Электронная библиотека
публикации о музее-заповеднике «Кижи»

Несомненное событие последнего времени – выход в свет новой «Истории русской фольклористики ХХ века: 1900 – первая половина 1941 г.» Т. Г. Ивановой [1] . История науки – это всегда некое обобщение, осмысление уже состоявшегося опыта. Знаменитая двухтомная «История русской фольклористики» М.К.Азадовского (написана перед самой войной, но издана после смерти автора) [2] , охватывающая период с XVIII по начало ХХ в. и рассматривающая развитие фольклористики в связи с формированием и противоборством общественно–политических течений XIX в. (славянофильство, западничество, революционно–демократическое движение), при всей академической основательности, многолетней востребованности и ценности сегодня нуждается не просто в продолжении, но в новых подходах и оценках, так как несет на себе неизбежную печать идеологического воздействия и идеологических перекосов.

Вышедшая «История русской фольклористики ХХ века» Т.Г.Ивановой охватывает всего сорок лет, но это чрезвычайно насыщенный большими драматическими событиями в истории страны и фольклористики период, который как период не изучался. Особенность монографии Т.Г.Ивановой обусловлена тем, что проблемы 1) как представить исторически небольшой, но разнородный период истории фольклористики и 2) под каким углом зрения его прочитывать, решены концептуально. Предложив свою концепцию периодизации развития отечественной науки о традиционной культуре ХХ в., Т.Г.Иванова выделила в ней семь основных периодов: первый – 1900–1916 – начало столетия; второй – 1917–1928 – от октябрьского переворота – верхняя точка характеризуется разгромом советского краеведения; третий – 1929–1941 гг. В монографии специально исследуются только эти три периода, каждый из которых составляет самостоятельный, состоящий из разного количества глав раздел.

Решая проблему, как «прочитывать» историю фольклористики, и не отвергая правомерности персонального, «медальонного» принципа, когда история науки осмысливается через биографии видных и рядовых деятелей, Т.Г.Иванова главным источником и объектом рассмотрения делает труды исследователей, создававшиеся в конкретно–исторических условиях. Прочитанные и перечитанные в историографическом ракурсе, они позволяют увидеть векторы движения науки, понять, как и в чьих исследованиях вызревают идеи того или иного направления или школы, представить историю их становления, подъема или «затухания». И тогда биографический, точнее биобиблиографичекий материал, которым насыщена монография, оказывается органической составляющей полнокровной и объективной картины существования науки. Ее созданию подчинены и рассмотренные организационные формы, представляющие фольклористику в каждый конкретный период, – научные общества, исследовательские институты, специальные издания. Подробное освещение собирательско–экспедиционной работы обращает к проблемам изучения конкретных жанров, методам экспедиционной работы, менявшимся в связи с техническим прогрессом и расширением возможностей. Тем самым в орбиту исследования включается огромный документальный материал центральных и периферийных архивов, личных архивов ученых, хроники в журналах и периодической печати, отчеты множества конференций и экспедиций, доклады, выступления, протоколы и повестки дня разного рода научных собраний, мемуары, дневники, даже письма. Такой круг источников способствует объективности оценок и позволяет представить широкий спектр жизни науки с полемиками и расхождениями взглядов порой в рамках одной школы или направления, отразить нередко обусловленные временем компромиссы и нелицеприятные поведенческие жесты даже уважаемых и авторитетных ученых.

Известно, какое место отводил М.К.Азадовский фольклору Олонецкой губернии в общерусском фольклорном процессе. Его слова, сказанные в 1941 г., о том, что на материале, записанном в Карелии, создавалась вся русская наука о фольклоре [3] , в полной мере конкретизировались в разных частях его «Истории русской фольклористики». Карельская компонента занимает заметное место во всех разделах «Истории.» Т.Г.Ивановой. Под этим углом зрения пунктирно рассмотрю эту книгу, являющуюся несомненной вехой в развитии науки.

Первый самый большой раздел монографии «Фольклористика в 19001916 гг.» начинается с полемики с М.К.Азадовским, который в завершающей главе своей «Истории русской фольклористики» рассматривает эпоху конца XIX – начала ХХ в. «как время упадка и измельчания», когда в науке проявляются «открыто выраженные реакционные настроения», «господствуют эмпиризм, формализм, тенденции «науки для науки»». Противопоставляя свою точку зрения, Т.Г.Иванова пишет: «Предоктябрьская эпоха в фольклористике, на наш взгляд, – это высшая точка в развитии всей дореволюционной науки» (с.17). Каждая из девяти глав первого раздела служит доказательству этого. Представляя «Основные учреждения и издательские центры фольклористики» (это название главы), Т.Г.Иванова анализирует работу Олонецкого губернского статистического комитета, печатавшего в издаваемых им «Памятных книжках Олонецкой губернии» записи А.Георгиевского, Г.Куликовского, В.Харузиной, похоронные причитания А.С.Богдановой–Зиновьевой. В посвященной полевой практике начала ХХ в. главе «Собирательско–экспедиционная деятельность», описывая наиболее значимые экспедиции и их результаты, воплотившиеся в сборниках, которые стали классическими, Т.Г.Иванова останавливается на собирательской работе А. В. Маркова в поморских селах Сумпосад, Вирьма, Сорока, Шижня, Гридино, где было записано 50 духовных стихов и 40 старин (в сборник 1901 г. «Беломорские былины, записанные А.В.Марковым» вошла часть этих записей; теперь они составили новое фундаментальное издание «Беломорские старины и духовные стихи»). Особо выделены экспедиционная деятельность Н.Е.Ончукова и его собрание «Северные сказки» и «Северные народные драмы» (толвуйские записи 1904 г.). Напрямую связана с карельским материалом шестая глава раздела, обращенная к проблеме становления «русской школы» изучения индивидуальности сказителя: «Открытие феномена народного сказителя в русской фольклористике состоялось именно благодаря Заонежью» (с.616). И вполне закономерно специальное рассмотрение трудов Е.А.Ляцкого, посвященных И.Т.Рябинину, и проблемы «И.Т.Рябинин и П.Т.Виноградов» в последней, 9-й главе первого раздела «Фольклор в культурной жизни страны начала ХХ века».[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

В большом, из шести глав, втором разделе книги (период с 1917 по 1928 г.) много места уделяется региональной фольклористике и краеведению. Обстоятельно рассмотрев деятельность фольклористических центров Петрограда / Ленинграда и Москвы, сыгравших определяющую роль в развитии науки о традиционной культуре, Т.Г.Иванова представляет интенсивную и очень плодотворную для всей фольклористики экспедиционную деятельность на территории Карелии (это и комплексная экспедиция Крестьянской секции Российского государственного института истории искусств в Заонежье 1926 г., участниками которой были К.К.Романов, Н.П.Колпакова, А.М.Астахова, И.В.Карнаухова, Е.В.Гиппиус; экспедиция А.И.Никифорова, записавшего северно–русскую сказку; экспедиция фольклорной подсекции Государственной академии художественных наук «По следам Рыбникова и Гильфердинга» братьев Ю.М. и Б.М. Соколовых).

Однако совершенно особое звучание карельская тема приобретает в третьем разделе книги «Фольклористика в 1929 – первой половине 1941 гг.». Это, по утверждению Т.Г.Ивановой, один из наиболее драматических, одиозных и вместе с тем неоднозначных периодов. Целые главы и параграфы посвящены созданию такого центра изучения, как «Карельский научно–исследовательский институт / Карельский научно–исследовательский институт культуры (КНИИ / КНИИК; Петрозаводск)», и «Собирательско–экспедиционной работе в Карельском научно–исследовательском институте». Рассмотрены достижения в изучении сказки – открытие А.Н.Нечаевым М.М.Коргуева и выход в свет двухтомного его собрания «Сказки Карельского Поморья», появление записанных Н.В.Новиковым «Сказок Ф.П.Господарева»; сборника М.М.Михайлова «Русские плачи Карелии» (1940; записи 1934–1939 гг.); наконец, последнего предвоенного сборника «Былины Пудожского края» Г.Н.Париловой и А.Д.Соймонова. В главе 5 «Фольклорные архивы» особо выделен созданный в 1930-е гг. Научный архив Карельского научно–исследовательского института, который, по утверждению Т.Г.Ивановой, наряду с архивом Пушкинского дома и Государственного литературного музея, в дальнейшем «занял одно из ведущих мест в фольклористической архивистике» (кстати, в книге называется единственная диссертация по этой теме Е.В.Марковской «Проблемы собирания, систематизации и архивного хранения фольклора (на материале фольклорных архивов КарНЦ РАН»). Это позитивные тенденции в развитии фольклористики Карелии.

Вместе с тем, характеризуя этот период как период утверждения «господства преступного сталинского режима» и «безусловного господства идеологического диктата», Т.Г.Иванова прослеживает, как менялась деятельность основных фольклористических учреждений в результате их реорганизации и преобразований. Закрытие в 1937 г. Центрального бюро краеведения СССР стало по сути завершением его разгрома, начатого в конце 1920-х гг. и в Карелии. Называя в разделе «Фольклористы и сталинские репрессии» 150 академических ученых и краеведов–любителей,

Т.Г.Иванова выделяет параграф «Аресты 1937–1938 гг. в Карелии: Н.Н.Виноградов, И.М.Дуров, А.Н.Нечаев» (начинается с ареста и расстрела С.А.Макарьева).

Как свидетельствует материал книги, Карелия явилась тем регионом, в фольклористике которого особенно отчетливо проявились следствия идеологического диктата: использование фольклора как средства пропаганды достижений советского строя. Исследованию этого пласта просоветского, «сталинского» фольклора посвятил свою монографию американский ученый Фрэнк Миллер [4] . В определенной степени этот фольклор явился результатом узаконенного, немыслимого для науки всех предшествующих лет сотрудничества собирателей со сказителями. Созывались специальные совещания, на которых собиратели рассказывали о своем опыте работы со сказителями. Об этом красноречиво свидетельствуют материалы сборника «Фольклор России в документах советского периода 1933–1941 гг.» [5] Сказитель превращался в инструмент насаждения культа Сталина.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Как выяснилось, сотрудничество собирателя со сказителями, результатом чего стали многочисленные фальсификации, именно в Карелии приобрело характер тенденции. Большая предшествующая «Истории фольклористики.» работа Т.Г.Ивановой «О фольклорной и псевдофольклорной природе советского эпоса» [6] , включающая исследовательскую, комментирующую части и републикацию текстов, предъявляет 71 принадлежащий Карелии текст (из 141, созданного во всей России). Среди этих «новин» особенно много плачей–сказов, посвященных деятелям партии, советского правительства, политическим событиям. Как известно, причитания – жанр семейно–бытовой обрядовой поэзии, и один из немногих известных случаев придания причитанию большого общественного звучания – «Плач о старосте» Ирины Федосовой. Но оплакиваемый вопленицей староста – лицо, близкое односельчанам, для которых он реальный «заступушка» и «заборонушка». Плачи–новины деформируют семейно–обрядовую ситуацию равно, как саму жанровую природу плача, который во всех случаях оказывается панегириком товарищу Сталину. Оплакиваемое высокопоставленное лицо, о котором плакальщица узнает из официальных источников (независимо кто бы он ни был – Ленин, Киров, Чкалов, Горький, летчики–папанинцы), – лишь повод, чтобы появился мифологизированный образ заступника и дарителя счастья товарища Сталина. Аналогичную функцию выполняли и многочисленные новины–сказы и сказки. Фольклористика Карелии активней других регионов использовала новые формы работы – слеты сказителей, направленные на «обмен опытом» народных рапсодов. Летом 1938 г. состоялось первое Всекарельское совещание, а в мае 1939 г. – Всесоюзное совещание сказителей в Петрозаводске, на которое приехало около 100 сказителей из Карелии, Архангельской области, Коми АССР, Украины и Белоруссии. Среди ученых – Азадовский, Астахова, Н.П.Андреев, А.Д.Соймонов, М.М.Михайлов, Ю.М.Соколов. Кульминацией совещания стало коллективное письмо сказителей тов. Сталину:

Мы, сказители–былинники карельские,Обещаем мы товарищу СталинуИ даем ему слово верноеПятилетку выполним да по-ударному,Мы сослужим службу государству нашемуПесней радостной да сказкой мудрою.Отдадим мы жизнь за отца за Сталина,За заботушку о нас да за великую [7] .

В «Истории фольклористики…» наглядно представлен путь, который прошла известная сказительница А.М.Пашкова, занимающая одно из первых мест после Федосовой среди воплениц, признанный знаток традиционного фольклора, и это отражают известные публикации ее текстов [8] . В «Былинах Пудожского края» после 15 полноценных эпических песен следует текст под названием «Былина», в котором такие строки: «А во Советской во Расеюшки / Новые богатыри явилися / Во Москвы ли славной белокаменной, / А за той стеной кремлевской златоглавоей / Богатырь есть Сталин красно солнышко.», а в «Русских плачах Карелии», наряду с прекрасными традиционными плачами, отдельно – два плача о Ленине «Наше красное ты солнышко» и «Бессмертному Ленину», плач–сказ «Ему ветра повиновалися» – о В.Чкалове, единственный плач «Другом нашим, Горький, ты мне кажешься»:

Скоро сполнится три круглых годичка.Как не стало на белом светуДорогого советского писателя,Друга верного Иосифу-то СталинуИ всему народу пролетарскомуКак Максима-то Горького [9] .

В местных газетах, альманахе «Карелия» один за другим появлялись сказы Пашковой «Чем Москва прославилась», «О Ленине», «Колхозница», «Раскрепощенная женщина», «Сказ о колхозных яслях», «Расцветает город в тундре», о выборах всенародных, даже колыбельная песня (байка) с идеологическим мотивом.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Механизм работы со сказительницей, оказавшейся в поле зрения общественности, и истоки появления подобных текстов раскрывают биографические материалы из книги «Носители фольклорных традиций (Пудожский район Карелии)» [10] . Помимо автобиографии сказительницы, приводятся свидетельства собирателей, письма самой Пашковой и к ней. Из этих источников становится ясно, что А.М.Пашкова в 1930-е гг. постоянно приглашалась в Институт, где с ней проводились беседы о текущей политике, решениях партии и правительства, что она получала задания сочинить тот или иной сказ, который не просто редактировался, но переписывался и дописывался.

Аналогично, как свидетельствуют биографические материалы, создавались плачи о Ленине, Крупской и Чкалове А.Т.Конашковой, Е.А.Кокуновой, Е.С.Журавлевой, содержащиеся в сборнике «Русские плачи Карелии».

Тем не менее пристальное исследование этого пласта текстов и комментирующих их источников, содержащихся как в публикациях, так и в биографических и других материалах архивов, впереди. Трудно обойти и другой – нравственный аспект этого явления, которое было одним из звеньев установившейся тотальной лжи, лицемерия и цинизма. И это урок и опыт всей русской фольклористики.

Уже отмечалось, в новой «Истории.» анализируются только три периода. Но во Введении, содержащем концепцию периодизации, охарактеризованы доминанты каждого из семи периодов. Седьмой период, согласно периодизации Т.Г.Ивановой, – фольклористика с 1987 г. по сегодняшний день. Это период идеологического раскрепощения фольклористики. Важными тенденциями этого периода является возвращение в науку классических жанров (быличка, духовный стих, поверья и т.д.), проблем народного православия, добавлю: расширение фольклорного поля за счет снятия запретов с ранее не изучавшихся пластов фольклора. Эти реальные результаты фольклорного процесса ХХ в., неотвратимое угасание и нередко исчезновение классического фольклора, накопившийся эмпирический материал, представляющий ранее не фиксировавшийся фольклор некрестьянской среды, касаются всех регионов России. Новая «История фольклористики ХХ века» – несомненный импульс и стимул для изучения этих проблем и вопросов на фольклорном материале Карелии.

• [1] Иванова Т.Г. История русской фольклористики ХХ века: 1900 – первая половина 1941 г. СПб., 2009. 800 с.
• [2] Азадовский М.К. История русской фольклористики: В 2-х т. Т.1. М., 1958; Т.2. 1963.
• [3] Азадовский М.К. Материалы 1 съезда писателей К–ФССР // На рубеже. Петрозаводск. 1941. №1–2. С.56–58.
• [4] Миллер Ф. Сталинский фольклор. СПб., 2006. Впервые эта монография вышла на английском языке в Нью–Йорке и Лондоне в 1990 г.
• [5] См.: Мой опыт работы со сказительницей М.Р.Голубковой: доклад Н.П.Леонтьева на совещании во Всесоюзном доме народного творчества 16 июня 1939 г. // Фольклор России в документах советского периода: 1933–1941. М., 1994. С. 103–104; Доклад фольклориста М.И.Костровой о работе со сказителями П.И.Рябининым и Ф.А.Конашковым на совещании по вопросам творческой помощи сказителям и народным певцам во Всесоюзном доме народного творчества. 19 декабря 1940 // Там же. С.164.
• [6] Иванова Т.Г. О фольклорной и псевдофольклорной природе советского эпоса // Рукописи, которых не было. Подделки в области славянского фольклора / Изд. подгот. А. Л. Топорков, Т. Г. Иванова, Л.П.Лаптева, Е.Е.Левкиевская. М., 2002. С.403–968.
• [7] Карелия. Альманах. Петрозаводск, 1939. Кн.2. С.6–10; Карелия в художественной литературе / Сост. В.Г.Базанов, С.С.Шлеймович. Петрозаводск, 1940. С.275–278.
• [8] Русские плачи Карелии. Петрозаводск, 1940; Былины Пудожского края. Петрозаводск, 1941; Русские народные сказки Пудожского края. Петрозаводск, 1982.
• [9] Русские плачи Карелии.
• [10] Носители фольклорных традиций (Пудожский район Карелии) / Изд. подгот. Т.С.Курец. Петрозаводск, 2003. С.203–214.