Электронная библиотека
публикации о музее-заповеднике «Кижи»

1.1 Организация жизни населения: управление, контроль, обеспечение.

По результатам Московского мирного договора, завершившего Зимнюю войну, значительная часть территории Финляндии отошла к Советскому Союзу. Такой результат не устраивал Финляндию. Стремясь возвратить утраченные земли, финские правящие круги пошли на сближение с Германией. После обретения столь мощного союзника в кругах политического и военного руководства стал считаться возможным не только возврат к границам 1939 года, но и дальнейшее продвижение на территорию Советского Союза [1] Генеральным штабом было намечено пять вариантов будущей восточной границы Финляндии, где самая дальняя граница проходила бы восточнее Онежского озера. Наилучшей же, с точки зрения обороны, считалась граница, пролегавшая через три перешейка между Финским заливом, Ладожским и Онежским озерами и Белым морем [2] . Именно последний вариант и был реализован на практике.

Оккупированная территория носила название Восточная Карелия. Включение её в состав финского государства являлось реализацией идеи по созданию Великой Финляндии и оправдывалось необходимостью приобретения Финляндией естественных географических границ по реке Свирь и освобождения родственного финскому карельского народа, ущемляемого советской властью [3] . Суть идеи Великой Финляндии заключалась в том, что Восточная Карелия якобы исторически принадлежала Финляндии и потому должна находиться в её составе [4] . Земли, потерянные Финляндией по результатам Зимней войны, считались не захваченными, а возвращёнными.

Для организации управления на оккупированных территориях в июле 1941 г. Маршалом Маннергеймом был отдан приказ о создании Военного управления Восточной Карелии [5] , которое включало в себя различные отделы: командный, административный, экономический, разведывательный, отдел просвещения и медицинский [6] . Все руководящие должности, как на центральном уровне, так и в районных администрациях, занимали в основном офицеры и чиновники из Финляндии [7] .

На низовые административные должности финнами назначались лица из числа местного населения [8] . Привлечение старост в помощь администрации не было уникальным явлением, любая военная администрация зачастую подключает местных жителей к сотрудничеству для облегчения своей деятельности [9] . К 1943 году основываясь на позитивном опыте привлечения старост из числа карельского населения, должность деревенского старосты была введена повсеместно. В его задачу входили: надзор за населением, донесение до населения информации, помощь в поддержании порядка и безопасности и др. [10] Старостами могли стать те, кто не был доволен советским режимом или пострадал от него. Чаще на эту должность назначали, люди были вынуждены идти на сотрудничество, беспокоясь за свою жизнь и жизни своих близких [11] . Поведение старост также было различным. Некоторые во всём следовали указаниям финнов и отличались грубым отношением, другие вели себя лояльно, старались облегчить жизнь населения своей деревни [12] .[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Всё население оккупированной территории Карелии было поделено на две группы по этническому принципу. К привилегированному относилось национальное население, т. е. карелы, финны, вепсы и другие финно-угорские народы, считавшиеся коренными жителями Карелии. К непривилегированному относилось ненациональное население, а именно русские, белорусы, украинцы и другие неродственные финнам народы [13] . Эта часть населения считалась чуждым элементом, насильственно переселённым сюда, и полежала последующей депортации с территории Восточной Карелии [14] .

С определением населения к той или иной группе часто возникали трудности. Некоторые карелы и вепсы по происхождению не знали национального, т.е. финского, языка и носили русские имена. Основным критерием выступало происхождение, дополнительными – место рождения человека, школа, в которую он ходил или его окружение. В спорных случаях вопрос, как правило, решался в пользу отнесения к национальному населению [15] .

До оккупации, по переписи 1939 г., из общего числа населения, проживавшего на территории Карелии, карелы, финны, вепсы составляли 27%, русские - 63,2%, другие национальности - 9,8%. [16] Как мы видим, русское население превалировало (отчасти в связи с массовой трудовой миграцией в довоенный период, которая уменьшила долю национального населения). В оккупационный период это соотношение изменилось, поскольку восточная часть республики с преобладающим русским населением не была оккупирована. Также в ходе эвакуации с территории Карелии часть населения западных областей Карелии с превалирующим национальным населением не успела выехать в тыловые районы советского государства.

По статистическим данным Военного управления Восточной Карелии, в декабре 1941 года родственное финнам население составляло 60% от всего населения. Из них 93% владели национальным языком. [17] Согласно же отчёту на 31 декабря того же года, на всей оккупированной территории проживало 86119 человек, из них национального населения 35 919 (41,7%) и ненационального населения 50200 (58,3%). [18] Разница в процентной составляющей по доле национального населения образовалась, вероятно, из-за того, что в первоначальные статистические сведения не вошли данные по Шуньгскому району. Он находился на территории Заонежского полуострова, где проживало в основном русское население.

Статистику по национальному составу населения в конце оккупации, приводит финский исследователь А. Лайне: на 1 января 1944 г. на оккупированной Карелии проживало 83 385 человек, из них родственное население составляло 41 875 человек (50,2 %), ненациональное население – 41 150 человек (49,8 %). [19] В основном гражданское население состояло из пожилых людей, женщин и детей. [текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Не все люди приняли финскую власть, многие националы, объявляли себя русскими, не желая регистрироваться в качестве карел. Чтобы способствовать «финнизации» родственного населения, финской администрацией были задействованы экономические рычаги. Принадлежность к той или иной национальной группе влияла на заработную плату, распределение продовольствия и свободу передвижения. Продовольственные нормы для ненационального населения были в 1,5 раза меньше, а заработная плата в 2 раза меньше, чем у финнов и карел. Позднее для лиц с карельскими паспортами продовольственные и хлебные нормы были увеличены в 2 раза, им выдавались лучшие земельные и сенокосные угодья. Также и заработная плата имеющих паспорт карела стала в 2-3 раза выше, чем у русских [20] .

Чтобы завоевать расположение местного населения, националам предоставлялось право приобретения земельных участков во временное пользование. Планировалось, что после окончания войны, в зависимости от условий участок приобретался бы бесплатно или за умеренную плату уже в частную собственность. Ненациональное население было лишено такой привилегии. [21] Безусловно, раздача земельных участков в первую очередь должна была помочь в самообеспечении населения продуктами в военное время.

Из воспоминаний представителей национального населения следует, что в период оккупации их экономическое положение было куда лучше, чем в послевоенные годы. Так в воспоминаниях сестёр Кильпиляйнен можем прочесть, что при финнах они «голода не знали», но после окончания войны «голоду натерпелись», «на одном клевере жили». [22] Т. И. Максимова вспоминает, что при финнах они были «и сытые, и хоть кое-как, но одевались. А после войны сколько у нас всего было... Ничего не было – голая, босая... Финны человечнее отнеслись» [23] .

Улучшая материальное положение родственного населения, финская администрация старалась завоевать доверие к себе и подчеркнуть, хорошее отношение и заботу о своих соплеменниках. Вместе с тем, акцентируя внимание на более выгодном положении национального населения, оккупационные власти стремились усилить размежевание между двумя национальными группами.

Разница проявлялась даже в цвете документов, выдаваемых населению. Всё свободное население старше 15 лет получало разрешения на проживание в определённом населённом пункте. Для представителей родственных народов они были зелёного цвета, для прочих – красного. [24] С помощью разрешений оккупационные власти решали сразу две проблемы. По цвету разрешения легко было определить национальную принадлежность человека. Кроме того, так ограничивалась свобода передвижения населения, что существенно облегчало контроль над ним. [текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

В населённых пунктах, где родственное финнам и ненациональное население проживали совместно, проводилось переселение. В Петрозаводске население рассели по национальному признаку по разные стороны реки Лососинки [25] . Согласно отчёту Военного управления эти меры были необходимы, поскольку в тех местах, где проживало смешанное население, настроение людей и их доверие к финской администрации было на порядок ниже [26] . Такой подход обосновывался причинами безопасности, а также стремлением ограничить контакты с русскоязычным населением.

Оккупационные власти не ограничились просто расселением населения, свыше 20000 человек было заключено в специальные лагеря (концентрационные, переселенческие, трудовые) [27] . Решение о создании лагерей было принято ещё до начала наступления финских войск на Восточную Карелию. Приказом Маннергейма предписывалось задерживать русское население и отправлять его в концлагеря [28] . В лагерях люди проживали в тяжёлых условиях большой скученности, в антисанитарных условиях, голодая. При этом заключённые широко использовались на различных работах, в основном в сельском хозяйстве, на лесных работах, при строительстве и ремонте дорог. За каждым проступком следовало наказание – от порки розгами до расстрела [29] . Согласно данным Ю. Куломаа смертность в лагерях летом 1942 г. превышала смертность свободного населения в шесть раз [30] . Учитывая то, что для реализации идеи по созданию Великой Финляндии русское население предполагалось депортировать с территории Восточной Карелии, его переселение и сбор в определённых местах был вполне логичен. Однако жесточайшие условия труда и содержания по отношению людям, содержавшимся в лагерях, не подаются оправданию.

1.2 Организация досуга: праздники и кинотеатры

Уже 10 июля 1941 года был отдан приказ о проведении просветительской работы среди населения [31] . Для этого рамках Военного управления Восточной Карелии был создан специальный просветительский отдел. Его деятельность была ориентирована лишь на родственные финнам народы, о которых в газете «Северное слово» писалось: «этот народ наш, плоть от плоти, кровь от крови» [32] . Отдел просвещения включал в себя три подразделения: информационный отдел, отдел по работе со школьниками и молодёжью и отдел по делам религий. Направлениями работы информационного отдела были: выпуск газет, радиовещание, проведение праздников, организация киносеансов, переименования населённых пунктов. Отдел по работе со школьниками и молодёжью занимался организацией народных школ для детей, различных курсов для молодёжи внешкольного возраста, как на территории Восточной Карелии, так и в Финляндии. Отдел церковных дел должен был осуществлять проведение духовной работы среди населения всех возрастов, создавать церковные и вечерние школы, подготавливать места для проведения богослужений [33] . Деятельность всех этих отделов определялась единой целью – воспитанием истинных граждан Великой Финляндии.

Как отдельную форму пропагандистских мероприятий стоит рассматривать праздники, устраивавшиеся офицерами просвещения, поскольку их тематика и содержание несли не только культурно-развлекательную функцию.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

В обязательном порядке проводились финские национальные праздники: День независимости Финляндии, День «Калевалы», День Матери, День Финского флага, день рождения фельдмаршала Маннергейма [34] . Были созданы и новые праздники, посвящённые освобождению Карелии. В октябре 1942 г. в Петрозаводске проведением военного парада и праздничных торжеств была отмечена годовщина «освобождения» Петрозаводска [35] . На локальном уровне отмечались праздники «освобождения» деревень [36] . Стоит заметить, что на праздниках как государственные символы «независимой Восточной Карелии», наряду с финскими флагом и гербом, использовались герб и флаг «независимой Карелии, созданные ещё в 1918 г. [37]

Одним из первых проведенных крупных праздников стал День независимости Финляндии, отмечавшийся по всей территории Восточной Карелии 6 декабря 1941 г. В Петрозаводске он проводился в зале театра, где собрались 400 местных жителей и около 200 солдат. На празднике впервые прозвучал гимн Великой Финляндии, написанный А. Сонниненом, прошёл праздничный концерт и богослужение [38] .

Повсеместно организовывались рождественские праздники, во всех школах состоялись ёлки, где выступали дети, в том числе и с религиозными стихами [39] . В отчёте просветительского отдела ВУВК подчёркивалось, что школьные рождественские праздники «сыграли значительную роль в обработке населения» [40] . Из церковных праздников помимо Рождества отмечалась также Пасха [41] . Однако по имеющимся данным религиозные праздники отмечались не всегда или не везде. К примеру, по воспоминаниям В. А. Яршина, у них вовсе не отмечались религиозные праздники [42] .

В феврале 1942 г. в Петрозаводске отмечались Дни «Калевалы»: в городском театре звучали доклады, песни, была показана инсценировка по мотивам народного эпоса. [43] В тексте праздничной речи говорилось, что этот праздник является важным не только для Финляндии, но и для Восточной Карелии, поскольку многие руны были собраны именно на её территории. Здесь же финны и русские сравнивались с огнём и водою, чтобы показать абсолютную их несовместимость. Русским приписывались нечистоплотность, непредприимчивость, несдержанность, коварство и жестокость. В то время как о финских народах говорилось, что они любят порядок, предприимчивы, старательны, честны и законопослушны [44] . Таким образом, во время проведения праздничных мероприятий и бесед с населением также подчёркивалась разница между финскими и русским народами.

В целом, праздники, устраиваемые для населения, проходили в национальном духе, должны были способствовать развитию патриотизма и упрочнению идеи родственности финно-угорских народов и их превосходства в морально-культурном смысле над русскими.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Средством пропаганды являлись также кинотеатры. Первые киноленты для гражданского населения демонстрировались ещё в конце 1941 года с помощью армейского киноаппарата [45] . Настоящие же кинотеатры открылись в Петрозаводске в начале 1942 года [46] . По воспоминаниям М. М. Калинкина, проживавшего в оккупированном городе, работали два кинотеатра. Один из них назывался «Тапио» располагался в актовом зале университета, другой – кинотеатр «Укко» находился в здании кинотеатра «Сампо» [47] . Для восточных карел были доступны платные сеансы, а также организовывались и специальные бесплатные показы [48] , где демонстрировались кинофильмы о жизни в Финляндии, киносборник сил обороны Финляндии и подобные ленты пропагандистского характера [49] . Роль кинофильмов в пропагандистской деятельности нельзя признать значительной, поскольку кинопоказы были доступны в ограниченном количестве в основном для городских жителей, а также были ориентированы главным образом на представителей финской администрации, служащих и солдат.

1.3 Радио

Как одно из средств влияния на население выступало радиовещание. Чтобы радиопропаганда была достаточно эффективной, необходимо было доносить информацию до как можно большего числа слушателей. Перед просветительским отделом встал вопрос о расширении радиосети и увеличении числа радиоприёмников. Если весной 1942 во всей Восточной Карелии было 84 радиоточки, то к весне 1944 года только в одном Петрозаводске их было более тысячи [50] . Весной 1942 года в Петрозаводске была построена собственная радиосеть и жителям города начали устанавливать репродукторы. С осени 1942 года радио было признано самым эффективным средством массовой информации, поскольку число радиоточек сильно возросло и трансляции стали доступны большому количеству людей. К весне 1944 года в Петрозаводске было установлено около 1000 репродукторов, однако половина из них использовалась коренными гражданами Финляндии [51] . Расписание часов вещания Олонецкого радио публиковалось еженедельно в выпусках газеты «Vapaa Karjala».

Военным командованием было основано «Радио Олонца» («Aunuksen radio») [52] , первоначально оно использовалось для передачи новостей, поздравлений, развлекательных программ, а также для сообщений секретных сведений разведгруппам [53] . В октябре 1941 года «Радио Олонца» переехало в Петрозаводск, в находящийся там радиоцентр [54] . Просветительский отдел Военного сначала получил радиовремя для программ, предназначенных для пропаганды среди гражданского населения, а затем и полностью взял радиовещание в свои руки [55] . Если в начале 1942 года программе передач для гражданского населения отводилось только 15% программного времени, то, впоследствии, она постепенно стала расширяться и позднее занимала уже примерно половину всего времени вещания [56] . Первоначально радиопрограммы велись на русском языке, но уже с апреля 1942 года передачи звучали в основном на финском [57] . Также передачи проводились на вепсском и карельском языках и на людиковском диалекте [58] . Для этого привлекалось местное население [59] . Так, отец Л. Лардо, вепс по национальности, бывший военнопленным, работал переводчиком на Олонецком радио. [60] Представители коренного населения исполняли на радио, в частности, плачи, народные песни, сказки предания [61] . Их участие в радиовещании было также направлено на формирование идеи о родственности карельского и финского народов и их культур.

Иногда программы имели остро националистический характер, критиковали Советский Союз и русский народ. Финская же армия позиционировалась как освободительница. В качестве примера может послужить следующий отрывок из радиообращения: «Дорогие слушатели, финская армия пришла в Восточную Карелию не грабить и уничтожать, она хочет принести лучшую жизнь, чем большевики вам давали» [62] . Здесь способ подачи информации открыто соответствует одному из принципов военной пропаганды: «следует умалчивать, что в каждой войне в первую очередь преследуются экономические цели, подчеркивая лишь гуманитарные причины» [63] . [текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Как утверждает Х. Сеппяля, такой характер передач частью местного населения, оставшегося верным коммунистическим идеалам, воспринимался негативно. И потому с 1942 года основная тенденция в передачах была направлена против партизан и на борьбу с ними [64] . Действительно ли отдел просвещения прислушался к настроению слушателей, выяснить не удалось. Возможно, причиной смены направленности радиопередач явилось то, что партизанское движение начало активно действовать и вызывать беспокойство финских властей. Антипартизанская пропаганда продолжала звучать на радио вплоть до конца оккупации [65] . Так, в радиообращении Военного управления Восточной Карелии звучал призыв «сообщать в комендатуру или старшине деревни о шпионах, врагах, вредителях и возмутителях». Народу сообщалось, что большевики не довольны налаживающейся жизнью Восточной Карелии и буду посылать партизан и шпионов, «попробуют найти возможность взорвать мосты, сжечь дома и даже сотворить жестокое убийство» [66] . Таким способом оккупационные власти старались настроить население против партизан, облегчив себе задачу в борьбе с врагом.

В 1943 году, после изменения военно-политической обстановки, из передач и вовсе начали пропадать идеи включения Восточной Карелии в состав Финляндии. Основной упор в радиовещании делался на достижения финской администрации и улучшении жизни местного населения в лучшую сторону. В частности, среди таких улучшений упоминалось то, что многие семьи получили в собственность земельные участки и возможность завести себе скот. Подчёркивались положительные сдвиги в организации обеспечения населения, здравоохранения и образования. Все возможные проблемы в осуществлении политики Военного управления оправдывались военным временем [67] .

Таким образом, главной линией радиовещания для национального населения Восточной Карелии была пропаганда Великой Финляндии и прославление освободительной, созидательной роли финских властей.

1.4 Печатная продукция

Из личного пользования и библиотек изымалась печатная продукция. Согласно приказу, изъятию подлежали все книги, карты, изображения и плакаты, напечатанные в Советском Союзе. Людям разрешили сохранить личные фотографии, чисто художественные и образовательные издания на финском языке и газеты, используемые в качестве обоев. Книги, выпущенные в советское время, изымались у жителей и из библиотек и в дальнейшем вывозились либо уничтожались [68] . Количество книг, подлежавших уничтожению, было настолько велико, что их опись занимала 157 листов. В первую очередь уничтожению подлежали все книги, которые касались истории и культуры Карелии, а также те, которые свидетельствовали любых достижениях в культуре и науке Советской Карелии, например, в сельском хозяйстве [69] . Чтобы ликвидация нежелательной советской литературы проходила быстрее и тщательнее, к её сбору подключили учащихся народных школ, которые в итоге собрали около 50 000 книг. Взамен из Финляндии завозились новые книги [70] . Уже к концу 1941 года на оккупированной территории открылись три библиотеки. В отчете Военного управления Восточной Карелии за декабрь 1941 года значилось, что «библиотеки использовались удовлетворительно, главным читателем является молодежь. Более всего читаются иллюстрированные издания, популярные произведения и, особенно, молодежные книги и сказки» [71] .[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Периодические издания придавали большое значение как средству пропаганды, поскольку они были доступнее для большего числа людей, чем книги, также газеты было проще распространять по всей оккупированной территории. В отличие от радиопропаганды, не требовалось наличие специального оборудования.

Для населения оккупированной территории издавалась газета «Vapaa Karjala», выпускавшаяся систематически, раз в неделю [72] на протяжении всего периода оккупации. Название символично и переводится как «Свободная Карелия». Первый номер газеты вышел в августе 1941 г. тиражом в 5 тыс. экземпляров. К концу этого года тираж достиг 10 тыс. экз., а в 1943 составлял уже 11700 экземпляров [73] . За время её издания тираж вырос более чем в два раза, что говорит о значимости роли, отводимой газете просветительским отделом. Каждый номер старались посвятить определённому вопросу, например: высшему народному училищу, Калевале, средней школе, народной школе, Иванову дню, Красному Кресту, Рождеству [74] . Газета выпускалась на финском языке, а потому была недоступна для русскоязычного населения, которому приходилось довольствоваться чтением приложений газеты «Северное слово» для гражданского населения, выпускавшихся на русском языке. Само «Северное слово» издавалось в оккупированном Петрозаводске для советских военнопленных [75] .

Поскольку «Vapaa Karjala», предназначавшаяся для многотысячного национального населения, имела очень важное значение, её содержание требовало ответственного и грамотного подхода. Это повлияло на качественный состав людей, работавших над ней. Это были грамотные специалисты в своих областях: политики, писатели, языковеды, историки, богословы. Все члены редакции являлись представителями Академического Карельского общества (АКС), организации, которая распространяла идею Великой Финляндии. В том числе и два председателя АКС: Вилхо Хеланен и Урьё Вуорйоки. Это свидетельствует также об идеологической верности членов редакции. Некоторые занимали должности в Военном управлении Восточной Карелии, а значит, могли ориентироваться на текущую обстановку, о которой они знали не понаслышке. Газета «Северное слово» издавалась для военнопленных, а в 1943 и 1944 годах выпускали приложения для гражданского населения [76] .

Можно выделить следующие направления в содержании газет:

1. Критика советской системы и идеологии. Большое количество подобных статей появлялось и в газетах, издаваемых на территориях, оккупированных Германией [77] . В газетах писали о бедственном положении русских крестьян, загнанных в угол советским правительством, ослеплённым коммунистическими идеями. Часто можно увидеть статьи с такими названиями, как то: «Россия – тюрьма народов» [78] , «Марксизм-коммунизм как бич человечества» [79] , «Гибель большевизма неизбежна», «Свержение Сталина – спасение России» [80] , «Bolshevismi uhkasi tuhota» [81] . В «Vapaa Karjala» можем увидеть статьи, где расписываются преступления большевиков или, например, девять причин, почему большевизм должен быть уничтожен [82] .[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

К концу 1943 года становится меньше статей, критикующих Советский Союз, начинают преобладать яркие заголовки о достижениях финского государства: «Маленькая Финляндия – Великая держава в области спорта» [83] , «Финляндия – страна истинной демократии» и т.п. [84]

2. В газете публиковалось много информации о самой Финляндии, её административном составе, её населении [85] . К примеру, писалось о равноправии мужчин и женщин в вопросах образования и работы [86] . Поскольку число женщин на оккупированной территории превышало число мужчин на 68% [87] , в их отношении вели дополнительную просветительскую работу. Большое число статей было посвящено таким вопросам как работе социального обеспечения и общественной помощи в Финляндии [88] , благосостоянию трудящихся масс в Финляндии [89] . Особое внимание уделяется темам сельского хозяйства. Даётся как общая информация об условиях сельского хозяйства в Финляндии [90] , так и расписываются все преимущества финского крестьянина, свободно владеющего своей землёй и имеющего право самостоятельно распоряжаться излишками своей продукции [91] . Содержание этих статей может рассматриваться как перспектива будущей хорошей жизни национального населения в качестве жителей Великой Финляндии. Однако эти же статьи можно расценить как демонстрирующие несовершенную жизнь в Восточной Карелии, к которой она пришла, будучи в составе Советского государства.

3. В отдельную группу можно выделить заметки и статьи непосредственно об истории и современности Восточной Карелии. Большое внимание уделялось идее её единства с Финляндией, которая позиционировалась как освободитель. Подчёркивалась роль Финляндии в помощи Восточной Карелии, снабжение населения гуманитарной помощью и продовольствием, несмотря на военное положение [92] . Регулярно освещались успехи в деятельности финской администрации в освобождённых областях: об успешных сельскохозяйственных кампаниях [93] , об открытии школ и школьных столовых [94] , об открытых больницах. Опять же сопровождалось всё иллюстративным материалом. Так, статья о деятельности финского Красного Креста в Карелии сопровождается двумя фото ребёнка: измождённого, в язвах и пухленького и здоровенького после лечения [95] .

4. Отдельным направлением являются статьи, посвящённые церкви Восточной Карелии и религиозным темам.

5. В «Vapaa Karjala» существовала рубрика военного обозрения, но она не была регулярной. В первую очередь стремились деморализовать вчерашних солдат. В «Северном слове» рубрика «Дневник войны», или «Военное обозрение», являлась регулярной. В ней давалась информация об успехах германской армии и её союзников, о потерях советских войск, постоянной темой было бедственное положение красной армии: «Потери большевиков на Свири» [96] , «Красная армия голодает», «Упадок духа и нервность в красной армии» [97] , «15 000 ryssää kaatui kuukauden kestäneissä» [98] .[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Такая направленность соответствует одному из принципов военной пропаганды, сформулированных британским дипломатом лордом Понсонби: «Всегда нужно преувеличивать свои успехи и потери противника» [99] .

Что интересно, буквальное проявление этого принципа можно увидеть в выпусках газеты за 1944 год, где на одной и той же странице печатались заметки, как о военных успехах, так и о неудачах. Статьи, повествующие об удаче армии союзников, такие как, «Крупный успех немцев в районе Речицы», «Ленинград под огнём германской артиллерии» печатались крупным шрифтом. Однако заметки, сообщавшие об отступлении или оттеснении немецких войск, к примеру, «Коростень оставлен», «Бердичев оставлен немцами» [100] , неизменно печатались самым мелким в газете шрифтом.

Старались как можно нагляднее показать военное превосходство Финляндии и Германии, публикуя фотоиллюстрации военной техники своей и союзной армии, приводя данные о превосходстве в числе военной мощи в виде диаграмм, сопровождаемых рисунками.

6. Почти в каждом номере «Северного слова» присутствовали заметки с информацией об «освобождённых» областях, где расписывается новая «прекрасная жизнь» этих территорий [101] .

Тематика и содержание газетных статей, продвигаемые в них идеи были характерны для всей пропаганды в целом. Тем самым, газеты могли послужить универсальным средством, способным доносить необходимую информацию в доступном изложении до большого числа людей. Также финская оккупационная печать имела информационную монополию, поскольку здесь не издавались подпольные партизанские газеты, как это происходило в оккупированных немецким противником областях [102] .[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Можно выделить и факторы, которые не позволяли в достаточной мере раскрыть весь потенциал этого средства пропаганды.

Недостаточная грамотность населения, вероятно, также затрудняла осуществление пропаганды через печатную продукцию. На оккупированной территории Карелии проживали, в основном, женщины, дети и молодёжь [103] . Грамотность же среди женщин по результатам переписи населения 1937 г. составляла 42% [104] . Даже с учётом того, что уровень грамотности возрос, прочесть газету мог не каждый.

Возможную успешность газетной пропаганды, помимо недостаточного уровня грамотности, снижал и тот факт, что одна из газет «Vapaa Karjala» издавалась в основном на финском языке, который был определён в качестве государственного. В номерах «Vapaa Karjala» также публиковались и материалы на карельском языке. Хотя карелы вошли в войну с официально утверждённым алфавитом на основе кириллицы [105] , для статей на карельском использовалась латиница, что также можно считать средством сближения с финской культурой. Многие карелы и вепсы по происхождению не знали национального языка и, соответственно, не могли понять содержание газет [106] . Таким образом, газета теряла часть читателей, не владевших финским языком.

Тематика и содержание газетных статей, продвигаемые в них идеи были характерны для всей пропаганды в целом. Таким образом, газеты могли послужить универсальным средством, способным доносить необходимую информацию в доступном изложении до большого числа людей. Однако то, что в газеты для национального населения выпускались в основном на финском языке, накладывало ограничения на количество читателей и не позволило в достаточной мере раскрыть весь потенциал этого средства пропаганды.

1.5 Финнизация топонимики и имён

С целью утверждения идеи о единстве Восточной Карелии и Финляндии по поручению главнокомандующего началась финнизация топонимики оккупированной территории для использования её в государственном языке и официальных целях.

Уже в августе 1941 года отдел просвещения предложил переименовать два города: Петрозаводск в Яанислинна, поскольку это название было русским, а Кемь в Виэнанлинна, так как в составе финского государства уже был город Кемь. Однако Кемь не была захвачена, и название этого города осталось неизменным [107] . Петрозаводск же был переименован 1 октября 1941 года. Также новое название получил Олонец, он стал называться Аунуслинна [108] . Русскоязычные названия населённых пунктов переделывались на удобный для финского языка лад, подлежали переводу (например, Медвежьегорск – Karhumäki) или заменялись новыми [109] . В сущности, с учётом того, что Восточная Карелия теперь считалась частью финского государства, переименование населённых пунктов можно объяснить стремлением сделать географические названия читаемыми на финском языке на карте.

Следующим шагом в финнизации топонимики Восточной Карелии стало переименование улиц Петрозаводска, оно произошло в апреле 1943 г. [110] Вот что писала по этому случаю газета «Vapaa Karjala»: «В истории г. Петрозаводска переименование улиц на новый национальный лад представляет собой значительное событие. Таким образом, город приобретает подлинно национальный характер, который ему и подобает иметь... В стирании следов «рюсся» из города этим сделан ещё один большой шаг вперёд, и Петрозаводск таким образом получает новый наглядный знак того, что это финский город, а не русский… что со временем распространится и на другие города Восточной Карелии» [111] . Переименование улиц проводилось, чтобы минимизировать воспоминания о жизни в советской России.

Оккупационные власти пытались также подтолкнуть национальное население к самостоятельному изменению своих имён и фамилий на финские. Распоряжения о возможности смены имён были даны осенью 1942 г. Чтобы изменить фамилию, необходимо было подать заявление на имя начальника Военного управления Восточной Карелии, а для смены имени достаточно было известить начальника района [112] . Был составлен справочник финских фамилий, которым следовало руководствоваться. К концу июня 1944 года на территории Восточной Карелии фамилии изменили 2263 человека [113] . Учитывая общую численность национального населения, такой показатель является невысоким.

Итак, информационно-пропагандистская деятельность и финнизация предполагали достижение одной цели – подготовки народа Восточной Карелии стать гражданами Финляндии.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Особое место уделялось пропаганде против русских, которые изображались извечными врагами и угнетателям восточных карел. Упор делался в частности против советской идеологии и государственной системы.

В пропаганде активно проходила подмена понятий. Говоря о захвате Восточной Карелии, следовало использовать слово «освобождение». Таким образом, делался акцент на освободительной миссии финской армии. При этом утверждалось, что «карелы сами просили их освободить».

Помимо того надлежало говорить не о народе Восточной Карелии, а о населении Восточной Карелии, не о карельском языке, а о диалекте. Тем самым старались сделать упор на единстве карельского и финского народов, при этом карельскому населению отводилась роль младшего брата. Особо подчёркивалось, что Восточная Карелия изначально была заселена именно карелами, а русские появились гораздо позднее и состояли из переселенцев и заключённых, а следственно они не имеют здесь никаких корней.

Исходя из этого, можно выделить три основные идеи, которые просветительский отдел, и в частности информационный отдел, старался донести до населения.

На основе данной главы можно выделить три основные идеи, которые просветительский отдел старался донести до населения:[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

• - историческое единство карельского и финского народов, Восточной Карелии и Финляндии;
• - противоположение советской идеологии и населения жителям Восточной Карелии;
• - роль Финляндии как освободителя и благодетеля Восточной Карелии.

Потенциал некоторых средств пропаганды не был раскрыт в полной мере. Так, и радиопередачи, и печатная продукция выходили в основном на финском языке, что существенно ограничивало аудиторию. Возможности воздействия на население через показ пропагандистских кинолент и радиовещание были ограничены необходимостью наличия технического оборудования.

Несмотря на некоторые упущения, пропаганде и просветительской деятельности среди национального населения Восточной Карелии действительно уделялось большое внимание. Для проведения соответствующей работы с населением, в Военном управлении Восточной Карелии был создан специальный просветительский отдел. Таким образом, пропаганда и просветительская деятельность проводились одним органом, что позволило подчинить все формы работы одной цели - завоеванию доверия национального населения и его подготовке к принятию статуса гражданина Великой Финляндии.

• [1]  Барышников Н. И. Финляндия во второй мировой войне. Л., 1989. С. 120-124, 144, 162.
• [2]  Юссила О. Политическая история Финляндиия 1809-2009. М., 2010. С. 241.
• [3]  Laine A. Suur-Suomen kahdet kasvot. Itä-Karjalan siviiliväestön asema suomalaisessa miehityshallinnossa, 1941–1944. Helsinki. 1982. S. 80-83.
• [4]  История Карелии с древнейших времен до наших дней. Петрозаводск, 2001. С. 632.
• [5]  Веригин С. Г. Карелия в годы военных испытаний: политическое и социально-экономическое положение Советской Карелии в период Второй мировой войны, 1939-1945 гг. Петрозаводск, 2009. С. 308-309.
• [6]  НА РК. Ф. Р-805. Оп. 1, Д. 1, Л. 1-35.
• [7]  Веригин С. Г. Карелия в годы военных испытаний... С. 310.
• [8]  Веригин С. Г. Предатели или жертвы войны: коллаборационизм в Карелии в период Второй мировой войны, 1939-1945 гг. Петрозаводск, 2012. С. 92-94.
• [9]  Ковалев Б. Повседневная жизнь населения России в период нацистской оккупации. М., 2011. С. 15.
• [10]  Из отчёта финского Военного управления восточной Карелии о работе за 1943 г. // По обе стороны карельского фронта. С.408-409.
• [11]  Веригин С. Г. Предатели или жертвы войны… С. 92-94.
• [12]  Интервью с Валентиной Ефимовной Кемляковой, 1927 г. р. / Записал А. В. Голубев // Устная история в Карелии. С. 50.; Интервью с Тойво Иосифовичем Вяйзененом, 1934 г.р. / Записал А. В. Голубев // Устная история в Карелии. С. 109-114.; Интервью с Клавдией Ивановной осиповой, 1935 г.р. / Записала И. А. Осипова // Устная история в Карелии. С. 145-146.
• [13]  НА РК. Ф. Р-805. Оп. 1. Д. 16, Л. 6.
• [14]  Веригин С. Г. Карелия в годы военных испытаний... С.311-312.
• [15]  Rosen G. Suomalaisina Itä-Karjalassa. Sotilashallinnon ja Suomen Punaisen Ristin yhteistoiminta 1941‑1944. Helsinki. 1998. S. 48.
• [16]  Веригин С. Г. Карелия в годы военных испытаний... С. 152; 205.
• [17]  НА РК. Ф. Р-805. Оп. 1. Д. 16. Л.1.
• [18]  НА РК. Ф. Р-804. Оп. 1. Д. 82. Л. 5.
• [19]  Laine A. Suur-Suomen kahdet kasvot... S. 106.
• [20]  Веригин С. Г. Карелия в годы военных испытаний… С. 314.
• [21]  Веригин С. Г. Предатели или жертвы войны… С. 107-109.
• [22]  Интервью с Е. А. Кильпиляйнен, 1926 г. р., и Т. А. Кильпиляйнен, 1930 г. р. / Записал А. Ю. Осипов // Устная история в Карелии. С.43, 48.
• [23]  Интервью с Таисией Ивановной Максимовой, 1927 г. р. / Записал А. В. Голубев // Устная история в Карелии. С.81-82.
• [24]  Laine A. Suur-Suomen kahdet kasvot... S.  289.
• [25]  Куломаа Ю. Финская оккупация Петрозаводска, 1941-1944. Петрозаводск, 2006. С. 99.
• [26]  Из отчёта финского Военного управления восточной Карелии о работе за 1943 г. // По обе стороны карельского фронта. С.415.
• [27]  История Карелии с древнейших времен до наших дней. С. 634.
• [28]  Барышников Н. И. Пять мифов в военной истории Финляндии, 1940–1944 гг. СПб., 2007. С. 78.
• [29]  Веригин С. Карелия в годы военных испытаний… С. 364-373.
• [30]  Куломаа Ю. Финская оккупация Петрозаводска, 1941-1944. С. 76.
• [31]  Сеппяля Х. Финляндия как оккупант в 1941-1944 годах // Север. 1995. N 6. С.115.
• [32]  Северное слово. 1943. № 4 (77). С. 3.
• [33]  НА РК. Ф. Р-805. Оп. 1. Д. 1. Л. 19-24.; Веригин С. Г. Карелия в годы военных испытаний... С. 308-309.
• [34]  Из отчёта финского Военного управления восточной Карелии о работе за 1943 г. // По обе стороны карельского фронта С.415.; Куломаа Ю. Указ. соч. С.172.
• [35]  Петрозаводск и петрозаводчане в годы Великой Отечественной войны. С. 59.
• [36]  Из отчёта финского Военного управления восточной Карелии о работе за 1943 г. // По обе стороны карельского фронта С.415.; Куломаа Ю. Указ соч. С.172.
• [37]  Бурков В. Г. Идея «Великой Финляндии» в национально-государственной геральдике и вексиллологии // От войны к миру: СССР и Финляндия 1939-1944 гг.: Сб. статей. СПб. 2006. С. 206-212.
• [38]  Петрозаводск и петрозаводчане в годы Великой Отечественной войны. Петрозаводск, 2005. С. 59.
• [39]  НА РК. Ф. Р-1192. Оп. 2. Д. 18/173. Л. 41-об.
• [40]  НА РК. Ф. Р-805. Оп. 1. Д. 1. Л. 21.
• [41]  Северное Слово. 1943. № 16-17 (89-90). С. 1-4.
• [42]  Интервью с Таисией Ивановной Максимовой, 1927 г. р. / Записал А. В. Голубев // Устная история в Карелии. С. 84.
• [43]  Петрозаводск и петрозаводчане в годы Великой Отечественной войны. С. 59.
• [44]  НА РК. Ф. Р-804. Оп.1. Д. 52. Л. 31.
• [45]  НА РК. Ф. Р-805. Оп. 1. Д. 1. Л. 20.
• [46]  Куломаа Ю. Указ. соч. С. 175.
• [47]  Калинкин М. М. В оккупированном Петрозаводске (Из воспоминаний малолетнего узника) // Север. 1994. № 5-6. С. 144.
• [48]  Из отчёта финского Военного управления Восточной Карелии о состоянии дел за декабрь 1941 г. // По обе стороны карельского фронта. С. 166.
• [49]  Из оперативной сводки разведывательного отдела штаба карельского фронта об оккупационном режиме на занятой финнами территории Карелии // По обе стороны карельского фронта. С. 250.
• [50]  Сеппяля Х. Финляндия как оккупант в 1941-1944 годах // Север. 1995. N 6. С. 118.
• [51]  Куломаа Ю. Указ. соч. С. 173
• [52]  Северное слово. 1943. № 4 (77). С. 2.
• [53]  Сеппяля Х. Финляндия как оккупант в 1941-1944 годах // Север. 1995. N 6. С. 117.
• [54]  Веригин С. Г. Карелия в годы военных испытаний... С. 318.
• [55]  Лайне А. Национальная политика финских оккупационных властей в Карелии // Вопросы истории Европейского Севера (проблемы социальной экономики и политики: 60-е годы ХIХ–XX в.): сб. науч. ст. Петрозаводск, 1995. С. 103.
• [56]  Сеппяля Х. Финляндия как оккупант в 1941-1944 годах // Север. 1995. N 6. С. 117-118.
• [57]  Морозов К. А. Карелия в годы Великой Отечественной войны (1941-1945). С. 83; Laine A. Suur-Suomen kahdet kasvot... S. 171.
• [58]  Лардо Л. У чужого порога: Повесть-хроника. Петрозаводск, 2000. С. 38.
• [59]  Ключник С. Н. Без срока давности // Военно-исторический журнал. М., 2014. № 12. С. 55-59.
• [60]  Лардо Л. У чужого порога: Повесть-хроника. С. 35.
• [61]  Из отчёта финского Военного управления восточной Карелии о работе за 1943 г. // По обе стороны карельского фронта. С. 414.
• [62]  НАРК. Ф. Р-804. Оп. 1. Д. 3. Л. 2.
• [63]  Сороченко В. Принципы военной пропаганды [Электронный ресурс] / ПСИ-ФАКТОР. Электрон. дан. 2003. URL: http://psyfactor.org/propaganda3.htm. (08.06.2014)
• [64]  Сеппяля Х. Финляндия как оккупант в 1941-1944 годах // Север. 1995. N 6. С. 118.
• [65]  Из отчёта финского Военного управления восточной Карелии о работе за 1943 г. // По обе стороны карельского фронта. С. 414.
• [66]  НАРК. Ф. Р-804. Оп. 1. Д. 3. Л. 1.
• [67] Там же.
• [68]  Шляхтенкова Т. А. Концлагеря в системе оккупационной политики Финляндии в Карелии 1941-1944 гг. // Карелия в Великой Отечественной война 1941-1945 гг. Петрозаводск, 2001, С. 44; Mäkinen I. Fates of books and archives during the war between Finland and the Soviet Union, 1939–1940 and 1941–1944. [Электронный ресурс] / Knygotyra 2007. 48. Электрон. дан. URL: http://www.journals.vu.lt/knygotyra/article/view/8136/6007 . (дата доступа 15.04.2014).
• [69]  НА РК. Ф. Р-805. Оп. 1. Д. 17. Л. 1-157.
• [70]  Веригин С. Г. Карелия в годы военных испытаний... С. 327.
• [71]  НАРК. Ф. Р-804. Оп.1. Д. 1. Л. 19-20.
• [72]  Там же. Л. 19.
• [73]  Веригин С. Г. Карелия в годы военных испытаний… С. 316-317; Laine A. Ibid. S. 167
• [74]  Из отчёта финского Военного управления восточной Карелии о работе за 1943 г. // По обе стороны карельского фронта С. 414.
• [75]  Веригин С. Г. Карелия в годы военных испытаний... С. 317-318.
• [76]  Веригин С. Г. Карелия в годы военных испытаний... С. 317-318.
• [77]  Ковалев Б. Указ. соч. С. 25-27.
• [78]  Северное слово. 1942. № 17. С. 1.
• [79]  Северное слово. 1942. № 18. С. 1; №19. С. 1 .
• [80]  Северное слово. 1942. № 33. С. 1; № 34. С. 1.
• [81]  Vapaa Karjala. 1942. №. 35. S. 2.
• [82]  Vapaa Karjala. 1942. №. 29. S. 2.; №. 34. S. 3.
• [83]  Северное слово. 1943. № 71(144). С. 3.
• [84]  Северное слово. 1944. № 3(153). С. 3.
• [85]  Vapaa Karjala. Pikku sanansaattaja. 1942. №. 1. S. 2-3.
• [86]  Северное слово. 1942. № 17. С. 3.
• [87]  Голубев А. Идеология и повседневность: женщины в политике финского оккупационного режима и практике повседневной жизни в Карелии (1941-1944 годы) // Финский фактор в истории и культуре Карелии XX века. Гуманитарные исследования. Вып. 3. С. 287-288.
• [88]  Северное слово. 1942. № 37. С. 3.
• [89]  Северное слово. 1942. № 49. С. 3.
• [90]  Северное слово. 1943. № 25(98). С. 3; № 26(99). С. 3; № 32(105). С. 3.
• [91]  Северное слово. 1942. № 40. С. 1.
• [92]  Vapaa Karjala. 1942. №. 45. S. 1.
• [93]  Северное слово. 1942. № 24. С. 2.
• [94]  Северное слово. 1942. № 13. С. 3, № 48. С. 6.
• [95]  Vapaa Karjala. 1942. №. 31. S. 3.
• [96]  Северное слово. 1942. № 16. С. 1-2.
• [97]  Северное слово. 1942. № 19. С. 1.
• [98]  Vapaa Karjala. 1942. № 17. S. 5.
• [99]  Сороченко В. Принципы военной пропаганды [Электронный ресурс] / ПСИ-ФАКТОР. Электрон. дан. 2003. URL: http://psyfactor.org/propaganda3.htm . (08.06.2014)
• [100]  Северное слово. 1944. № 2(152). С. 1; № 3(153). С. 1.
• [101]  Северное слово. 1942. №19. С. 4; № 20. С. 2; № 21. С. 2; 1943. № 26(99). С. 2; №71 (144). С. 2.
• [102]  Рубанова Т. Д. Войны газетная строка: особенности функционирования периодической печати на временно оккупированной территории в годы Великой Отечественной войны // Вестник Челябинской государственной академии культуры и искусств. 2015. № 2 (42). С. 7-22.
• [103]  НА РК. Ф. Р­­-805. Оп. 1. Д. 15. Л. 2, 6; Лайне А. Гражданское население Восточной Карелии… С. 43.
• [104]  Грамотность и образование населения СССР по материалам Всесоюзной переписи населения 1937 г. (женщины) / Всесоюзная перепись населения 1937 года: общие итоги. Сборник документов и материалов Москва. 2007. С. 116-117.
• [105]  Карельский язык [Электронный ресурс] / Наследие финно-угорских народов. Электрон. дан. Мордовский государственный университет им. Н. П. Огарева, 2010 г. URL: http://portal.do.mrsu.ru/info/languages/karelsk/. (20.04.2014).
• [106]  Rosen G. Suomalaisina Itä-Karjalassa. Sotilashallinnon ja Suomen Punaisen Ristin yhteistoiminta 1941-1944. Helsinki, 1998. S. 48.
• [107]  Laine A. Op. cit. S. 219
• [108]  Лайне А. Национальная политика финских оккупационных властей в Карелии. С.103.
• [109]  Куломаа Ю. Указ. соч. С.186.
• [110]  Лайне А. Национальная политика финских оккупационных властей в Карелии. С. 103.
• [111]  Финская газетная статья «Названия улиц Петрозаводска становятся национальными // По обе стороны карельского фронта. С.312-313.
• [112]  Куломаа Ю. Указ. соч. С.189
• [113]  Сеппяля Х.. Указ. соч. С. 119.