→ Электронная библиотека
→ Рябининские чтения – 2007
→ Сезонный персонаж-похититель женщин в русской волшебной сказке Карелии…

Метки текста:

Волшебная сказка Сказки Фольклор

Лызлова А.С. (г.Петрозаводск)
Сезонный персонаж-похититель женщин в русской волшебной сказке Карелии: к семантике образа Карачуна Vkontakte@kizhi

В роли похитителей женщин в русской волшебной сказке могут выступать различные персонажи, происхождение которых связано с тотемистическими и анимистическими представлениями, а также с мифологическим восприятием астральных и метеорологических явлений.

Чрезвычайно редко похищение женщины в сказочных текстах совершает персонаж Карачун (Корачун, Корчyн). По всей видимости, это имя проникло в устную сказочную традицию из лубочной литературы: с середины 50-х годов XIX в. и до 1918 г. в России неоднократно издавалась «Сказка о Иване–богатыре, о прекрасной супруге его Светлане и о злом волшебнике Карачуне» [1] . По словам К.Е.Кореповой, имя Карачун «было заимствовано у Левшина» [2] (т.е. из сборника В.И.Левшина «Русские сказки, содержащия древнейшия повествования о славных богатырях, сказки народные и прочия…», изданном в 1780–1783 гг.). Однако, как отмечают некоторые исследователи [3] , Карачун функционирует в книге М.Попова «Славянские древности, или Приключения славянских князей», опубликованной в Санкт–Петербурге в 1770–1771 гг. Здесь он характеризуется как «гнуснейшее и ужаснейшее страшилище», способное перевоплощаться в огонь, человека, «семиглавую гидру» (семиглавого змея); это существо «влюбчивое и корыстолюбивое»: «всех прекрасных женщин похищал он в свой сераль, и редкие вещи собирал ото всюду в свои сокровища». [4]

Само наименование Карачун (Корочун, Керечун) неоднократно привлекало внимание исследователей. Достаточно сложным оказывается вопрос о происхождении слова. [5] Большинство ученых склоняется к тому, что оно заимствовано, но некоторые считают возможным образование его от таких русских слов, как: «коротать» («укорачивать»), «корчить» (т.е. кривляться), «карачить» (т. е. пятиться задом, ползком [6] ). Возможно, сложность в выяснении происхождения связана с тем, что рассматриваемое наименование достаточно многозначно. У украинцев, поляков, словаков, мораван, болгар, сербов и румын оно представлено следующими основными значениями, связанными с рождественскими обрядами и верованиями: 1. праздник Рождества; 2. рождественский Сочельник; 3. период святок; 4. рождественский хлеб [7] ; 5. редко – рождественское деревце. [8]

Определенную «рождественскую» семантику это слово имело и в древнерусском языке. Так, в Новгородской летописи за 1143 год сообщается: «Стояше вся осенина дъждева от Госпожина дни до Корочюна» [9] (здесь оно означает пост перед Рождеством).

В то же время в славянской мифологии «карачун» – это день зимнего солнцеворота и связанного с ним праздника, отмечавшегося 12/25 декабря (Спиридоньев день в более позднем крестьянском календаре). Как отмечают некоторые исследователи [10] , Карачун у древних славян считался подземным богом, повелевающим морозами. Его почитали и как бога скотьего падежа [11] . Все это свидетельствует о том, что Карачун имеет непосредственное отношение к смерти, к миру мертвых, а также он связан с зимним состоянием природы. Это обстоятельство подтверждается тем, что в русском языке рассматриваемое слово означает «смерть», «гибель», «черт», «злой дух». [12] До сих пор выражение «карачун пришел» (кому-либо) означает «смерть», «погибель» [13] . Как бы то ни было, все эти значения связаны с некоторой переходностью, символизирующей «переворот, поворот, резкое и значимое изменение состояния» [14] .[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

В Научном архиве Карельского научного центра (КарНЦ) РАН нами было обнаружено четыре варианта сказок с участием интересующего персонажа. Один из таких текстов под заглавием «Про Добромысла и про сына Ивана–богатыря» (115,26) [15] был записан в 1936 г. от Ф.С.Смирнова в Оятском р-не Ленинградской обл. Интересно, что сказочник является вепсом по национальной принадлежности. Однако сказки рассказаны им на русском языке, впоследствии они были изданы [16] . Из статьи Г.Власьева «Сказочник Смирнов Ф.С. и его сказки» [17] выясняется, что исполнитель не только читал лубочную литературу, но и общался с другими носителями сказочной традиции.

По-иному дело обстояло с другими вариантами. В 1937 году в Петрозаводске (на территории Онежского завода) Н. В. Новиков записал сказку «Еруслан Лазаревич» от неграмотного Ф.П.Господарева (62,3) [18] , который почти до 40-летнего возраста жил в Белоруссии (б.Могилевская губ.), а в 1903 году был сослан в Карелию за участие в крестьянском восстании. Еще в детские и юношеские годы он слушал сказки от старика–крестьянина д.Забабье, Кузьмы Кондратьевича Шевцова, и сохранил их в памяти.

В 1938 г. была зафиксирована сказка «О Светлане» от 79-летнего, опять же неграмотного, жителя д.Рагнозеро Пудожского р-на О.И.Дмитриева (2,77). Он был известен как хороший сказочник. Собиратели отмечали, что у героев его сказок «самые причудливые имена»; «возможно, что некоторые из них из лубочной литературы» [19] .

Сказочную традицию О.И.Дмитриева усвоил его сын – Михаил Осипович, от которого в 1976 г. была записана «Сказка про жену Светлану» (98,56).

Несмотря на то, что обнаруженные варианты, в которых участвует Карачун, были записаны примерно в одно время (конец 1930-х гг.) на удаленных друг от друга территориях, все они, по-видимому, восходят к лубочному источнику, каковым является редакция И.Кассирова, созданная в 1895 г. [20] В этом случае мы имеем дело с тем, что сказка, напечатанная на страницах книги, продолжила свое существование в устной волшебно–сказочной традиции.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Рассматриваемые нами тексты являются поздней версией сюжета, зафиксированного в СУС [21] под номером 402 (Царевна–лягушка), где лягушка заменена на старушку. Несмотря на это героиня не утратила способности к перевоплощению: она может менять свой облик с помощью кольца (перстня). Попеременное пребывание то в одном, то в другом виде имеет определенную продолжительность: три дня (98,56), два (115,26), три (2,77) года или же пять лет (Госп., №8). Нарушение запрета (выбрасывание Иваном заветного кольца в море) приводит к тому, что героиня оказывается во власти Карачуна.

На основе прочитанных волшебных сказок можно составить представление о том, кто же он такой – сказочный Карачун?

Появление интересующего нас персонажа происходит, как правило, в момент похищения им героини. При этом в сказках достаточно кратко сообщается о том, что он унес женщину (98,56); «воспользовался своим волшебством» и похитил ее (115,26). Возможна также ситуация, когда похищение не описывается, а героиня просто исчезает. Перед этим она сообщает, где ее необходимо искать (Госп., №8), либо уже во время поисков освободитель узнает, что она находится у Карачуна (2,77).

Именно так интересующий нас персонаж именуется в двух из привлекаемых вариантов (2,77; 115,26), Господарев называет его «Корчyн», в тексте же из коллекции 98 наряду с именем «Карачун» в ходе повествования используется «Кощай», а также усложненный вариант: «Карачун Кощая Бессмертного». (Примечательно, что годом ранее, в 1975 г. от М.О.Дмитриева была записана версия сказки «О жене Светлане» (83,57) [22] , в которой вместо Карачуна фигурирует Кощай.) Указанные факты свидетельствуют о том, что исследуемый персонаж с течением времени трансформировался в Кощея, и подтверждают слова Р.Г.Назирова о зафиксированном в XVIII в. соответствующем переименовании [23] .

Помимо имени в сказках содержатся некоторые иные сведения. Это существо наделено сверхъестественными способностями: оно летает (2,77; 98,56). Возможно, для мотивировки такого способа передвижения в одном варианте упоминаются «большие крылья» (2,77). Кроме того, Карачун способен «пускать огненный дух» (Госп., №8), он «палит огнем» (115,26). Что касается внешности, то в вариантах, записанных от отца и сына Дмитриевых, он сам характеризует себя так: «Я ли не красив, я ли не горбат, у меня ли нос не сутуловат» (2,77; 98,56). В этих же текстах есть указание на возраст персонажа: он старый. Сказки содержат также некоторую информацию об образе жизни Карачуна, который совершает отлучки на охоту (2,77; 98,56), на работу (2,77).[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Стоит отметить, что во всех обнаруженных нами вариантах есть указания на определенную родственную связь рассматриваемого персонажа с героиней: он оказывается ее дядей. Однако, несмотря на это, похититель уговаривает женщину полюбить его (115,26), жить с ним (98,56), выйти за него замуж (2,77). (К слову сказать, именно то, что изначально в одном из вариантов «дядюшка Корчyн […] улегaет» за героиней (т.е. домогается), оказывается мотивировкой превращения ее в старуху (Госп., №8). В этой коллизии, связанной с брачными отношениями, усматривается инцест.

Кроме того, Карачун в сказках характеризуется как «большой волшебник» (Госп., №8; 115,26), способный превратить героиню в «старуший вид» (115,26). Дается и оценочная характеристика: персонаж этот злой (98,56; 115,26), «проклятый», «бестия» (115,26).

Помимо всего прочего в текстах сообщается, что похититель живет в «Персидьском царстве» [24] (2,77), дворец его окружен большим забором, а ворота охраняют либо змеи (2,77; 98,56; 115,26), либо «стража бессмёртная» (Госп., №8). (Стоит отметить, что и сам похититель в двух рассмотренных вариантах наделяется эпитетом «Бессмертный» (98,56) или «бессмeртный» (Госп., №8). Эти факты еще раз подтверждают связь рассматриваемого персонажа с Кощеем, рядом с именем которого в волшебных сказках нередко употребляется указанный эпитет).

Покончить с властью Карачуна можно одним способом: раздобыть надежно спрятанное от посторонних яйцо [25] , в котором хранится смерть (или, точнее, жизнь, душа) похитителя, и уничтожить его. Во всех выявленных вариантах рассматриваемый персонаж погибает после того, как Иван ударяет его яйцом (Госп., №8), раздавливает яйцо (115,26), кидает его «в пол» (98,56), «о сыру землю» (2,77). Вообще же помимо того, что разбитое яйцо означает смерть Карачуна, оно связано с вызволением всего мироздания из плена, который представлен в волшебных сказках в качестве потустороннего мира. Дополнительной гарантией полного уничтожения Карачуна оказывается его сжигание, о чем сообщается в двух текстах (115,26; Госп., №8).

Итак, в выявленных волшебных сказках интересующий нас персонаж оказывается фантастическим существом, происхождение которого связано с народным пониманием смены сезонов в круговороте природы. Карачун здесь практически утрачивает изначальную семантику, связанную с зимой, сохраняя лишь свое имя. Но и оно с течением времени подвергается изменению в Кощея. Вообще же два этих образа сливаются воедино, в результате чего Карачун наделяется атрибутами Кощея: смерть в яйце, эпитет «бессмертный» (который напоминает о том, что зима повторяется из года в год).[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Совершаемое Карачуном похищение женщины – не что иное, как пленение всего мироздания зимой. Поэтому неслучайно, что в трех из рассмотренных нами сказок имя похищенной героини Светлана, что служит проявлением таких архетипов, как солнце, свет, тепло, жизнь.

// Рябининские чтения – 2007
Отв. ред Т.Г.Иванова
Музей-заповедник «Кижи». Петрозаводск. 2007. 497 с.

Текст может отличаться от опубликованного в печатном издании, что обусловлено особенностями подготовки текстов для интернет-сайта.

новости поиск контакты
Музеи России - Museums in RussiaМузей-заповедник «Кижи» на сайте Культура.рф