Электронная библиотека
публикации о музее-заповеднике «Кижи»

Существуют многочисленные сопоставительные исследования лексики (групп, рядов, полей и т.п.), которые показывают, как «по-разному членится поле обозначения … какие аспекты объектов фиксируются в значениях слов» [1] . В отношении фольклора подобные исследования особенно актуальны, поскольку «в языке фольклора своя система, свой мир денотатов, не совпадающих с денотатами естественного языка. В лирических песнях формируется свой песенный быт, в былинах излагается своя былинная история, формируется своя география, мир образов волшебной сказки сконструирован не непосредственной действительностью, а фантастическими представлениями о ней» [2] .

Наиболее объективную картину может дать членение словарного состава на смысловые фрагменты с выявлением значимости, удельного веса каждого из них в фольклорной картине мира, ведь «именно лексика в наибольшей мере апеллирует к смысловым (и … ценностным) параметрам модели мира» [3] .

Очевидно, данная операция возможна лишь применительно к отдельным корпусам текстов. Мы поставили перед собой задачу сравнить словари северных необрядовых песен из собраний А.И.Соболевского [4] и П.В.Киреевского [5] и беломорских былин, собранных А.В.Марковым [6] . Выбор объектов обусловлен тем, что тексты записаны в одном регионе, на севере России, в течение второй половины XIX – начала ХХ вв. Для сопоставительного анализа нами использованы «Словник необрядовых лирических песен северных губерний» [7] и словник «Беломорских былин» [8] . Словники примерно сопоставимы по количественным параметрам: песни представлены 4 951 лексемой в 35 675 словоупотреблениях, былины – 4034 лексемами в 50 278 с/у. Обращаем внимание на то, что лексический состав эпоса, очевидно, более стабилен, так как при меньшем количестве лексем число словоупотреблений больше, то есть каждая из них в среднем более частотна. Лексические единицы в данном случае исследуются как ономатемы – наименования элементов действительности [9] .

В произведениях, идентичных по месту и времени фиксации, могли отразиться специфически жанровые тенденции формирования фольклорной языковой модели мира. Их обнаружение и является целью нашего анализа.

Сопоставим лексические единицы, относящиеся к понятийным сферам «огня» и «воды». Свои наблюдения отразим в виде таблиц, демонстрирующих словесную репрезентацию этих природных стихий в народной лирике и эпосе. В первом столбце таблиц с указанием количества словоупотреблений приводятся наименования, отмеченные только в песенном словнике, во втором – в былинном, в третьем – единицы, совпавшие в двух жанрах (первая цифра – количество словоупотреблений в песнях, вторая – в былинах).[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Мы включили в списки слова разных частей речи по принципу ассоциативного поля, не игнорируя и формальные признаки (учитывались все однокоренные лексемы). За основу принималось прямое, исходное значение слова, поскольку работа велась в первую очередь со словниками.

«Огонь»

Сфера «Огонь» представлена главным образом малочастотными лексемами, в основном глагольными, с корнями гор- и жег-. Среди них есть и общие для двух словников глаголы загореться, разгораться, разгореться, зажечь, сжечь, потухнуть и другие. Сам список подобных дериватов демонстрирует богатство словообразовательных возможностей русского языка, используемых в фольклорной речи. Это главным образом слова, обозначающие действия персонажей, но даже внешние совпадения не исключают жанровых отличий.

Нами зафиксировано несколько слов с употребительностью выше 10, все они входят в список общих для двух жанров наименований. И в песне, и в былине одинаково частотен глагол гореть 11/10, более употребительны в песне лексемы жечь 11/6 и огонь 13/9, в былине чаще упоминается дым 2/12. Можно сказать, что в целом наименования сферы «Огонь» более характерны для народной лирики (девятнадцать индивидуальных лексем в сравнении с восемью в эпическом жанре).[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

В народной лирике огонь традиционно ассоциируется со страстью, чаще всего любовной. Это метафора, переходящая в символ. Пылают, разгораются, горят лицо, щеки (внешние проявления страсти), душа, сердце, кровь (внутренние проявления). Не случаен песенный фольклорный эпитет разгарчивый: Мое личико–то вспыльчивое, Щечки алыя разгарчивыя: Разгорятся, так не уймутся; Моя матушка догадливая; Приду домой, догадается, С чего лицо разгорается [10] . В эпическом жанре есть сходная метафора, описывающая волнение героя: разгорелось сердце богатырское. Однако она не связана с перипетиями любовного чувства, а выражает иные страсти – обиду, гнев, боевой задор, служащие катализатором активных военных действий богатыря.

Глаголы с корнем жег-в былине и песне также употребляются при описании разных ситуаций. В эпосе они передают признаки битв, разрушений; очень выразителен в этом отношении полипрефиксальный глагол с семантикой исчерпанности действия повыжечь; только в былине встречается отглагольное существительное пожог, которое в современных словарях трактуется как устаревшее и областное. Для народной лирики не характерно широкое, общественно значимое содержание подобных слов. Здесь обычно жжет свечу, лучину героиня, дожидаясь любимого темной ночью; финитивные глаголы изжечь, нажечь, прижечь передают продолжительность и бесплодность ожиданий. Я сидела–посидела, всю лучинушку прижгла, И все свечи притопила и огарочки прижгла, И огарочки прижгла, заплакала, спать легла [11] .

Исследователи русского богатырского эпоса отмечали, что образы огня нередко используются для положительно характеризующих героя, его внешность, одежду, вооружение сравнений: как жар горят, как огонь горит (богатыри на конях, войско киевского князя, терема Дюка, перстень богатыря и т.д.). «Во всех этих случаях огонь … является предельным воплощением яркости, красоты предметов, духовной чистоты персонажей…» [12] .

«Вода»

Как и сфера огня, смысловая сфера воды оказалась более разнообразно представленной в фольклорной лирике: 32 одножанровые лексемы в песнях и лишь 11 в былинах. Одножанровые наименования – это главным образом глаголы с корнями ли-, тек-, мут-, брызг-, мок-. Некоторые из них могут иметь отношение и к другим жидкостям (слезам, крови), но нашей задачей не был подробный анализ синтагматики лексем в тексте, тем более что они в большинстве случаев низкочастотны.

Слова с корнем мок-мы включили в данный список, а с корнем сыр- – нет, так как прилагательное сырой в фольклоре имеет ограниченную сочетаемость со словами земля и дуб, чаще в былинах. Эта особенность отмечена в «Словаре русского языка» с ремаркой «в народной поэзии»: «Постоянный эпитет к слову земля» [13] . В.И.Даль дает пояснение: «Вообще мокрый бол. относится к воде, жидкости, а сырой – к парам» [14] . Этот постоянный эпитет в фольклоре, очевидно, означает 'жизнеспособный, могучий'. М.Фасмер отмечает также этимологическую связь понятий «сырой» и «суровый» [15] .

Высокоупотребительных лексем зафиксировано немного. Кроме самого частотного слова вода, это наименования, более характерные для одного из жанров: глаголы течь и проливать используются преимущественно в песне, наливать – в былине. Возможно, некоторые объяснения этому надо искать в сочетаемости (в песне проливают главным образом слезы) или ситуативной обусловленности (наливать в былинах связано с ситуацией пира).

Вода – одно из самых значимых понятий в народной поэзии. Общеизвестно символическое содержание образа воды в песенной лирике. Как следствие, разнообразные атрибутивные и глагольные характеристики воды, а также действия, связанные с водой, несут дополнительную смысловую нагрузку (обрядово–ритуальную, символическую, семиотическую). Так, характерный именно для фольклорной лирической песни образ мутной воды, репрезентируемый лексемами возмутивши, возмутить, мутить, намутить, помутить, размутить, смутиться, сомутить, обозначает душевную смуту, волнения, неприятности, нарушение привычного хода жизни. Вообще ассоциации с водой и смежными образами часто связаны в песне с проявлениями любовного чувства; образы моста, колодца, ситуации поения молодца или его коня. Замочиться в воде, по мнению многих фольклористов, означает полюбить.

Вода и в народной лирике, и в эпосе нередко характеризует место действия, особенно в зачине фольклорного произведения. Однако мы сознательно исключили из сферы данного исследования названия водоемов, отнеся их к семантической сфере «Ландшафт». В былинах разлив воды как разбушевавшейся стихии олицетворяет образ врага – несметные полчища, вторгшиеся на Русскую землю [16] . Жанровой особенностью эпических песен, по мнению В.Я.Проппа, является также изображение течения рек, ручьев, дождевых потоков как параллель фиксации временных отрезков [17] .[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Итак, лексическая репрезентация «огня» и «воды» в словниках северных лирических и эпических народных песен, сопоставимых по времени записи, свидетельствует о несомненном жанровом своеобразии в построении фрагментов фольклорной модели мира и восприятии отдельных концептов. Различия наблюдаются в наличии / отсутствии лексем–репрезентантов, в составе и количестве лексических единиц. Обращение к текстам фольклорных произведений и теоретическим исследованиям по поэтике жанров показывает, что даже при внешних совпадениях семантика былинных и песенных образов специфична.

• [1] Лингвистический энциклопедический словарь / Гл. ред. В.Н.Ярцева. М., 1990. – С.260.
• [2] Оссовецкий, И.А. О языке русского традиционного фольклора // Вопросы языкознания. 1975. №5. С.76.
• [3] Топорова Т.В. Семантическая структура древнегерманской модели мира. М., 1994. С.58.
• [4] Великорусские народные песни: В 7 т. / Изд. проф. А.И. Соболевским СПб., 1895–1902. Т.2–7 (далее – Соб.).
• [5] Песни, собранные П.В.Киреевским: Новая серия. М., 1917. Вып.2, ч.1 (далее – Кир.).
• [6] Беломорские былины, записанные А.Марковым. М., 1901.
• [7] Климас И.С. Словник необрядовых лирических песен северных губерний // И.С. Климас. Ядро фольклорного лексикона. Курск, 2000. С.53–90.
• [8] Праведников С.П. Беломорские былины: словник и частотный словарь // Фольклорная лексикография. Курск, 1997. Вып.8. С.18–56.
• [9] Термин дан в книге: Кузнецова Э.В. Лексикология русского языка. М., 1982.
• [10] Соб., т.2, №56.
• [11] Кир., №1381.
• [12] Селиванов, Ф.М. Поэтика былин. М., 1977. С.24.
• [13] Словарь русского языка: В 4-х т. М., 1984. Т.4. С.326.
• [14] Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка: В 4 т. М., 1980. Т.4. С.375.
• [15] Фасмер М. Этимологический словарь русского языка: В 4 т. М., 1987. Т.3. С. 807, 819.
• [16] Селиванов, Ф.М. Поэтика былин. С.27.
• [17] Пропп В.Я. Русский героический эпос // В.Я.Пропп. Сказка. Эпос. Песня. М., 2001. С.174.