раз записывали. В 1999 году группа этнографов (детей и взрослых) готовила материал к проектной выставке «Кижи — остров вдохновения». Тогда впервые были осмыслены их слова о себе, своей жизни и своем времени как материал «устной истории». Их рассказы записаны московскими исследователями в проекте «Народный архив» в Летней школе музея на острове Кижи. Сотрудники музея-заповедника часто к ним обращаются за советом, они помнят, «как было в старину».
По словам С. Соловьева, русского историка, «история лишь тогда становится историей, когда она насыщена людьми».
Вера Николаевна Егорова из деревни Васильево
«Родилась 16 января 1936 года в Заонежье, в деревне Керока. Сначала училась в деревне Великая Нива, там была начальная школа, 7 классов закончила в Космозере. В деревне паспортов не давали, уехать было нельзя. Устроилась работать в клубе на Боярщине, заведовала избой-читальней. Там собиралась молодежь с окрестных деревень: Подъельники, Волкостров, Васильево, Клиново, Мальково. Танцевали по-модному польку, вальс, фокстрот, яблочко. Много народу приходило. Была кинопередвижка, кино возили». Воспоминания о родителях, своих молодых годах — всегда самые светлые и теплые.
В 19 лет она вышла замуж за Алексея Петровича Егорова. 1 июня 1953 года приехали жить в Кижи. «В Речке, так деревня называется, там и правда речка была,— поясняет Вера Николаевна,— жили с 54-го по 76-й, а потом уж в Васильево перебрались. Свадьба была по-новому, в церкви не венчались. В Кижи везли на лодке — с гармошкой и песнями. В Кижах раньше много деревень было. Сначала колхоз был, потом совхоз. Были и трактора, и комбайны. Скотный двор находился в Клинове. Маслозавод до 56-го года работал, пекарня. У Погоста сторожка была, рядом у деревянного причала склады и магазин повыше. В 50-е годы весь остров был засеян ячменем, рожью, овсом — так красиво, называли остров „золотой обруч“. Вспоминая, Вера Николаевна увлекается. Прошлое оживает, становится реальным, волнует по-прежнему. „Раньше в Ямке в каждом доме жили. Дети учились: начальная школа была в Волкострове и Кургенице (там учила Екатерина Николаевна), а в Жарниково была семилетка, восьмилетка — в Сенной Губе, а десятилетка та — в Великой. Мама Лиды Якшиной, Нина Титовна Гавриленко, преподавала в школе на Пустом берегу, напротив Речки, а потом в 54-м в Волкострове, после в Сенной. В интернате дети жили с понедельника по субботу, а на выходной — обязательно привозили домой. Не забирали только, когда распута. А так на лодке по озеру или по льду на лошади отцы ездили за ребятами. Раньше ведь один выходной был. Все успевали: и в баню сходить, и постирать“. Кажется, и сейчас душа болит за своих — маленьких, что в интернате вынуждены жить. Но больше болит за то, что деревни пустеют, умирают. И нет уже тех деревень, какими славилась Кижская волость. «Раньше весело было. Ряженые под Рождество по деревням ходили. Оденутся, чтоб не узнать, а лицо марлей закрывали. Бабушка, бывало, скажет: „Сходите, девки, проветрите мои сарафаны“. Воспоминания далекие и близкие переплетаются между собой: „Электричество постоянное в Васильево подключили в 1977 году, а так только летом в Ямке гоняли движок. Жили при свете керосиновой лампы (смеется), как в девятнадцатом веке, с фонарем ходили. Холодильников не было. Мужики кинут сети, наловят рыбы, ее подсолишь — так и хранили… Колесные пароходы ходили: „Урицкий“, „Володарский“ и „Вересаев“. Шесть часов шли от Великой до Петрозаводска. Потом „Ладогу“ запустили, та четыре часа шла“.
Сама Вера Николаевна с 59-го по 66-й год работала на почте. А с 1 июня 1966 года — в музее, сначала уборщицей, кладовщиком, а потом администратором. Деньги сотрудникам выдавала, хозяйством заведовала, кто приезжал — устраивала. «Ездила за билетами в музей, кассу сдавала, отчеты делала — все в руках администратора было». С ноября 1987 года — на заслуженном отдыхе. Но это только по трудовой книжке. По-прежнему она держит корову, дома чистота и порядок, редко когда сидит без дела. Вера Николаевна печет самые вкусные калитки. Как она их печет! Вроде и хитростей никаких, но по пословице: «Та же мучка, да не те же ручки». Многие именитые кижские гости отведывали ее калитки, помнят их. А Вера Николаевна помнит И. Ф. Вересова, местного, кижского, который «все знал про Кижи, мастер был хороший, лодки шил». Про себя говорит: «Я-то молодая, не так давно живу. В Кижах раньше старух много было». Вспоминает, как писатель В. Пулькин записывал их рассказы. Но чаще всего вспоминает Вера Николаевна своего мужа, Алексея Петровича (1930–1990). На портрете он как живой, сидит в кабине своего трактора, улыбается. «Он с 14 лет в Сенной прицепщиком работал, потом 30 лет трактористом в колхозе, потом 13 лет в Стройучастке. В трудовой книжке у него — 43 года стаж». Гордость больше, чем горечь. Любовь и надежность связывала их, вырастили шестерых детей. У Веры Николаевны есть медаль «Мать-героиня». «На четвертого ребенка выдавали 4 рубля в месяц, на шестого — по 6, это только до семи лет (смеется). Сами работали, на труды и ростили. Всех вырастили, выкормили, выучили. Коровка помогала. Сейчас уже 8 внуков, один правнук, живут — в Петрозаводске, Лахденпохья, Костомукше. Каждый год приезжают помогать, сено косить, картошку копать».
Уже15 лет живет В. Н. Егорова в маленьком доме в деревне Васильево, из окна видна часовня Успения Богоматери и с трех сторон — озеро, красивей которого ничего нет, а еще дальше видно корабли, которые подходят к кижскому причалу. О красоте и памятниках деревянной архитектуры у Веры Николаевны рассуждение свое: «Когда все время видишь, особого сильного впечатления нет. Больше жалости. Когда снегу много зимой, жалеешь, что портятся памятники. Все родное. Думаешь, сколько народу приезжает, как бедные дома выдерживают».
Мария Петровна Степанова из деревни Ямка
«Родилась я 13 февраля в1927 году в Толвуе, моя-то фамилия Дедкова. Меня в детстве любили очень. У дедушки моего борода была, как у Юры Наумова, все говорил мне: „Расчеши бороду“. Помню, в церковь водил. Из октябрят меня выгнали за то, что я в церковь ходила… Я прясть училась, так навирала бывало, а мама посмотрит и говорит: „Не рёпсяй тут“ (значит, плохо сделала, а ты старайся, хорошенько пряди). Мама-то рукодельница была. Сколько поговорок, приговоров, песен знала много! Мама мне говорила: «Ты людей видь-видь, кланяйся! (здоровайся). «Этой маминой науке всю свою жизнь следует Мария Петровна, умеет ладить со всяким человеком, для каждого найдется у нее приветливое слово. Никто не уйдет от нее без чашки чая и угощения.
«С сорок пятого года в Толвуе работала до 48-го на почте после семилетки, потом перевели в районную контору связи, оттуда и трудовая книжка, больше не переменяла. Четыре года я в Великой Губе в конторе связи работала. Жила в общежитии — там и с мужем будущим познакомилась. Сватал меня Колтырин: „Мне Коляшку надо женить“. Замуж вышла за Николая Ивановича Степанова (1931–1980). Мне говорила мама: „Манюшка-Манюшка, самая худая девичья жизнь замужем и во сне не приснится“. Но Николай Иванович очень добрый был, не ругался никогда, говорил: „С людьми надо уметь жить“. Двадцать семь лет прожили, никогда не обидел. В феврале 1953 вышла замуж, с мужем переехала в Волкостров». Так началась кижская жизнь для Марии Петровны. Н. И. Степанов был и плотником, и лодочным мастером, и рыбаком. «Кресты ставил, Преображенку лемехом перекрывал, дома ставил. Все делал. Топор вертелся в руках». Николай Иванович был бригадиром плотников-реставраторов, работал вместе с А. В. Ополовниковым. Алексей Авдышев посвятил ему, своему другу, стихотворение:
Часовен главки, стаи облаков… Здесь ко всему твоя рука приложена, И слава заонежских мужиков Твоим талантом мастера умножена.
Ведь, как художник золотым пером, Ты рисовал мужицким топором. Бревно к бревну всегда ложилось плотненько. Не скоро мы найдем такого плотника!
Мария Петровна читает наизусть эти дорогие сердцу строчки, сколько гордости и достоинства в этом чтении. А потом горько добавляет: «На Пудожском секторе дом ставили, с крыши упал 14 января, а в феврале умер». И снова весело: «Чупарный мужик был, веселая голова. Порядок везде. В мастерской — все как в магазине выкладено — такой порядок».
Про свою трудовую жизнь Мария Петровна говорит просто. Но все ее рассказы украшены образным метким народным словом. О работе налоговым агентом в 1953–55 годах в Кижском, а потом в Сенногубском сельсовете она говорит так: «Парусом или на гребках — в Сенную Губу ходила, и оттуда 18 километров пешком. Досыта поработала». Потом 12 лет почтальоном, «вместе с Верой работала, по худому льду ходили, почту надо разносить людям в любое время. По какому я льду ходила. Бог миловал, лед под ногами, бывало, волной ходит». Жить на острове непросто, не даром все старожилы вспоминают «распуту», когда Кижи оказываются совсем недосягаемыми. «Мама моя не любила Кижский остров, говорила все: „Я в чаячьей луде не жила бы“,— вспоминает Мария Петровна и продолжает: «Семнадцать лет я на причале проработала. Причал-то раньше мыли, по 200 ведер воды, бывало, доставала. Вымпел дали „Причал высокой культуры“. Теперь уж 17 лет в музее трудится: „Надо же кому-то грязь убирать!“.
Всю свою жизнь М. П. Степанова работает, 57 лет трудового стажа. Из них 24 года уже живет одна. Самой и косить, и стога метать приходилось. Коров держала всегда, овечек, только последние годы не стало сил. Сама и пряла, и вязала, и шила, и вышивала — самыми обычными женскими рукоделиями занималась всю свою жизнь. Двое детей было, пятеро внуков. В Ямке живет уже 31 год, из окон ее избы видна просторная гладь Онего. «Люблю я свой дом, лучше дома нигде уж не будет». В стихии ее яркой поэтической речи часто звучат простые истины. Редко пустует ее гостеприимный дом. Среди своих гостей вспоминает она и президента Путина, и Лужкова с семьей, и главу республики Катанандова. К ней заходят люди и вовсе не знакомые, и давние знакомцы, ее показывают как одну из достопримечательностей Кижей. Она — со своим неунывающим нравом, житейской сметкой, остроумием и мудростью — являет пример подлинного народного характера.
Так и живут в Кижах уже более полувека две женщины. Одна — в Васильево, другая — в Ямке. «Не стоит город без святого, селение без праведника» — права пословица, и остров с всемирно известными памятниками без них не может. Они, как совесть народная, в них порядок и традиция, устои и правда.
