Электронная библиотека
публикации о музее-заповеднике «Кижи»

Человек, столкнувшись лицом к лицу с природой, вынужден либо подчиняться ей, либо находить пути ее «приручения», одомашнивания. Языковая репрезентация процесса освоения пространства, так же как и процесса укрощения стихии, не перестает привлекать внимание исследователей, специализирующихся в самых разных областях знания, в том числе и в ономастике: в последние годы явно обозначилась тенденция изучения собственных имен с точки зрения когнитивной и этнолингвистической [1] . Топонимикон Русского Севера (мы обращаемся к топонимии Архангельской и Вологодской областей, зафиксированной Топонимической экспедицией Уральского государственного университета) содержит огромное количество названий, образованных от корней с исходным значением ‘огонь’, ‘гореть’, ‘жечь’ и под. Очевидно, что топонимы, этимологически связанные с корнями с исходным значением ‘гореть’, в большинстве своем обозначают объекты, так или иначе подвергшиеся воздействию огня. Языковое воплощение идеи выжженного места осуществляется двумя путями: на уровне внутренней формы наименования противопоставляются, с одной стороны, идея сознательно выжженного участка (как известно, на территории Русского Севера было распространено подсечно–огневое земледелие) и, с другой стороны, идея места, выгоревшего в результате пожара.

Первое, что обращает на себя внимание, – весьма четкая дистрибуция этих значений относительно эксплуатируемых корней. Идея места, выгоревшего в результате пожара, эксплицируется дериватами корня *gor- (как вариант *ger-) и, реже, дериватами корня *pal-. В ряде случаев горелый объект не становится объектом номинации, а служит лишь ориентиром: пожня Под горeлой конюшней [Бабуш, Княжево], лес У горeлого столбa [В-Важ, Ореховская], покос У горeлой берeзы [В-Уст, Печерза] и др. Однако такие номинации раритетны, в подавляющем большинстве случаев через дериваты рассматриваемых корней номинируется именно место, подвергшееся пожару. Перечень географических объектов, охваченных производными от корня *gor-, очень широк. В него входят леса (лес Горeлое – Лес там горел немного [Кад, Нижние]; грива Большaя горeлая – Она раньше горела [У-Куб, Сергеевское] и др.), возвышенности (Горeлый бугoр– Там пастух костёр оставил [Ваш, Никольское] и др.), луга (Горeлки [Он, Тамица], Горeлое [Бабуш, Тевигино] и др.), поля (Горeлая поляна [Выт, Ларьково]; Самогaрь – После пожара называть стали [В-Важ, Студенцово] и др.), покосы (Загaрна новинa – Горела она [В-Уст, Верхняя Тозьма]; Гaрь – Горелое место было [Нюкс, Вострое]; Горeлки – Выгорало там [Мез, Дорогорское] и др.) и ряд других объектов. Логика возникновения этих наименований понятна.

Сложнее дело обстоит с гидронимами, образованными от интересующих нас корней. Судя по комментариям информантов, подобные гидронимы, как правило, возникают в результате метонимического переноса значения с соположенного объекта. Самые распространенные варианты объяснений связаны с тем, что речка берет свое начало на горелом месте (река Гaрь – Речка берёт начало на пожарище, потому и Гарь [В–Уст, Верхняя Кичуга] и др.) либо с тем, что на берегах горел какой–либо объект (река Погорeлка – Лес там горел [В-Уст, Верхняя Шарденьга]; река Погорuльница – Деревня была на горе, ее сожгли поляки, и речку назвали Погорильницей [В-Важ, Заболотье], ручей Горeлый – Гарь такая тут была в старину [Пин, Березник] и др.). Среди тех объяснений, которые давали информанты, никаких других версий нам не встретилось – в любом случае мотивация так или иначе связана с воздействием огня на смежный объект.

Вероятнее всего, все приведенные топонимы являются первичными номинациями объекта. Во всяком случае, встретился всего один случай, когда информант сообщал о том, что объект ранее имел другое название: ручей Пожарuщенский – Пожарищенский его называют, а по писанию, было како-то старо писание, он Кадилов ручей [В-Уст, Павловское]. Однако очевидно, что в случае с номинациями деревень «горелые» названия почти наверняка вторичны. В большинстве случаев местные жители указывают, что в деревнях с такими названиями действительно случались пожары; сложно представить себе, что до пожара эти деревни были безымянными, но при этом старого названия деревень жители уже не помнят. А таких наименований огромное количество: д.Погорeлка – Лето жаркое было, дети подожгли, когда все взрослые на сенокосе были [Сок, Погорелка]; д.Погорeльцево – Горело оно [У-Куб, Богородское]; д.Пожaрище – Пожар там был [Бабуш, Тиманова Гора]; д.Паленuна – Сгорели там дома [Холм, Ульяново] и др. Конечно, не исключено, что эти деревни строились на выгоревших местах, а топонимические легенды возникли позднее как результат рефлексии над топонимом, но эта версия за неимением никаких подтверждений вряд ли может претендовать на то, чтоб быть основной.

Естественно, пожар настолько значим для диалектоносителя, что может спровоцировать переименование деревни. Необходимо также отметить, что корень *gor- чрезвычайно активен в образовании топонимов (нам встретилось более 2000 фиксаций, что значительно превышает число дериватов всех остальных рассматриваемых корней даже вместе взятых). Другими словами, среди всех прочих признаков объекта, пострадавшего от пожара, именно его «горелость» привлекает внимание номинатора и фиксируется во внутренней форме топонима. Учитывая распространенность на территории Русского Севера подсечно–огневого земледелия, можно предполагать, что количество участков, сознательно выжигаемых человеком, в целом сопоставимо с количеством объектов, на которых случились пожары, однако тот факт, что участок намеренно выжигался, гораздо реже обусловливает номинативное освоение этого объекта. Вероятно, это связано, во-первых, с тем, что пожар в традиционной культуре воспринимается как божья кара, и, во-вторых, с тем ужасом, который человек испытывает перед разгулявшейся стихией: вполне понятно, что огонь, вышедший из-под контроля, способен произвести на человека куда более сильное впечатление, нежели огонь управляемый. Иначе говоря, для номинатора важен не сам факт того, что место выгорело, не результат, а его причина. Нужно сказать, что способ отражения выгоревших мест в топонимической системе абсолютно изоморфен образу огня в апеллятивной лексике (при очень активной разработанности лексики, связанной со стихийным огнем, и на уровне мотивационных моделей, и на уровне количества задействованных корней, лексика, связанная с огнем укрощенным, управляемым, во всех аспектах разработана довольно слабо).[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Сознательно выжигаемые пространства обозначаются преимущественно дериватами корней *žeg- или *pal-, реже дериватами глагола тлеть. Перечень географических объектов, в наименовании которых содержится идея намеренно выжженного места, практически полностью повторяет список объектов, названия которых связаны с пожаром, за исключением, что показательно, деревень. Среди наиболее часто встречающихся объектов покосы (Тлиль [Хар, Малая Середняя]; Пaли – На выпаленном месте [Сок, Антуфьево], Вeрхняя Паловaя – Пал-от жгут, лес валили, он подсохнет, сжигали и получается паловая [Кад, Задняя Ступолохта] и др.), поля (Паль [В-Важ, Артемьевская], Папaнов выжег [Бабуш, Петухово], Тлили [Ваш, Новокемский] и др.), реже лес (Пальники – Всё выпалено было, сожгано [В-Уст, Татариново] и др.). Употребимы также и названия водных объектов, причем информанты комментируют такие именования точно так же, как и в предыдущем случае, объясняя их соположенностью с выжигаемыми объектами: река Пал – Лес по берегам сжигали и косили там [Выт, Щекино].

Абсолютное большинство подобных топонимов содержит в своем составе географические термины пал/паль либо тлиль [2] : лес Большaя паль [Сок, Большое село], урочище Мaленькая паль [В-Уст, Едново], поле Мuшина паль [Ваш, Верховье], пок. Ванюшкины палы [Мез, Кильца], поле Полежaевска паль [Ваш, Якунино], покос Кoчневы тлили [Хар, Гостинская], покос Олимпeнковы тлили [Хар, Гостинская], покос Прoнина тлиль [Хар, Крутец] и др. Обращают на себя внимание следующие особенности. Во-первых, очень часто в состав таких топонимов входят притяжательные прилагательные, образованные от антропонимов, в самом названии заложена идея поссесивности, другими словами, очевидно, для номинатора наиболее важным является тот факт, что выжигаемый объект предназначен в пользование определенному владельцу, то есть он изначально функционален. Во-вторых, повторимся, большинство топонимов, о которых здесь идет речь, содержат в своей структуре географический термин; наименования с сопоставимой семантикой, образованные иначе, раритетны. Другими словами, номинатор ограничивается «терминологическим» обозначением реалии и не ищет других способов именования, что, с нашей точки зрения, выдает достаточно рациональное отношение к осваиваемым таким образом объектам. То есть в ситуации, когда человек сталкивается не со стихийным огнем, а с огнем подконтрольным, он менее изобретателен в способах его номинативного освоения.

Особое место занимают топонимы, образованные от корня *pek-. Как правило, они связаны с объектами, на которых действительно находились печи, используемые в различных хозяйственных целях: урочище Печuща – Печи были, сушили молёвый сущик [У-Куб, Лесозавод] и др. Реже информанты объясняют эти названия метафорическим сходством с печью: гора Печuще – На печь она похожа [В-Важ, Абакумовская] и др. Как бы то ни было, важно, что при любой мотивации топонимы, образованные от корня *pek- (равно как и топонимы, связанные с идеей намеренного выжигания места), маркируют объект, который для человека включен в «свое» пространство: в первом случае об этом говорит хозяйственная освоенность места, во втором – сам тип метафоры, при котором в основу сопоставления кладется атрибут домашнего быта, более того, печь, как известно, считавшаяся центром дома.

Таким образом, топонимы, образованные от корней с исходным значением ‘гореть’, ‘жечь’ достаточно явно делятся на два пласта, соотносимых, соответственно, с идеями воздействия огня стихийного и огня контролируемого, которые внятно дистрибуируются относительно эксплуатируемых корней. Рассматриваемый фрагмент топонимической системы обращает на себя внимание в силу того, что человек, вынужденный перестраивать пространство для своих целей, в данном случае оказывается, как между Сциллой и Харибдой, между двумя противостоящими ему силами: неосвоенной природой и стихийным по своей сути огнем, который, с одной стороны, легко может выйти из-под контроля, а с другой стороны, без которого освоение этого пространства невозможно. Именно этим обусловливается двунаправленное номинативное воплощение «горелых» объектов. И те участки, которые поддаются освоению с помощью огня, становятся «своей» территорией, включаясь в процесс доместикации пространства.

Сокращения:

• Бабуш – Бабушкинский район Вологодской области
• Ваш – Вашкинский район Вологодской области
• В-Важ – Верховажский район Вологодской области
• В-Уст – Великоустюгский район Вологодской области
• Выт – Вытегорский район Вологодской области
• Кад – Кадуйский район Вологодской области
• Мез – Мезенский район Архангельской области
• Нюкс – Нюксенский район Вологодской области
• Он – Онежский район Архангельской области
• Пин – Пинежский район Архангельской области
• Сок – Сокольский район Вологодской области
• У-Куб – Усть–Кубенский район Вологодской области
• Хар – Харовский район Вологодской области
• Холм – Холмогорский район Архангельской области

• [1] См., например: Агеева РЕКА А. Гидронимия Русского Северо-Запада как источник культурно-исторической информации. М., 1989; Березович. Е. Л. Топонимия Русского Севера. Этнолингвистические исследования. Екатеринбург, 1998; Бойко Н.А. Название населенного пункта как элемент культуры народа // Язык и культура: V Междунарека науч. конф. Киев, 1997. Т.2; Мамонтова Н.Н., Муллонен И.И. Топонимика в контексте народной культуры // Традиционная культура: общечеловеческое и этническое. Проблемы комплексного изучения этносов Карелии. Петрозаводск, 1993; Попов С.А. Отражение русской ментальности в географических названиях // Русский язык, культура, история: Сб. материалов II науч. конф. лингвистов, литературоведов, фольклористов. М., 1997. Ч.1; Фролов Н.К. Отражение понятий духовной культуры в региональной системе русской топонимии // Материалы по русско-славянскому языкознанию: Лексические и лексико–грамматические исследования. Воронеж, 1984 и др.
• [2] См. об этом: Куркина Л.В. От terra inculta к terra culta (на материале лексики подсечно–огневого земледелия) // Общеславянский лингвистический атлас. Материалы и исследования 1997–2000. М., 2003. С.50–78; Смирнова О.С. Термины полеводства и их отражение в топонимии Русского Севера: Дис. ... канд. филол. наук / Урал. гос. ун-т. Екатеринбург, 2001; Тулутов П.И. Термин тлиль (клиль) на Русском Севере // Вопросы топономастики. Свердловск, 1972. Вып.6. С.119–121 и др.