Электронная библиотека
публикации о музее-заповеднике «Кижи»

Аннотация: Святые или заветные рощи - явление, имеющее широкое распространение в мире и, в част­ности, у народов Европейского Севера. Тем не менее, кенозерские рощи уникальны по своей плотности на еди­ницу территории: 45 рощ на 100 кв. км площади Кенозера. Такое количество почитаемых рощ не может не рож­дать вопросов об их происхождении и функционировании в прошлом, для чего в качестве постановки вопроса стоит обратиться к сведениям о заветных деревьях, известным по материалам в основном XIX в. у соседних финно-угорских народов, первонасельников этих мест. В этой связи возникает и вопрос отношения населения к часовням - местам отправления культов народного православия - и их связи с почитаемыми деревьями.

Ключевые слова: священные рощи; жертвенные деревья; часовни; народное православие; Европейский Север;

Summary: Holy or treasured groves are a phenomenon that is widespread in the world and, in particular, among the peoples of the European North. Nevertheless, Kenozero groves are unique in their density per unit area: 45 groves per 100 sq. km of Kenozero square. Such a number of revered groves cannot but give rise to questions about their origin and functioning in the past, for which, as a question, it is worth referring to the information about the treasured trees, known from materials mainly from the 19th century among the neighboring Finno-Ugric peoples, the first inhabitants of these places. In this regard, the question arises of the attitude of the population to chapels - places of worship of folk Orthodoxy - and their connection with revered trees.

Keywords: sacred groves; sacrificial trees; folk Orthodoxy; European North;

Священные, жертвенные, заветные или почитаемые рощи - это неполный список названий природных сакральных объектов, имеющих (или имевших) широчайшее распространение в мире и, в частности, на терри­тории современной России. Наибольшее количество сведений о них сохранилось в зоне хвойных и смешанных лесов, а в некоторых регионах (например, на Кавказе, в Сибири, Поволжье и на Европейском Севере) заветные, жертвенные рощи сохранились (а многие и функционируют) до сих пор.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Не только на Северо-Западе, но и во всей России вряд ли найдутся местности, в которых до наших дней сохранилось бы такое количество святых или почитаемых рощ на единицу площади как на берегах Кенозера. Зафиксированное на данный момент их количество - 45, т. е. практически каждая деревня имела свою святую рощу. Сюда входят как имеющиеся в наличии, так и известные по рассказам местных жителей, по разным причинам исчезнувшие рощи. Наибольшее количество почитаемых рощ (327) на севере Европы сохранилось у марийцев. Однако эти территории несравнимы по величине: если Кенозеро (по берегам которого расположе­ны описываемые рощи) вместе с островами занимает примерно 100 км², то в случае с марийскими рощами мы говорим о регионе площадью около 20 000 км [1] .

Кенозерские рощи представляют собой сберегаемые участки в основном хвойного, по преимуществу ело­вого леса, возраст деревьев в которых доходит до 200-300 лет и более; величина рощ варьирует от нескольких деревьев до леса в 3 гектара (Тихвинская роща в деревне Шишкина, части Вершинина). В большинстве рощ стоят или стояли часовни, многие из сохранившихся - памятники архитектуры. Рощи и часовни взаимообразно помогали оберегать друг друга в течение длительного времени. Кенозерские рощи в целом представляют собой редкий резерват природной и культурной среды, сохранявшийся в течение многих столетий.

Древнейшие «святые места» выглядели как ландшафт из камней, воды (т. е. источника, ручья или берега водоема) и деревьев, что мы наблюдаем и на Кенозере. Священное место у многих народов, воспроизводя час­тичку естественного окружения, являлось своего рода микрокосмом. Именно такое место, вобравшее в себя все основные составляющие природного ландшафта, становилось «образом мира», алтарем и природным храмом для находящегося рядом человеческого жилья.

У марийцев и удмуртов, помимо родовых святилищ, некогда находившихся у каждого поселения, извест­ны и межродовые (межобщинные) священные рощи. Имеются также сведения о заветных деревьях или группах

их - объектах почитания отдельных семей. Про подобную структуру мы относительно кенозерских рощ ничего не знаем, однако, изначальная родовая их основа (по сравнительным материалам бытования рощ у народов Евразии) представляется достаточно реальной. Например, в каждом доме в карельских деревнях на границе России и Финляндии еще во второй половине XIX в. имелись жертвенные ели, от состояния которых зависели благосостояние, здоровье и сама жизнь членов семьи и рода. Поэтому деревьям следовало жертвовать (относить к корням) частицу всего, что появлялось в доме съестного, а также потчевать «духа-хозяина дерева» в большие праздники угощением с праздничного стола. Известно также, что у дома могли в качестве жертвенной рощи оставить нетронутыми несколько деревьев, при этом давали обет никогда не трогать их под страхом смерти [2] .[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Устными преданиями, а в некоторых случаях и археологическими изысканиями подтверждена преем­ственность многих «святых мест» на Севере от «летописной чуди». На примере пудожских «заповедных лесов» и кенозерских рощ это было отмечено еще Николаем Харузиным [3] . Со времен Средневековья на бе­регах Финского залива у финнов и эстонцев были известны жертвенные рощи «хииси». Это были находив­шиеся на возвышениях поросшие лесом огороженные участки земли, в которых происходили общественные жертвоприношения. Исследователи придерживаются того мнения, что «хииси» были центрами поселенчес­ких комплексов, в которые входили укрепления, земледельческие площади, собственно поселения и кладбища. Этимологически данное слово, вероятно, связано с древнегерманским Hizi в значении «потусторонний мир» [4] . Интересно, что прибалтийско-финская основа хиж-, иж- и т. д. довольно приметно представлена в топонимии края. «В Пудожье и Кенозерье православные церкви и часовни ставились в местах с названиями Ижгора, Ижнаволок, Хижгора, - отмечают языковеды Е. Березович, А. Макарова и И. Муллонен в совместной статье [5] .

Если говорить о сравнительных материалах по соседним регионам, то помимо описанных Николаем Харузиными заветных рощ Пудожского края и сведений по Олонецкой губернии в целом хотелось бы назвать сохранившиеся рощи-«кусты» на р. Кокшеньга в Вологодской, а также почитаемые рощи на территории рас­селения тихвинских карелов в Ленинградской области. Кроме того, в старой литературе упоминаются рощи в Череповецком уезде: «Такие рощи состоят большей частью из сосновых больших деревьев величественно­го вида и служат в настоящее время даже некоторым украшением местности». «Признаками почитания этих рощ, - отмечает Михаил Герасимов в „Этнографическом обозрении“ 1895 г., - служат: во 1-х, их неприкосновен­ность, то есть они по общему согласию общества „заповеданы“ подобно священным рощам древних народов; во 2-х, около многих рощ выстроены в новейшее время часовни, причем не нужно думать, что рощи насажены после устройства селения и получили свою святость от часовни, так как эти рощи состоят из вековых великанов, в сравнении с которыми настоящие леса кажутся молодями; в 3-х, существует много рассказов о том, что кто покушался срубить хоть одно дерево из этих рощ, что с ним вскоре же случалось какое-нибудь несчастье: либо ослепнет, либо захворает и умрет» [6] . Надо сказать, что неприкосновенность рощ и рассказы о божественной каре покусившихся на них жителей сохранились в устной традиции Кенозерья до сегодняшнего времени.

Основным назначением рощ, помимо молений природным духам, было установление контакта с предками рода. Карелы, вепсы, финны, как считал известный исследователь финно-угорских народов Уно Харва, имели особенно тесные взаимоотношения со своими умершими родственниками, от которых зависело все функциони­рование родовой организации, в том числе удача в промысле и благополучие в хозяйстве. «В этом смысле, - пишет Харва, - даже верховный бог не мог соревноваться с ушедшими в Маналу», т. е. в мир мертвых [7] . В этой связи следует отметить, что помимо контакта с предками одной из основных функций отдельных деревьев и святых рощ была охранительная. В Карелии известны случаи (Карельская Масельга, Панозеро и др.), когда в разных мес­тах вокруг деревни стояли особым образом обрубленные деревья-карсикко, которые служили защитой поселения от негативного воздействия внешнего мира. Стоит особо подчеркнуть, что в каждой кенозерской роще имеются деревья, отмеченные различными магическими знаками и зарубками, в том числе родовыми клеймами местных жителей, что говорит о широком распространении на Кенозере деревьев-карсикко [8] . В рощах, где постулируется неприкосновенность деревьев, отрубание ветвей и вырезание в стволах знаков возможно только в случае ритуального нарушения табу, что говорит об особой сакральности этих деревьев-знаков.

В коротких тезисах невозможно коснуться всех сторон народной культуры, которые так или иначе были связаны с рощами, однако, стоит привести некоторые факты по линии дерево-часовня. Дерево часто играло оп­ределяющую роль в указании места строительства часовен и церквей. Из Пермского края, Карелии, Вологодской и Архангельской областей имеются сведения о строительстве церквей и часовен вокруг почитаемого дерева, которое оставалось внутри строения. Дереву продолжали приносить пожертвования. Известным на Севере сю­жетом преданий является строительство часовен на месте обнаружения явленных икон, найденных на дереве, которое часто было заветным. Заметим попутно, что в советское время, после уничтожения многих часовен в 1960-е гг., в некоторых местах произошел так называемый «возврат к языческим формам культа». На острове Махошоори на Селецком озере в Карелии предназначенные часовне пожертвования в виде текстиля, выпечки, сластей и монет стали приносить под корни большой сосны - остатка бывшей здесь жертвенной (и в то же время часовенной) рощи, в которой еще в 1920-е гг. приносили Илье в жертву баранов и быков. Таким образом, дерево заменило часовню, вернув себе былое почитание.

Здесь уместно упомянуть о некоторых связанных с часовнями обрядовых действиях в русле народного православия. Одним из проявлений такового был древнейший обряд календарного жертвоприношения живот­ных, который практиковался на большой территории от Восточной Финляндии до Поволжья. На одной толь­ко территории, населенной карелами, на данном этапе известно более 30 мест, где происходили календарные жертвоприношения. Однако к сути вопроса. У карелов и вепсов на грани XIX и ХХ вв. зафиксированы некото­рые обычаи обращения с кровью жертвенных животных. В одном случае баран закалывался на крыльце часов­ни, а кровь выливалась в специальное отверстие с крышкой, таким образом попадая под здание. Во втором же случае закалывание происходило непосредственно у стены часовни, и кровь выплескивали на стену. Думается, что перед нами действа, которые восходят к жертвоприношению у дерева, когда кровь выливается под корни и выплескивается на ствол или ею обмазывается ствол дерева, как это еще недавно происходило во время жертвоприношений у сибирских народов. Кровь закалываемого в конце сентября на «старого Миккели» барана также выливалась под корни приусадебного жертвенного дерева в Беломорской и финской Северной Карелии. Жертва предназначалась для «хозяев земли» (maahiset) в надежде, что они сберегут домашнее стадо [9] .[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Жертвоприношения дереву, помимо приведения жертвенных животных внутрь часовни и принесения в нее пе­чени и других жизненно важных органов животных после их заклания, легко можно увидеть и в обычае пожертвова­ний в часовню молочных продуктов, шерсти, домашнего текстиля, а также крыльев птиц (например, первого добы­того по весне глухаря у сегозерских карелов [10] ) и т. д. Ту же картину обнаруживаем у коми-зырян: «В верхневычегод­ском селе Вольдино на Илля лун (Ильин день. - А. К.) в местную часовню в массовом количестве приносили дары Пророку (головы семги, баранов, глухарей и др.), обещанные ему ранее за то, чтобы он оберегал от заболеваний» [11] .

Таким образом, по материалам XIX в. часовня на Севере была местом совершения обрядов и отправле­ния культов народного православия, которое значительно отличалось от официального (церковного) вероуче­ния своей приверженностью древней вере в природные силы. Эти верования в народном сознании частично распространялись и на православных святых, которым эти часовни были по священы.

Литература

1. Березович Е. Л., Макарова А. А., Муллонен И. И. «Демонологические» названия в русской и субстратной топонимии // Русский Север: лексика и ономастика. М.: Индрик, 2021.
2. Герасимов М. К. Некоторые обычаи, обряды, приметы и поговорки крестьян Череповецкого уезда, Новгородской губернии // Этнографическое обозрение. 1895. № 1. С. 121-127.
3. Конкка А. Карсикко: деревья-знаки в обрядах и верованиях прибалтийско-финских народов. Петрозаводск: ПетрГУ,2013.
4. Мифология коми. Энциклопедия уральских мифологий. М.; Сыктывкар, 1999. Т. 1.
5. Харузин Н. Н. Из материалов, собранных среди крестьян Пудожского уезда, Олонецкой губернии. М., 1889.
6. Harva Uno. Suomalaisten muinaisusko. Helsinki, 1948.

• [1] На государственной охране в Марий Эл сегодня находятся 327 священных рощ. Все они считаются объектами культурного наследия и ландшафтными памятниками (Марийская правда. 2022. 26 июля). Если вычесть из общей площади республики районы, в которых рощи не обнаружены, останется территория, равная 19,189 км². Таким образом, на одну рощу в Марий Эл приходится 58,7 км² площади. По данному (чисто арифметическому) расчету на Кенозере (100 км²) их должно бы быть около двух.
• [2] Harva Uno. Suomalaisten muinaisusko. Helsinki, 1948. S. 307.
• [3] Харузин Н. Н. Из материалов, собранных среди крестьян Пудожского уезда, Олонецкой губернии. М., 1889.
• [4] Suomen etymologinen sanakirja: https://kaino.kotus.fi/suomenetymologinensanakirja/?p=qs-article&etym_id=ETYM_474939da78537a67 c88bf3f15d2a1402&list_id=1&keyword=hiisi&word=hiisi
• [5] Березович Е. Л., Макарова А. А., Муллонен И. И. «Демонологические» названия в русской и субстратной топонимии // Русский Север: лексика и ономастика. М.: Индрик, 2021. С. 87.
• [6] Герасимов М. К. Некоторые обычаи, обряды, приметы и поговорки крестьян Череповецкого уезда, Новгородской губернии // Этнографическое обозрение. 1895. № 1. C. 124.
• [7] Harva Uno. Suomalaisten muinaisusko. S. 510-511.
• [8] О карсикко см.: Конкка А. Карсикко: деревья-знаки в обрядах и верованиях прибалтийско-финских народов. Петрозаводск: ПетрГУ, 2013.
• [9] Harva Uno. Suomalaisten muinaisusko. S. 302.
• [10] Фонограммархив Института языка, литературы и истории Карельского научного центра РАН, 2014/11, Лазарево. О принесении почитаемому дереву продуктов жизнедеятельности у олонецких карел в д. Видлица в XIX в. см.: КонккаА. Карсикко... С. 153. Рядом с деревом стоял крест под крышей - начальная форма северной часовни.
• [11] Мифология коми. Энциклопедия уральских мифологий. М.; Сыктывкар, 1999. Т. 1. С. 164.