Электронная библиотека
публикации о музее-заповеднике «Кижи»

В нынешнем Ковернинском районе Нижегородской области (бывшем Ковернинском уезде Костромской губ.) есть компактно расположенная группа деревень, которая до 1923 года образовывали Корельскую волость и которую в народе до сих пор зовут Корелой [1] . В XIX веке в некоторых названиях деревень этой волости было уточнение: Федорово Корельское, Прудовка Корельская. Здесь же находилась деревня Чудово [2] – топоним редкий для Нижегородского Поволжья.

Жителей Корелы называют кореляками, корелянами, реже корелой. В старых документах (челобитных XVIII в.) к именам жителей Корелы нередко добавляли: «Иван Корелянин», «Алексей Корельский» и т.п. [3]

Малую этническую группу – корелян / кореляк объединяет, во–первых, вера – это старообрядцы (поморцы брачного согласия), и, во–вторых, происхождение, историческая родина. Образование Корелы в лесном Заволжье по реке Узоле и ее притокам относят к концу XVII – нач. XVIII в., когда после ряда неурожайных лет на Севере сюда перебрались из Выговской общины старообрядцы [4] , пришли с Олонецкой земли, «из Свейского рубежа», как говорится в одной челобитной (1701 г.). Точнее родина переселенцев не называется. К сожалению, антропологическое, этнографическое и диалектологическое изучение группы корелян не проводилось. Община разрасталась, и в 1718 году в Корельской волости насчитывалось 12 селений, в них 273 двора, мужчин 1162 [5] .

Нижегородские историки видят в корелянах этнических карел, хотя веских оснований для этого нет. Нам представляется, что мигрантами могли быть и русские олонецкие крестьяне.

Кореляне принесли на новую территорию высокую древнерусскую культуру знаменитого Данилова монастыря на Выге и сохраняли ее вплоть до 20–х годов прошлого века. Здесь жило старинное церковное пение – древнерусский знаменный распев, иконопись, литература, в начале XX века издавались даже журналы («Голос Корелы», «Вехи»).[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Что касается фольклорной культуры, то в Кореле сложился своеобразный очаг ее, выделяющийся на фоне всей нижегородской, в том числе заволжской (ветлужской, керженской) традиции. В основу местной фольклорной традиции легла северная культура (одна из локальных традиций ее, возможно, заонежская). Оторванная от своей культурной метрополии, она развивалась в консолидации с другими традициями, принесенными также мигрантами из других областей. Из исторических источников известно, что вместе с корелой или чуть раньше пришли на Узолу крестьяне с правобережья Волги (из Юмохонской волости Суздальского уезда), а в одной из челобитных (1706 г.) говорится о переселенцах, что «от скудности своей и хлебной недороды вышли они из Ярославского, из Углецкого, из Олонетцкого, из Городецкого и иных разных городов из его государевых дворцовых волостей и сел и деревень» [6] . То есть рядом с корелянами проживали на Узоле также выходцы и с Верхней Волги.

Очаг сложившейся приузольской традиции оказался шире территории Корелы и включает фактически весь Ковернинский р–н, а некоторые, характерные для него явления, выходят далеко за границы района. Наиболее устойчивым компонентом в северной основе оказалась семейная обрядность, может быть, потому, что старообрядцы отличались особым консерватизмом в быту. В пределах Нижегородского края только на Узоле существовали старушечьи поседки, по содержанию очень похожие на «старушечьи бесёды» Заонежья. Ковернинский краевед М.Зимин так писал о них: «Много можно услышать интересных рассказов на поседках у старух. Они собираются со всей деревни и даже из других деревень в один домик и прядут при лунном свете […] К ним приходят старики, девчонки и парни. Рассказов, всевозможных сказок, легенд и воспоминаний – масса. Иногда расскажут какую–нибудь страшную небылицу или «сбыль» (быль)…» [7] . Ср. описание «старушечьих бесёд» в Заонежье: «С вязанием, прядением, вышивкой собирались женщины небольшими группами […] Многие былины и сказки были услышаны сказителями именно на таких «бесёдах», здесь пели и разъясняли духовные стихи, рассказывали молодежи о «досюльной» жизни, учили гадать. Поэтому «старушечьи» бесёды охотно посещали девушки» [8] . Возможно, и на Узоле в «старушечьих поседках» звучали некогда былины: былина «Илья и Сокольник», по всей вероятности, занесенная с Севера, неоднократно записывалась здесь [9] .

Ряд, скорей всего, генетических, а не просто типологических схождений имеет местный свадебный обряд со свадьбой карел и русских Заонежья. Так, важной частью сватовства здесь, как и в Олонецкой губернии, был обмен залогами [10] . Обычай давать задаток от невесты жениху при согласии выйти замуж широко распространен в нижегородской обрядности, но обмен задатками известен только на Узоле. Приведем рассказ О.К.Лаптевой, 1893 года рождения, хорошо его помнящей: «… Степаниду посылает: «Скажи, что сватать приду, пусть даст задаток». Я отказала: посмотрю, мол, на него в воскресенье. В воскресенье пошли гулять. Девки говорят: «Гляди, твой ухажер». Отводит меня. Я ему говорю: «Я тебе дам задаток, но и ты мне дай». Сама думаю: потом разменяемся» [11] . Правила здесь были такие: если, дав задаток, девушка затем отказывалась выходить замуж, задаток оставался у парня. Если же задаток давали оба, то в случае, когда сватовство расстраивалось, происходил обмен задатками и «никто не был в убытке».

Так же, как в русской заонежской и карельской свадьбе [12] , здесь устраивались преграды свадебному поезду. Если обычно в нижегородском крае, дорогу женихову поезду преграждали по пути к невесте, то в Ковернинском крае это делалось, как в Олонецкой губернии, на пути от невесты в дом жениха и, главное, способ преграждения был не типичен для Поволжья – здесь на протянутой через дорогу веревке вывешивали различные вещи. «В каждой деревне вешали «флаги»: протягивали веревку и вешали на ней самые дороги платки, полотенца» [13] ; «от венца дорогу перегораживали полушалками и отрезами, […] и жених выкупал путь» [14] ; «шалями загораживали путь» [15] .

На Узоле, как и у русского населения Олонецкой губернии [16] и у карел [17] , был своеобразный обычай величать новобрачных и участников свадьбы – их качали, причем качание сопровождалось и на Севере, и на Узоле одинаковым выкриком: «Ура!», не встречающемся в других локальных нижегородских традициях: «Качали молодых на досках» [18] ; «народ на мосту качает молодых на «ура». Потом качают отца с матерью… Потом качают всех, кто просит» [19] . За качание принято было расплачиваться – «приходилось давать по трешке или пятерке» [20] .[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

К северной основе с некоторой вероятностью можно отнести обычай бани молодых. Баня здесь была очень важным звеном в обряде, основным структурным элементом второго дня свадьбы (предсвадебная баня отсутствовала). Баню топила сваха, во время бани устраивался шумовой «концерт» (стрельба, стучание по бане и т.п.), молодой давал выкуп после бани, иначе его и молодую жену не выпускали. Молодых в баню и из бани обязательно везли. Но поездка разыгрывалась в комедийном плане: впрягались в сани (кошовки) или в санки участники свадьбы. Они изображали лошадей, особенно при катании молодых после бани. «Лошади» фыркали, били ногами, заворачивали к колодцу, чтобы их напоили (здесь им подносили вина). Принято было и катание свадебников по своей и соседним деревням («Молодых сажают в повозку, окутывают чем–нибудь и везут в другие деревни. А сваха у них в повозке пляшет и трясет веником с лоскутами […] В каждой деревне поезд останавливается […] Бросают конфеты, орехи, семечки, деньги» [21] ). В некоторых селениях после молодых в баню водили родителей, сваху, дружку. Ареал обряда свадьбы молодых в Нижегородской губернии выходит за пределы Поузолья и охватывает междуречье Оки и Волги, но по своей наполненности ритуалами выделяется именно Поузолье, где находилась Корела.

Что касается поэтического репертуара, то он един для Поволжья выше Нижнего Новгорода, а также соответствующей части Заволжья, включая Узолье и Городецкий р-н. Вероятно, репертуар формировался на другой локальной основе, возможно, верхневолжской. Элементы верхневолжского обряда включились и в ритуальную часть свадьбы на Узоле, например продажа елочки–красоты. Вошли в нее какие-то элементы из локальных традиций Поветлужья (например, чин помощника дружки Афоньки и диалоги дружки с ним [22] ).

Таковы некоторые тенденции формирования вторичной локальной традиции на основе «выброса» северной фольклорной культуры на новую территорию [23] .

• [1] См. об этом: Аветисян В. Корела // Родина хохломы: очерки истории Ковернинского края. Н.Новгород, 2000. С.44–49; Сироткин С. Карельская волость в XVIII в. // Там же. С.49–53.
• [2] См. карту «Корела»: Аветисян В. Корела. С.46–47.
• [3] Там же. С.48.
• [4] Известно, что руководитель Выговской общины Андрей Денисов побывал на Узоле незадолго до переселения поморцев. Об этом сохраняется память в семейных преданиях.
• [5] Сироткин С. Карельская волость… С.52.
• [6] Там же, с.50.
• [7] Зимин М. Ковернинский край (Наблюдения и записи) // Родина хохломы: очерки истории Ковернинского края. Н.Новгород, 2000. С. 19, 20.
• [8] Калашникова Р.Б. Бесёды и бесёдные песни Заонежья второй половины XIX века. Петрозаводск, 1999. С.19.
• [9] Корепова К.Е. Новые записи былин в Горьковской области // Фольклор народов РСФСР. Межвузовский науч. сб. Уфа, 1981. С.32–34.
• [10] Сурхаско Ю.Ю. Карельская свадебная обрядность (конец XIX – начало XX в.). Л., 1977. С.83–85.
• [11] Архив Нижегородского государственного университета, колл.37, ед.хр.1, №12. (Ковернинский р-н, с.Успенское. Зап. Корепова К.Е. в 1976 г.). (Далее: ННГУ. Колл., ед.хр., номер через дефис).
• [12] Сурхаско Ю.Ю. Карельская свадебная обрядность… С.164.
• [13] ННГУ, 37–15–159. (Ковернинский край, д.Большие Круты. Зап. Миляшевская И. от Столетовой Н.И., 1913 г.р. в 1976 г.).
• [14] ННГУ, 37–1–185. (Ковернинский р-н, д.Радость. Зап. Кирюхина Е. от Клячевой Е.И., 1908 г.р. в 1976 г.).
• [15] ННГУ, 37–15–159.
• [16] Коренной П. Село Космозеро. Свадебный день в деревне // Олонецкие губернские ведомости, 1910, №22.
• [17] Сурхаско Ю.Ю. Карельская свадебная обрядность… С.180–181.
• [18] ННГУ, 37–2–82. (Ковернинский край, д.Скоробогатово. Зап. Миляшевская И. от Красильниковой М.В., 1900 г.р.).
• [19] ННГУ, 37–13–122. (Ковернинский р-н, д.Рыбное. Зап. Свербиевой Е. в 1976 г. от Сперанской А.И., 1887 г.р.).
• [20] ННГУ, 37–12–46. (Ковернинский р-н, д.Чудово. Зап. Корепова К.Е. в 1976 г. от Стяпиной Н.И., 1895 г.р.).
• [21] ННГУ, 37–11–13. (Ковернинский р-н, д.Кошелево. Зап. Мякиш Е. в 1976 г. от Вохминой Ф.М., 1930 г.р.).
• [22] Ср.: ННГУ, 37–1–36. (Рассказ Малышева Л.И., 1892 г.р. Ковернинский р-н, д.Щегольное,); Архив Российского этнографическорго музея, ф.7, оп.1, д.567. (Ветюгов М.С. [Этнографические сведения о крестьянах Костромской губернии, Варнавинского уезда, с. Медведиха]).
• [23] Следы северной культуры, но другой локальной традиции – каргопольской – искусствоведы прослеживают в ветлужской вышивке (Маслова Г.С. Орнамент русской народной вышивки как историко–этнографический источник. М., 1978. С. 188, 189). Представляет интерес сравнительное тзучение этих двух локальных традиций на фольклорном материале.