Электронная библиотека
публикации о музее-заповеднике «Кижи»

Наблюдения над генезисом скоморошества (под скоморошеством мы имеем в виду определенную эстетику и формы, ориентированные на смеховую культуру) свидетельствуют о том, что скоморошьи формулы рассыпались по различным жанрам, сохранились в виде обломков или же оказали влияние на формирование новой жанровой системы, в частности частушки. Как отмечает Б.Н.Путилов, в фольклоре «идет процесс актуализации “стареющих” фондов путем их семантической трансформации» [1] .

Анализ функции частушек (под функцией мы понимаем прежде всего связи, ведущие нас в сферы ритуала, мифологии» [2] ) и их поэтики, проделанный нами на северно-русском материале, позволяет сделать вывод о том, что последние возникли в результате сложного взаимодействия нескольких народно-поэтических жанров.

Во-первых, нами выделены частушки–скоморошины, восходящие к творчеству скоморохов. Их объединяет особая смеховая функция изображения нелепости и абсурда окружающего мира и соответствующая ей типология веселого человека, игреца.

Во-вторых, это частушки-жалобы, содержащие в себе обращение к покойнику, рассказ о сиротстве и жизни на чужой сторонушке. Они генетически соотносятся с причитаниями. У этих частушек возникла дополнительная поминальная функция.

В-третьих, основную группу составляют «лирические миниатюры» – тексты, взаимодействующие с протяжными лирическими песнями. Им свойственна субъектно-психологическая функция.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

В-четвертых, это частушки, близкие плясовым частым песням, с доминирующей в них функцией ритмической музыки.

В-пятых, это тексты, восходящие к мещанской среде и перенявшие эстетику городского романса. Обосновывая концепцию полигенезиса частушки, остановимся на связи ее со скоморошеством. Тексты, созданные скоморохами и продолжателями их традиций, отличаются особым стилем, основанным на иронии алогизме, различного рода гиперболизации, а в сюжетном плане – на специфических смеховых ситуациях.

Генетическая близость обозначенной частушечной разновидности глубже просматривается с двумя жанрами народной поэзии, продолжившими традиции скоморошьей эстетики: песнями особого комического содержания и приговорами дружки на свадьбе. Весь исследуемый поэтический материал мы разделили на 4 группы. Их типологические параметры доказывают генетическую роль скоморошества в жанрообразовании частушки.

1. Песни-небылицы и частушки–небылицы. Мир в них дается в перевернутом виде, содержание основывается на алогизме, нарушении привычного взгляда на окружающий мир, например:

Экий миленький невострыйЗаблудился на печи.Вышло солнце на восток,А милашка выпал на шесток. (Л.А.А. [3] , №501)

2. Песни и частушки особого комического содержания, в которых стилеобразующей доминантой является ирония. В их художественную ткань входят гиперболы, элементы гротеска, а на уровне текста – общие смеховые формулы: старого мужа, размонашившегося монаха и др.

Для выделенных текстов свойственна гиперболизация различных видов. Одни из гипербол восходят к ритуальному архаическому смеху, другие сформировались позднее и представляют собой одну из черт средневековой поэтики. В первом случае гипербола лишена комизма и связана в своем происхождении с ритуальными формами смеха:

Меня маменька рождала,Мать-земелюшка дрожала.Я от маменьки родился,Сорок сажен откатился. (Елеонская [4] , с.40, №426)

Новое в фольклоре прорастает из традиции.

Гиперболическая формула рождения ребенка встречается и в песнях:[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Пляшучись меня мать родила,Да со похмелья бабка выбабила,Окупали в зеленом вине,Окрестили во царевом кабаке. (Русские народные песни Карельского Поморья [5] , с.84, №90).

Во втором случае гипербола содержит в себе комический эффект и может входить в состав пародии.

3. Третью группу составляют активно бытующие до сих пор корильные тексты о деревнях:

Были русомцы бахвалы – Вот они бахвалы (д.Русома).Трубку курить, вино питьДа к царю в кабак ходить – Это устьважана. (д.Усть–Вашка). (ФАПМПУ [6] , Лешуконское, №25, 1992).

Параллельно с ругательными корильными песнями о деревнях, которые могли исполняться в любое время и не имели никакой временной приуроченности, существовали аналогичные ругательные частушки:[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Русома – воровка,Кеба – колотовка (сплетница),Резя – городок,Чулоса – чулок. (Л.А.А., №508).

Содержательный аспект третьей группы близок по своей сути обычаю давать прозвища деревням и представителям коренных фамилий в ряде районов Беломорья. Корни его уходят в глубокую древность, когда у человека наряду с официальным именем было еще одно – уличное.

4. Особо нами выделяются скоморошьи зачины – своеобразная сло<весная> комбинаторика, способная переходить из песни в песню. Они послужили моделью для образования словесно-комбинаторных частушек:

Я стояла на плоту,Мыла шелкову фату.Фыта фальминка фанташу,Я тебя перефоршу. (Л.А.А., №25).

Поэтика скоморошества, будучи функционально обусловленной, несла в себе альтернативу традиционной народной поэтике. Ее художественная система маркируется как внешняя. Ее образы отличаются реализмом, гиперболичность делает их стереоскопически осязаемыми.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Как отмечалось, стилеобразующим фактором для песен и частушек – скоморошин является смех, который на уровне текста выражается различными формулами: часть из них восходит к архаическому ритуальному смеху, другая – к позднему средневековому. Связью с ритуальным смехом мы объясняем формулу «обмана смерти» в частушке:

А мы пить будем и гулять будем,А смерть придет – помирать будем.Смерть пришла – дома не застала,А застала в кабаке, да с бутылочкой в руке (Л.А.А., №278).

Частушка сохраняет семантический принцип построения текста, лежащий в основе лирических песен. Г.И.Мальцев писал о том, что «сама традиция понимается как субстанция содержания лирической песни… Именно традиционные смыслы и создают ту действительность, которая воспевается в песнях…» [7] . Но частушка – поздний жанр и в ней, наряду: семантической, присутствует принцип ассоциативного построения текста. Приведенный выше пример представляет собою факт интересного взаимодействия и сращения двух видов смеха: ритуального и средневекового, с последним связано использование в тексте образа кабака.

Гиперболу второго типа отличает чрезмерность, утрированность:

Кабы кус калача –Подавилась бы я.Кабы рюмку винца –Захлебнулась бы я. (ФА ПМПУ, Печора, №456).

Поэтика скоморошества строится по принципу зеркального отражения традиционной. Особое наполнение в ней получает образ печи. Печь архаически считалась сакральным местом деревенской избы, в некоторых северно-русских вариантах свадебного обряда невеста обязательно должна была причитать у печного столба. Печь была связана с культом предков и особо почиталась. В частушке печь зачастую входит в состав пародии:

Как на печке монахРазмонашился.К монашенке подсел –Распоясался. (Симаков [8] , с. 634, №3258).

Частушки-скоморошины генетически связаны еще с одним жанром, происхождение которого возводят к искусству скоморохов, – приговорами дружки на свадьбе. Прослеживаются соответствия в функциональном плане, стиле, ритмике, образной системе. Среди различных функций дружки особенно выделяется функция балагура, весельчака.

Дружка был главным человеком на свадьбе в селах нижнего бассейна р.Мезени, Кулоя, Печоры. Приведем один из приговоров, произносившийся во время свадьбы мещан г.Мезени в XIX в. и обращенный к глядельщикам: «Вы что, старые старухи, зачем здесь? Вы бы сидели дома на печи, грызли калены кирпичи, пили бы кислый квас, а здесь место не про вас – тесно и без вас» [9] . Зеркальное отражение образа печи, его переход из сакрального в пародируемый план дает возможность особенно ощутимо почувствовать связь приговоров со скоморошеством.

Там же, в Мезени, была записана частушка:[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Уж ты, старая свекровушка,Сиди и не ворчи.Тебе отведено местечко –Грызть калены кирпичи. (Л.А.А, №982).

В заключение отметим, что нами был проведен анализ распространения песен – и частушек – скоморошин в различных районах Архангельской области и Карелии, территориально и исторически тесно связанных друг с другом [10] . Большая степень распространения песен – и частушек – скоморошин приходится на Карельский берег Белого моря, Мезень и Печору.

Результаты анализа также показывают, что частушки-скоморошины оставляют примерно 6-7% от общего частушечного массива и распространены там же, где и песни – скоморошины.

Суммарная же характеристика свидетельствует о том, что в XIX в. продолжалось активное угасание жанра: частушек-скоморошин приблизительно в два раза меньше, чем песен.

• [1] Путилов Б.Н. Фольклор и народная культура. СПб., 1994. С.54.
• [2] Там же.
• [3] Личный архив автора статьи Н.В.Дранниковой.
• [4] Сборник великорусских частушек / Под ред. Е.Н.Елеонской. М., 1914.
• [5] Русские народные песни Карельского Поморья / Под ред. Н.П.Колпаковой, сост. А.П.Разумова, Т.А.Коски, А.А.Митрофанова. Л., 1971.
• [6] Фольклорный архив Поморского международного педагогического университета им. М.В.Ломоносова.
• [7] Мальцев Г.И. Традиционные формулы русской народной необрядовой лирики (Исследования по эстетике устно-поэтического канона). Л., 1989.
• [8] Симаков В.И. Сборник деревенских частушек Архангельской, Вологодской, Вятской, Олонецкой, Пермской, Костромской, Ярославской, Тверской, Псковской, Новгородской, Петербургской губерний. Ярославль, 1913.
• [9] Ефименко П.С. Материалы по этнографии русского населения Архангельской губернии / Труды ЭО ОЛЕАЭ. Кн.5. 1878. Ч.2. С.75.
• [10] Анализ проводился по следующим источникам: Ефименко П.С. Материалы по этнографии…: Русские народные песни Карельского Поморья…; Песни Печоры / Изд. подг. Н.П.Колпакова, В.Ф.Соколов, Б.М.Добровольский. М.; Л., 1963 (Памятники русского фольклора); Печорские былины и песни / Зап. и сост. Н.П.Леонтьев. Архангельск, 1979; фольклорный архив МГУ им. М.В.Ломоносова; фольклорный архив ПМПУ им. М.В.Ломоносова (г.Архангельск); личному архиву Н.В.Дранниковой.