Электронная библиотека
публикации о музее-заповеднике «Кижи»

Остров Кижи принял меня сразу и, как оказалось, надолго. Я вошла в его жизнь естественно и просто. На острове царил дух интеллигентности. Она исходила от нашего первого директора Владимира Ивановича Смирнова, военного журналиста. Ею был «пропитан» наш первый наставник – мудрый Алексей Тихонович Беляев. Он вкладывал свою душу в любой, казалось бы, навсегда обреченный предмет из прошлой жизни. Побывав в его золотых руках, заводились все часы, и мелодично били куранты, предметы старины оживали и вновь обретали свою нужность.

Чрезвычайно полезными были длительные беседы со специалистами Русского музея Энгелиной Сергеевной Смирновой, Никандром Викторовичем Мальцевым, московскими искусствоведом Верой Григорьевной Брюсовой (Светличной), реставраторами Савелием Васильевичем Ямщиковым, Геннадием Жаренковым, Евгенией Михайловной Кристи. Незабываемыми остались многочасовые беседы с человеком редчайших глубоких знаний – Александром Арсентьевичем Невским. Энергией и мощным творческим потенциалом обладал Александр Викторович Ополовников – московский архитектор, автор проектов реставрации и руководитель реставрационных работ по Кижскому ансамблю.

Кижи притягивают к себе лучших из лучших специалистов страны, став своеобразным эпицентром многочисленных проблем, возникших в связи с необходимостью обеспечить длительную сохранность хрупких деревянных строений и капризных произведений древнерусской живописи,

Духовное общение со специалистами столичного уровня и бытовая островная неустроенность полудеревенского типа, к сожалению, сохраняются до наших дней, придают своеобразный шарм кижской жизни. Например, ты только что принимала в своем хлипком садовом домике знаменитого мексиканского дирижера или художника из Бразилии, а после их ухода идешь копать грядки на огороде или, сев в лодку, проверяешь катиску: попалась ли на ужин рыба.. Ты только что общалась с испанцами, немцами, итальянцами, а через некоторое время у тебя в руках корзинка с грибами-ягодами или идешь растапливать баньку...

Я побывала в разных странах, видела Рим, Неаполь, Мадрид, Карфаген, Афины. Много на свете чудес. Но Кижи единственны; такого не увидишь нигде![текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Работа с шедеврами мирового значения полна загадок. Я люблю их разгадывать, и кое-что из истории кижских церквей удалось прояснить. Иногда тихие архивные записи взрываются сенсациями: «Кижи постарели!» И со временем устоявшиеся датировки начинают колебаться, изменяться, уточняться... Оживают, казалось бы, невероятные легенды: «Финский летчик не выполнил приказ и не сбросил бомбы на кижские церкви». И в преклонном возрасте он приезжает посмотреть на кижские церкви, так поразившие его своей красотой в годы войны!

Оказывается, что и красота может защитить себя, если с нею встречается благородное сердце Человека, способного совершить Поступок.

Задаваясь вопросом об особенностях их архитектурного решения, пришлось углубиться в историю деревянного зодчества северных регионов России. Это дало возможность убедиться в непревзойденности архитектурного ансамбля, завершившего многовековой путь развития деревянного зодчества в России.

Мне удалось проследить пути его становления, создав «систему» разновидностей церквей – от простейших, клетского типа и шатровых, до многоглавых. Получился интересный результат.

Прослеживая разновидности клетских церквей, убеждаешься в том, что, совершенствуя простейшее двускатное покрытие (кровлю), они приблизились к высоким клинчатым кровлям, напоминающим шатровое завершив. Достигнув наибольшей крутизны крыши, исчерпав при этом все художественные возможности дальнейшего своего развития, над клетскими церквами утвердился шатер.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Последовало победное шествие разновидностей шатровых церквей, которые в свое время, исчерпав все свои художественные возможности, передали эстафету шатрово-купольным церквам...

Следует отметить, что первоначально купола подступали к подножию шатров осторожно и деликатно. Но затем увлечение многокупольными церквами иногда приводило к полному уничтожению шатра. Это прекрасно прослеживается на примере девятиглавия Покровской церкви в Кижах. Здесь девятиглавая корона, восторжествовав, низвела собой шатер до низкопокатой восьмискатной кровли («главки съели шатер»). Но при этом пышное 22-главие Преображенской церкви вновь утвердило собой контуры шатрового покрытия: церковь имеет строгий пирамидальный силуэт («главки возродили собой шатер»). Объясняется это тем, что именно пирамида является самой устойчивой опорой любой конструкции. И на примере истории Кижского ансамбля это прослеживается доказательно и убедительно: эволюционный путь развития на нем замкнулся. Свидетельством этому является признание общемировой ценности кижского культового комплекса по линии ЮНЕСКО на правах вершины деревянного зодчества России.

Мне нравится фраза о вепсах: «Гигантская культура микроскопического народа». Так отозвались скандинавы о выступлении уникального вепсского хора из Шелтозера Мои экспедиционные пристрастия переместились из русских деревень «красовитого» Заонежья и древнего гордо скрытого, затаившегося Пудожья в финно-язычные селения загадочного Прионежья, привольные просторы Вологодчины и Ленинградской области, а затем и в северокарельские деревни Беломорского, Калевальского и Муезерского районов. Познание культуры коренного населения Карелии – карелов и вепсов – помогало по крупицам выстраивать новое, свежее восприятие знаменитого Кижского ансамбля. Вдруг стало проявляться взаимодействие двух великих культур. Эти особенности отмечали исследователи северного деревянного зодчества и ранее, выделившие в нем особые черты «прионежского типа» (церковь Успения в Кондопоге – наиболее яркий пример данной разновидности церквей). Всем особенностям этого типа соответствует Покровская церковь в Кижах.

«Барахольщики» – такую надпись мы неожиданно прочитали на пыльных боках нашего экспедиционного автобуса. Так местные пудожские ребята оценили наш богатый «сбор»: сани-дровни, шкафы-перегородки расписные, столы, кровати, иконы, фарфор, одежду, посуду, самовары всех фасонов и цветов.

Позднее все эти предметы счищались от многолетней пыли, отмывались от резкоспецифического запаха «межонки» – рыбы особого приготовления (местного деликатеса) – и занимали почетное место в деревенских домах на на острове Кижи.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Первая экспедиция запомнилась особенно. Мы с Борисом Гущиным встретились с самым древним жителем деревни Боярщина Егором Григорьевичем Тестенниковым. Он помнил и слышал знаменитого Василия Щеголенка, талантливого импровизатора, исполнителя былин. Но Егор Григорьевич, по младости лет своих, совсем не проявлял интереса к именитому соседу.

Узнали мы многое. Собрали интереснейшие предметы крестьянского быта. Услышали мелодичный говор заонежских жителей, впитавших в себя особенности финно-угорского наречия.

Оказывается, на Кижском погосте и третья церковь была! Ее начали строить рядом с зимней, Покровской, церковью, «довели каменное строение до окон, да благодетель помер».

Первая экскурсия... Она мне совсем не запомнилась. Но сколько их было потом! И сколько еще будет?!

2012 г.