Электронная библиотека
публикации о музее-заповеднике «Кижи»

Работа выплонена при финансовой поддержке РГНФ, проект №12–14–10001 («Изучение и описание Карельского собрания рукописей Дрелвехранилища им. В. И.Малышева ИРЛИ РАН»).

стр. 152В составе Карельского собрания, хранящегося в Древлехранилище имени Владимира Ивановича Малышева ИРЛИ РАН (Пушкинский Дом), находится небольшой комплекс интересных документов конца XIX – начала XX в., связанных с Кижским сельским обществом Велико губской волости Олонецкой губернии. Это – часть архива Ивана Корнилова, крестьянина деревни Кургеницы, в течение двадцати лет исправно исполнявшего обязанности сельского писаря. Целый ряд бумаг из корниловского архива напрямую связан с налогообложением деревенских жителей. Среди материалов – черновики рапортов о сборе податей, окладные листы, страховые ведомости, списки недоимщиков, крестьянские прошения в земские учреждения о списании накопившихся недоимок [1] .

По официальным статистическим сведениям за 1892 г. [2] , опубликованным в третьем выпуске «Олонецкого сборника», в состав Кижского сельского общества входили 42 деревни, располагавшиеся на Заонежском полуострове и островах Кижи, Большой Клименецкий, Волкостров, Еглов, Рогачев, Малый Леликовский в северной части Онежского озера: Кургеницы (26 домов), Лахта (14), Гивес–наволок (6), Ошевнева (3), Глебова (3), Маньшина (5), Воробьи (10), Потаневщина (8), Середка (19), Корба (12), Кузнецы (13), Сычева (13), Телятникова (10), Дудникова (1), Жарникова (11), Мальково (5), Клинова (3), Боярщина (18), Ерснева (3), Оятевщина (15), Пустой Берег (12), Зубово (4), Подъельники (7), Липовицы (11), стр. 153 Еглова (11), Рогачева (5), Щепина (2), Насоновщина (4), Посад (7), Шуина (7), Феньково (3), Сергачева (4), Шлямина (4), Бишева (2), Морозова (1), Кяжева (2), Бачурина (3), Босарево (1), Лукинщина (2), Ямка

, Наволок (5), Кижский погост (6). Всего в Кижском сельском обществе в 1892 г. насчитывалось 313 домов, 1238 мужчин и 1320 женщин [3] .

Как известно, в ходе «великих» реформ, проводимых Александром II, приписные крестьяне, жившие в перечисленных деревнях, были полностью освобождены от обязательных работ, обременительной и тяжелой барщины [4] на Александровском заводе [5] . В конце XIX – начале XX в. они имели множество повинностей и дважды в год, за первое и второе полугодие, платили различные подати: государственный поземельный налог, лесной налог, губернский земский сбор, уездный земский сбор, страховые и выкупные платежи и пр.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Среди прямых налогов важное место занимал поземельный налог, поступления которого играли существенную роль в государственном бюджете [6] . Его становление и четкое выделение в системе налогообложения происходило во время реформ 60–х гг. XIX в., а полное восстановление пришлось на 1875 г., после отмены введенной Петром I подушной подати [7] . Специалисты признают, что наибольшая фискальная нагрузка на поземельный налог фиксировалась в последней трети XIX в., чему способствовали рост числа крестьян–собственников земли, а также арендаторов; уравнивание в статусе удельных, государственных, помещичьих крестьян; раскладочный характер налога и увеличение оклада [8] . Манифестом от 14 мая 1896 г. государственный поземельный налог на десять лет был понижен в два раза [9] . В последующее время роль земли как объекта налогообложения постепенно понижалась.

Особое внимание власти уделяли проблеме раскладки поземельного налога и роли круговой поруки в сельских общинах. В Петрозаводском уезде, как и везде в России, этот налог взимался со всех земель, облагавшихся на основании Устава о земских повинностях (1851 г., изменен и дополнен в 1899 г.) местными сборами, кроме земель государственных. Он носил раскладочный характер. Его общая сумма ежегодно определялась умножением общего числа десятин земли, подлежавшей обложению, стр. 154 на средний для Олонецкой губернии оклад с десятины удобной земли и леса. Затем губернское земское собрание распределяло общую сумму налога между уездами, соответственно доходности земель каждого из них, а уездные земские управы разделяли его между отдельными владельцами на тех же основаниях, как и остальные земские сборы [10] .

Согласно Положению о порядке взимания окладных сборов (государственного поземельного налога, выкупных платежей и мирских сборов) от 23 июня 1899 г., при общинном владении землей круговая ответственность лежала не на сельском обществе, а на селениях, образовывавших поземельную общину [11] . Тот же закон сохранял свободу сельского схода при раскладке податей, которая для всех домохозяев производилась уравнительно на основании размера, качества почвы и удобства расположения надельного участка. Ежегодно к 1 декабря крестьяне должны были полностью уплатить оклад государственных и земских сборов, иначе к неисправным плательщикам применялись различные меры вплоть до отбирания полевого надела, а в случае их «безуспешности» земские власти обращались к круговой поруке [12] .

Окладные листы, извещавшие Кижское сельское общество о суммах платежей за землю и лесные наделы, выдавались из Петрозаводской уездной земской управы. Они составлялись податными инспекторами, подчинявшимися Олонецкой казенной палате. Для примера рассмотрим хранящиеся в Карельском собрании ИРЛИ РАН черновики окладных листов за 1898 г. [13] Согласно листам, земля Петрозаводского уезда распределялась на четыре разряда. Деревни Кижского общества имели земельные участки двух категорий, первой и последней. Их доходность определялась с десятины по 1 р. 20 к. и по 5 к. соответственно. Отдельно от земельных угодий в окладных листах оценивались общественные лесные наделы каждого поселения: «лесная» десятина оценивалась в 5 к. [14]

В начале XX в. в «Вестнике Олонецкого губернского земства» печатались десятки материалов образованного заонежского крестьянина Петра Коренного из Космозера, хорошо знавшего деревенскую жизнь и правдиво о ней писавшего. Процитируем его слова, в которых ярко отражены особенности общинного землевладения в крае: «В силу малонаселенности нашей губернии крестьянские общества владеют большею частью огромными стр. 155 земельными наделами. Не только целые сельские общества, но даже несколько таких обществ наделены одной земельной территорией. Каждое селение на такой территории имеет свой особый, так называемый трехгодичный, надел, а все остальное пространство остается в общем пользовании всех причастных к наделу обществ. На трехгодичных наделах селение имеет свои пахоти, сенокосные луга, скотские выгоны, а также и лес. В наделе общем крестьяне могут пользоваться только лесом. Каждое селение имеет свой округленный пахотный участок. Сенокосные угодья в некоторых случаях не имеют своей ограниченной округленности, но во всяком случае каждое селение владеет лугами, находящимися по возможности ближе к нему» [15] .[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Приведем данные о количестве десятин земли и леса всех деревень Кижского сельского общества, указанные в окладных листах за 1898 г. (см. табл. 1).

Как видим, практически все поселения Кижского сельского общества на первый взгляд имели достаточное количество земли. Наибольшим наделом владели крестьяне из деревни Кургеницы – одной из самых многолюдных и богатых в округе. Именно здесь родился и трудился хранитель сельского архива кижский писарь Иван Корнилов. Минимальный надел был у однодворной деревни Босарево, располагавшейся на острове Кижи. Вместе с единственным домохозяином Тимофеем Босаревым в ней жили одиннадцать человек [16] .

Несмотря на значительные размеры деревенских наделов, пахотных угодий крестьянам не хватало [17] . «Земли в Заонежье не всегда пригодны для земледелия, – писал Петр Коренной. – Значительная часть земельной площади совершенно не доступна обработке, ибо она покрыта скалами, горами, бесчисленными камнями и лесом. Чтобы расчистить полосу, нужно было приложить очень много упорного труда» [18] . Следствием этого стали особенности крестьянского землевладения, сложившиеся в Заонежье. «Отвоеванным долгим и упорным трудом пахотные и сенокосные участки, хотя и числились общинными, но, в сущности, были фактически достоянием крестьянина, их разделавшего. Переделять такие земли крестьяне не могли, ибо это было бы жестокой несправедливостью. Эти нормы, установившиеся с незапамятных времен, незыблемо существовали до сих пор. Земля переходила по наследству от отца к сыну. В Заонежье переделов не было с незапамятных времен» [19] .

стр. 156Таблица 1. Земельные и лесные наделы деревень Кижского сельского общества в 1898 г.

Источник: Карельское собр. № 601/75.

стр. 157Кижане делили пашню на два разряда: «поля» – самые лучшие земли, вблизи деревни, и «поляны» – в трех и более верстах от поселения. «Во всем Заонежье земли крестьян подвержены ужасной чересполосице» [20] . Это хорошо видно на хранящихся в Карельском собрании немасштабных схематических планах деревень с крестьянскими участками, «длинными, прихотливо изгибающимися узкими полосами» [21] . Несмотря на многовековую обработку, большая часть этих полос так и оставалась каменистой [22] . Наиболее плодородная пашня была в наделах деревень, находившихся на островах Еглово, Рогачев, Волкостров и Кижи. Однако для выгона скота их жители пользовались отдаленными участками на материке [23] .

Вопрос об оценке доходности земли для дальнейшего ее обложения денежным сбором горячо обсуждался местной общественностью на рубеже XIX и XX в. На страницах земской печати публиковались различные статьи с критикой существовавших оценочных приемов [24] . Олонецкая земская губернская управа постоянно продолжала собирать сведения для выяснения количества земель и их доходности, обращалась за справками в архив Губернской чертежной к его заведующему помощнику губернского землемера. Перед управой стояла трудная задача установить единообразные программы и способы оценки недвижимых имуществ [25] . Этим непосредственно занимались Олонецкая губернская оценочная комиссия и оценочно–статистическое бюро.

Петр Коренной – защитник заонежских крестьян – не раз говорил о крайней необходимости заново проверить качество местной пашни и сенокосов, которые в XIX в. считались лучшими по сравнению с угодьями других районов Петрозаводского уезда [26] . Доходность земли оценивалась на основе данных, полученных землемерами в разное время. По прошествии лет «кто расчищал и прибавлял, а кто запускал и запустошал пахотную землю; у одних она прибывала, а у других убывала, а платеж был один и тот же» [27] .

«Крестьяне одной местности, даже одного селения, платят за одинакового качества землю несравненно больше податей, чем крестьяне другого селения. Размер казенных, земских и мирских повинностей колеблется от 3 р. 60 к. до 6 р. за каждую ревизскую или наличную душу. Такая стр. 158 неравномерная налоговая система появилась благодаря следующим обстоятельствам. После освобождения крестьян от крепостной зависимости казною были командированы землемеры для отведения крестьянским обществам земельных наделов из земель казенных. Впоследствии были командированы межевые, которые, кроме межевания, определяли и качество земли. По их выводам и данным налагались подати на пахотную землю. На землю, которую они считали лучшей, налагались подати больше, а на землю худшую – меньше. Конечно, это должно было быть справедливым. Но действительность показывает, что земли были определены совершенно неправильно. У таких проверителей не было особенной охоты определять землю самим, а если они иногда исследовали ее, то не ходили далеко на полосы, а брали опытную землю прямо в огороде…[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Для более правильного определения качества земли выбирались уполномоченные от селений. В доброе старое время крестьяне были не те, что теперь. Тогда появление какого–то бы ни было начальника приводило их в трепет и вызывало робкое послушание. Только более смелые могли отстоять свои кровные интересы, а более находчивые имели и больший успех. Да не будет сказано в осуждение доброй памяти старинных землемеров и межевых, они нередко были людьми недостаточно добросовестными. Какой–нибудь иногда незначительный подарок со стороны крестьян смирял их и делал более сговорчивыми. Таким образом отводились и лесные наделы обширнее, да и хорошие пахотные земли переводились в разряд земель последнего качества. Так передают наши старики» [28] .

При разделении государственного поземельного налога, как и других податей, по конкретным крестьянским хозяйствам Кижского общества учитывались не только размеры земельных наделов, но и степень зажиточности домохозяев, признаками которой служили, например, количество высеваемого хлеба на десятину или убираемого сена [29] . Так, на сходе домохозяев деревни Лахта после рассмотрения окладных листов было принято решение «произвести платеж казенных податей и прочих сборов с посевов наших участков согласно нашего списка у кого сколько значится четвериков и возов сена» [30] . При этом малоземельным крестьянам Петру и Ивану Герасимовым отводились дополнительные полосы стр. 159 с обязательным условием, «чтоб по принятии наделов участки незапустительно всегда имели в разработке… казенные подати уплачивали бы всегда своевременно и бездоимочно, не привлекая нас ни до какои ответственности и волоките» [31] .

Судя по документам, недоимки кижских деревень росли каждый год, крестьяне были вечными должниками государства [32] . К примеру, согласно «ведомости о сборах, назначенных по раскладке на 1898 г. и недоимках прежних лет» по одному Петрозаводскому уезду значились недоимки: с земель крестьян по раскладкам – 14 777 р. 6 к., оклада по раскладке – 22 141 р. 97 к; в тот год в казну поступили: недоимки – 538 р. 81 к., оклада – 22019 р. 45 к.; к концу года оставались: недоимки – 14 193 р. 13 к., оклада – 122 р. 37 к. [33] Из общей суммы по Петрозаводскому уезду задолженность крестьян Великогубской волости составляла: Кижского общества – 974 р. 62 к. губернских недоимок и 970 р. 46 к. ссудных; Леликовского – 1186 р. 48 к. и 664 р. 98 к.; Сенногубского – 458 р. 90 к. и 261 р. 82 к. [34]

В земской управе все недоимки распределялись на «благонадежные к ближайшему поступлению», «подлежащие отсрочке или рассрочке» и «совсем безнадежные» соответственно задолженности и экономическому положению поселений Кижского сельского общества [35] .

За скопившиеся недоимки, как уже говорилось выше, население деревень отвечало круговой порукой. У тех, кто совершенно не мог платить налоги, пахотная земля попросту отбиралась. Так, в 1893 г. крестьянин заонежской деревни Западный Берег Макар Русинов по решению сельского схода лишился «лучших земель» за неуплату податей [36] .[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Как видно из таблицы 2, в 1904 г. недоимки не числились только за одной кижской деревней Шляминой, в которой в начале XX в. жили четыре домохозяина – Егор Семионов, Нефед Егоров, Семен Семионов, Петр Тарасов [37] . В наиболее тяжелом положении находились жители деревни Пустой Берег, сумма их недоимок практически равнялась размеру окладных сборов за вторую половину 1904 г.

стр. 160Таблица 2. Поступление окладных сборов по Кижскому сельскому обществу за 1904 г.

Источник: Карельское собр. № 601/95.

В Карельском собрании Древлехранилища ИРЛИ РАН также хранятся документы о дополнительных повинностях, лежавших на заонежских крестьянах. Так, в начале ноября 1889 г. на общем сходе Кижского сельского общества решался вопрос о выделении «17 лошадей для отвоза членов воинских начальников из Великогубья опосля приема рекрут и о представлении назначенных лошадей в Великую губу к 20 числу настоящего ноября к 8 часам утра» [38] . Приговор гласил: «для отвоза означенных начальников назначили с лошадьми крестьян, а именно деревень Боярщины – Степана Стафеева, Жаренковой – Евдокима Фомичева, Телятниковой – Федота Дмитриева, Кузнецовой – Михайлу Кузьмина, Корбы – Петра Алексеева, Середки – Григория Петухова, Маньшиной – Ефима Гаврилова, Гивеснаволока – Степана Чиморева, Кургеницы – Степана Привелихина, Петра Иванова Корнилова, стр. 161 Наволока – Василия Кругова, Ольхинской – Григория Иванова Анихина, Посада – Василия Петухова, Якова Биханина, Егловской – Карпа Федорова, Зубовской – Гаврилу Дмитриева и Ерсневой – Григория Тютева. Избранные нами лица есть полномочные и лошадей имеют благонадежных, в чем и подписуемся…» [39] .[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Как видим, документы сельского делопроизводства из архива сельского писаря Ивана Корнилова содержат интересные сведения о разных сторонах жизни конкретной поземельной общины в Заонежье и позволяют нам значительно дополнить наши знания о положении кижского крестьянства в пореформенный период.

• [1] Карельское собр. № 601/7, 27, 49, 50, 65, 73, 75, 82, 95, 117 и др.
• [2] Олонецкий сборник. Петрозаводск, 1894. Вып. 3. С. 427–428.
• [3] Там же. С. 428.
• [4] См: Балагуров Я. А. Приписные крестьяне Карелии в XVIII–XIX вв. Петрозаводск, 1962.
• [5] Гущин Б. А. О крестьянской общине Заонежья в пореформенный период // Заонежский сборник. Петрозаводск, 1992. С. 171–187.
• [6] Иловайский С. И. Учебник финансового права. Одесса, 1904. С. 192.
• [7] Ялбулганов А. А. Развитие законодательства о налогообложении земли в дореволюционной России // Государство и право. 1999. № 12. С. 92.
• [8] Ялбулганов А. А. Развитие законодательства… С. 96.
• [9] Энциклопедический словарь [Брокгауза и Ефрона]. СПб., 1898. Т. 24. С. 227.
• [10] Поземельный государственный налог // Энциклопедический словарь [Брокгауза и Ефрона]. СПб., 1898. Т. 24. С. 227.
• [11] Сельское общество // Энциклопедический словарь [Брокгауза и Ефрона]. СПб., 1900. Т. 29. С. 380.
• [12] Там же. С. 381.
• [13] Карельское собр. Д. 601/75.
• [14] Там же.
• [15] Коренной П. К. Общинное и подворное землепользование в Заонежье // Вестник Олонецкого губернского земства (далее – ВОГЗ). 1907. № 7. С. 5.
• [16] Карельское собр. № 601/117.
• [17] Коренной П. К. Сельское хозяйство в Заонежье // ВОГЗ. 1907. № 18. С. 15.
• [18] Коренной П. Общинное и подворное землепользование в Заонежье… С. 5.
• [19] Там же.
• [20] Коренной П. Сельское хозяйство в Заонежье // ВОГЗ. 1907. № 15–16. С. 45.
• [21] Маркелов Г. В. Кижские документы в Древлехранилище Пушкинского Дома // Труды отдела древнерусской литературы. СПб., 1999. Т. 51. С. 448–449.
• [22] Коренной П. Сельское хозяйство в Заонежье… С. 45.
• [23] Гущин Б. А. О крестьянской общине Заонежья. С. 181.
• [24] НА РК. Ф. 24. Оп. 9. Д. 4/47. Л. 85 об. – 86.
• [25] Сборник постановлений Олонецких губернских земских собраний за 1898–1900 гг. Петрозаводск, 1901. С. 286.
• [26] Петров К. М. Краткое описание Олонецкой губернии. Петрозаводск, 1881.
• [27] Коренной П. О земле и податях // ВОГЗ. 1907. № 10. С. 9.
• [28] Коренной П. О земле и податях. С. 8–9.
• [29] Раскладка // Энциклопедический словарь [Брокгауза и Ефрона]. СПб., 1899. Т. 26. С. 284. В Заонежье на десятину пашни высевалось около 10 пудов ржи, от 15 до 21 пуда овса. Урожайность была выше, чем в целом по Олонецкой губернии: рожь – сам 4–10; овес – сам 2–6; ячмень – сам 4–10. См.: Коренной П. Сельское хозяйство в Заонежье // ВОГЗ. 1907. № 20. С. 28.
• [30] Карельское собр. № 601/27.
• [31] Карельское собр. № 601/27.
• [32] Например, см. ведомость «о поступлении мирских сборов, страховых платежей, продовольственного сбора и недоимок за июль месяц 1904 г. по Кижскому обществу». Карельское собр. № 601/95.
• [33] Отчет Олонецкой губернской земской управы за 1898 год. Петрозаводск, 1899. С. 38–39.
• [34] Карельское собр. № 601/75.
• [35] Сборник постановлений Олонецких губернских земских собраний за 1898–1900 гг. Петрозаводск, 1901. С. 294–295.
• [36] НА РК. Ф. 24. Оп. 2. Д. 9/312.
• [37] Карельское собр. № 601/117.
• [38] Карельское собр. Д. 601/46.
• [39] Там же.