Электронная библиотека
публикации о музее-заповеднике «Кижи»

Работа выполнена в рамках проекта РГНФ №49008а/С).

История заселения Онежско–Ладожского водораздела или Олонецкого перешейка берет начало еще в эпоху мезолита На территории Южной Карелии в настоящее время открыты многочисленные поселения каменного века и раннего металла, а также погребальные памятники (курганы, могильники), сельские поселения и клады монет эпохи средневековья. На этой территории, издавна освоенной крестьянами с традиционно развитой земледельческой культурой, к середине XVII в. сформировалось три погоста: Рождественский Олонецкий, Рождественский Остречинский, Никольский Шуйский. Поскольку Рождественский Олонецкий погост с городом–крепостью Олонцом довольно подробно освещен в литературе [1] , обратим внимание на историко–культурное наследие Остречинского и Шуйского погостов.

В границы Остречинского погоста входили (с юга) оз.Юксовское, бассейны рек Остречины, Инемы, Муромли, западный берег Онежского озера с о.Брусно и оз.Машезеро.

Природные условия территории погоста для занятия земледелием нельзя назвать благоприятными из–за многочисленности болот и заболоченных низин, скудости почв. Недостаточна и естественная кормовая база для развития скотоводства. Внутренние водоемы, небольшие озера и речки, не способствовали развитию рыболовства. Наиболее благоприятной в этом отношении являлась акватория юго–западного берега Онежского озера, где до сих пор небольшая глубина позволяет вести активный лов сига и других видов рыбы. Эти естественные природные условия и определили вектор заселения, топографию и структуру древних поселений и деревень.

Памятники первобытной эпохи, в основном стоянки, отмечены на многочисленных речках и ручьях, впадающих в Онежское озеро с запада: Другая река, Рыбрека, Розмега, Тахручей, Вехручей, Железный ручей, а также на реках Шокше и Уе. Но основная их часть сконцентрирована в районе пос. Шелтозеро. В результате многолетних полевых исследований удалось детально описать материальную культуру шелтозерского рыболовческого населения, обитавшего здесь с VII–VI тысячелетия до н.э. [2] . Внутренняя территория Остречинского погоста в археологическом отношении мало изучена, имеются лишь косвенные указания на древние памятники. Что же касается устьев рек Остречины, Муромли и Ивины, то на их берегах, без сомнения, находились древние поселения, которые, к сожалению, теперь покрыты Ивинским водохранилищем. Появившаяся информация о курганах у с.Ладва [3] впоследствии не подтвердилась.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Деревни Остречинского погоста отмечены почти во всех Писцовых и Переписных книгах XVI–XVII вв.: Писцовая книга 1563–1566 гг. Андрея Лихачева и подьячего Ляпуна Добрынина [4] , Писцовая книга 1582/83 г. Андрея Плещеева и подъячего Семена Кузьмина [5] , Писцовая книга 1616–1619 гг. Петра Воейкова и дьяка Ивана Льговского [6] , Дозорная книга 1620 г. Дмитрия Лыкова и Якова Гневашева [7] , Переписная книга 1646–1647 гг. Ивана Писемского, дьяка Лариона Сумина и подъячего Якова Еуфимьева [8] . По количеству населения и деревень Остречинский погост – второй, после Олонецкого, но характеризуется он иной топографией. Если в Олонецком погосте деревни почти непрерывной полосой тянулись вдоль рек и названия многих из них сохранились до сих пор, то в Остречинском они располагались группами вокруг Рождественского погоста, Таржеполя, Ладвы, Шелтозера и Шокши.

Население Остречинского погоста основательно пострадало в ходе военных действий. Так, в 1581 г. шведский отряд под руководством К. Флеминга совершил поход в Карелию, в том числе на Олонецкий перешеек. Были уничтожены многие населенные пункты. Если по Писцовой книге 1560–х гг. насчитывалось 267 деревень и 383 двора (жилых 344), то после шведского похода количество жилых деревень уменьшилось до 98, жилых дворов – до 170. В ходе военных действий 1613–1614 гг. объединенным силам шведских и польско–литовских отрядов удалось захватить Олонец. К бесчинствам польско–литовских отрядов на территории Олонецкого перешейка присоединились разбои отрядов казаков, упоминавшиеся в книгах 1616–1619 гг. гораздо чаще иноземцев: «жильцов побили казаки в разоренье», «двор сожгли и жильца убили казаки в разоренье» и т.д. Районом их действий были Остречины, Ладва, Таржеполе, Юксовичи; «литва» грабила Шокшу, деревни на оз.Юксовское. В 1620 г. монастырские деревни Рождественского погоста разоряли «литва» и «немцы». По книгам 1616–1620 гг. подсчитано, что из 377 дворов жилых осталось 167. Постепенное восстановление разрушенных хозяйств отмечено в книге 1646–1647 гг. – 138 жилых деревень с 287 дворами и в 1678 г. – 106 деревень с 261 двором (жилых 251).

По книге 1560-х гг. в Остречинском погосте функционировали четыре церкви: в главном Рождественском погосте – церкви Рождества Пречистыя Богородицы с приделом Николы Чудотворца и теплая Покрова св.Богородицы, в Ладве – церковь Успения св.Богородицы, в Шелтозере – церковь св. великомученника Егория. В 1582/83 г. зафиксировано восемь церквей, из них четыре позднее сожжены. Появилась церковь в Юксовичах тоже св. великомученника Егория. В Рождественском погосте существовали, но не сохранились три церкви: Рождества Пречистыя Богородицы, Покрова св.Богородицы, Николы Чудотворца. В Ладве построена церковь Успения св.Богородицы, а вторая, теплая, Николы Чудотворца была сожжена. По-прежнему действовала церковь в Шелтозере и появилась новая выставка в Шокше с церковью Николы Чудотворца. По книгам 1616–1620 гг. подсчитано действующих семь церквей и столько же по книге 1646–1647 гг. По книге 1678 г. значилось всего шесть церквей: на погосте появилась третья Фрола и Лавра, но не упомянута церковь в Шелтозере. В д.Горнее Шелтозеро в 1685 г. была построена Ильинская церковь, утраченная в конце XIX в. На ее месте затем воздвигли каменную церковь.

Последствия разбойных набегов сказались и на частой смене названий деревень. В процессе составления сводки по населенным пунктам Остречинского погоста довольно трудно выявить преемственность деревень в их хронологической последовательности. Так, например, некоторые деревни имели несколько названий: Большой Двор у погоста она же Яковлевская, Спиридоновская, Спировская; Курвоевская, Соболева, Соболевская; Родионовская Пумика Вдовина, Климентова; Еглинская, Микитинская и т.д. К примеру, «деревня на Таржеполе, Скорюевская, Овдокимовская». Тот факт, что эта одна и та же деревня, установлено по именам жителей. В ней с 1560-х гг. жил Агико Иванов, по книге 1582/83 г. – Агейко (таких неточностей в передаче имен в книгах много) Иванов, в начале XVII в. в деревне жил его сын Устинко Агеев, позднее его внук Омелка Устинов и, наконец, Мокейко Омельянов. Встречаются прозвища: Гавшуй Кузмин Глухой, Ивашко Нос, Прошка Тимофеев Рянжа и т.д.

Есть определенные трудности и при сопоставлении деревень XVI–XVII вв. с современными. Последующая история сложилась так, что населенные пункты сохранились на западном берегу Онежского озера и вдоль железной дороги. Прекратили свое существование деревни, расположенные в глубине территории. Заметим, что в других погостах Онежско–Ладожского водораздела – Олонецком, Шуйском – старинные названия деревень сохранились до нашего времени.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Свойство Писцовых и Переписных книг не фиксировать внимание на занятиях населения, кроме обработки земли и заготовки сена, применимо и к Остречинскому погосту. Упомянуты сапожник, кожевник, горшечник, портной, пивовар, кузнец. Деревенские ловили рыбу на оз.Юксовском и платили оброк пополам с Росткиным монастырем.

Территория Николького Шуйского погоста охватывала западное побережье Онежского озера от Уйской губы Онежского озера и оз.Лососинного до южной части оз.Сандал и северной оконечности Кондопожской губы (на севере), западная граница проходила по нижнему течению р.Шуи, включая Виданы, до Пялозера, восточная – по западному побережью полуострова Чаж, соседствуя с деревнями Кижского погоста. Наиболее крупными водоемами Шуйского погоста являются Онежское озеро, а также реки Суна и Шуя, многочисленные озера, наиболее крупные из которых – Лососинное, Укшезеро, Кончезеро, Мунозеро, Пялозеро, Сандал. Все эти водоемы располагают хорошими рыбными угодьями. В них, помимо распространенных плотвы, окуня, щуки, налима, ряпушки, водятся такие ценные породы рыбы, как лосось, форель, сиг. Рыба в рационе карельского населения являлась одним из основных продуктов питания. В древности их берега освоили древние охотники и рыболовы, оставившие после себя большое число памятников, датирующихся временем от эпохи мезолита до раннего железа.

Известны на территории Шуйского погоста и памятники эпохи средневековья: меч X в. [9] , клады монет X – начала XI в. (оз.Сандал, устье р.Неглинки), клад монет XVI–XVII вв. (г.Петрозаводск), селища, предшествовавшие сельским поселениям и зафиксированные в Писцовых и Переписных книгах (пос.Шуя, Фофаново, Пичево). На территории парка г.Петрозаводска археологическими раскопками в течение нескольких полевых сезонов исследовалась Петровская слобода.

В Шуйском погосте были развиты железоделательные промыслы, особенно славились кузнецы по выделке прутового железа. Кроме того, в 1707 г. здесь был построен Кончезерский медеплавильный завод, несколько позднее – чугунолитейный; в начале XVIII в. приступили к строительству Олонецких Петровских заводов в устье р.Лососинка. Все необходимое для производства военной продукции (леса, вода, солидные запасы железной руды) и ее транспортировки имелось. Водные пути связывали с южными и северными районами.

Описание Шуйского погоста сохранилось во всех Писцовых и Переписных книгах. Деревни располагались на реках Шуе, Суне и берегах озер. Для Шуйского погоста характерна стабильность в расселении, в численности поселений, сохранении названий деревень вплоть до наших дней, не в пример Остречинскому погосту, в котором населенные пункты довольно часто меняли свое название. В сравнении с другими погостами Олонецкого перешейка Шуйский самый малочисленный. Его административный центр располагался на реке Шуе, в котором, по Писцовой книге Андрея Лихачева и Ляпуна Добрынина 1560–х гг., действовали церкви Николы Чудотворца и теплая Иоанна Предтечи. Здесь же располагались пять амбаров, в которых торговали приезжие новгородцы «всяким мягким товаром», и постройки Никольского приходского монастыря: двор «серебряника», двор и амбар «доброго человека Сидорка Григорьева Белозерова, торгового человека» и два двора попа и сторожа. На погостской земле в починке Исаев наволок жил еще один поп.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

В 1560–х гг. в Шуйском погосте насчитывалось 153 деревни, из них жилых 129 деревень с 456 (451 жилой) дворами. В конце XVI в. для Шуйского погоста, как и других погостов Олонецкого перешейка, наступили годы военного лихолетья. Это нашло отражение в количестве сожженных церквей, деревень и домов. По Писцовой книге Андрея Плещеева и Семена Кузьмина 1582/83 г. на погосте–месте от церквей, амбаров, келий остались только пепелища. Удивительно, но на Мунозере в деревне Хутынского монастыря церковь и церковный двор оказались в стороне от разбойничьей дороги и не были разрушены. В Кондопоге же «церковь сожгли немецкие люди», но церковные дворы сохранились.

По книге 1582/83 г. насчитано 151 деревня, но жилых только 87, поскольку «хоромы пожгли немецкие люди», 381 двор (жилых 219). По Писцовой книге Петра Воейкова и Ивана Льговского 1616–1619 гг. и Дозорной книге Дмитрия Лыкова и Якова Гневашева 1620 г. в Никольском погосте обе церкви к этому времени были восстановлены. В них, как подробно перечисляли писцы, были и «образы и свечи и книги и ризы и сосуды и на колокольне колокола и все церковное строение приходцкое тутошних крестьян» (л.101). Монастырские же кельи по–прежнему пустовали. Картину постепенной ликвидации разрухи дополняют вновь отстроенные в Исаеве наволоке дворы попа и дьячка. На Мунозере в деревне Хутынского монастыря продолжала действовать деревянная церковь Ильи Пророка, имелся двор попа и увеличилось до четырех число крестьянских дворов. О кондопожской церкви в этих книгах информация отсутствует.

Деревень насчитано 150, из них 92 живущих и 58 пустых, крестьянских дворов 445, из них 274 жилых, 93 пустых и 78 мест от дворов.

Разорение края сказалось не только в большом количестве пустых деревень, дворов, заброшенной пашни. Старосты, целовальники и крестьяне жаловались, что во время разбойных шведско–литовских и воров–казаков нападений крестьянские рыболовные снасти, суда были либо уничтожены, либо повреждены, либо просто украдены, денег на их приобретение не было, поэтому–то никто и не взял на оброк рыбный промысел, который в прежние годы успешно практиковался (л.161–163).

Писцовая книга Никиты Панина и Семена Копылова 1628–1631 гг. [10] на погосте упоминает только церковь Николы Чудотворца с приделом Рождества Пречистые Богородицы, два церковных двора, пять келий. В волостке Кондопоге церковь Успения Пречистыя Богородицы не только отстроена, но имеет хорошие иконы, сосуды, книги; на колокольне колокол в четыре пуда. В волостке Видона в деревне Никонка Максимова появилась новая еще не освященная церковь Николы Чудотворца, в волостке Деревянное в деревне Гридинская – часовня.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

В книге учтены 99 деревень, жилых 72, дворов 361, жилых 343. В Ялгубе работала двухколесная мельница. В деревнях жили кожевник, кузнец, крестьяне, специализировавшиеся на рыбной ловле. По мнению писцов, рыбу ловили круглогодично различными приспособлениями и весьма успешно, «корыстуются», а оброк не платили. Недаром книга Никиты Панина считалась «тяжелым письмом». За рыбные ловли был положен денежный оброк со двора по гривне и пошлина по денге (л.231–232 об.). В целом же с Шуйского погоста сверх предыдущих платежей «государю прибыло» 155 рублей 1 денга.

Положение с восстановлением деревень стало постепенно улучшаться к середине XVII столетия. По Переписной книге Ивана Писемского, Лариона Сумина и Якова Еуфимьева 1646–1647 гг. в Никольском погосте названы обе церкви, которые существовали с 1560-х гг., два церковных двора и пять келий; в Кондопоге – церковь и три кельи, в волостке Деревянное – часовня. В волостке Ялгубе, выставке Шуйского погоста, построена деревянная церковь Николы Чудотворца. На Видоне к церкви добавились церковный двор и кельи.

Деревень в это книге 112, крестьянских дворов 495 (жилых 493). О специализации населения Шуйского погоста ничего не говорится, за исключением одного упоминания о «рудомете» – том, кто лечит кровопусканием, жившем в монастырской деревне «на Видоне».

Есть упоминания о Шуйском погосте в Переписных книгах Ивана Дивова 1657 г. [11] , содержащих перечень записанных в солдаты. Таких оказалось 38 человек из 10 деревень.

Наиболее полно Шуйский погост представлен в Переписной книге трех Иванов: Аничковых и Венякова 1678 г. [12] . В Никольском погосте появилась новая третья по счету церковь Рождества Пречистыя Богородицы (по книге 1628–1631 гг. пристройка к церкви Николы Чудотворца), церковный двор, шесть келий и шесть крестьянских дворов. Продолжали функционировать церкви на Видоне и в Кондопоге, в волостке Деревянное – часовня, в деревне Ульянково Хутынского монастыря.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Количество деревень (134) хотя и не достигло уровня 1560–х гг., но показателен рост крестьянских дворов – от 456 (по первой книге) до 773 (по книге 1678 г.). О занятиях населения информация отсутствует.

При описании Шуйского погоста, как и других, тоже встречаются неточности при передаче имен. Олексейко Софонтьев при следующей переписи назван Олешка Софонов, Ивашко – Шестачко и т.д. Иногда ошибки допускаются при перечислении дворов деревень с похожими названиями: Сарговица на устье и Сарговица другая. В книге 1678 г. в деревнях Шуйского погоста зафиксированы первые фамилии: Савка, Сидорко Сидоровы дети Боровковы, Данилка Иванов сын Волков, Мишка, Петрушка, Тимошка Васильевы дети Вислоуховы и т.д. Хотя Писцовые и Переписные книги дают немного материалов для этнической интерпретации крестьянского населения, однако в Шуйском погосте упомянуты деревня Ивашковская Корилянинова, житель Суйсари Михейко Корилянин (1560–е гг.), в книге 1678 г. названы корельские выходцы двое Павловых, Ондреев, Иванов, Трифонов, Васильев, Михайлов.

Как видим, историко–культурное наследие Онежско–Ладожского водораздела представлено почти всеми типами археологических памятников, свидетельствующими о высокой плотности населения с древнейших времен и до наших дней. Жизнь в крае не прерывалась, несмотря на годы лихолетья, восстанавливались деревни и хозяйственная жизнь, строились города и заводы. Однако поиск новых памятников и их детальный источниковедческий анализ остаются актуальными задачами будущих исследований.

• [1] Древний Олонец. Петрозаводск, 1994.
• [2] Филатова В.Ф. Древнейшие памятники юго–западного побережья Онежского озера //Поселения каменного века и раннего металла в Карелии. Петрозаводск, 1982. С.52–69.
• [3] ОГВ, 1909, №86.
• [4] Писцовые книги Обонежской пятины 1496 г. и 1563 г. // Писцовая книга А.Лихачева и подъячего Л.Добрынина. Л., 1930.
• [5] Российский Государственный Архив Древних Актов, ф.1209, кн.963, л.678–784, 938–1175 об. (далее РГАДА). Опубл.: История Карелии XVI–XVII вв. в документах. Петрозаводск; Йоенсуу, 1993. С.34–341.
• [6] РГАДАктов, ф.1209, кн.8551 и 8554, ч.1, л.1–170, 203–269; ч.2, С.1–262.
• [7] РГАДА, ф.1209, оп.1, кн.979.
• [8] РГАДА, ф.1209, оп.1, кн.980. В статье автором не использованы материалы книги 1628–1631 гг. Никиты Панина и подъячего Семена Копылова.
• [9] Меч, скорее всего, первоначально находился в одном из курганов южной Карелии или Ленинградской области.
• [10] РГАДА, ф.1209, кн.308, л.1–381.
• [11] РГАДА, ф.137, оп.1, Олонец №5, л.2–71.
• [12] РГАДА, ф.1209, оп.1, кн.1137, ч.1 (церковные земли и монастырские), ч.2 (черные земли).