Электронная библиотека
публикации о музее-заповеднике «Кижи»

Народная культура во всем многообразии ее проявлений является, несомненно, коллективным творчеством, основанным на многовековой традиции. Тем не менее, единство общих принципов традиции особенно ярко высвечивает проблему индивидуального начала в народной культуре. Фольклористы первыми обратили внимание на данный аспект изучения проблемы, поскольку уже на стадии собирательской деятельности непосредственно общались с исполнителями [1] . В последние десятилетия этот вопрос серьезно разрабатывается многими исследователями народной культуры [2] . Выявление узколокальных традиций в народном искусстве, определенной «профессиональной» специализации среди его мастеров, поставило перед исследователями целый ряд новых проблем. К ним относятся проблемы специфики формирования своеобразных местных «школ» различных видов и жанров народного искусства, соотношения индивидуального и коллективного творчества в рамках данной, территориально ограниченной, традиции, особенности сохранения и передачи конкретных навыков, особенностей и условий «профессиональной» подготовки мастеров народного творчества.

Одним из важных вопросов в теории народной культуры, является вопрос о значении семьи в формировании, сохранении и передаче всего комплекса культурной традиции. Изучение устного народного творчества впервые выявило механизм потомственного «династического» характера передачи традиции (династия сказителей Рябининых). В последние десятилетия исследователями народного прикладного искусства определены локальные традиции росписи и резьбы по дереву, связанные с творчеством конкретных семейных коллективов, на протяжении нескольких столетий.

Новые данные, полученные в ходе изучения биографий сказителей Кижской волости, позволяют вновь обратиться к данной проблеме. Исследование особенностей внутрисемейных и межсемейных связей, на наш взгляд, очень важны для понимания процессов сохранения и передачи традиционных культурных навыков в крестьянской среде.

Большинство сказителей, с которыми встречались П.Н.Рыбников и А.Ф.Гильфердинг называли среди своих учителей прямых родственников: Терентий Иевлев – Илью Елустафьева (деда), Василий Щеголенок – деда [3] и дядю, Андрей Сарафанов – родителей (мать-Дарью Игнатьеву, дочь Игнатия Адреева, отца – Василия Васильева Сарафанова [4] ), Степанида Кононовна Неклюдина [5] - отца, Конана Савинова.

Домна Сурикова – переняла мастерство от стариков и в частности от того же Конана Савинова, правда позднее сын сказительницы утверждал, что знание былин она получила от матери [6] . Козьма Романов, Александр Дьяков, Николай Дутиков не упоминали семейной близости с «учителями»: Ильей Елустафьевым и Конаном Савиновым. Леонтий Богданов, Симеон Корнилов, Василий Аксенов не могли точно определить источники своего мастерства.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Самый известный из сказителей старшего поколения Трофим Григорьевич Рябинин, как известно, называл в качестве своих учителей сразу несколько человек: Игнатия Иванова Андреева [7] , Илью Елустафьева, Ивана Агапитова Завьялова, Ивана Кокойкина [8] и Федора Трепалина. Несмотря на устоявшееся мнение о первостепенном значении Ильи Елустафьева как учителя Т.Рябинина, исследования последних лет показывают, что основу репертуара сказителя составляют былины, «понятые» от других вышеперечисленных мастеров [9] .

Пестрота картины взаимодействия учитель – ученик и одновременно многочисленные указания самих исполнителей на связь сказительства с семейной традицией (это касается и мастеров более позднего времени), существование преемственности в сохранении мастерства (Щеголенок – дочери, племянница; Домна Сурикова – сыновья), а также локализация сказительской традиции только в нескольких деревнях региона позволила предположить существование скрытых до настоящего времени связей между отдельными исполнителями. Это послужило основанием для проведения тщательного исследования особенностей семейно – родственных связей групп сказителей, объединенных общностью художественных приемов творчества.

Первые попытки найти прямые родственные узы между такими сказителями как Конан Савинов, Николай Дутиков, Домна Сурикова, Настасья Богданова – Зиновьева, а так же между Игнатием Андреевым, Трофимом Рябининым, Ильей Елустафьевым, Иваном Кокойкиным, Иваном Завьяловым и Федором Трепалиным не принесли никаких результатов. Тем не менее, обращал на себя внимание факт, что в ряде архивных документов, связанных с историей выделенных групп сказительских семей, постоянно повторялись имена одних и тех же крестьян, на первый взгляд, не входивших в круг их ближайших родственников.

К этому блоку документов относятся метрические записи о рождении, в которых фиксировались восприемники, т.е. крестные, а также записи о браке, которые сопровождались указанием имен поручителей по жениху и невесте (по два человека с каждой стороны).

Для предлагаемого исследования особую важность имеют крестьянские представления о значении данных свадебных персонажей в определении круга родственно – семейных связей. Так, по народным понятиям, ближайшими родственниками считались не только супружеские пары, состоящие в кровном родстве по обеим линиям, но еще и крестные, а так же их дети. В случае полного сиротства крестника именно крестные зачастую брали на себя обязанности по его воспитанию, заботу о сохранности его наследственного имущества до совершеннолетия [10] . Одновременно кум с кумой считались родственниками между собой. Отношения кумовства между крестными и родителями крестника предполагали обязательную взаимопомощь [11] . По обычаю кумовья посещали друг друга в большие праздники. Крестные были обязательными участниками всех праздников в доме своих крестников. Особая роль отводилась крестным родителям на свадьбе. В северорусской свадьбе крестный отец – тысяцкий. Очень часто крестный отец являлся сватом.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Во время свадьбы со стороны жениха и невесты присутствовали т. н. «поручатели», которые должны были подтвердить, что: «… не имеется между брачившимися плотского родства, кумовства, крестного братства или ближнего сватовства» [12] . Свадебное поручительство налагало не просто духовную, но и юридическую ответственность (в случае лжесвидетельства вплоть до суда и наказания). Тем самым, данное перечисление определяет круг лиц, с которыми невозможно вступление в брак, а значит, выявляет народные представления о близкородственных связях.

Подробное изучение метрических записей XVIII-XIX веков, относящихся к отдельным семьям как сказителей, так и других крестьян Кижского и Сенногубского приходов выявило следующие закономерности в выборе крестных и поручителей во время венчания. В большинстве случаев в качестве восприемников при крещении присутствовали дядя или тетя крестников (67 случаев из 141), после них чаще других значатся двоюродные или троюродные родичи (сестры и братья). В 29 случаях выбор крестных не определен. Поручителями на свадьбе чаще всего являлись братья, тетки, двоюродные родственники, отец, троюродные родственники и крестные.

Выбор крестных из числа прямых родственников был залогом сохранения в семейном пользовании надельных участков земли и другого наследственного имущества, поскольку, как уже отмечалось, именно «богоданные родители» чаще всего назначались опекунами над хозяйством сирот.

Таким образом, как в случае с выбором крестных, так и в случае с поручительством на свадьбе мы сталкиваемся чаще всего с кругом родственных семей. Когда этот выбор не объясним или не поддается определению, следует помнить, что само участие в этих обрядах включало человека в круг родственных отношений данной семьи.

Выявленные закономерности позволили определить характер взаимоотношений между, казалось бы, ничем не связанных между собой людьми.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Анализ архивных документов (Метрические книги и Ревизские сказки) выявил любопытные данные о родственно – семейных связях таких «учителей» былинщиков Кижской волости второй половины XIX век, как Игнатий Андреев и Конан Савинов.

Игнатий Иванович Андреев родился в 1763 году [13] , а умер 13 июля 1841 года, предсмертно исповедан [14] . Помимо Игнатия в семье его отца, который приходился братом бабушке Трофима Рябинина, было еще четыре сына: Матфей, Филипп (отдан в рекруты в 1770 году), Потап и Самсон. Жена Потапа Иванова была родной сестрой Андрея Иванова Кокойкина (1747-? – 1826 гг.) из той же деревни Дмитровская (Западные Гарницы). Сам Потап Иванов крестил трех сыновей Игнатия. Дочь второго брата, Матфея Иванова Андреева — Настасья, вышла замуж за Ивана Федорова Трепалина в деревню Чуровская (Мигуры) [15] . От Федора Трепалина (1752-? – 1822 гг.), отца Ивана, Трофим Рябинин узнал одну из былин своего репертуара. В первом и во втором случаях прослеживается достаточно близкое родство между тремя крестьянами, упомянутыми в связи с творчеством Т.Рябинина. О том насколько тесными были связи семьи Игнатия Андреева с семьей Трофима Рябинина, говорит тот факт, что крестными сестер Трофима были жена Матфея Иванова Андреева и дочь Потапа Иванова Андреева [16] .

Связь Игнатия Андреева и Трофима Рябинина с Иваном Агапитовичем Завьяловым проследить несколько сложнее. Иван Агапитов Завьялов (1742-? – 1814 гг.) – самый старший из предполагаемых учителей Трофима Рябинина. Его семья вынуждена была взять в дом примака – жителя деревни Мартыновской (Восточные Гарницы) Василия Исакова Осипова. Жена двоюродного брата Василия Исакова была крестной матерью нескольким дочерям Игнатия Андреева [17] . В то же время Иван Агапитович Завьялов приходился двоюродным дядей Исаку Гаврилову из той же деревни Дмитровская. Этот крестьянин постоянно фигурирует в качестве поручителя на свадьбе у детей Игнатия Андреева [18] . Тот же Исак Гаврилов является крестным Трофима Григорьевича Рябинина.

Точная дата рождения Т.Г.Рябинина была обнаружена во время просмотра черновых клировых записей Сенногубского прихода за 1801 год. Оказалось, что при составлении чистовых списков для отправки в Духовную Консисторию запись о рождении сказителя была утрачена. Согласно обнаруженному документу Трофим Григорьевич Рябинин родился 15 апреля (по старому стилю) 1801 года, «восприемником был той же деревни крестьянин Исак Гаврилов» [19] . В 1820 году при венчании Т.Г.Рябинина в качестве одного из поручителей по жениху присутствовал Исак Гаврилов, его крестный.

Крестьянские представления о значении родственных отношений предполагают не просто близкое общение во время семейных, деревенских и престольных праздников, но и трудовую и социальную взаимопомощь. Достаточно вспомнить, что после того как Трофим Рябинин осиротел, он сначала живет в семье деда по материнской линии, а затем переходит в семью крестной его сестры.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Секреты мастерства и большая часть репертуара могла быть воспринята только при многократном повторении, достаточном количестве свободного времени и цепкости памяти, свойственной молодым годам. Это возможно в первую очередь в семье, когда обучение начинается в самом раннем возрасте, как во время отдыха, так и во время работы [20] . В большинстве случаев и на праздники, и на будничные работы, требовавшие усилий не только одной семьи, но и нескольких семейных коллективов, собирались, как говорили в Заонежье «по породы», т. е. группой дальних и близких родственников. Существует устоявшееся мнение, что основным местом, где происходил обмен знаниями между мастерами былинного сказительства, были места рыбной ловли. Не обладая в настоящий момент полным объемом сведений, какие из интересующих нас семей занимались промысловым ловом рыбы, отметим следующий факт. Даже в Поморье, где промысловый лов рыбы был основным хозяйственным занятием и существовало четыре формы артелей, преобладающим типом подобного складнического союза в конце XIX – нач. XX вв., была семейная артель, состоявшая из членов одной большой семьи или нескольких родственных семейных коллективов [21] . Косвенным свидетельством семейной традиции сказительства служит небольшое замечание П.Н.Рыбникова: «…Пудожгорский погост Повенецкого уезда и восточную часть Пудожского уезда можно считать естественным продолжением Заонежья…жители обеих местностей состоят в сватовстве и родстве. Поэтому и здесь былины известны еще многим…» [22] .

Помимо деревни Гарницы еще одним центром локальной традиции сказительства в Кижской волости была деревня Конда — одно из самых крупных поселений на Клименецком острове. Исполнители, с которыми встречались собиратели второй половины XIX века, источником своего мастерства называли крестьянина соседней деревни Зяблых Нив Конана Савинова.

Конан Савинов родился в 1779 году [23] , а умер в 1847 году [24] . В Ревизской сказке 1782 года Конан Савинов значится не по своей родовой деревне, а по деревне Конда, хотя ему в этот момент всего 3 года [25] . Причиной такого перехода, скорее всего, была экономическая необходимость. В деревню Конда вышла замуж родная тетка Конана Федосья Митрофанова, ее муж – Филимон Григорьев был женат вторым браком, и в семье кроме дочери от первого брака значится только годовалый сын. Желание закрепить часть земельного надела в руках родственного семейства в случае смерти прямых наследников, возможно, послужило основанием для перехода малолетнего Конана в соседнюю деревню. К 1795 году Конан возвращается в деревню Зяблые Нивы.

Для настоящего исследования представляют несомненный интерес родственные связи семьи Филимона Григорьева. Согласно документам его дочь вышла замуж за Ульяна Евсеева (дер.Конда). В свою очередь одна из дочерей Ульяна Евсеева стала женой выходца из Пудожского уезда Ефима Алексеева, который пришел в семью жены примаком. От Ефима Алексеева происходит род Зиновьевых, связанный с именами сказителей более позднего времени. Вторая дочь Ульяна Евсеева была замужем за Митрофаном Аверкиевым, дядей Николая Филипповича Дутикова по материнской линии [26] . Семьи Филимона Григорьева, Ульяна Евсеева и Митрофана Аверкиева еще до женитьбы его на тетке Н.Ф.Дутикова были теснейшим образом связаны друг с другом определенными хозяйственными отношениями. В Исповедальных ведомостях за 1794 год они перечислены как одно семейство, с указанием, что Филимон Григорьев (дядя Конана) является т. н. «подсоседником» двум другим семьям. «Подсоседниками», а также «подворниками», «половниками» и др. называли крестьян, которые с хозяином двора были связаны определенным договором: найма земли и жилого помещения, личного найма, а в северных деревнях подобные товарищества организовывались для эксплуатации, как земледельческого, так и рыбного промыслов [27] . Можно предположить, что при столь тесных родственных и семейных контактах Конан Савинов и Н.Ф.Дутиков имели возможность долгое время общаться.

Самой младшей из учениц Конана Савинова была Домна Васильевна Сурикова. Дата ее рождения 20 января 1834 года, т.е. к моменту смерти Конана Савинова ей было только 13 лет. До сих пор не найдены точки соприкосновения ее семьи с семьей «учителя» или семьями, близкими ему по родне или по свойству. Тем не менее, хотя бы половину этого времени «учитель» и «ученица» должны были достаточно часто общаться. Современные этнографы выделяют три крупных временных цикла, на которые в сознании крестьянства делилась вся жизнь человека – детство, зрелость и старость. Каждому из них соответствовала своя символика, выражавшаяся в целом комплексе специфических названий, поведенческом статусе, особенностях одежды и т.д. [28] Каждому жизненному циклу соответствовали свои формы общения. Детей, как правило, не пускали на молодежные «беседы», так же как и зрелым людям зазорно было участвовать в молодежных гуляньях, они присутствовали в качестве зрителей. Старики были достаточно ограничены в общении в связи с отходом от активной хозяйственной деятельности. Досуговые собрания детей, холостой молодежи, взрослых и стариков, по большей части, происходили отдельно. В детстве и старости познание, сохранение и передача всего комплекса культурной традиции происходила в основном в рамках семьи. Подтверждением этому может служить пример Козьмы Ивановича Романова. Слепой с малолетства, он, естественно, был достаточно ограничен в передвижении, тем не менее, сказитель называл своим учителем Илью Елустафьева, крестьянина, жившего почти за 10 километров от деревни Лонгасы. Из воспоминаний о Елустафьеве известно, что сказитель подряжался на починку сетей. Однако только самые богатые крестьяне-рыболовы, имевшие до 130-150 сетей, могли позволить себе нанять человека на работу, которую обычно выполняли силами своей семьи. Романовы из дер. Лонгасы, связанные с Козьмой Ивановичем боковым родством, причислялись к самым крупным рыболовам- промысловикам Кижской волости [29] . Скорее всего, именно за починкой сетей для этой семьи и встречались Козьма Романов и Илья Елустафьев, а, возможно, и Трофим Рябинин. Можно предположить, что примерно в этих же условиях произошла встреча старика Конана Савинова и девочки Домны.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Однако не стоит забывать и утверждение сына Домны Суриковой, что былинам она научилась от матери. Внимательное изучение данных Ревизских сказок позволило причислить к данной семье еще одного сказителя. Кроме Н.Ф.Дутикова в деревне Конда П.Н.Рыбников указывал на некоего Григория Васильева, которого А.Ф.Гильфердинг не упоминает в более позднее время. В списках крестьян данной деревни за 1858 год значится только один Григорий Васильев – это родной брат Домны Васильевна. А.Ф.Гильфердинг не мог с ним встретиться, т. к. Григорий Васильев умер в 1862 году [30] . Григорий Васильев был женат на дочери Нефеда Ефремова Андриянова (от Меланьи Нефедовны Севериковой, в девичестве Андрияновой, и ее племянника Кузьмы Дмитриевича Андриянова в начале XX века были так же записаны былины). В семью Н.Е.Андриянова вышла замуж сестра Николая Филиппова Дутикова. Можно надеяться, что в дальнейшем будут установлены достаточно прочные связи между семьями Конана Савинова и Домны Суриковой.

В заключение необходимо отметить особенность вероисповедания практически всех вышеуказанных семей. Согласно спискам староверов, составленным в период с 1847 по 1857 год, большинство женщин и часть мужчин из этих семей принадлежали к даниловскому беспоповскому толку старообрядчества. Небольшое количество отмеченных в документах мужчин объясняется, на наш взгляд их нежеланием вступать в конфликт с официальными властями. Косвенным свидетельством принадлежности большинства мужчин из интересующих нас семей к раскольникам говорит тот факт, что у исповеди и на причастии они бывали крайне редко. Перерывы составляли несколько лет, а то и десятилетие [31] . К раскольникам принадлежали: Акулина Александрова (жена Самсона Иванова Андреева), Авдотья Пантелеева (жена Данилы Игнатьева Андреева), сам Данила Игнатьев [32] , Меланья Самсонова (дочь Самсона Иванова Андреева), Агрипина Григорьева Рябинина (сестра Т.Г.Рябинина), Дарья Игнатьева (дочь Игнатия Андреева), Анна Макарова (жена Дмитрия Самсонова, сына Самсона Иванова Андреева), Дарья Дмитриева, их дочь, Пелагея Семенова Осипова, Параскева Михайлова Завьялова, Акулина Андреева Осипова, Никифор Прокопьев Кокойкина, а также две его невестки. В этот же список входят Яков Васильев Суриков, Матрена Максимова (жена его сына — Гаврилы Яковлева Сурикова), Мария Иевлева (падчерица Я.Г.Сурикова), Ирина Савинова (сестра Конана Савинова). К староверам принадлежала семья Драгуновых из деревни Конда, с которой узами свойства были связаны практически все семьи, входящие в круг Конана Савинова.

Старообрядцы, как известно, были ревнителями не только старых религиозных представлений, но и древней культуры, противопоставляя ее новой, никонианской. Семьи староверов отличались усложненной структурой: в одной семье объединялось несколько боковых родственных ветвей, зачастую в степени троюродного родства. Эти семьи отличает особая мобильность в самых сложных жизненных ситуациях: они принимают чаще других в дом примаков, долгое время остаются неразделенными, при необходимости объединяются вновь на уровне двоюродного родства [33] . Все эти особенности присущи и семьям, связанным со сказительской традицией. К тому же, в силу особенностей вероисповедания, родственные связи староверов более ограничены. Свободное время, праздники они проводили по большей части в староверческих семьях [34] .

Близкие отношения родства и свойства между группами крестьянских семей, членами которых значатся как сказители «учителя», так и сказители «ученики», позволяют сделать предположение о том, что традиция былинного сказительства сохранялась достаточно ограниченным кругом семей и, в большей степени, являлась наследственной традицией.

• [1] См. напр.: Астахова А.А. Былины: Итоги и проблемы изучения. М.; Л., 1966; Гильфердинг А.Ф. Олонецкая губерния и ее рапсоды // Онежские былины записанные А.Ф.Гильфердингом летом 1871 г. В 3-х томах. Т.1. С. 21-44; Черняева Н.Г. "Обучение" северно-русского былинного сказителя как типологическая проблема // Вопросы поэтики литературы и фольклора. Воронеж, 1976; Черняева Н.Г. К исследованию типологии искусства былинного сказителя // Советская этнография. 1976. №5; Чичеров В.И. Школы сказителей Заонежья. М., 1982 и др.
• [2] См. напр.: Василенко В.М. Творчество народных мастеров России и Украины. Русская народная резьба и роспись по дереву XVIII-XX в. в. // Народное искусство. М., 1974; Жегалова С.К. Русская народная живопись. М., 1984; Мальцев Н.В. Типы народной художественной резьбы в бывшей Олонецкой губернии. // CЭ. №4. М., 1974. С.90-98; Разина Т.М. Русское народное творчество. М., 1970 и др.
• [3] В данном случае произошла явная ошибка, т.к. В.П.Щеголенок родился согласно записи в метрической книге в 1817 году, а его дед Иван Семенов в 1815 году скончался. (НА РК, ф.25, оп.22, д. 44; там же, ф.4, оп. 19, д.10/95).
• [4] А.Ф.Гильфердинг ошибочно называл отцом Андрея Сарафанова Василия Софронова Сарафанова, который на самом деле приходился ему дедом и, возможно, являлся учителем.
• [5] Фамилия "Неклюдина" скорее всего, произошла от деревенского прозвища, т.к. Степанида, будучи незамужней, имела двух незаконнорожденных дочерей. В записи о смерти сказительницы указана ее подлинная фамилия "Пикалева" (НА РК, ф.25, оп.22, д.478.1899 г.).
• [6] Былины Севера / Подг. текста и коммент. А.М.Астаховой. М.-Л., 1951. Т.2. С.10.
• [7] Игнатий Андреев, согласно восстановленной генеалогической схеме, приходился Трофиму Рябинину двоюродным дядей по материнской линии.
• [8] Согласно данным Ревизской сказки Сенногубского общества Иван Кокойкин умер до составления предыдущей ревизии 1763 года, т.к. его имени нет в списках, одновременно в данном документе значится его сын "Андрей Иванов Кокойкин" (следует отметить редкий случай упоминания фамилии в данное время), скорее всего он и был одним из учителей Т.Рябинина.
• [9] См. напр.: Новиков Ю.А. Об истоках эпических репертуаров Т.Г.Рябинина и П.И.Рябинина - Андреева. // Международная научная конференция по проблемам изучения, сохранения и актуализации народной культуры Русского Севера "Рябининские чтения-95". Сборник докладов. Петрозаводск. 1997. С.43-50.
• [10] Вопрос о назначении опекунов входил в компетенцию крестьянской общины, которая рассматривала возможные кандидатуры, среди которых первое место занимали крестные как "богоданные родители".
• [11] Листова Т.А. Кумовья и кумовство в русской деревне // Советская этнография. №2, 1999. С.42.
• [12] НА РК, ф.25, оп.22, д.14.
• [13] НА РК, ф.4, оп.18, д.2/7, 1782 г., л.317. В данном документе отмечено, что на момент ревизии 1763 года Игнатию было только два месяца.
• [14] НА РК, ф.25,оп.22, д.109, л.614, Метрическая книга Сенногубского прихода за 1841 год.
• [15] НА РК, ф.4, оп.18, д.10/69, л.75, 1795 г.
• [16] НА РК, ф.25, оп.22, д.10, л.161, 1796 г.; ф.25, оп.17, д.1/3, л.58, 1793 г.
• [17] НА РК, ф.25, оп.17, д.1/3, л.70, 1801 г.; ф.25, оп.24, д.24, л.122, 1803 г.
• [18] НА РК, ф.25, оп.3, д.2/3, л.73, 1821 г.; ф.25, оп.17, д.1/3, л.81, 1826 г.
• [19] НА РК, ф.25, оп.17, д.1/3, л.69 об., 1801 г.
• [20] "...В детстве и юности большое место в музыкальном образовании занимала семья; при этом бабушки обучали служебному пению и духовным стихам, а родители - всем остальным жанрам... На следующем возрастном этапе светские жанры преобладали..., и усвоение шло преимущественно вне семьи...Источниками зафиксировано (для многих районов) целенаправленное обучение крестьянских девушек в семье и вне семьи искусству причитания... Мастерство "причитальщиц" передавалось по наследству..." Громыко М.М. Семья и община в традиционной духовной культуре русских крестьян XVIII - XIX в. в. // Русские: семейный и общинный быт. М., 1989. С.15-16.
• [21] Бернштам Г.А. Поморы. Формирование группы и система хозяйства. Л., 1978. С.150-153.
• [22] Рыбников П.Н. Письма к И.И.Срезневскому // Песни собранные П.Н.Рыбниковым. Т.3. Петрозаводск, 1991. С.260.
• [23] НА РК, ф.4, оп. 18, д. 2/7, 1782 г.
• [24] НА РК, ф. 25, оп. 22, д. 136, л. 379, 1847 г.
• [25] "...Пришедший в оную деревню (Конда - разрядка моя С. В.) той же трети из деревни Зяблых Нив написанный в оной деревне крестьянина Савина Митрофанова сын, рожденный после ревизии Конан - 3года". НА РК, ф.4, оп.18, д. 2/7, 1782 г.
• [26] Николай Филиппович Дутиков родился в 1797 году (НА РК, ф.25, оп.17, д. 1/3. Л. 96, 1797 г.), а умер в 1877 году (Там же, ф.25, оп.22, д.305, б/л).
• [27] Богословский М. Земское самоуправление на Русском Севере в XVII веке. М., 1909. Т.1. С.155.
• [28] Бернштам Т.А. Молодежь в обрядовой жизни русской общины XIX-XX в. Половозрастной аспект традиционной культуры. Л., 1988 г.
• [29] Рыболовство на Онежском озере. СПБ., 1900. С. 96-97.
• [30] НА РК, ф.37, оп.18, д.41/536. По рапорту Кижского волостного правления об утверждении семейного раздела крестьян Сенногубского общества деревни Конды Гаврилы и Ефрема Суриковых. 1862 год.
• [31] НА РК, ф.37, оп.2, д.105/755. Дело Олонецкого правления о раскольниках, проживающих в приписных к Олонецким заводам.
• [32] В записи о смерти Данилы Игнатьева значится: "...по не приглашению (священника - разрядка моя С. В.) не исповедан". НА РК, ф.25, оп.22, д.244, 1865 г.
• [33] Данные выводы основаны на сравнительном анализе изменений, происходивших в структуре более 150 семей Кижской волости в XVIII-XIX веках, проведенном автором данного исследования.
• [34] "...все мы Молитвенные Богослужения каждый отправляем в своем доме с семейством своим, а в дни селенских праздников мы в своем Сенногубском обществе по родству и по знакомству бываем в каждой деревне, бываем и в Кижском обществе так и те у которых бываем мы в праздничные дни бывают у нас в деревне Петровской и прочих". По прошению крестьянина Петрозаводского уезда Великогубской волости, деревни деревни Петровской, Андрея Филиппова Савельева. НА РК, ф.1, оп.10, д. 73/26, 1887, л.4.