Электронная библиотека
публикации о музее-заповеднике «Кижи»

Исследование выполнено при поддержке гранта РГНФ и Министерства промышленности, науки и инноваций Пермского края, проект №10-04-82418а/У.

стр. 78Восточнославянский обряд «проводы души» известен этнографам и фольклористам по множеству региональных вариантов [1] . В то же время, по-видимому, этот элемент похоронно-поминального обрядового комплекса нельзя считать универсальным для всех локальных традиций. Очевидно и то, что сегодня обряд проводов души, бытующий в различных регионах, имеет разную степень актуальности и сохранности.

На территории Пермского края проводы души играют важную роль в традиционной культуре комипермяков; в селах и деревнях Коми-Пермяцкого округа, в отличие от русских районов края, этот обряд распространен достаточно широко (хотя и не повсеместно) вплоть до настоящего времени. Материалом настоящего исследования послужили полевые записи, сделанные автором в 1999–2005 гг. в составе экспедиций Лаборатории культурной и визуальной антропологии Пермского государственного университета (рук. Е.М.Четина). Они отражают состояние традиции на юге округа (Кудымкарский и Юсьвинский районы) и в северной его части (Кочёвский, Косинский районы). Известны проводы души и в центральном Юрлинском районе, заселенном русскими [2] . Свою задачу мы видим в том, чтобы дать подробное описание обряда и религиозно-мифологический контекст его бытования, а также выявить некоторые структурные особенности, сопоставив с другими известными нам региональными вариантами. Опираясь на работы исследователей традиционной культуры Северного Прикамья (В.Н.Белицер, Е.М.Четиной, И.Ю.Роготнева, И.А.Подюкова), мы постараемся уточнить путь заимствования этого обряда у русского населения края.

Исследуемый нами феномен имеет прямое отношение к межкультурным контактам восточных славян с «финно-угорским миром». Территория современного Пермского края, заселенная автохтонными племенами, начала активно осваиваться пришлым русским населением в XV–XVI вв. Сложившийся здесь уклад и мировоззрение этнографы обычно определяют как вариант севернорусской культуры, сохранивший традиции по-моров, но существующий в условиях, «близких к Сибири» [3] . Вплоть до начала XX в. быт и верования местного русского крестьянства носили ощутимое влияние старообрядчества (массовое переселение староверов на эти земли произошло в XVII–XVIII вв.). Волна раскольников-переселенцев докатилась и до территории современного Коми-Пермяцкого округа, особенно повлияв на население северных районов: Гайнского, Косинского и Кочёвского. По свидетельству В.Н.Белицер, «старообрядчество наложило известный отпечаток на культуру (коми-пермяков. – С.К.) и способствовало консервации их быта», сохраняя авторитетность вплоть до 1940–1950-х гг. [4] Еще определеннее говорит об этом Е.М.Четина: она полагает, что «народное православие коми-пермяков… возникло при непосредственном участии беглых раскольников»; от них, в частности, была заимствована и похоронно-поминальная ритуалистика [5] . Высказанная точка зрения представляется нам во многом верной. Между тем она вступает в противоречие с подходом, сложившимся в работах некоторых коми исследователей: длительные связи коми-пермяцкого этноса с русским крестьянством ими практически не учитываются, а «в качестве технологии продуцирования культурной уникальности и исторической самобытности» выступает концепт «финно-угорский мир» [6] . С коми язычеством, в частности, ошибочно связывается иногда и обряд проводов души, зафиксированный у пермяков и зырян [7] .

Коми-пермяцкий вариант проводов души представляет собой поминальную трапезу, которая устраивается для облегчения участи покойного, пока его душа еще находится «в этом мире». Как и у русских, первый поминальный обед принято устраивать в день похорон (т.е. на 3-й день после смерти); он начинается на кладбище и продолжается в доме умершего. Затем коллективные поминальные трапезы проводятся на 9-й, иногда – на 20-й и обязательно на 40-й день. Насколько мы можем судить, в севернорусской традиции именно эта ритуальная трапеза (именуемая также «сорочины») называется «проводами души» [8] . Аналогичным образом обстоят дела и в русских селах Республики Башкортостан, где зафиксирован южноуральский вариант этогостр. 79 обряда [9] . Особенностью коми-пермяцких проводов души можно считать то, что этот обряд повсеместно проводится на 42-й день после смерти (не случайно другое его название – «шесть недель»). «Проводы души» не смешиваются с «сорочинами» даже в Кочёвском р-не, где на 40-й день происходит сложное ритуализированное действо (также заимствованное у русских крестьян) – сбор «котомы́».[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

В ритуально-мифологическом плане «девятины», «сорочины» и «шесть недель» представляют собой серию предварительных прощаний и «обедов», которым «кормят» душу, пока она остается в доме: «До сорока дней душа везде ходит – это мы́тарство называется. Говорят, ей надо 20 мытарствов посмотреть за ее грехи. А к вечеру она домой приходит» (с.Кочёво, 2000). Вплоть до 42-го дня в доме всегда должен стоять стакан со свежей водой и куском хлеба, а где-то «на видном месте» (иногда прямо в красном углу) висит одежда умершего (ее убирает кто-то из домашних, пока остальные ходят «провожать душу»). Проводы устраивают близкие родственники умершего; иногда они приглашают соседей или друзей, но в целом это коллективная трапеза «для своих». По рассказам старожилов, хозяева с утра готовят поминальную еду (свежий хлеб, выпечку); к назначенному времени приходят приглашенные соседи, в красный угол или на стол ставят зажженную свечу (воткнутую в кусок хлеба), встают вокруг стола, читают молитвы и садятся «поминать».

В 2002 г. нескольким сотрудникам Лаборатории культурной и визуальной антропологии ПермГУ довелось побывать на таких поминках в с.Москвино Кудымкарского р-на. Их наблюдения содержат ряд примечательных, на наш взгляд, деталей, дающих более полное представление о ходе обряда. Молодая семья «провожала душу» дальней родственницы, почетной колхозницы, известной в прошлом трактористки. Участники обряда, люди «нецерковные», совершали подобный ритуал впервые, но считали его необходимым, потому что «так повелось». Хозяйка очень волновалась и постоянно советовалась с более опытной женщиной; ее муж, бригадир, никак не вмешивался в проведение обряда. Когда гости сели за стол, хозяйка дома затушила свечу и обвела ею вокруг поминальной еды 3 раза. Блюда были традиционными для коми-пермяцких поминок: черинянь (открытый рыбный пирог) и другая выпечка, сусло, квас, пиво. Во время ритуальной трапезы по кругу передавалась сначала кружка с квасом, потом – со спиртным. «Поминание» проходило в молчании.

По окончании трапезы хозяйка собрала мешочек, в который сложила одежду умершей, кружку, ложку, чашку и остатки еды. Все вышли из дома и дошли до перекрестка, до которого во время похорон гроб несли на руках. Здесь остановились, вновь помянули усопшую и отдали мешок с вещами и остатками поминальной трапезы первому встречному [10] .

Описанный вариант соответствует рассказам о проводах души, записанным нами в других района Коми-Пермяцкого округа: «Табурет берут, скатёрочку, пирог рыбный, шанежку там, идут до заречки, там все на табуреточку положат. Сами поедят – и душа с ними поест. Потом домой идут» (д.Анисимово Юсьвинского р-на, 1999). Если кладбище расположено близко, провожают до него, но чаще границей служит река, околица, перекресток, а также «первая встреча» (этот человек должен присоединиться к трапезе). «Потом по-машут платочком [в сторону кладбища]: „Ты к нам не ходи, а мы к тебе придем“» (д. Большие Они Юсьвинского р-на, 2005).

Носители традиции отмечают, что очень важно проводить душу «вовремя», хотя само время существенно варьируется (в 5 утра; в 8–9 утра; до 12 часов, «пока день растет»). В противном случае покойник может присниться и сообщить о своей обиде: «Один раз соседка прозевала. Я с 3-х часов ждала, а они всё свет не жгут. Ну, разбудила их, дак они все равно ничего не успели. Время подходит, вот уже 5 часов. И дверь вдруг – журк! – открылась. Он уже вперед пошел, а они с едой за ним. А надо, чтоб они вышли, а он за ними пошел и там с ними покушал. А так он голодный уходит. Некоторые, говорят, квашню ставят, а хлеб испечь не успевают. Дак он потом снится: я только с пальца-де квашню вашу полизал, хлеб ваш непечёный. А вы проспали» (с.Кочёво, 2000). Уходя, душа обычно «подает знак»: «что-то в доме стукнет», «вилочка звякнет», «занавеска шевельнется» и т. п. Иногда душа может показаться любимому родственнику: «Вот мы уже обед бабушке сделали. А в углу у нас висело полотенце. Я сижу, что-то глаза закрыла, вроде сплю, а вроде нет. Вижу – на кровати бабушка лежит. И стала она уменьшаться, уменьшаться, потом полотенце колыхнулось. „Бабушка уходит!“ – говорю. И пошли ее провожать» (с.Кочёво, 2000).[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

В отличие от некоторых локальных традиций Русского Севера – к примеру, череповецкой, – накануне поминальных дней (9-го, 20-го и 40-го) у коми-пермяков не принято ходить на кладбище и «звать» умерших на «собрание», «встречать» их у ворот с пирогом и устраивать вечерние домашние молебны. После поминок на 9-й и 20-й дни не принято выходить на улицу «провожать» душу. После окончательных «проводов души» коми-пермяки не ходят вечером на кладбище или за околицу, чтобы раскрошить остатки поминальныхстр. 80 пирогов птицам. Наконец, ни подготовка к обряду проводов души, ни сам он (в отличие от «сборов котомы» на 40-й день) не сопровождаются у коми-пермяков исполнением поминальных причитаний [11] .

Описанный нами вариант обряда в большей степени сближается с южноуральским, бытующим в нескольких русских селах Башкортостана. В обоих случаях обряд проводится рано утром; основу его составляет последнее «поминанье» едой на улице, для которого с собой несут стол, стул или табурет с небольшой скатертью. Но есть и различия: так, у коми-пермяков не принято после похорон «сторожить» душу на кладбище, чтобы она «не боялась» и не приходила домой (напротив, предполагается, что до проводов она как раз находится дома). На проводы души не приглашается «читальщица», число «провожающих» невелико (от 1 до 4– 5 человек). Отсутствует в прикамском варианте и обязательная заключительная формула прощания, предполагающая просьбу о прощении и благословении со стороны умершего [12] .

Жители Коми-Пермяцкого округа считают «проводы души» своей особенностью и отмечают, что «у русских так не делают». Их мнение разделяют и жители русской части Юсьвинского р-на, присоединенной к округу в 1950-х гг.: «Это я против, что так делают, неправильно это. И батюшка пожевской тоже говорит: „А вы ее видите, душу эту? Вы кого тогда провожаете?“ Это у пермяков больше так делают» (п.Майкор, 2005). Таким образом, обряд проводов души и отношение к нему составляют своеобразную «границу идентичностей» для коми-пермяков и жителей пограничных русских районов. Однако такой видится ситуация изнутри народной культуры. Для исследователей же русское происхождение «проводов души» остается очевидным.

Процесс заимствования этого обряда коми-пермяцким населением у русских старообрядцев может быть конкретизирован. Исследования, проведенные в 2010 г. в Кочёвском р-не, позволили Е.М.Четиной и И.Ю.Роготневу выявить особый ареал с наиболее сильным влиянием старообрядческой традиции. Его образуют с.Кочёво и деревни Ташка, Кукушка, Кышка, Пелым, Отопков (мы бы также отнесли к их числу д.Полызайку, ныне заброшенную). Вероятно, Ташка и Кукушка, расположенные на границе с русским Юрлинским р-ном, могли служить «„перевалочным“ пунктом распространения среди северных коми-пермяков русской старообрядческой лирики» [13] и других традиций. В нашем архиве содержатся материалы, подтверждающие эту гипотезу: от старожилов д.Кукушка было записано воспоминание о старообрядческой части деревни, где жили «староверы» («русские всё, с Карагая они были»).

По всей видимости, одним из путей заимствования обряда проводы души были именно контакты с русскими переселенцами из Карагайского р-на (граничащего с Коми-Пермяцким округом на юге). В пользу такого предположения говорит и тот факт, что в 1990–2000-х гг. в с. Нердва и нескольких деревнях Карагайского р-на были записаны воспоминания старожилов о «проводах души», которые устраивались раньше на 42-й день [14] . Детали обряда практически полностью совпадают с коми-пермяцким вариантом.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

• [1] Толстая С.М. Душа // Славянские древности: Этнолингвистический словарь: В 5 т. М., 1999. Т.2. С.167.
• [2] Кремлева И.А. Похоронно-поминальная обрядность русского населения Пермской области // Полевые исследования Института этнографии им. Миклухо-Маклая. 1978 год. М., 1980. С.28.
• [3] Там же. С.5.
• [4] Белицер В.Н. Очерки по этнографии народов коми // Труды Института этнографии им. Миклухо-Маклая. Л., 1958. №45. С.316–317.
• [5] Четина Е.М., Роготнев И.Ю. Символические реальности Пармы: Очерки традиционной культуры Пермского края. Пермь, 2010. С.35.
• [6] Четина Е.М., Роготнев И.Ю. Там же. С.31.
• [7] Бобкова Ю. Помоги себе сам [Интервью с доцентом СыктГУ Ю. Филипповой] // Аргументы недели. 2010. 25 авг. [Интерент-ресурсы] URL: http://www.argumenti.ru/society/n252/73857/.
• [8] Русский Север: этническая история и народная культура. XII–XX века. М., 2001. С.68.
• [9] Моисеева С.А. Региональный похоронный обряд: архаика и современность // Похоронно-поминальные традиции на Южном Урале: Сборник материалов фольклорных экспедиций МаГУ. Магнитогорск, 2008. С.13.
• [10] Аминова О.Р. Обряд «проводы души» в народной поминальной традиции [Интернет-ресурсы] URL: http://www.ruthenia.ru/folklore/aminova1.htm.
• [11] Праздники и обряды Череповецкого района в записях 1999 года: Календарные праздники и обряды. Похоронно-поминальные обряды / Сост. А.В.Кулев, С.Р.Балакшина. Вологда, 2000. [Интернет-ресурсы] URL: http://www.cultinfo.ru/arts/folk/demo/books/cerep_99/therep99_pohoron2.htm.
• [12] Похоронно-поминальные традиции на Южном Урале… С. 13, 33–36, 95–96 и др.
• [13] Четина Е.М., Роготнев И.Ю. Символические реальности Пармы… С.217.
• [14] Карагайская сторона: Народная традиция в обрядности, фольклоре и языке / Авт.-сост. И.А.Подюков. Кудымкар, 2004. С.186.