Электронная библиотека
публикации о музее-заповеднике «Кижи»

Фролов Александр Иванович, зав. кафедрой туризма и культурного наследия Российского нового университета (Москва), в 1968–1970 гг. внештатный экскурсовод музея «Кижи», один из авторов (вместе с И.П. Тюриковым) путеводителя «Кижи» (Петрозаводск, 1980).

Университет деревянного зодчества

Разговор о возможности работы в музее «Кижи» в качестве экскурсовода возник зимой 1968 г., в пору моей учебы на историко-филологическом факультете Петрозаводского государственного университета. Инициатива принадлежала музею. Причиной тому – заметный рост числа экскурсантов при недостатке экскурсоводов. Если в год создания музея-заповедника, в 1966 г., здесь побывало около 30 тыс. человек, то двумя годами позже – уже свыше пятидесяти тысяч. Ни одному карельскому музею такие цифры и не снились!

При этом работу в музее нам обещали засчитать за летнюю производственную практику. Согласились немногие: я да староста нашей группы Анатолий Лопуха.

Зато предложение музея привлекло многих участников популярного в те годы «Науклуба», созданного по инициативе неутомимого журналиста Геннадия Сорокина.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Началась подготовка. Мы стали посещать занятия на «зимней квартире» музея «Кижи», располагавшейся в то время в Петрозаводске, в здании Министерства культуры КАССР.

Группа по подготовке экскурсоводов была небольшая, занимались мы в какой-то темноватой комнате, скупо обставленной видавшей виды казенной мебелью.

Память не сохранила конкретных тем наших занятий. Но помню, что мы посещали их с желанием, а сами лекции-беседы всегда оставляли светлое впечатление.

Курсы, которые мы стали посещать, были нацелены на подготовку экскурсоводов. Однако в программе наших занятий совсем не было лекций по экскурсоведению. скучноватых наставлений в духе многочисленных учебников, учебных пособий и методичек Б. В. Емельянова. Убежден, сделай так музей, все мы тотчас бы разбежались, настолько далеко от жизни и наукообразно все то, что понималось тогда и понимается до сих пор под термином «экскурсоведение».Сотрудники музея справедливо считали, что главное – вовсе не «методическое занудство», а глубокое знание музейных предметов и памятников культуры. Если владеешь материалом, методика родится сама собой. Причем у каждого – своя собственная, с неповторимой авторской интонацией.

Часы занятий летели незаметно. Всех нас буквально завораживала музыка плотницкой терминологии: «четверики», «восьмерики», композиционные приемы «восьмерик на четверике», «шестерик на восьмерике», «кубоватые», «шатровые» и «клинчатые» храмы, безгвоздевые кровли «по курицам и потокам», «косящатые» окна, «причелины» и «полотенца» и многие-многие другие. Эти формы и приемы и не снились тем, кто занимался возведением убогих административных и жилых «коробок» периода развитого социализма.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Все эти волшебные слова мы услышали из уст Бориса Александровича Гущина, который незадолго до этого пришел на работу в музей вместе со своей супругой Виолой Анатольевной. На всю жизнь запомнился мне главный завет Гущина: «Читайте Грабаря!»

И мы читали эти тяжелые на вес, но легкие для восприятия тома. Читали с удовольствием.

До чего же приятно было перелистывать упругие, похожие на тонкий картон, желтоватые страницы большого формата, читать текст, набранный величественным шрифтом и в старой дореволюционной орфографии, разглядывать прекрасные фотографии когда-то многочисленных памятников деревянного зодчества, сделанные в начале XX в. русским художником-графиком Иваном Яковлевичем Билибиным!

В моей библиотеке до сих пор сохраняется приобретенный по случаю, лишенный переплета и некоторых вкладных листов иллюстраций том «Истории русского искусства» под редакцией И. Э. Грабаря, посвященный истории русского деревянного зодчества. Листая его, рассматривая старинные, очень четкие, напечатанные со стеклянных негативов фотографии, всегда вспоминаю наши подготовительные курсы экскурсоводов на старинной Круглой площади г. Петрозаводска.

Через интерес к памятникам деревянного зодчества естественно возник интерес к истории Заонежья, легендарной страны, не знавшей крепостного права, наделенной изумительными ландшафтами, населенной трудолюбивыми и талантливыми людьми.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

По дороге в музей

На работу в музей мы отправились в начале июня 1968 г., после завершения летней сессии на втором курсе.

Был погожий солнечный, но не жаркий день. Встретились на пристани и без труда нашли свой теплоход – «Метеор-23» на подводных крыльях. Наша компания – Толя Лопуха, Мила Юдина (Трифонова) и я.

Пока «Метеор» шел по открытой части озера, вспоминалась самая первая поездка в Кижи. Состоялась она в мае 1963 г., после окончания 10-й восьмилетней школы на ул. Анохина. Это путешествие было организовано нашим классным руководителем учительницей русского языка и литературы Анной Ивановной Кокка.

В ту пору по Онежскому озеру в сторону Великой Губы ходили обычные тихоходные теплоходы – «Ом-344», «Ом-337» («Озерный малый») и «Лермонтов», да и то редко. До Кижей они добирались за три– три с половиной часа. Поэтому мы ехали с ночевкой. Ночевать нас разместили в одном из домов в деревне Ямка. Пришлось устраиваться кто как может. Кто-то оказался на скамейках, кто-то на полу. Непривычно и неуютно. Поэтому некоторые, я в том числе, предпочли вообще не спать (благо, всю ночь было светло, как днем), а проводить время на деревянной пристани в надежде наловить на удочку окуней и ершей.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Причуды памяти не удержали никаких конкретных сведений после экскурсии по Кижскому погосту. Гражданская архитектура приютившей нас деревни Ямка, почерневшие от времени, покосившиеся, с латанными-перелатанными шиферными крышами дома особого впечатления на нас, восьмиклассников, не произвела, поскольку тогдашний Петрозаводск был в те годы тоже своего рода «музеем деревянного зодчества»: похожие дома было щедро рассыпаны не только на Перевалке и Кукковке, но и на пр. Ленина, на ул. Анохина, на ул. Красноармейской. Дома эти нередко завершались двускатными крышами сочного болотного цвета: они были покрыты толстым-толстым слоем мха!

У меня создалось впечатление, что в тот пасмурный день на острове Кижи кроме нашего класса никаких посетителей не было. Ни о каком наплыве туристов в ту пору и речи не было. Местных жителей мы тоже почти не видели.

Детские впечатления всегда отличаются своеобразием: навеки вечные запомнились огромные бутерброды из круглого черного хлеба с толстым слоем тушенки, которыми нас щедро потчевала на острове Кижи и на обратном пути на теплоходе запасливая Анна Ивановна...

... Вернемся к поездке 1968 г.

Вот и кижский причал! От него мы отправляемся в поисках пристанища к бревенчатому строению нетрадиционной архитектуры – Административному зданию. На двух этажах этого ни на что не похожего дома размещались комнаты для сотрудников, служебные помещения, а также общежитие для сезонных экскурсоводов.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

По-видимому, нас ждали. Нам тут же показали комнаты, где можно было располагаться, и выдали комплекты постельного белья. Распоряжалась всем этим Валентина Ивановна Елупова.

Главной приметой нашей комнаты оказалась печка. А на печке в виде фрески красовался постоянный обитатель этой комнаты – медвежонок Биша. Согласно легенде, а легенд в Кижах всегда хватало, этого Биту нарисовал кто-то из реставраторов.

На втором этаже, куда вела лестница с торца этого причудливого здания, размещались крохотные комнатки штатных сотрудников музея. После нашего спартанского общежития эти простенькие помещения казались нам верхом дизайнерского искусства. Помню, что во многих комнатах висели полки с книгами – верная примета людей грамотных и интеллигентных.

У административного здания проходила косая изгородь, отделявшая в ту пору основную часть музея (южную оконечность острова Кижи) от всей остальной территории. На входа на южную требовалось приобрести билеты, а по остальной территории можно было гулять «просто так».

Архаичный туалет по законам тогдашней российской туриндустрии располагался в отдельном дощатом домике. Между прочим, именно чистый-пречистый туалет считался едва ли не главным показателем готовности музея к новому сезону.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Мы приступили к работе не сразу. Несколько дней нам дали для того, чтобы освоиться на территории, побывать на экскурсиях у «стариков»-экскурсоводов.

Дни эти прошли в какой-то смутной тревоге. Как пройдет самая первая экскурсия? Вызывало беспокойство не столько отсутствие знаний (дат, терминологии, технологии), сколько предчувствие каких-то уму непостижимых вопросов со стороны экскурсантов. А вдруг спросят о том, чего я не знаю? Что тогда?

В Кижах не было привычного советского официоза. Не припомню, чтобы на этой заповедной земле проходили партийные, профсоюзные или комсомольские собрания. Во всяком случае, если таковые и случались, они не касались нас.

Экскурсионные будни

Первая в жизни экскурсия состоялась неожиданно. Как-то днем нагрянули в музей сразу несколько экскурсионных групп, вести их в этот час оказалось некому, и нас без лишних слов подвели и представили этим толпам людей. И никто в этих группах не догадывался, что перед ними не ушлые гиды, а робкие, теряющие мысль от волнения, панически боящиеся любых вопросов новички.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Однако, как ни странно, и у меня, и у моих начинающих коллег все прошло благополучно. Никто нас не обидел, никто «не посадил в лужу», хотя первый опыт рассказа о достопримечательностях Кижей был, разумеется, далек от совершенства.

Всех нас выручали сами памятники деревянного зодчества. Глядя на них, начинаешь рассказывать, все, что знаешь, о чем читал или слышал.

Начинающим экскурсоводам хочется сказать: «Тебя услышат только в том случае, если сам ты слышишь голос истории, голоса исторических и архитектурных памятников».

Нам было пока что очень далеко до «молодых ветеранов» музея Кижи – Бориса и Виолы Гущиных. Вот истинные корифеи!

Проведение обстоятельной экскурсии всегда требует обширных и разносторонних знаний. Применительно к Кижам это такие историко-культурные пласты, как русское зодчество, история крестьянского искусства, русская и карельская этнография, русский и карельский фольклор, история древнерусской живописи, экология культуры, рациональное природопользование. Таким образом, профессия экскурсовода требует широкого культурного, а еще лучше – не только культурного, но и научного кругозора.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Конечно, как и во всяком советском музее, в Кижах были свои «методички», экскурсионные шаблоны, отличавшиеся «единственно верными» идеологическими аспектами.

К чести администрации музея, нас, начинающих экскурсоводов, никто не заставлял дословно следовать этим «безупречным текстам». Поэтому, может быть, это прозвучит чересчур громко, у большинства из нас сами собой формировались авторские экскурсии. Ведь у каждого из нас были свои любимые памятники, а в этих памятниках – любимые детали... К примеру, мой взор всегда дольше всего задерживался на доме крестьянина Елизарова, на часовне Михаила Архангела из деревни Леликозеро и, естественно, на Преображенской церкви.

В день приходилось проводить по 2-3, а порою и 3-4 экскурсии. И все эти экскурсии чем-то отличались одна от другой.

Продолжительность экскурсий складывалась по-разному. По «методичке» мы должны были уложиться в полтора часа. На деле выходило и два, и два с половиной, и даже три. Все зависело от группы. Хорошей группе всегда хотелось показать побольше памятников архитектуры и более подробно рассказать о каждом из них.

Сами маршруты выстраивались по-разному. Порою, в дни, когда к причалу Кижей приходило сразу 3, а то и 4 туристских трехпалубных круизных теплохода, пристроить свою группу внутри или у стен Кижского погоста оказывалось совсем не просто. Все хорошие видовые точки заняты, тесно сближаться с другими группам тоже не хотелось, дабы не мешать коллегам.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Поэтому одни экскурсии начинались с Преображенской и Покровской церквей, другие – с церкви Воскрешения Лазаря, третьи – с крестьянских домов Ошевнева и Елизарова. Каждый вариант требовал своей композиции, своей логики изложения, своего фактического материала. Это во-первых.

Во-вторых, на содержание экскурсии всегда влиял состав группы, степень ее заинтересованности в сведениях, которыми располагал экскурсовод. Очень большую роль играли вопросы, которые давали ясное представление о том, что в первую очередь интересно стоящим перед тобой экскурсантам.

В-третьих, бывали случаи, когда самые любопытные и неутомимые слушатели приходили к тебе дважды, сначала на первую, а потом на вторую экскурсию. Разумеется, не было и речи о том, чтобы таких неугомонных людей ограничивать в их желании. Но в этом случае ни о каком дословном повторении предыдущего текста и речи быть не могло.

Владение обширным фактическим материалом, возможность вольной импровизации делает это ремесло достаточно интересным и даже увлекательным.

Благодарные слушатели как могли благодарили нас по завершении наших устных рассказов. Кто-то оставлял адреса и телефоны, кто-то визитки, кто-то значки и мелкие сувениры. «Книга отзывов» довольно часто пополнялась записями комплиментарного характера.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Самое пристальное внимание на любой экскурсии уделялось Преображенской церкви. «Не было, нет, и не будет такой», – эти слова впервые зазвучали на кижских экскурсиях в 1960-е гг., и без этих слов, кажется, до сих пор не обходится ни один рассказ об этой «вершине русского деревянного зодчества».

Приходилось работать в любую погоду. Например, при сильном ветре и под дождем. Кто-то спросит: «К чему такие подвиги»? А к тому, что расписание круизных судов, составленное заранее на весь сезон, не позволяло капитану задерживаться где бы то ни было. Ни о каких мегафонах, усилителях и прочей звукотехнике не было и речи.

Никто из работавших экскурсоводом не расценивал свою деятельность как «поиск золотого дна»: в российских музеях платили, платят и будут платить всегда мало. Вероятно, высшие чиновники, которые определяют величину денежного довольствия, считают, что все служащие музея должны испытывать от работы в основном моральное удовлетворение.

Так, летом 1970 г. мне и моим друзья удалось заработать в музее немногим более семидесяти рублей, что никак нельзя было назвать впечатляющей суммой.

Собирательный портрет экскурсантов 1960 гг.

Кому-то кажется, что главное действующее лицо на экскурсии - Его Величество Экскурсовод. Кто-то, напротив, отдает пальму первенства экскурсантам. Кто важнее?

На этот вопрос проницательно ответил упоминавшийся выше Б. В. Емельянов. «Главный признак экскурсии, – не уставал напоминать он в своих многочисленных учебных пособиях, – наличие экскурсовода и экскурсантов». Много времени прошло, а это тонкое наблюдение и сегодня приводит в восторг всех, кто приступает к изучению теории и методики экскурсионного дела.

Применительно к экскурсоводу принято говорить о наличии «неподражаемого лица». По отношению к аудитории посетителей – скорее об обобщенном портрете.

Перед глазами встает собирательный портрет экскурсанта-шестидесятника. Сразу следует уточнить: в Кижи, как и в любой другой российский музей, гораздо чаще приезжали женщины, а не мужчины. Хорошо, если представители сильного пола составляли хотя бы пятую часть посетителей.

Возраст «типичной» женщины-экскурсантки лежал в пределах 50-60 лет. Этому легко дать объяснение: женщинам помладше, занимавшимся воспитанием детей, было не до заповедников, а у представителей старшего поколения для далеких поездок в Заонежье не хватало ни здоровья, ни денег.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Основную долю наших благодарных слушателей составляли образованные и относительно хорошо материально обеспеченные ленинградцы и москвичи. Для экскурсоводов это были самые желанные слушатели. Не помню, чтобы в этих группах возникали какие-то претензии и недоразумения. Вся публика вела себя на экскурсиях очень степенно, а какая-то часть, преимущественно женщины среднего возраста, являлись на экскурсии с блокнотами, куда старательно заносили почти всю информацию, услышанную от экскурсовода.

Одеты экскурсанты в массе своей были очень скромно и непритязательно, на многих были видавшие виды куртки, потертые свитера и самые простенькие головные уборы. Шиком считались входившие в моду плащи «болонья». Отрадно, что люди тратили свои деньги не на приобретение новых вещей, а на расширение своего культурного кругозора.

Местные жители никогда не делали «погоды» в музее-заповеднике. Для сельского населения России вообще нетипично посещение каких-либо музеев, а петрозаводчане, вероятно, постоянно откладывали и до сих пор откладывают посещение Кижского музея «на потом».

Кижский музей-заповедник, как и другие музеи-заповедники, которые стали создаваться в России примерно с середины 1950 гг., вызывали у большинства посетителей неподдельный интерес. Вероятно, это объяснялось тем, что они фокусировали свое внимание не на набившем оскомину «советском периоде», а на истории царской России. Причем, как ни странно, в ряде случаев показывали светлые стороны дореволюционного периода, оборванного большевиками в 1917 г.

Типичные вопросы экскурсантов тех лет.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

• А вы здесь живете круглый год?
• А чем вы занимаетесь зимой?
• Когда в кижских храмах последний раз проходила служба?
• Правда ли, что все постройки сделаны без гвоздей?
• Сколько лет ушло у строителей на сооружение Преображенской церкви?
• Как много деревень было раньше (до революции) на острове Кижи?
• Что выращивали крестьяне на острове Кижи?
• Чем сейчас занимаются местные жители?
• Какова судьба кижских священников в годы советской власти?
• Когда в местных храмах последний раз проходила служба?
• Чем карельская береза отличается от обычной?
• Как удалось сохранить памятники деревянного зодчества в годы Великой Отечественной войны?
• Как добирались до Кижей в XIX в.?
• Можно ли приехать в Кижи зимой?
• Есть на острове гостиница?
• Как долго продолжается навигация на Онежском озере?
• Где вы (имелись в виду экскурсоводы) тут живете?
• Почему земля в Кижах черного цвета?
• Этот буфет сделан из карельской березы? (о буфете в доме крестьянина Ошевнева)
• Живы ли потомки владельцев этих домов? (про дома Ошевнева, Елизарова, Сергеева)
• Какие звери водятся на острове Кижи?
• Крестьянин Елизаров не приходится ли родственником В. И. Ленина?

Чем лучше группа, тем больше вопросов, порою самых неожиданных.

Не помню, чтобы случались жалобы на качество экскурсионного обслуживания. В условиях, когда по территории заповедника одновременно перемещалось свыше десяти экскурсионных групп, всегда можно было почти незаметно «прибиться» к тому экскурсоводу, который вызывал наибольшие симпатии.

Как провожают теплоходы

В 1960-е гг., как и сейчас, значительную часть туристов составляли в Кижах участники речных круизов.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Кстати, теплоходы в ту пору причаливали у главного кижского ансамбля, а не у той относительно удаленной пристани, как сейчас.

В дирекции музея был график прибытия теплоходов, составленный на весь сезон. Согласно этому графику, к кижской пристани за летний сезон должны были ошвартоваться свыше 150 двух- и трехпалубных теплоходов.

График позволял заранее подготовиться к особо напряженным дням, когда требовалось «обслужить» сразу 3-4 круизных судна. А ведь не надо забывать, что в Кижи свыше 10 раз за день приходили скоростные «Метеоры». И каждый доставлял нам свыше сотни посетителей. Если учесть, что в среднем в экскурсионной группе насчитывалось 20-25 человек, нетрудно представить, сколько групп проходило ежедневно по территории музея и сколько для этого требовалось экскурсоводов.

Многие теплоходы за летний сезон приходили не однажды, и мы хорошо знали руководителей экскурсионных программ.

Всегда с охотой встречали ленинградский теплоход «А. С. Попов». На этом трехпалубном теплоходе начальником рейса был то ли отставной генерал, то ли полковник. По интеллигентной манере держаться он больше походил на университетского профессора.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Этот теплоход запомнился и тем, что на его борт обычно заранее приглашали всех экскурсоводов и бесплатно кормили завтраком. До сих пор с теплотой вспоминаются эти утренние угощения. Радовала нас не столько их бесплатность, сколько подчеркнуто уважительное отношение к нам, экскурсоводам.

Теплоходные рестораны с белоснежными скатертями и блестящими столовыми приборами казались нам верхом комфорта и роскоши.

На всех теплоходах был какой-то характерный запах. Это особый «дух странствий», который не дано почувствовать завзятым домоседам.

Плавание по такому огромному озеру, как Онежское, с его сильным волнением и туманами было совсем непростым делом. И нередко теплоходы выбивались из своего «железного» графика.

Однажды осенью 1970 г. всех экскурсоводов собрали в администрации музея непривычно поздно, часов в десять вечера. Оказалось, с одного из круизных теплоходов (по-моему, это был трехпалубник «Родина»), потерявшего много времени из-за густого тумана, поступила просьба: провести экскурсию по музею в ночное время! Конечно, проще простого было ответить сухим отказом. Однако и дирекция музея, и мы, экскурсоводы, отнеслись к ситуации с пониманием. Поскольку стационарного освещения в ту пору не было, эта необыкновенная ночная экскурсия проходила при свете всех наличных прожекторов круизного теплохода. Вероятно, это была первая в России «Ночь в музее». Незабываемое впечатление от сверкающего во тьме Кижского ансамбля до сих пор, словно живое, сохраняется в памяти.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Бывали и другие ситуации. Трудно забыть расхожую музейную пословицу тех лет: «Пришел «Алтай», что хочешь, то и болтай!». Слова эти не случайны. На этом ленинградском теплоходе, который не раз за сезон швартовался к музейной пристани, приезжали к нам передовики социалистического соревнования. Кижи были не их выбором. Просто именно сюда кто-то оформлял им льготные профсоюзные путевки. Мотивация на расширение знаний в области архитектуры и этнографии отмечалась здесь крайне редко. Выразительные глаза этих людей прямо-таки молили нас поскорее «закруглиться» со своими экскурсионными сюжетами и не истязать ими трудовой народ.

Теплоходы недолго оставались у музейной пристани. Прибыв утром, они уже в полдень отправлялись дальше – либо к Волго-Балту, либо к острову Валаам.

Покидая остров, многие теплоходы оглашали окрестности торжественными мелодиями П. И. Чайковского (1-й концерт для фортепиано с оркестром в исполнении Ванна Клиберна).

Окрестности музея. Далекие и близкие

Каждый, кто бывал в Кижах, знает, что «Кижи – это не только Кижи». Кижи – это по существу музей без границ, в состав которого органично входит не только сам кижский остров, но так называемое Кижское ожерелье.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Не один месяц ушел на то, чтобы познакомится с «Большими Кижами», т. е. со всеми ближайшими окрестностями. Нельзя не заметить, что посетителю, приезжающему в музей всего на один день, о таких впечатлениях не приходится и мечтать.

Нарьина гора – высшая точка острова Кижи. Это было одно из любимых мест наших прогулок. Виды и на остров, на Кижский ансамбль, и на окрестности, богатые островами и заливами, поистине восхитительные.

Затем последовали деревни Васильево и Ямка. Первая привлекала к себе старинной часовней с «небом», вторая – рядом старых домов вдоль озера и единственным на всю округу магазином.

Ямка, кроме того, в ту пору привлекала своим единственным магазином. Это был характерный пример убогого, но почему-то всеми любимого сельпо. Этим бесхитростным торговым точкам прощали все – и скудный ассортимент, и любые перебои в режиме работы и цены, на которые просто никто не обращал внимания.

Когда позволяло время, на весельной лодке добирались до материка, благо расположен он совсем неподалеку. Идя вдоль берега, знакомились с Боярщиной, Жарниковым, Оятевщиной, Подъельниками и Телятниковым.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Бросалась в глаза откровенное нищенство местного сельского населения, как и всюду в России безжалостно и цинично разоренного советской властью.

Убогие, а некогда красивые и статные, дома, хозяева без опасения оставляли не запертыми и без всякого присмотра. Да и это и понятно: брать в таких домах было просто нечего.

Наибольшее впечатление производили Подъельники. «Виной тому» – прямо-таки сказочная деревянная часовенка Параскевы Пятницы и Варлаама Хутынского, укрытая от посторонних глаз мохнатыми еловыми ветвями и окруженная невысокой каменной оградой. Читающим эти строки хочется заметить: «Если вы не бывали в Подъельниках, вы не видели Кижей!».

Случалось, мы устраивали «экспедиции» и на Большой Климец- кий остров, когда-то славившийся своим давно исчезнувшим монастырем, – еще одно напоминание о власти безбожников, укрепившейся после октябрьского переворота 1917 г.

Однажды у нас собралась целая группа, и мы отправились для знакомства со старинным селом Яндомозеро. День был ветреный, и у нас были большие трудности передвижения по озеру на утлой весельной лодке. Сильный ветер долго сводил на нет все наши попытки приблизиться к берегу. Каждая волна так и норовила захлестнуть внутрь. Приходилось то и дело вычерпывать воду.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Яндомозеро, расположенное относительно неподалеку от Великой Губы, привлекло нас прекрасной Варваринской церковью конца XVIII в.

В часы музейного досуга

Каждый кижский день, каждое кижское утро, каждый кижский вечер – неповторимое явление природы.

Одинаковых восходов за три сезона работы на острове мне увидеть не удалось.

Закаты кижские – это то, что до конца могут оценить только те, кто живет на острове не одну неделю, не один месяц. Эти закаты, один другого живописнее, никогда не повторялись. Это своего рода сказочный театральный занавес, которым заканчивался еще один день, прожитый в Кижах.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Приходится сожалеть, что в ту пору у меня под рукой не было цифровой камеры. Исключительно живописная получилась бы подборка пейзажей!

А однажды, кажется в 1970 г., довелось наблюдать на небе сразу три солнца! Это был какой-то удивительный оптический эффект.

В свободное от работы и любования пейзажами время мы предавались чтению. Не помню, чтобы кто-то из нас увлекался чтением газет или глянцевых журналов. Что читали?

Читали «Историю русского искусства» под ред. И. Э. Грабаря, монографию А. В. Ополовникова «Памятники деревянного зодчества Карело-Финской ССР», долго не выпускали из рук редчайшую уже в те годы, снабженную прекрасными иллюстрациями книгу ленинградского исследователя Р. М. Габе «Карельское деревянное зодчество», а также книгу И. В.Маковецкого, посвященную гражданскому деревянному зодчеству – «Памятники народного зодчества Русского Севера».

Всего «репертуара» нашей художественной литературы сейчас не вспомню, но среди самых читаемых были книги в большой серии «Библиотеки поэта» – Борис Пастернак и Марина Цветаева. И, разумеется, потрепанный и помятый журнал «Москва», опубликовавший в 1966 г. на своих страницах булгаковский роман «Мастер и Маргарита». С удовольствием перечитывали М. Пришвина и К. Паустовского.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Еще мы занимались ручным трудом. Этот ручной труд заключался в том, что из подручных осиновых щепок перочинными ножами мы старательно выстругивали подобие настоящего лемеха, украшавшего и украшающего до сих пор все главки кижских церквей и часовен. Этими миниатюрными лемешинками мы одаривали самых приятных для себя экскурсантов, тех, кто слушал нас самым внимательным образом, и тех, кто задавал толковые вопросы, с кем мы постоянно поддерживали взаимно интересный диалог.

Таким образом, часы досуга нередко были музейными. Чуть ли не апофеозом впечатлений была для нас центральная глава Преображенской церкви. В те «баснословные года» не составляло труда не только попасть внутрь Преображенской церкви, но даже на ее верхние, скрытые от посторонних глаз ярусы. Туда вела узкая деревянная лестница. Пользуясь этой внутренней лестницей, можно было подняться на тридцатиметровую высоту, там залезть внутрь центральной, венчающей все сооружение главы и иметь возможность осматривать через небольшие отверстия близлежащие окрестности.

Было и другое «тайное занятие»: лечь на дощатое «небо» трапезной Преображенской церкви и прослушивать проводившиеся в храме экскурсии. Делалось это без всякой задней мысли, из совершенно праздного интереса.

Еще одно захватывающее занятие – наблюдение за водоотводной системой Преображенской и Покровской церквей во время сильного ливня с открытой площадки колокольни. Тут было видно, как хитро и продуманно безвестные строители устроили довольно изощренную систему водоотвода.

Многие вечера, когда заканчивался очередной экскурсионный день, в стенах нашего пристанища звучала гитара. Кто только не тревожил струны этого покорного инструмента! Но больше всего запали в память мелодии в исполнении Толи Лопуха и Коли Кутькова. Не помню ни конкретных слов, ни конкретных мелодий. Но помню ощущение полной созвучности всех этих мелодий со своим внутренним состоянием. Вероятно, это состояние в ту пору было общим у всех служащих нашей «экскурсионной артели».[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Особой любовью пользовался у нас романс «Отцвели хризантемы»:

В том саду, где мы с вами встретились,Ваш любимый куст хризантем расцвел.И в душе моей расцвело тогдаЧувство первой нежной любви.

В Кижах, где с роду не бывало ни садов в их привычном для центральной России виде, ни хризантем, эти слова были верхом возможной романтики!

Другая популярная песня была про лошадь и про грудную жабу:

У лошади была грудная жаба,Но лошадь, как известно, не овца,И лошадь на парады приезжала,И маршалу об этом ни словца...

Исполнения исторических песен и былин, а также карельских рун в нашей среде замечено не было. И это при том, что все мы глубоко почитали сказителей Рябининых, Щеголенка, «вопленницу» Ирину Федосову, не говоря уже о фольклористах И. И. Рыбникове и А. Ф. Гильфердинге.

Примерно раз в неделю-полторы нам давали выходные дни, которые в силу музейной специфики никогда не совпадали с субботами и воскресеньями.

Попав в город, а ездили мы чаще всего с Анатолием Лопуха, первым делом спешили в кафе на ул. Карла Маркса, где неизменно заказывали блинчики с мясом и кофе с коньяком. Стоит ли объяснять, что такой «роскоши» в Кижах никогда не было?

Штрихи к портретам

За три сезона работы в музее-заповеднике мне довелось общаться с сотнями людей. Встречи и общение с некоторыми из них сохранились, как оказалось, на всю жизнь.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Беляев Алексей Тихонович

Этот немного сутулый человек невысокого роста, в очках –истинная легенда Кижского музея-заповедника. Бывший военный, он пришел в музей еще в ту пору, когда тот имел скромный статус филиала Карельского краеведческого музея. «Тихоныч», как любовно называли его все сотрудники, стал первым главным хранителем заповедника, а позже работал старшим научным сотрудником отдела истории и этнографии.

По-видимому, Алексей Тихонович родился музейным работником. Не получив никакого специального музейного образования, он со временем в виду неслыханной дотошности и любознательности стал непревзойденным знатоком истории материальной культуры, русской и карельской этнографии. Говорили, что, составляя паспорт на козлы для распилки дров, он различал до сорока (!) наименований составных частей этого казалось бы совсем незамысловатого предмета.

Все музейщики-профессионалы знают цену определителям музейных предметов. В Кижском музее таких определителей в ту пору почти не было, зато был «Тихоныч», и лучшего, более точного и авторитетного «определителя» не было, вероятно, во всей Карелии!

Обычно «мэтры» музейной профессии неохотно откликаются на проведение экскурсий, считая это занятие «недостойным ремеслом, отвлекающим от серьезных дел». А. Т. Беляев такой точки зрения не разделял, он мог часами увлеченно рассказывать посетителям о назначении каких-то причудливых, давно вышедших из употребления и, казалось бы, всеми забытых вещей. Он помнил все...[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Запомнился А. Т. Беляев не только своими энциклопедическими знаниями, но и своей простотой, интеллигентностью, отзывчивостью, готовностью в любое время ответить на любой интересующий вопрос.

Общение с А. Т. Беляевым было той профессиональной школой, которую не может дать ни одно учебное заведение, отягощенное бесконечными методиками, программами, проверками и отчетами.

Брюсова Вера Григорьевна

Видный специалист по истории древнерусской живописи, первый реставратор икон Преображенской и Покровской церквей, она бывала в музее «наездами» и проводила свои занятия с сотрудниками музея прямо в храмах. Примечательно, что о своей выдающейся роли в спасении живописных сокровищ северной живописи Вера Григорьевна скромно умалчивала.

Евтушенко Евгений Александрович

Однажды летом (это был 1968 или 1969 год) мы неожиданно для себя увидели в музее известного поэта, кумира публики Евгения Евтушенко. Он неспешно переходил от одного памятника деревянного зодчества к другому и немногословно комментировал свои впечатления жене, Еалине, как выяснилось позже. Казалось бы, он мог прибыть на остров в свите карельских «сильных мира сего», заранее заказать экскурсию, «званый обед» и т. д. Но, к чести своей, ничего этого он сделал.

Зато не отказался провести вечер в кругу научных сотрудников и экскурсоводов, сопровождавшийся скромным, но теплым и доверительным застольем.

Прощаясь с нами, Евтушенко поднял тост «За Кижи, которые, как и поэзия Пушкина, – без единого гвоздя!»

Гринин Николай Александрович

Этот заместитель директора музея-заповедника запомнился мне почему-то лучше других представителей музейной администрации. Трудно передать очень характерное для него произношение привычных русских слов. «Ерининский диалект» приводил всех нас в восторг. Такого больше нигде не услышишь![текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

А как забыть неподражаемую улыбку Еринина? От этого человека средних лет в неизменном сером костюме так и веяло каким-то безудержным радушием. Елядя на него, нам, недавним школьникам, почему-то хотелось говорить какие-то несуразности, вроде: «Приходите, дядя Еринин, нашу лошадь покачать»!

На самом деле Николай Александрович был серьезным человеком и еще в 1960-е гг. мечтал о переводе на русский язык книги финского ученого Ларса Петтерссона «Церковная деревянная архитектура Заонежья», ставшей результатом его полевых исследований памятников деревянного зодчества на временно оккупированной территории Карелии.

Елизарова Анна Константиновна

Кто из работавших в музее не помнит эту женщину? Всегда скромно, но аккуратно одетая, исключительно доброжелательная, в неизменном темном платке на голове, она служила едва ли не главной «достопримечательностью» крестьянского дома Елизаровых. И недаром. Ведь она когда-то жила в стенах этого дома, задолго до перемещения его на территорию музея-заповедника «Кижи».

В дополнение к рассказу экскурсовода Анна Константиновна всегда охотно и очень авторитетно отвечала на многочисленные вопросы экскурсантов, желавших поближе познакомиться с бытовым укладом заонежских крестьян.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Не погрешу, если скажу, что именно А. К. Елизарова была люби мейшей смотрительницей из всех, кто работал в музее на рубеже 1960–1970 гг.

Пулькин Виктор Иванович

Этот колоритный человек средних лет, если не ошибаюсь, был в ту пору штатным экскурсоводом. Помню, как он, широко улыбаясь, представал перед экскурсантами как чудом воскресший былинный герой. Его хорошо поставленный громкий раскатистый голос производил неотразимое впечатление на всех посетителей. Создавалось впечатление, что голос этот разносился не только во все уголки острова Кижи, но был отчетливо слышен в Жарникове и Середке, Воробьях и Корбе! В иных случаях наш исполнитель доводил до полного экстаза впечатлительных пожилых дам. Иные рыдали. Некоторые ехали в Кижи специально «на Пулькина».

Никого из экскурсоводов на свои «театрализованные фольклорные сеансы» Пулькин не допускал. Боялся подражаний? Совершенно напрасно! Что-что, а это ему не грозило.

Таким образом, первые анимационные программы появились в Кижах на десятилетия раньше, чем в остальных музеях-заповедниках.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Смирнов Владимир Иванович

Судьбе было угодно сделать его, отставного полковника, в прошлом – военного журналиста, первым директором музея Кижи. Владимир Иванович обыкновенно приплывал на остров из деревни Мальково, где имел свой небольшой домик, на личной моторной лодке под загадочным названием «Валя-Чан». Он запомнился мне в своей неизменной чуть сдвинутой на затылок серовато-белой кепке, в неизменных подвернутых сверху резиновых сапогах, в очках с золотой оправой. У меня создалось впечатление что он просто не мог не улыбнуться каждому, с кем встречался, и с кем здоровался. Но улыбка у него была какая-то нерадостная, скорее какая-то виноватая.

По долгу службы, Владимир Иванович принимал на острове самых именитых гостей.

Бывалые экскурсоводы ставили нам его в пример. Когда занудные экскурсанты допытывались, в каком ряду иконостаса Преображенской церкви стоит икона с изображением пророка Даниила, Владимир Иванович обычно указывал на самый отдаленный и самый затемненный угол: «Вот там, видите?»

На посту директора В. И. Смирнов прослужил совсем недолго, года два, уступив место «национальному кадру» – В. А. Ниеми.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Тумановский Виктор Александрович

Это еще одна «легенда легендарного острова» конца 1960 гг. Он приехал в Кижи как турист и «нечаянно» задержался тут на несколько лет. Работал, если не изменяет память, в пожарной охране. Мог поддерживать многочасовую беседу едва ли не на любую тему. Учился на факультете журналистики Ленинградского университета. Как сейчас помню его необыкновенные светло-серые джинсы. Казалось, они были сшиты из аналогичного цвета пожарных шлангов и имели примерно такую же жесткость и прочность.

С Виктором мне доводилось встречаться и позже, в ту пору, когда он жил в Ленинграде на Большом проспекте Васильевского острова.

Мало мне приходилось видеть столь неунывающих и открытых натур, как Виктор Тумановский.

Тюриков Игорь Петрович

Невысокого роста, коренастый, порою жестоко страдавший от радикулита, полученного в годы службы в армии, Игорь Петрович в ту пору был главным хранителем музея. Мне не раз приходилось вместе с ним по вечерам обходить все памятники южной оконечности острова, чтобы оставить на ночь висячие замки с «контроль- ками», контрольными бумажками, выполнявшими функции своего рода «бумажных пломб». Но, как припоминается, посягательств на эти замки, а равно и на посещение интерьеров памятников деревянного зодчества во внеурочное время, в конце 1960 гг. не случалось.

К сезонным экскурсоводам Тюриков относился подчеркнуто уважительно, а в обращении с нами почти всякий раз произносил свою коронную фразу – «Ваша светлость!»

Любимой темой Игоря Петровича, человека очень мягкого и романтичного, была Ясная Поляна, в которой он работал до приезда в Кижи. Кумиром его был легендарный сотрудник толстовского музея Николай Николаевич Лузин. Ясную Поляну так и хочется назвать «колыбелью души» И. П. Тюрикова.

Общение с Игорем Петровичем показало, что предметом поклонения в музее могут быть не только вещи, но и живые люди. Как раз таким человеком-легендой и был Н. Н. Лузин.

К Игорю Петровичу, человеку общительному и безотказному, то и дело приезжали друзья и знакомые. Поэтому хронически не хватало для них спальных мест, постельного белья и подушек. Как-то раз мне пришлось, уступив кому-то свою подушку, всю неделю спать на округлом осиновом полене. И ничего! Бессоница не мучила![текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

В начале 1970 гг. мною в соавторстве и И. П. Тюриковым был написан путеводитель по музею «Кижи», выдержавший три издания и изданный суммарным тиражом в 300 тыс. экз., что просто фантастично для нашего времени.

Человек в штатском с золотыми зубами

По понятным причинам, имя этого человека, «сотрудника комитета», как говорили в Кижах приглушенным голосом, мне не известно. В его задачу входило наблюдение за не внушавшими доверия иностранцами. В преддверии появления особо важных персон «из черного комитетского списка» на одной из колоколен устанавливалась специальная аппаратура для наблюдения и фотосъемки. О поведении «поднадзорных» человек с золотыми зубами нет-нет просил кого-то из сотрудников музея написать письменные отчеты-свидетельства. Сейчас остается только гадать: взаправду ли «враги мирового социализма» хотели свить в Кижах свое шпионское гнездо?

Ямщиков Савелий Васильевич

Приезжая на остров из Москвы, известный российский реставратор проводил для сотрудников музея, в том числе и для экскур- соводов-сезонников, занятия по истории древнерусской живописи. Говорил он много, азартно, прекрасно владел огромным фактическим материалом и в тонкостях знал технологию иконного письма.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Осталось впечатление, что самое безнадежное дело свете – хоть малейшие возражения Савелию Васильевичу. Надо было видеть, как они его возбуждали!

Постскриптум

Работа в Кижах стала для меня своего рода эпиграфом всей дальнейшей профессиональной деятельности.

После окончания историко-филологического факультета Петрозаводского университета и службы в армии мне довелось около 15 лет работать в Научно-исследовательском институте культуры (бывший Научно-исследовательский институт музееведения и охраны памятников).

В 1989 г. началась и продолжается до сих пор моя работа в высшей школе.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

С 2003 г. возглавляю кафедру туризма и культурного наследия НОУ ВПО «Российский Новый университет».

Не без моей помощи студентами написано и успешно защищено около семиста дипломных и бакалаврских работ, а также магистерских диссертаций.

Всегда с благодарностью вспоминаю свою профессиональную колыбель – Государственный историко-архитектурный и этнографический музей-заповедник «Кижи», благодарю Ее Величество Судьбу за счастливые дни, проведенные в этом божественном уголке нашего Отечества.

2015 г.