Электронная библиотека
публикации о музее-заповеднике «Кижи»

Известно, что в народной сказке сказитель остается в основном «за кадром», он не может быть действующим лицом, героем. А если и появляется, то либо (чаще) в финальной формуле «И я там был, мед-пиво пил, по усам текло, а в рот не попало», либо (реже) ва зачине, инициальной формуле сказки, как у М.М.Коргуева: «Вот в некотором царстве, в некотором государстве… а может быть, в том, в котором мы живем…» [1] . Исследуя искусство Коргуева-сказочника, К.В.Чистов пишет: «Он мастерски увлекал слушателя все далее и далее в глубь фантастической страны, в которой царили сказочные законы. Сам же оставался ка бы безучастным. Все происходило будто бы помимо его воли, он же, напротив, готов был бы остаться в рыбацкой избушке, где начал рассказ, он рад был бы, если бы все было необыкновеннее, но что поделать… Как любое истинное мастерство, мастерство сказывания Коргуева оставалось незаметным и вместе с тем непрерывно «работало» [2] .

Иное дело литературная сказка. В ней сказитель (сказочник) может быть рассказчиком, выразителем авторской точки зрения, действующим лицом, героем. Словом, фольклорный сказитель трансформируется в литературный персонаж, что лишний раз напоминает нам о родстве литературной и народной сказки.

Если в фольклористике проблема сказителя изучается, то применительно к литературной сказке она даже не ставилась. В этом плане сказки Е.Шварца представляют огромный интерес, особенно «Снежная королева» (1938) и «Обыкновенное чудо» (1954).

«Снежная королева» — одна из первых пьес-сказок Е.Шварца — написана по мотивам произведений Х.К.Андерсена на излете мрачной эпохи 30-х годов и адресована преимущественно детям. «Обыкновенное чудо» — оригинальная пьеса-сказка — появилась во время короткой «оттепели» 50-х годов и адресована преимущественно взрослым. Между ними много общего, значительно больше, чем может показаться на первый взгляд. Когда-то критик М.Петровский, изучая сказку А.Толстого «Золотой ключик, или Приключения Буратино», обратил внимание на весьма существенные переклички с последней частью трилогии «Хождение по мукам». Но те произведения писались почти одновременно, тогда как шварцевские пьесы-сказки разделены шестнадцатью годами.

Для «Снежной королевы» и «Обыкновенного чуда» характерен единый прием: творец сказки, рассказчик, один из главных действующих лиц и в афише назван первым. У Х.К.Андерсена, как и в народной сказке, рассказчик, повествователь отсутствует. Может, Е.Шварцу он понадобился при переводе прозаического текста в драматургический? Однако в «Обыкновенном чуде», которое изначально задумывалось как драматическое произведение, вновь появляется Сказочник, только теперь он именуется Хозяином (Волшебником). В слово «Хозяин» Е.Шварц вкладывает двойной смысл: первый — Хозяин усадьбы, где происходит действие пьесы-сказки; второй — Хозяин сказки, т.е. ее творец, синонимом ему является слово «Волшебник».[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Вот этот второй смысл слова «Хозяин» помогает понять причину создания образа Сказочника в обеих пьесах-сказках. Вместе со сказочником в произведение входит тема искусства, творчества, судьбы художника, его непростых взаимоотношений с жизнью, властью, с самим собой. Это, можно сказать, магистральная тема в творчестве Е.Шварца, но нигде она не проявляется так отчетливо и ярко, как в этих двух пьесах-сказках.

В «Снежной королеве» Е.Шварц придал Сказочнику портретное и биографическое сходство с Х.К.Андерсеном, изобразив его молодым человеком, долговязым и неуклюжим, который часто вспоминает свое детство: «У моей мамы — она была прачка — не было денег платить за мое учение. И в школу я поступил совсем взрослым парнем. Когда учился в пятом классе, мне было восемнадцать лет. Ростом я был такой же, как теперь, а нескладен был еще больше. И ребята дразнили меня, а я, чтобы спастись, рассказывал им сказки» [3] . Сцена появления Снежной королевы перекликается с автобиографической «Сказкой моей жизни», в которой Х.К.Андерсен вспоминает, что в детстве, сидя у постели умирающего отца, видел за окном Ледяную деву.

Биографическое начало нетрудно обнаружить и в характере Сказочника: чувство собственного достоинства, доброта, жажда справедливости, любовь к детям и простым людям. Правда, здесь, нам кажется, оно представляет сложный сплав биографий Х.К.Андерсена и автора пьесы-сказки Е.Шварца, а, может быть, и народных сказителей.

Уже в первом монологе Сказочника, которым открывается пьеса-сказка, определены основные его функции: «Мне прискучило все рассказывать да рассказывать. Сегодня я буду показывать сказку. И не только показывать — я сам буду участвовать во всех приключениях. Как же это так? А очень просто. Моя сказка — я в ней хозяин.» (129) [4] . Как видим, Сказочник здесь един в трех лицах: рассказчик, герой, творец сказки.

М.Н.Липовецкий, исследуя сказочные пьесы «Тень» и «Дракон», в книге «Поэтика литературной сказки» указывает на существование в них трех уровней: волшебной сказки, романтического произведения и интеллектуальной драмы. Думается, это приложимо к «Снежной королеве» и «Обыкновенному чуду» и в первую очередь связано с особенностями образа Сказочника.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

В пьесе-сказке он выступает прежде всего как повествователь, рассказчик. Многие андерсеновские сказки — о Снежной королеве, о сапожной щетке, о чайнике, о поющих ступеньках и, конечно, о Герде и Кее, их верной дружбе — рассказываются им. Интересно, что у Х.К.Андерсена сказку о Снежной королеве рассказывает бабушка Герды и Кея. Е.Шварц наделяет способностью придумывать удивительные истории только Сказочника, выражающего авторскую точку зрения.

Из уст Сказочника мы узнаем и предысторию Герды и Кея, и различного рода описания, взятые из эпических сказок Х.К.Андерсена, и о событиях, происходящих за сценой и т.п. Б.О.Корман как-то заметил, что повествователь, рассказчик — «носитель речи, открыто организующий своей личностью весь текст» [5] . Таким образом, Сказочник не только выражает определенную точку зрения, оценивает поступки персонажей, но и направляет действие, придает ему особую интонационную выразительность.

Мировая драматургия знает различные приемы сценического воплощения авторского голоса: хор в античной драме, повествовательный или песенно-лирический комментарий у Брехта. Е.Шварц пошел иным путем, соединив в одном лице функции повествователя и персонажа.

Сказочник изображен Е.Шварцем активно действующим лицом. В его характере отчетливо виден сплав сказочного и реального начал. В соответствии с классификацией В.Я.Проппа он выполняет функции героя, помощника и дарителя. Как носитель доброго начала он противостоит злу сказочному (Снежная королева) и его тройному земному воплощению (Советник, Король, разбойники). Сказочное и реально существующее зло у Е.Шварца всегда едины и неразделимы. И как бы ни было оно могущественно, герой (в полном соответствии с традицией волшебной сказки) вступает с ним в борьбу. Сказочник, как и надлежит герою детской сказки 30-х годов, сплачивает вокруг себя единомышленников: «Все идет отлично — мы с вами, вы с нами, и все мы вместе. Что враги сделают нам, пока сердца наши горячи? Да ничего! Пусть только покажутся, и мы скажем им: «Эй, вы! Снип-снап-снурре…» (175) Этот коллективный герой в конце концов одерживает победу: «советник и королева удрали, разбив окно» (175), а розы расцвели к приходу Герды и Кея. В «Снежной королеве» Сказочник не всемогущ и одерживает победы без помощи чудесных вещей и волшебства. От других героев отличает его необыкновенно доброе сердце и верность дружбе. Это сильный, мужественный и добрый человек, поэтому функции помощника и дарителя соответствуют главным чертам его характера. Он помогает бабушке растить и учить внуков, дождаться их возвращения, Герде выстоять в столкновении с Королем и Советником, Маленькой разбойнице испытать счастье дружбы и преобразиться, цветам вырасти и расцвести среди зимы. Он дарит людям доброту, веру в свои силы, надежду на счастье и, конечно, великолепные сказки. Во всем остальном он такой же, как все.

Помимо того, что Сказочник — герой-повествователь, он еще и творец сказки и художник. Это роднит его с Хозяином (Волшебником) в «Обыкновенном чуде». Именно со Сказочником=Хозяином в обе пьесы-сказки входит одна из главных шварцевских тем — тема творчества и судьбы художника.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

В создателе сказки Е.Шварц подчеркивает мечтательность, фантазию, озорство, склонность к игре ситуациями, словами. Как всякий настоящий художник, начиная сказку, он не всегда предвидит все ее возможные повороты: «придумал я пока только начало да кое-что из середины, так что, чем кончатся наши приключения, я и сам не знаю!» (129). Действующие лица делают иногда то, чего вовсе не хочется ему: «Он ушел, совсем ушел. Я вас прошу, пожалуйста, забудем о нем…» (134) — говорит Сказочник, но Советник тотчас же возвращается. «Советник испугался. [...] Он отправился домой…» (154), а Советник тем временем продолжает преследовать Герду и т.д. Сказочник не объясняет, почему так происходит. Рассуждения о философии искусства, законах творчества, по-видимому, в пьесе для детей казались Е.Шварцу неуместными.

Зато о творческих и нравственных принципах он ведет серьезный разговор с ребенком. Сказочник и Советник — антагонисты, их конфликт — это конфликт героя и антигероя, добра и зла, творца и власти. Тема противостояния художника власти родилась у Е.Шварца в конце 30-х годов. Свидетель ареста и гибели многих своих коллег-писателей, он сумел выразить это в сказке, которая, по словам Е.Неелова, всегда «освещается тревожным светом современности» [6] .

В «Снежной королеве» власть изображается Е.Шварцем изначально сильной: она может упрятать художника в тюрьму, лишить его средств к существованию и просто уничтожить, о чем все время напоминает Сказочнику Советник, Снежная королева. Однако прежде, чем применить силу, его пытаются подкупить. С точки зрения Советника, наиболее полного воплощения власти, все продается и покупается, золото — его главный бог. Иной взгляд расценивается им как бунт, неповиновение власти.

Иногда Е.Шварц вкладывает в уста Сказочника и Советника одинаковые слова, однако диаметрально противоположная интонация придает им совершенно разный смысл. Слово «сочинитель» Сказочник произносит с достоинством, гордостью, Советник — с презрением.

Сказочник в «Снежной королеве», лишенный волшебных свойств и помощников, может противопоставить власти лишь силу своих убеждений, таланта и человечности, как это бывает в реальной жизни. Герой Е.Шварца не лишен чувства страха. В присутствии Снежной королевы он теряет дар речи: «Она протягивала ко мне руку — и холод пронизывал меня с головы до ног, и язык отнимался, и…» (139), — говорит он Герде. Мужество Сказочника в преодолении страха, вера в торжество добра и справедливости помогают ему бороться и победить. Е.Шварц понимает, что зло отступило, но оно не повержено, и только ребенку победа представляется абсолютной.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

В отличие от Сказочника Хозяин в «Обыкновенном чуде» не молодой человек, а зрелый мастер, признанный Волшебник. Ни портретного, ни биографического сходства с Е.Шварцем в нем нет. Хотя, пожалуй, есть одна выразительная деталь. «Обыкновенное чудо» посвящено Екатерине Ивановне Шварц, которую он, как известно, очень любил. Первый монолог Хозяина — о любви к жене: «Пятнадцать лет я женат, а влюблен до сих пор в жену свою, как мальчик, честное слово так!» (364). Любовь лежит в основе всей пьесы-сказки: «Мне захотелось поговорить с тобой о любви. Но я волшебник. И я взял и собрал людей и перетасовал их, и все они стали жить так, чтобы ты смеялась и плакала. Вот как я тебя люблю» (412). Если учесть, что Хозяин — выразитель авторской точки зрения, то можно говорить о некоторой биографической перекличке.

Хозяин, как и Сказочник, предстает одновременно рассказчиком, творцом и героем пьесы-сказки. Повествовательные возможности его, однако, заметно сужены, функции рассказчика частично переданы другим действующим лицам и не являются для него ведущими. В отличие от Сказочника Хозяин рассказывает всего одну сказку — сказку о чуде любви, но вся она «пропущена» через его душу и разум, окрашена лиризмом.

Если в «Снежной королеве» служебная роль Сказочника достаточно ощутима, то в «Обыкновенном чуде» этого нет и в помине. Хозяин воспринимается не только как главный герой, но и как смысловой, философско-лирический, эстетический центр пьесы-сказки.

Бережно перенеся из «Снежной королевы» все лучшие свойства характера Сказочника, Е.Шварц подчеркивает в Хозяине творческое начало и не случайно дает своему герою двойное имя: Хозяин и Волшебник. Волшебник — его профессия, он творит чудеса. Однако в поэтике Е.Шварца чудеса, волшебство и творчество — синонимы. Волшебник — это художник, творец, а если еще точнее — писатель (вспомним: «Не зачеркивать же! Не слова — люди» (412). По Е.Шварцу, неиссякаемым источником волшебства (= творчества) является любовь: к жизни, к людям, к женщине, к искусству, к истине… Ненависть бесплодна, плодотворна только любовь. Об этом говорят и его герои: в «Золушке» Фея (Волшебница) — «Отлично [...] Мальчуганам полезно влюбляться. Они тогда начинают писать стихи, а я это обожаю»; Паж — «Я не волшебник, я еще только учусь [...], но любовь помогает нам делать настоящие чудеса» (426). В «Обыкновенном чуде» Хозяин (Волшебник) и в монологах, и в репликах постоянно говорит о любви: «Влюбляться полезно!» (372). Более того, выстраивает свою сказку как цепь разнообразных вариаций любви: Хозяин и его жена, Медведь и Принцесса, Эмиль и Эмилия. Все отрицательные персонажи Е. Шварца (Снежная королева, Советник, Мачеха, Администратор и др.) лишены способности любить, а значит и творить.

Волшебник, как и «герои сказки, более близкие к «чуду», лишен «бытовых черт сегодняшнего дня» (362). Он целиком поглощен творчеством и как настоящий художник живет в мире, населенном реальными людьми и придуманными им самим персонажами. Взаимоотношения мастера со своими созданиями отнюдь не просты. Оценивая их достоинства и недостатки, он говорит: «Одни работали лучше, другие хуже, но я уж успел привыкнуть к ним» (412). Иногда персонажи делают не совсем то, что ему хотелось, но при этом не нарушают существенно его планов. Это вызывает у него добрую улыбку: «Вот, например, Эмиль и Эмилия. Я надеялся, что они будут помогать молодым, помня свои минувшие горести. А они взяли да и обвенчались. [...] И пусть, и пусть» (412).[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Другое дело, когда герой выходит из-под опеки автора и начинает действовать в соответствии с логикой собственного характера, когда ставится под сомнение первоначальный авторский замысел, тогда Хозяин из помощника и дарителя превращается во вредителя: «Прощай. Я больше не буду тебе помогать. Нет! Мешать начну тебе изо всех сил. До чего довел…» (403). И он исполняет свою угрозу: «Самые тихие речки по моей просьбе выходят из берегов и преграждают ему путь, если он подходит к броду. Горы, уж на что домоседы, но и те, скрипя камнями и шумя лесами, сходят с места, становятся на его дороге. Я уж не говорю об ураганах. Эти рады сбить человека с пути. Но это еще не все. Как не было мне противно, но приказал я злым волшебникам делать ему зло. Только убивать его не разрешил» (406).

Творец и герой противостоят друг другу: замысел одного не соответствует характеру другого. Е.Шварц мастерски показывает драматизм творческого процесса в постепенном постижении истины, глубину переживания художника, открывающего для себя новые горизонты творчества. Хозяин, как и Сказочник, не всегда предвидит, чем и как разрешится тот или иной эпизод, события. Главное для него понять законы творчества, природу подобных явлений. В «Обыкновенном чуде» читателю открывается сложнейший внутренний мир творца пьесы-сказки, зрелого мастера, его творческая лаборатория. И это новый шаг вперед по сравнению со «Снежной королевой».

Совершенно иначе, чем в «Снежной королеве», изображены взаимоотношения художника с властью. Его позиция по отношению к ней выражена четко и категорично: «Я королей, откровенно говоря, терпеть не могу!» (368). Король и его прислужники (за исключением «Золушки») изображаются как деспоты и тираны. Художник и власть всегда враждебны: так было в «Снежной королеве», так и в «Обыкновенном чуде». Однако положение художника в последнем существенно иное.

В пьесе-сказке Хозяин является волшебником не только в переносном (творец, мастер), но и в буквально сказочном смысле слова. Он обладает могуществом, недоступным Сказочнику: может превратить Медведя в человека, министра-администратора — в крысу, короля — в облачко и т.п. Кроме того, он еще и бессмертен, как само искусство. А значит ему не страшны ни короли, ни министры, ни палачи. Он понимает их несовершенство, жестокость, временность и не боится их. Очевидно, здесь сказался оптимизм исторического времени — на дворе была оттепель — и вера в бессмертие искусства.

В образе Хозяина (Волшебника) легко обнаруживаются многие черты Сказочника. Однако в «Обыкновенном чуде» они обретают и философичность, и полнокровность бытия, и несколько иную трактовку. В сущности Сказочник — это проба пера, первые шаги на пути к образу Хозяина.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

• [1] Наши наблюдения над искусством сказителя основывались прежде всего на сказках Коргуева. См.: Сказки Карельского Беломорья: Сказки М.М.Коргуева / Запись, вступ. ст. и коммент. А.Н.Нечаева. Т.1-2. Петрозаводск, 1939.
• [2] Чистов К.В. Русские сказители Карелии: Очерки и воспоминания. Петрозаводск, 1980. С.203-204.
• [3] Шварц Е. Обыкновенное чудо: Пьесы, сценарии, сказки, автобиографическая проза, воспоминания / Сост. и вступ. Ст.Е.Скороспеловой. Кишинев, 1988. - С.172. Далее все ссылки на это издание, страница указывается в скобках после цитаты. Разрядка везде авторская, иное оговаривается в скобках.
• [4] Здесь, на наш взгляд, перекличка с "Обыкновенным чудом" не случайна: Сказочник называет себя хозяином сказки. Семнадцать лет спустя Е. Шварц нового сказочника сам назовет Хозяином (Волшебником).
• [5] Корман Б.О. Изучение текста художественного произведения. М.: Просвещение, 1972. С.34.
• [6] Неелов Е.М. Современная литературная сказка и научная фантастика. Петрозаводск: Изд. ПетрГУ, 1973. С.8.