Электронная библиотека
публикации о музее-заповеднике «Кижи»

Коллективные прозвища, или микроэтнонимы, — наименования жителей какой-нибудь местности, не связанные с топонимом и дающие оценку местному сообществу. Прозвище, представляющее текстовое образование и реализованное в одном из жанров фольклора, принято называть присловьем — прозвищем [1] . Коллективные прозвища рассматриваются на антропологическом материале Архангельской области, извлеченном из архива лаборатории фольклора Поморского университета, а также из различных фольклорных, лингвистических и этнологических источников [2] . Частично в качестве сравнительного материала используются прозвища соседних областей.

Микроэтнонимы делятся на эндонимы (самоназвания) и экзонимы (прозвища, данные другими). Их генерализирующие функции — этнодифференцирующая и этноинтегрирующая. При помощи микроэтнонима выделяются различные местные сообщества: от большой общности (например, поморы — «кишкоброды», «трескоёды», «наважьи головы»), до одного околотка в крестьянской культуре (едомена — «горланы», немнюжана — «ересливы», Едома и Немнюга — околотки д. Кевролы Пинежского района) или дома в современной городской традиции («жмурики» — дом находится около кладбища, г.Архангельск). Прозвища отражают различные формы этнического самосознания и осознания других.

Экзонимы преобладают над эндонимами. В процессе собирания материала нам встретилось лишь незначительное количество эндонимов. Объект номинации в эндонимах чаще всего приподнят над окружающей средой, ему придается более высокий статус: «короли» — жители Привокзального района, г.Архангельск, «красавцы» — жители Ярославской области. В эндонимах употребляются высокие эпитеты: «олемцы хорошие», «резчане пригожие» (Лешуконский район), «Исакове — прекрасное село» (Каргопольский район), «ракоболы смелые (Ярославская область).

Эндонимами являются географические прозвища: Москва, Питер, Вологда (Жердь-Москва, Кильца-Вологда, Мезенский р-н) и др. Географические эндонимы могут разворачиваться в топопословицы и топопоговорки, в которых населенный пункт сравнивается с этими городами: «Шенкурск — городок Москвы уголок», «Пинега с Питером под одним литером», «Погорелец — Питеру урывок, Москвы уголок» и др.

В современной городской культуре в качестве эндонимов выступают стереотипические суждения. Когда в г.Архангельске собирались строить атомную электростанцию, в среде соломбальцев возникло выражение: «Все взорвется, а Соломбала останется».[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Прозвища являются сводом местных анекдотов, пословиц, поговорок и других жанров фольклора. Этноцентризм характерен для любого местного сообщества. Этноцентризм как особенность самосознания передают прозвищные песни, частушки и частушечные спевы, которые обычно исполнялись на праздничных гуляниях, куда съезжались жители соседних деревень. Вероятно, песня складывалась в центре куста деревень, поэтому центр, в отличие от других деревень, подвергается в ней самооценке и имеет более высокий статус (например, «олемцы хорошие»):

Были олемцы хороши, (2) д.ОлемаВот они хороши (2).

Резчена были пригожи, (2) д.РезяВот они пригожи. (2)

Чулощёла — коневалы, (2) д.ЧулосаКоневалы, коневалы.

Были русомцы бахвалы, (2) д.РусомаВот они бахвалы. (Лешуконский район)

Экзонимы передают различное отношение к объекту номинации: иронию, пренебрежение, издевку, уважение, враждебность, опасение. Прозвище полифункционально. Характеризующая функция — одна из основных функций прозвищ. Микроэтнонимы имеют социальную индикативность: они показывают взаимодействие партнеров коммуникации. Ироничное отношение к объекту номинации встречается чаще среди различных форм осознания других. Его передают прозвища; «кукурузники» — жители окрестных деревень под г.Архангельском (так как, по одной из версий, «когда-то растащили кукурузу с баржи», по другой, — «на деревню упал самолет-кукурузник»); «пакшаны — слепачи» — д.Пакшеньга Устьянского района («экономили свет»); «миряне» — жители г.Мирного (потому что «они со всего мира»).

Прозвище имеет негативное значение. Приезжий человек в народном сознании соотносится со сферой чужого. Приезжих на Севере не любили. «Каргополы-шипуны» (из-за особенностей произношения), мамоны — жители Няндомы («мамон» в «Словаре русских народных говоров» [3] — брюхо, обжора). При анализе прозвищной традиции наблюдается несовпадение причин объяснения прозвища самим местным сообществом и соседними. Первым чаще всего выбирается благовидная мотивировка. По объяснению самих няндомцев, «железную дорогу до Архангельска строил Савва Мамонтов, и после окончания строительства многие рабочие остались жить в Няндоме, поэтому их прозвали мамонами».

Экзонимы передают пренебрежение: «нужда холмогорская» (побирались) «Сура-дура» (Пинежский р-н), «Дика Пёза» (Мезенский р-н) — «местность удалена, и жители отстали в культурном отношении»); издевку: «грязнули» (жители всех деревень по р.Пёзе, Мезенский район), «замараны подолы» (женщины д.Березник, Мезенский район), «ваганы косопузые» (Вольский район, «криво носили подпояску»).

Прозвищная традиция связана со сферой своего и чужого мира. Представители соседнего микроареала всегда воспринимаются как чужие и вызывают опасение. В соседних уездах с Пинегой пинежан считали колдунами и называли «икотниками», т.е. колдунами, насылающими болезнь икоту (кликушество).

Чаще всего сфера «чужого» мира соотносилась с верховьями рек: верховья р.Устьи — «колдуны» (Устьянский район), верховья р.Пинеги по всей реке называли «чернолобыми», т.е. колдунами. Вероятно, это связано с тем, что в верховьях рек и по их притокам на Русском Севере дольше всего оставалось финно-угорское население. Эту мысль подтверждает коллективное наименование жителей р.Пёзы — «чухарями». В настоящее время в Архангельской области зафиксировано употребление слов «чухарь», «чуча», «чукча» в качестве этнонима «чудь» [4] . В ономасиологическом сознании исполнителей жители верховий и притоков наделяются культурной и социальной отсталостью. Наблюдается социокультурная оппозиция «верха»/«низа» [5] («верхота-дикота» Пинежский район, «Не народ, а пёзена, не товар — железина» — Мезенский район). Отношение к жителям верховий двойственно: с одной стороны, они вызывают иронию, с другой, — опасение.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Встречается циркуляция прозвища в одном регионе: верховья Пинеги — «чернолобые» и жители д. Кушкопалы Пинежского района — «чернолобые». Все пинежана — «икотники», и жители д.Паленьги в устье Пинеги — «икотники». Это свидетельствует о том, что в ономасиологическом сознании исполнителей циркулируют устойчивые модели. Бытование таких же устойчивых моделей наблюдается в объяснении мотивировок различных прозвищ в одном ареале: «вороны» («кто-то ворону съел»), «куропти» («рядом кочевали ненцы и один из местных жителей украл у них из котла куроптя»), совы («сов ели» — Мезенский район). Аналогичные модели образуют мотивационные гнезда, восходящие, вероятно, к какому-то фольклорному источнику.

В прозвищах отражаются профессиональные занятия архангелогородцы — «кровельщики», чулощёла — «коневалы», Красноборск — кушачники (Красноборский район); гастрономические пристрастия («борщеёды» — жители р.Печоры, так как употребляют в пищу растение борщевик, «крошенина» — д.Кучкас, Пинежский район, «водохлёбы» — кенозёра, Плесецкий район — «много чая пьют»); конфессиональные черты («молоканы» — д.Нижа, Мезенский район); тип хозяйствования («заворуй» «кибасники»/«кибасы»/«кибасья» — лампожена, Мезенский район (кибас — поплавок у сети, занимались рыболовством), «солевары» — жители д.Нёноксы, Приморский район особенности местного быта и нравов («Сулецки-хыши» — д.Сульце, Пинежский район (хыш — хвастливый человек), «живорезы» — д.Ямскогорская, Устьянский район («жестоко дрались»).

Безо всякой мотивировки прозвище может встречаться в рифмованном фольклорном тексте:

Палуга зелена,Кеслома — ворона,Копылиха на боку,Трубка полна табаку [6] .

Наблюдается процесс приятия и неприятия экзонима. Экзоним может совпадать с эндонимом: «грибоеды» — коллективное наименование жителей д.Грибанихи Онежского района. Реализация прозвища произошла в пословице, которой сами себя характеризуют жители Грибанихи: «Коли в лес пошел да белых грибов не набрал, так в лесу не бывал».[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Прозвище может даваться по первопоселенцу и, видимо, в этом случае имеет в своей основе фольклорный источник/предание. На Мезени жителей Малой Слободы (части г.Мезени) называют «дергачами». Дергач, по словарю В.И.Даля [7] , гвоздильная выдерка, «железная полоска вилкою для выдергивания гвоздей». Дергач делался в кузнице. По преданию, первым поселенцем Малой Слободы был кузнец.

В различных микроареалах прозвищная традиция имеет большее или меньшее распространение. Мы считаем, что это связано с особенностями заселения региона. Чем раньше происходило заселение и чем большую историю имеет регион, тем сильнее развита прозвищная номинация. На Севере заселение происходило по рекам-магистралям. Онимы-прозвища сильнее выражены в низовьях р.Пинеги и Мезени и слабее — в их верховьях и по притокам (почти не фиксируются прозвища по притоку р.Мезени — Пёзе).

Благоприятные условия для появления прозвищ — совместные гуляния, съезжие праздники, торговые и промысловые, контакты (например, в Поморье), высокая плотность населения в микроареале. Удаленность населенных пунктов друг от друга не способствует развитию традиции. Чаще всего жители таких населенных пунктов имели какое-то одно наименование, тогда как в ареале с высокой плотностью населения у местного сообщества фиксируется до нескольких прозвищ (деревни, расположенные по р.Мезени, имеют два-три прозвища, а деревни по отдаленной от центра р. Кулою — всего одно: Сояна — «бобыли», Домощелье — «Турция» или прозвища вообще не фиксируются: д.Совполье и Каргополье).

Существовали мужские и женские прозвища. Из прозвищ парней и девушек одного селенческого куста состояли прозвищные песни, которые исполнялись на гуляниях. Это свидетельствует об их обрядовом происхождении.

Ерошана-то идут — Двери ломят, скобы рвут.Усть-мехрежена идут — Не доходя шапки сымут.Рипалова-то идут — Стекла режут, рамы бьют, (Холмогорский район) (ФА: Ф.32. Т.212)

В песнях даются сниженные образы, используется пейоративная и ненормативная лексика:

Как в корыте потонули рипаловочки [8] . Ой, калина моя, да вот калина моя.На горке постоять да ограять-осмеять.Усть-махреженки.На печи-то заблудились коношаночки.Ой, глиняны подолы ерошаночки. (ФА: Ф.32. Т.212)

Микроэтноним — стереотип, и выступает как нарративное проявление. Он имеет свой сюжет и героев. Прозвище часто выступает не как законченный текст, а как его потенциальность. Этнический образ раскрывается в анекдотах, которые являются экзонимами. Наибольшей частотностью в корпусе присловий отличаются анекдоты о глупцах, простаках и дураках (О том, как не могут сосчитаться, каждый раз пропуская себя (д.Хаврогоры); варят (кашу) толокно в проруби (Каргополь); глупец мысленно грешит с попадьей, стоя на другом берегу реки (Евсино, Каргопольский район).

Кроме самих анекдотов, встречаются устойчивые выражения, прагматические клише, имеющие в основе сюжет анекдота (например, пинежана «покупала по цетыре денецки, продавала по два грошики. Барыша куца куцей, а денег ни копеецки» (архетипический сюжет: «Глупая женщина не умеет считать…»).

Образ архангелогородца раскрывают стереотипические суждения. Они передают такие качества характера, как сдержанность, терпеливость, выносливость: на юге говорят: «А в Архангельске по городу белые медведи ходят»; «Это северные люди — они во льдах купаются».[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Сами о себе: «— Почему, когда раньше по всей России проходила цепь забастовок, стачек, в Архангельске было спокойно? — Люди у нас замороженные, и не такое терпели, но молчали».

Некоторые стереотипические суждения имеют в своей основе анекдотичный фольклорный источник о глупцах. О Ломоносове говорят: «Один умный человек на весь Север, да и тот пешком в Москву ушел».

• [1] Снегирев И.М. Словарь русских пословиц и поговорок: Русские в своих пословицах. - Н.Новгород, 1996; Сказания русского народа, собранные И.П.Сахаровым. - М.: Худож. лит., 1990; Пословицы русского народа: Сб. В.Даля: В 3 т. - М.: Русск. кн., 1993 (Живое русское слово).
• [2] Архив лаборатории фольклора Поморского государственного университета; личный архив Н.В.Дранниковой; Подвысоцкий А. Словарь областного архангельского наречия в его бытовании и этнографическом применении. - СПб., 1885. Словарь областного Олонецкого наречия в его бытовании и этнографическом применении / Собр. на месте и сост. Г.Куликовский. - СПб., 1898. Ефименко П.С. Материалы по этнографии русского населения Архангельской губернии //Труды ЭО ОЛЕАЭ. Кн. V: В 2 вып. - М., 1877- 1878. Дилакторский П. Прозвища жителей некоторых городов Вологодской губернии // Вологодский иллюстрированный календарь. - Вологда, 1894. Журавлев А.Ф. Этнография в прозвищах // Русск. речь." 1984 - № 3. С.116-123. Зеленин Д.К. Великорусские народные присловья как материал для этнографии; Народные присловья и анекдоты о русских, жителях Вятской губернии: Этнографический и историко-литературный очерк // Избранные труды: Статьи по духовной культуре 1901-1913. - М., 1994 С.38-104.
• [3] Словарь русских народных говоров. - Л., 1981. T.17. C.35.
• [4] Булатов В.Н. Русский Север." Кн. I: Заволочье (IX-XVI вв.). - Архангельск: Изд-во Помор, ун-та, 1997. С.59.
• [5] Бернштам Т.А. Локальные группы Двино-Важского ареала: Духовные факторы в этно- и социокультурных процессов // Русский Север: К проблеме локальных групп. - СПб., 1995. С.208-317.
• [6] Личный архив Н.В.Дранниковой.
• [7] Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. - М.: Русск. язык., 1978. - Т.1. - С.429.
• [8] Куплет повторяется после каждой строки.