Электронная библиотека
публикации о музее-заповеднике «Кижи»

Процессы формирования региональных онимических систем во многом обусловлены особенностями исторического развития той или иной территории. В связи с этим представляется перспективным обращение к этнокультурному аспекту изучения имен собственных. Этот аспект предполагает описание онимов в тесной связи с историей края. В данной статье объектом историко–культурного исследования являются личные имена, отраженные в памятниках письменности Белозерья конца XIV–XV в.

Изучение этнической истории края по данным ономастики должно опираться на установление типологических, структурных соответствий в онимических системах других регионов, на выявление и локализацию диалектизмов, положенных в основу антропонимов исследуемого ареала. Необходимо также отметить, что изучение истории заселения Белозерья славянами по данным антропонимии невозможно без обращения к проблеме становления межзональных белозерских говоров.

Известно, что древнейшие миграции славян на территорию Белозерского края шли в двух направлениях – с запада (Новгородская республика) и с юга (Ростово–Суздальская земля). В исследуемом материале выявлен ряд признаков, сближающих систему некалендарных личных имен памятников письменности Белозерья конца XIV–XV вв. с антропонимией новгородских берестяных грамот. В текстах монастырских актов зафиксированы двуосновные личные имена: Милобуд (Милобудово – АСВР, 2, 275, 1488) [1] , Вячеслав (Вячеславская земля – АСВР, 3, 272, 1497), Володимер (Володимер Григорьев сын Семенова – АСВР, 2, 258, ок.1480–1483). Как отмечают исследователи, имена–композита широко представлены в новгородских грамотах на бересте [2] . В исследуемых текстах отражены модификаты сложных личных имен с продуктивными в новгородской антропонимии суффиксами -ыня: Доброгость, Доброжир, Доброслав > Добрыня (Добрыня Филимонов брат – АСВР, 2, 58, 1428–1434); -ило: Доброгость, Доброжир, Доброслав → Добрило (деревня Добрилово – АСВР, 2, 290, 1492); -ата: Милослав, Милонег → Милята (деревня Милятина – АФЗХ, 1495–1511), Вышеслав → Вышата (Вышатинская пустошь – АСВР, 2, 120, 1448–1470), Жирослав → Журята (деревня Журятино – АСВР, 2, 86, 1435–1447).

В текстах актов частотны приставочно–корневые личные имена с формантом -не: Невзор (Невзор Дудяков – АСВР, 2, 260, 1482), Некрас (Некрас Скоков – АСВР, 2, 260, 1482), Неклюд (Неклюд Окинфов – АСВР, 2, 296, ок. 1496–1505). В нашем материале отмечены личные имена, морфологически подобные причастным формам: Стоян (Семен Стоян – АСВР, 2, 263, 1482–1484), Ждан (АСВР, 2, 114, 1448–1470), Пытан (Сенка Пытан – АСВР, 2, 290, 1492), Резан (Наум Резанов – АСВР, 2, 6, 1397–1410). Отпричастные имена на -нъ и приставочно–корневые личные имена были широко распространены в новгородской антропонимии древнейшего периода: Жьдан (А 12, 241) [3] , Боян (Б 44, 509), Стоян (А 24, 246), Недан (Г 56, 143), Некрас (В 21, 218), Нежил (Б 5, 421), Невид (Б 74, 663) и т.д.

А.А.Зализняк, исследуя антропонимикон новгородских берестяных грамот, отмечает непродуктивность сложных, отпричастных и приставочно–корневых антропонимов уже в XI–XIV вв. [4] По данным А.А.Зализняка, в текстах новгородских берестяных грамот, датированных XIV веком, такие имена составляют 21%, в XV в. доля людей с подобными именами в общей совокупности людей с некалендарными именами составляет 0%. Следовательно, личные имена «архаического пласта» были «занесены» из пределов Новгородской земли в Белозерский край до XIV в. В исследуемом материале практически все подобные антропонимы и их модификаты реконструируются на основе топонимов, поэтому можно предположить, что появление древнейших некалендарных имен в антропонимии Белозерского края относится к эпохе заселения района Белого озера новгородскими словенами.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Территориально ограниченные формы календарных личных имен возникали в результате адаптации антропонимов греческого происхождения в диалектах древнерусского языка. В памятниках письменности Белозерья и новгородских берестяных грамотах выявлены общие фонетические, морфологические и словообразовательные особенности вариантов и модификатов календарных личных имен: мена близких по артикуляции начальных [н] – [м] (Никифор братаничь Юрьев Пикина, – АСВР, 2, 287, ок.1460-х–1470-х; Микифор Горбов, – Арх. еж., 1, ок.1340–1370х); колебания парадигмы склонения у имен на–ии (Григореи Андреевич, – АФЗХ, 301, до 1473; Григор Чюпа скорнечишко, – АСВР, 2, 35, 1397–1427). Отличительной особенностью древненовгородского диалекта, нашедшей отражение в текстах новгородских берестяных грамот, является переход конечного -он в -ан в личных именах типа Онътанъ, Огафань, Пороманъ и т.д. [5] Процесс замены гласного о на а в конечном слоге отмечен и в памятниках монастырской деловой письменности Белозерского края: Полуян (Полуян Микифоров сын – АСВР, 2, 308, 1503–1504), Конан (Ивашко Конанов – АСВР, 2, 289, ок.1493), Симан (Симан – АСВР, 2, 215, 1471–1475), Семян (Семян Полена Федоров сынъ – АСВР, 2, 303, 1500/01), Онтоман (Онтоманик Зятко – АСВР, 2, 260, 1482), Труфан (Ортемка Труфанов – АСВР, 2, 288, 1492) и т.д.

В исследуемых документах зафиксированы модификаты календарных личных имен, образованные с помощью суффиксов, широко употреблявшихся в пределах новгородский земли: -ч: Иван → Ивач (Ивачевские земли – АСВР, 2, 290, ок. 1492), -хн: Василей → Вахне (пустошь Вахнева – АСВР, 2, 192, 1471), -ута(-юта): Селиван → Селюта (Василь Селютин – АСВР, 2, 185, 1460–1470) и т.д. Таким образом, процессы адаптации календарных личных имен в Белозерском крае происходили под воздействием фонетический, морфологической и словообразовательной системы древненовгородского диалекта.

Наличие новгородских диалектизмов в антропонимии Белозерского края объясняется тесными торговыми, политическими и культурными связями Новгородской республики и Белозерского княжества. Мощное влияние древненовгородского диалекта на складывающиеся белозерские говоры обусловлено также тем, что в древнерусский период именно через Белозерье шли основные потоки новгородской колонизации восточноевропейского севера.

После распада Киевского государства Белозерье входило в состав Ростовской земли. Политические, экономические и культурные связи с Ростовом не были утрачены и после создания в XIII в. самостоятельного Белозерского княжества. Исследователи политической истории Белозерского края говорят о массовой миграции населения в период монголо–татарского завоевания из Ростово–Суздальского княжества в северо–западные районы Древней Руси [6] . Система имен собственных Белозерского края не могла не испытать влияние со стороны онимической системы ростово–суздальского диалекта. Однако установить характер этого влияния невозможно, поскольку для Северо–Восточной Руси XI–XIV вв. исследователи не располагают памятниками письменности, в которых бы нашел отражение массовый материал по антропонимии и топонимии.

Особую ценность для этногенетических исследований представляют реконструированные на основе некалендарных личных имен апеллятивы, относящиеся к региональной лексике древнерусского языка. Восстановленные имена нарицательные соотносятся с апеллятивами разных по территориальной принадлежности современных говоров. Значительный пласт диалектных основ, положенных в основу антропонимов, имеет соответствия в лексике северо–восточных диалектов: Ошомок (Ошомок – АСВР, 2, 34, 1397–1427) – ошомок 'человек маленького роста' Волог., Костром. [СРНГ, 25, 95], Бобоша (Гридя Бобошин – АСВР, 2, 297, 1498/99) – боботать 'говорить невнятно, неразборчиво' [СВГ, 1, 34], Сандал (пустошь Сандалово – АСВР, 2, 267, 1485) – сандал 'гнилое, трухлявое бревно' Костром., Волог. [СРНГ, 36, 117], Бушман (Ивашко Бушман – АСВР, 2, 290, 1492) – бушма 'полный, неповоротливый человек' Влад., Симб., Перм. [СРНГ, 3, 333], Ковеза (Степанко Стручък Ивановъ сынъ Ковезин – АСВР, 2, 308, 1503–1504) – ковезить 'дурачиться, шалить' Нижегор., 'ломать' Перм. [СРНГ, 14, 28].[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Не менее значительная часть апеллятивов, реконструированных на основе антропонимов, соотносится с лексикой северо–западных говоров: Шишма (Шишма Тронин – АСВР, 2, 296, 1496–1505) – шишмонить Новг. 'шалить, баловаться, играя проказить' [СД, 4, 636], Пазила (Пазиловская земля – АСВР, 2, 272, 1497) – пазила 'крикун, горлопан' Новг. [СРНГ, 24, 145], Матур (деревня Матуринская – АФЗХ, 283, 1475) – матуриться 'издеваться' Новг. [СРНГ, 18, 38], Шавра (пустошь Шавровская – АСВР, 2, 192, 1471) – шаврать Новг. 'ходить вяло, медленно, лениво, таскать, волочить ноги; шаркать, шлендать' [СД, 4, 618], Голуза (пустошь Голузино – АЮБ, 63, 1432) – галуза зап. 'повеса, шалун' [СД, 1, 343].

Необходимо отметить, что многие некалендарные личные имена, представленные в памятниках письменности Белозерья XIV–XV вв., и антропонимы, зафиксированные в новгородских писцовых книгах, восходят к одним и тем же именам нарицательным: Перебатый – Перебатинская земля (АСВР, 2, 264, 1482–1490), Перебатый Кузьма (НПК, 965); Щукля – деревня Щуклино (АСВР, 2, 290, ок.1492), Щукля (НПК, 405); Щелепь – пожня Щелипиньская (АСВР, 2, 168, ок. 1455–1475), Щелепин Петр (НПК, 96); Пархач – Пархачевская земля (АСВР, 2, 264, 1482–1490), Пархачев Якуш (НПК, 64, ок. 1420–х–30–х) и т.д. Апеллятивы, реконструированные на основе личных имен XIV–XV вв., имеют соответствия в лексике как северо–западных, так и северо–восточных диалектов, следовательно, межзональные белозерские говоры начинают формироваться уже в древнерусский период.

Ценные сведения по истории региона может дать изучение личных имен тюркского происхождения. В памятниках монастырской деловой письменности Белозерского края отмечено значительное количество антропонимов, имеющих тюркскую основу: Булгак (Булгак Фролов сын – АСВР, 2, 265, ок. 1440–1450–х), Долмат (Василей Долматов – АСВР, 2, 247, 1476–1482), Алабыш (Федор Федорович Алабыш – АСВР, 2, 332, ок. 1490–1492), Балаш (Балашко Губа Полутов – АФЗХ, 307, 1453), Кобяк (Кобяк – АСВР, 2, 293, 1493). В актах зафиксированы личные имена, возникшие в результате онимизации апеллятивов тюркского происхождения: Ярлык (Ярлык – АСВР, 2, 93, ок.1430–х–40–х), ср. ярлык 'ханская грамота' заимств. из тюрк. (Фасмер 4, 561), Бачман (Бачмановская пустошь – АСВР, 2, 323, 1448), ср. басман от басма 'металлическая оправа икон' заимств. из тюрк. (Фасмер 1, 131).

Как известно, Белозерье не подверглось монголо–татарскому завоеванию. Тюркские личные имена отсутствуют в новгородской антропонимии, заимствования в берестяных грамотах представлены личными именами прибалтийско–финского происхождения. Возможно, появление тюркских личных имен в антропонимии Белозерского края было обусловлено влиянием ростово–суздальской антропонимии. Однако при этом нельзя исключать возможность заимствования тюркских личных имен непосредственно белозерскими говорами. Это могло быть связано с пребыванием на территории Белозерского края представителей ханской власти, сборщиков дани, новокрещенных мусульман.

Изучение личных имен памятников монастырской деловой письменности позволило установить тесные связи Белозерья с Новгородом и Ростовом, которые были обусловлены процессами заселения края славянами, а также торговыми, культурными и политическими контактами Новгородской республики, Ростово–Суздальской земли и Белозерского княжества. Таким образом, анализ антропонимов, отмеченных в памятниках письменности Белозерского края XIV–XV вв., еще раз убеждает в том, что имена собственные являются ценным источником сведений об этнической истории региона, о путях формирования межзональных белозерских говоров.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

СОКРАЩЕНИЯ:

• Арх. еж. – Грамоты XIV–XV вв. из архива Кирилло–Белозерского монастыря / Подготовил В.Б.Кобрин // Археографический ежегодник за 1968 год. М., 1970. С.406–411.
• АСВР – Акты социально–экономической истории Северо–Восточной Руси конца XIV – начала XVI в. М., 1958. Т.2–3.
• АФЗХ – Акты феодального землевладения и хозяйства. М., 1951. Т.1.
• АЮБ – Акты, относящиеся до юридического быта древней Руси. СПб, 1857–1884. Ч.1.
• НПК – Новгородские писцовые книги: Указатель. СПб., 1915.
• СВГ – Словарь вологодских говоров. Вологда, 1983–2005. Вып.1–11.
• СД – Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка. М., 1955. Т.1–4.
• СРНГ – Словарь русских народных говоров. М.; Л.; СПб., 1965–2002. Вып.1–40.
• Фасмер – Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. М., 2003. Т.1–4.

• [1] Список сокращений см. в конце статьи.
• [2] Чайкина Ю.И. Мужские некалендарные личные имена в русском языке XI-XIV вв. (на материале новгородских берестяных грамот) // XVII Ломоносовские международные научные чтения. Архангельск, 2005. Вып.1 С.122.
• [3] Материалы извлечены из книги А.А.Зализняка "Древненовгородский диалект" (М., 1995), где приводятся тексты берестяных грамот. В скобках указан номер берестяной грамоты.
• [4] Зализняк А.А. Древненовгородский диалект. М., 1995. С.198.
• [5] Там же. С.187.
• [6] Копанев А.И. История землевладения Белозерского края XV-XVI вв. М.;Л., 1951. С.16.