Ершов В.П. (г.Петрозаводск)
Мифологические ремининсценции по поводу иконы «Архангел Михаил-воевода»
@kizhi
Икона «Архангел Михаил–воевода», кон. XVIII – нач. XIX в. Паволока, левкас, темпера, без ковчега. Доска липовая, склеена из 4, шпонки сквозные, врезанные
Несмотря на значительные утраты, икона привлекает мифологической глубиной, фольклорностью, эпической образностью, монументальностью построения и выразительной экспрессией.
Красноликий всадник с копьем – в темно–синей сфере, которую несут четыре ангела на фоне темно–зеленого позема. На земле – белокаменные строения, холмы с кустиками трав и деревьев, ниже – в бездне (аду, мире мертвых) – поверженный Сатана и разрушающийся город. Вверху, над сферой с всадником – темно–синее небо с Солнцем и Луной, в верхнем левом углу – Вседержитель. Поля равноширокие, охристые с темно–синей опушкой. На полях – Власий и Медост (Модест) – заказчики?
Текст на полях не сохранился, но по отдельным фрагментам можно сказать, что писан он был поморским уставом.
Сюжет известен в Зап. Европе с XIV в. [1] В каталогах древнерусской живописи Карелии иконы с этим сюжетом представлены довольно полно. Подобный сюжет иконы имелся в коллекции П.Корина [2] . К нему мы будем обращаться неоднократно.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]
Оставим в стороне искусствоведческий анализ иконы. Скажем только, что для творческого почерка нашего иконописца характерно соединение традиционной иконографии этого сюжета с некоторыми народными, самобытными чертами иконописи Севера. Как будто о нашей иконе писала Э.Смирнова, что в них «подкупает наивное опрощение отдельных сцен, ”пропорции фигур становятся непомерно приземистыми или преувеличенно вытянутыми”, ”лица напряженные и хмурые”» [3] . Таковы лики и фигуры на иконе, черты наивного реализма ощущаются в движениях, в изображении огненного коня, декоре каменной архитектуры. Но еще более права Э.Смирнова в том, что в иконописи Севера «мирское, светское… переплеталось с церковным: старые народные верования сливались с христианскими обычаями» [4] . Вот этот пласт народных верований, питаемый древнейшими мифологическими родниками, мы и попытаемся проследить. Я отношу икону к кругу старообрядческих произведений. Именно они были прежде всего хранителями старины. Именно они активно разрабатывали концепцию конца света – она была для них актуальна. Ибо, по их мнению, Антихрист уже пришел на землю. Эсхатология Апокалипсиса была отправной точкой для нашего иконописца. Характерно, что старообрядцы видели в Архангеле не только борца с Антихристом, но и самого Христа. Не случайно сидящий на коне всадник помещен в сферу. На иконе из коллекции П.Корина сферы нет. Сфера – это Слава, сопровождающая Христа – его Преображение, Вознесение, Сошествие во ад. Это мандорла, символизирующая круги небесной сферы – синего, голубого, зеленого цвета, пронизанные расходящимися золотыми лучами, это как бы Солнце и «все изображение Христа является как бы Солнцем правды, горящим над землей» [5] .
В нашем случае – сфера – подобие Христовой мандорлы. Но иконописец не рискует поворотить круги Вселенной и божественные линии сил–энергий Христа. Сфера Михаила – это правильный круг темно–синего цвета с охристыми горками, обращенными вовнутрь, по которым мчится всадник [6] . Художник вызывает у нас лишь ассоциации с Христовой Славой. Исследования Б.А.Успенского убедительно показывают, что в народном религиозном сознании Архангел Михаил нередко находится в изоморфном отношении к Христу [7] . Это уподобление его Богу не есть что-то из ряда вон выходящее. Николу, например, у нас в Карелии часто называли Богом (наблюдение автора). Само имя МИХАЭЛ переводится как «подобный Богу» или «кто как Бог». Б.А.Успенский приводит примеры Деисусов, в которых место Христа занимает Архангел Михаил [8] , а в богомильских учениях он прямо называется Сыном Божиим, что, вероятно, было известно старообрядцам. Известный старообрядческий деятель конца XVII в. Кузьма Косой учит о приходе на землю царя Михаила и под этим именем подразумевал самого Христа. Так зафиксировал протокол допроса [9] .
Есть еще одна деталь иконы, подтверждающая мысль об изоморфности Михаила Христу. Это ПЧЕЛЫ. Пчелиный рой как цветистое декоративное облачко завис у правой ноги, у алого сапожка Архангела. Значение этого облачка не всегда понятно искусствоведам [10] . Между тем пчелы несут важную смысловую нагрузку. В раннехристианском искусстве пчела символизировала восставшего из смерти Христа, а одна из версий мифологии связывает ее происхождение со слезами распинаемого Христа [11] . В мифологии разных народов, особенно в богомильской среде, они выступают как мощное оружие богов, борющихся со злом, вместе с такими атрибутами, как стрелы, в нашем случае – копье. Известна их мифологическая контаминация с огненными богами и всадниками, например, с Индрой.
Сближение Михаила с Христом идет еще по одной линии: мифологические корни умирающих и воскресающих богов (Адониса, Осириса, Христа и т.д.) и Архангела исходят из одного слоя древних представлений о жизни и смерти, конце и начале, добре и зле – в сознании земледельцев они ассоциируются с плодородием земли, с началом новой жизни, с витальной силой. И может быть, изображенные на полях иконы Медост и Власий – покровители скотоводства изображают не заказчиков иконы (патронов), а являются символами, указывающими на витальные силы всадника, обновляющего землю, пробуждающего ее плодородие, освобождая от зла. Об этом же свидетельствуют и пчелы. Один из мифологических вариантов видит в пчеле символику, связанную с приходом весны, пробуждением земли, природы [12] .
Заметим, что празднование дня Архангела Михаила приходится на 8 ноября (когда уставшая природа умирает, чтобы весной возродиться). На эту же дату приходится древний праздник Крещения Господня. Аналогия потрясающая! Ведь именно в этот день раздался с неба глас Божий: «Се Сын мой возлюбленный…» (Лука III:22). И как Сын Божий после Крещения выходит на проповедь спасения, так и Михаил – на борьбу со злом–Сатаной. И еще одна интересная параллель, сближающая Михаила с Христом. Сюжет «Сошествия Христа во ад» продиктован апокрифом от Никодима, в котором приводится рассказ детей Симеона Богоприимца, пребывающих после смерти в аду. Они сообщают, что в момент смерти Христа Сатана торжествовал победу. Но Христос, сошед во ад, разбил медные врата и железные запоры, связал железными (золотыми) узами Сатану и воскресил души умерших, начиная с Адама, для жизни вечной, вывел их из ада и передал Михаилу, чтобы он препроводил их в рай [13] . В победе над Сатаной снова функции Михаила и Христа пересекаются.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]
Мифологическая традиция связывает Архангела Михаила с миром ушедших. Ему препоручается защита душ умерших. Ему были поручены души Богоматери и Авраама [14] . Он психопомп, т.е. сопровождающий души до рая. На иконе «Страшный суд» из д.Селецкое (Заонежье) XVIII в. Архангел Михаил защищает души умерших на «мерилах» от бесов [15] . И снова пчела подкрепляет связь Михаила с миром мертвых: мифология видит в ней знак смерти, душу умершего, которая под защитой Архангела.
Но вернемся на землю. Темно–зеленый позем занимает большую часть иконы. В изображении холмов просматривается тот наивный реализм, о котором писала Э. Смирнова. На иконе, как верно заметил В.Г.Дружинин, «появляется изображение бедной северной природы, напоминающей тундру, покрытую мхом, с растущими на ней низкими елками» [16] . Подобное написание пейзажей С.Н.Павлов относит к признакам поморской иконы [17] . На темно–зеленых холмах контрастно выделяются белые постройки, симметрично спускающиеся к центру. Это средневековые города с зубчатыми стенами, крепостными башнями, арочными воротами, окнами, черепичными крышами, островерхими шатрами, на которых развеваются длинные штандарты. Архитектурная миниатюра выписана достаточно тонко и обнаруживает руку хорошего рисовальщика. Белокаменные города вносят в темный колорит иконы заметный декоративный акцент, но в целом это ничего не меняет: философия иконописца в красках – темно–зеленый позем, темно–синяя сфера, темно–синяя узенькая полоска неба. Мир – во зле, во власти Антихриста. Но и верхний мир не сияет золотом, как, например, на иконе из коллекции П.Корина. Это, на мой взгляд, многозначительный намек…
Теперь обратимся к бездне, куда сброшен Сатана–Антихрист. Иконописец едва наметил белильной линией границу между землей и адом – они почти сливаются: темно–зеленый позем и темно–зеленое пространство бездны. Здесь, у стен рушащегося города, тремя головами ощерился Сатана. Мир его – еще один фольклорный образ иконы. Черты фольклорности мы ощущаем уже в той неопределенности местонахождения этого мира, что характерно для сказки, например. Мы можем сказать, что он под землей, «но ничего специфически подземного там нет», – справедливо замечает В.Я.Пропп [18] . Тот же темно–зеленый позем, те же города «низовые», о которых упоминается в причитаниях невесты по поводу «воли–красы»:
Полети-тко, моя волюшка,По ветрушку по буйному,Да в города да во низовые,Да во деревни незнакомые… [19]
Но этот мифологический низ может интерпретироваться и как дно моря, что также встречается в сказке. Это впечатление создает иконописец вертикальными зыбкими белильными травинками. Здесь нет леса, полей. Зато есть необычный сказочный дворец. Сказка подчеркивает его неприступность крепостной стеной, а в мифологии ассирийцев загробное царство представлено в виде большого города с громадным дворцом, окруженным семью стенами, где живут души умерших [20] . Эту стену мы видим на иконе – около нее расположился трехглавый Сатана. Но если сказка описывает загробные строения в ложнорусском стиле, то иконописец обращается к средневековой западноевропейской архитектуре. На наш взгляд, это не случайно. Западничество, к которому старообрядцы были непримиримы, иконописец показывает как сатанинство, как свидетельство последних дней.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]
Сатана, как и положено отрицательному герою, изображен в профиль, он обнажен, хвостат, крылат, трехглав – две задние личины находятся на месте хвоста и срамных уд. Он имеет человеческую природу, хотя Апокалипсис прямо говорит, что это «большой красный дракон».
Мифологические корни дракона значительно древнее евангельских, и следы их хорошо прослеживаются в Откровении: дракон имеет огненную природу, связан с водой, он змей–поглотитель Солнца и звезд, он властелин трех миров. И низвержение его с неба происходит по мифологическим причинам – он представляет угрозу Солнцу [21] . Антропоморфизация змея (приобретение тела человека) выявляет общую тенденцию в развитии божества: первоначально он имел животный облик, затем постепенно терял эти черты, и только отдельные атрибуты остаются; крылышки у Гермеса, собачья голова у Христофора, животные символы евангелистов… В данном случае антропоморфный облик Сатаны – прямое указание на Антихриста, под которым старообрядцы подразумевали царя власти.
Трехглавый облик Сатаны рождает ассоциации с греческими материалами – Лернейской Гидрой, Кербером, которые показывают нам трансформацию змея в хтоническое божество. Но и славянская мифология знает трехглавое божество – Триглава (Триглаву), три головы которого символизируют не только власть над тремя стихиями – Верхним, Средним и Нижним мирами, но и указывают как на владыку Преисподней [22] .
В кельтской мифологии также известны божества с тремя головами, связанные с нижним миром [23] . Изображение одной из голов Сатаны на месте пениса объясняется, на мой взгляд, реминисценциями о почитании головы (пени) кельтского владыки подземного мира Брана (врана, ворона) [24] . Вообще, мифологический смысл триады (тройственного образа) обнаруживает генетические связи с культурами др. Индии, Ирана, Египта, Греции и т.д. В нашем случае в триаде Сатаны просматривается противопоставление Св. Троице (что нуждается в особом доказательстве).
И последнее, что нам остается рассмотреть, – это небесные светила. Солнце и Луна имеют человеческие личины. Их присутствие объясняется текстом Откровения о великом знамении – «жене, облаченной в солнце, и луне под ее ногами» (XII: 1). На иконе из коллекции П.Корина их нет. Зато для старообрядческих произведений они обязательные персонажи (см., например, намогильные доски – никатрионы). В Библии совместное обращение к солнцу и луне встречается неоднократно. Именно в тех случаях, когда надо подчеркнуть через эти знамения какие-то пограничные состояния – мира или души человека. Луна и солнце были свидетелями смерти Христа на кресте: «померкло солнце, и завеса в храме разодралась посредине» (Лука. XXIII:45). Это произошло во время полнолуния [25] . Экклизиаст упоминает солнце и свет луны в преддверии смерти человека: «доколе не померкли Солнце и свет Луны…» (Эккл. XII: 2). И псалмопевец в тяжком вавилонском плену, уповая на защиту Господа, молитвенно восклицает: «днем Солнце не поразит и… ни Луна ночью» (Пс. 120:6).[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]
Для старообрядцев луна и солнце были предвестниками и знамениями великих и страшных грядущих событий. И потому во время битвы Архангела Михаила с Антихристом – в эти последние дни перед Страшным Судом свидетелями на небе были Солнце и Луна. Солнце – как Солнце правды – Христос, Луна – как Церковь Божия на земле [26] .
Русское православие сохранило множество дохристианских представлений, обрядов, обычаев, верований. Поклонение славян солнцу носило всеобщий характер. Скифы–сколоты даже считали себя потомками солнца [27] . В народной памяти, несмотря на жесточайшие гонения церкви славянской религии, сохранилось сакральное отношение к солнцу. Особенно среди старообрядцев. Им клялись, им проклинали, его упоминали в заговорах рядом с именем Христа [28] . Б.А.Успенский приводит документ, в котором говорится о некоем старообрядце Василии Желтовском, который крестился на солнце и говорил: «Бог наш на небеси…» Там же. С.170. Это понятно, если учесть, что Солнце есть образ Слова Божия [29] . Оно не только согревает, но дает жизнь, просвещает, очищает, укрепляет. Старообрядцы считали себя носителями истинного Слова Божия. и Солнце было их символом. Но как небесные свидетели битвы между Архангелом Михаилом и Сатаной луна и солнце появляются в последний раз: в Новом Иерусалиме сходящим с неба на землю в них не будет нужды, «ибо Слава Божия осветит его» (Откр. XXI:23).
Мифологический контекст сюжета «Архангел Михаил–воевода» связывает все его отдельные детали – небо, землю, мир мертвых, солнце и луну, огненного коня и всадника, пчел, дракона–Сатану, города – земные и низовые в полнокровное христианское произведение, в центре которого змееборческий миф, не зная которого, нельзя понять всей глубины сюжета. Для меня это произведение имеет еще один аспект – как факт свободомыслия. Народное искусство имело одну особенность – быть в оппозиции к ортодоксальному учению церкви. В данном случае идеи хилиастов о построении тысячелетнего царства справедливости на земле нашли образное выражение в иконописном сюжете. И потому – земной мир занимает большее пространство иконы, чем обычно. И битва происходит на земле, а не на небе (Откр. ХН:7).
- [1] Свенцицкая В.И. Мастер иконы «Архангел Михаил с деяниями» второй половины XIV в. из с.Сторонна на Бойковщине. Сб. Памятники культуры. Новые открытия. Ежегодник. 1988. М.: Наука, 1989. С.194.
- [2] Антонова В.И. Древнерусское искусство в собрании П.Корина. М., Искусство. 1966. С.116.
- [3] Смирнова Э. Живопись Обонежья. XIV–XVI вв. М.: Наука. 1967. С.79.
- [4] Там же. С.64.
- [5] Инок Григорий, Вознесение Господне. 1995, «Наука и религия». №5. С.42.
- [6] Подобная сфера изображена на иконе «Новозаветная Троица» из мастерской Троицко–Сергиевой Лавры. См. 1000-е русской художественной культуры. М., 1988. С.116.
- [7] Успенский Б. А. Филологические разыскания в области славянских древностей. Изд. МГУ, 1982. С.24.
- [8] Там же. С.24.
- [9] Там же. С.24.
- [10] В описании иконы из коллекции П.Корина они названы «облачком». См. Антонова В.И. Древнерусское искусство в собрании П.Корина. С.121.
- [11] Мифы народов мира. М., 1982. С.355.
- [12] Мифы народов мира. М, 1982. С.354–355.
- [13] Барская Н.А. Сюжеты и образы древнерусской живописи. М., Просвещение, 1993. С.109–110.
- [14] Мифы… С.160.
- [15] Каталог «Музеи Карелии» (на франц. яз.). Внешторгиздат, б/д.
- [16] Дружинин В.Г. К истории крестьянского искусства в Олонецкой губернии (художественное наследие Выгорецкой поморской обители). Изв. АН СССР. Л., 1926. №15–17. Т.20. С.1482.
- [17] Павлов С.Н. Старообрядческая поморская икона. Вопросы атрибутация. СПб., Фонд культуры. Программа «Храм». Сб. материалов (ноябрь 1993 – июнь 1994). Вып. №6. СПб., 1994. С.122.
- [18] Пропп В.Я. Исторические корни волшебной сказки. Изд. ЛГУ, 1986. С.281.
- [19] Кузнецова В.П. Причитания в северно–русском свадебном обряде. Петрозаводск, 1993. С.77.
- [20] Пропп В.Я. Указ.раб. С.295.
- [21] Пропп В.Я. Указ.раб. С. 267, 268.
- [22] Мифы древних славян. Саратов: Надежда, 1993. С. 83, 117, 251.
- [23] Мифы народов мира. Т.1. С.634.
- [24] Мифы… Т.1. С.184.
- [25] Толковая Библия или комментарий на все книги Св. писания Ветхого и Нового Завета. Второе издание Института перевода Библии. Стокгольм, 1987. Кн.3. Т.9. С.272.
- [26] Библейская энциклопедия. М., «Терра». 1991. С.439.
- [27] Мифы древних славян. С.8.
- [28] Успенский Б.А. Указ.раб. С. 11, 169, 175.
- [29] Библейская энциклопедия. С.666.
Текст может отличаться от опубликованного в печатном издании, что обусловлено особенностями подготовки текстов для интернет-сайта.