Электронная библиотека
публикации о музее-заповеднике «Кижи»

Исследование выполнено при финансовой поддержке РГНФ в рамках научно-исследовательского проекта «Церковь и крестьянское сообщество в Карелии эпохи раннего Нового времени», № 11-31-00348а.

1. Предмет исследования

стр. 182В центре внимания – случай, происшедший в приходе Кижского погоста. 16 марта 1660 г. на рассмотрение олонецкого воеводы поступили два иска. Один из них был подан солдатом Кижского конца Лучкой Неждановым, второй – старостой Коземкой Самсоновым и волостными людьми, из которых 73 велели включить свои имена в текст челобитной [1] . Миряне выражали недовольство злоупотреблениями своего бывшего старосты Ивашки Маркелова и требовали отставки «от дьячества от церкви» его родного брата Митрошки, который, как сообщали прихожане, «нас, мерских людей, не слушает, дворы с церковной земли не снесет» [2] .

Исследование настроений прихожан до и после конфликта предоставляет уникальную возможность оценить готовность причетника низшего звена и его родственника отстаивать собственные интересы перед лицом всего «мира» в одном из приходов Олонецкой Карелии в третьей четверти XVII в. Улавливаемые по актам коллективные и индивидуальные особенности отношения общины и ее отдельных членов к своему церковному дьячку позволяют судить о том, насколько значимой была та роль, которую играло крестьянское сообщество в решении церковных дел – комплектовании причта и обеспечении его землей – в регионе, который отличался развитыми традициями земского самоуправления.

2. Предыстория конфликта

При ближайшем знакомстве с обстоятельствами дела перед исследователем встает вопрос о том, насколько обоснованными были притязания братьев на церковный участок, где стоял двор одного из них. Если обратиться ко времени, которое предшествовало рассматриваемым событиям, то становится очевидно, что Ивашка и Митрошка были уважаемыми людьми в приходе.

Наиболее раннее и, пожалуй, единственное, упоминание об отце Ивашки и Митрошки – Маркелке Иванове – находим в переписной книге 1646 г. Перечисляя располагавшиеся на погосте дворы двух священников, церковного дьячка и келью просвирницы (состав клириков, кстати, не изменился со времени предшествующего описания) [3] , писец Иван Писемский отметил также, что совсем рядом близ церквей стояли еще два двора, обитателей которых он идентифицировал как крестьян [4] . Одним из них был Федка Ондреев, а другим – Маркелко Иванов, уже тогда имевший сына, небезызвестного нам Ивашку [5] . Тот факт, что эти крестьяне проживали на погосте по соседству с клириками, не был единичен для приходов Олонецкой Карелии. Реконструкция родословных местного духовенства не оставляет сомнений в том, что они являлись сыновьями и братьями служивших здесь клириков, которые волею судеб не состояли в церковных причтах. Так, Маркелко Иванов, по всей видимости, приходился родным братом иерею Александру Иванову, а Федка Андреев – братом второму священнику – Никите Андрееву [6] . Это означает, что братья Маркеловы могли рассчитывать на пользование прицерковным участком по праву родства.

Подчеркнем также, что в 1650-е гг. миряне довольно часто доверяли Ивашке и Митрошке Маркеловым ответственную должность земского старосты. Среди документов фонда «Олонецкой приказной избы» выявлена группа дел, в которых Ивашко Маркелов фигурировал в качестве старосты в 1648, 1650, 1651, 1657, 1659 гг. [7] В то же время, Митрошка Маркелов не только как брат помогал Ивашке, но и вместе с ним исполнял соответствующие полномочия в 1651 г. [8] Позже видим его за работой над документацией, составлявшейся по частным просьбам [9] .

стр. 183Представляется, что мнение о братьях во многом зависело от того, насколько их деятельность соответствовала ожиданиям общины. Однако именно земская служба сыновей Маркелки Иванова в какой-то момент перестала удовлетворять крестьян, и ко времени подачи иска многие из них были весьма враждебно настроены по отношению к братьям. В частности, челобитчики жаловались воеводе, что «в те поры», когда Ивашко был старостой, «многие обиды и налоги… творил, и многие зборы збирал рублев по двенатца[ти], и по тринатцати на год и больши.., и… в тех сборах отписей не давал» [10] .

Братья Маркеловы, в свою очередь, также имели основания выражать недовольство. В 1649 г. они не успели вовремя собрать «бревенные деньги», которые крестьяне обязаны были выплатить для финансирования строительных работ на Олонце. Долг Ивашки Маркелова в казну составил более 29 рублей. При этом Ивашка, что прекрасно знали подьячие денежного стола приказной избы, «денег… не присылывал». Уже в феврале 1650 г., не дождавшись выплаты податей в срок, воевода велел пушкарю Федке Лукьянову, «сыскав» старост, «взяти скована на Олонец тотчас», а в случае непослушания, «имать у началних людей» в помощь «салдат сколько человек пригоже» [11] .[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Не смог добиться от местных жителей выплаты в срок податей и брат Ивашки, староста Митрошка Маркелов. В апреле того же 1650 г. стрелец Федка Офонасьев получил распоряжение «за порукою привести… на Олонец в крепости тотчас безо всякие понаровке» четырех старост Кижского конца, в том числе Митрошку, «со всеми государевыми з достальними доимочными доходы с кабацкими, и с ямскими деньгами, и за охудалых крестьян» [12] . Столь жесткую позицию воевода занял по отношению к земским старостам, так как «за теми деньгами московской и новгородцкой отпуск стал», что, несомненно, вызывало подозрения и недоверие в Москве к полномочному представителю. Предугадывая, что Митрошка «учнет отниматца братом… и в свое место пошлет брата», воевода требовал от пушкаря «тому не верить, взять самого ево» [13] . Так, администрация возложила все бремя ответственности на земских старост, которые были обязаны выплатить деньги в срок из собственного кармана. Правда, последние имели все основания для взыскания суммы в последующем с людей своего старощения.

Можно догадаться, что братья вышли из столь щекотливой ситуации, используя общепринятую практику займа денег у зажиточных крестьян под кабалу. Тот факт, что Ивашка и Митрошка брали определенные суммы в долг, подтверждают жалобы кредиторов, которые вскоре стали подавать иски с требованиями вернуть долги. Так, в марте 1657 г. некий кижанин Митрошка Еуфимьев сообщал, что Ивашко только по первой кабале получил 46 рублей [14] . Пристав Поспелка Петров в отписке вскоре сообщал, что Ивашко «повинилсо» частично, признав долг «в дватцети руб[ле]х», а «п[о] другой кабалы... отписи… не положил и в платеже отказал» [15] . Очевидно, что старосты возвращали долг, разложив всю сумму на крестьян своего старощения. Взыскание недоимок, сопровождавшееся практически всегда недовольством мирян, привело к обострению отношений между братьями и прихожанами.

3. Военный фактор в жизни прихода

Служба крестьян в пашенных солдатах, многие из которых были отправлены в начале 1650-х гг. в дальние военные походы, еще больше накалила обстановку в приходе. Любопытно отметить, что миряне акцентировали внимание воеводы на том, что «в те поры…», когда Ивашко «многие обиды и налоги… творил», они «были на… службы в польской, и в немецкой, и в свецкой землях» [16] . Анализ материалов переписных книг сыщика Ивана Дивова, составленных им в 1657 г., позволил выявить, что из 73-х истцов более двадцати были записаны на службу между 1648 и 1656 г., и в дальнейшем продолжали выполнять соответствующие обязанности [17] . Кроме того, еще около десяти человек приняли участие в кампаниях в ходе русско-польской (1653–1666 гг.) и русско-шведской (1656–1661 гг.) войн [18] . Еще двое вернулись на подворья несколько позже: сыщик указал, что каждый из них «сбежал» со службы, в том числе «з женою и з детми» [19] . Это означает, что многие миряне, из числа недовольных деятельностью братьев, совсем недавно испытали все тяготы военной жизни.

Подогреваемые недовольством жен и ближайших родственников, они решили требовать справедливости, пресечения злоупотреблений и наведения порядка. Челобитчики-солдаты были уверены, кроме всего прочего, в том, что Ивашка Маркелов обманывал начальство. Они сообщали воеводе, что якобы Ивашка пристр. 184 сыщике Иване Дивове в 1656/1657 г. «недоборов ни на ково не сказал», а при высыльщике Сергее Малово, который прибыл в следующем году, ни «книг, ни сказок в тех сборах не положил» [20] . Всему околотку вскоре стало к тому же известно, что братья получили грамоту, «что им впредь в… солдатцкой службе не быть» [21] .[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Без сомнения, многие ветераны, особенно из числа тех, кто получил ранения, и сами могли заподозрить братьев во всевозможных махинациях.

4. Судьбы участников конфликта

В фонде избы сохранилась отписка старосты Кижского конца Савки Артемьева, удостоверительная запись которой была сделана в 1671 г., как обычно, священником погоста. Им являлся «Митрофанище Маркелов». Его сын Ивашка в том же году исполнял обязанности церковного дьячка [22] . Это означает, что Митрофан Маркелов сумел не только сохранить собственные позиции в причте, но и значительно утвердил их, введя в причт собственного сына. Можно лишь гадать, что способствовало столь успешной карьере причетника в 1660-е гг.: хорошая репутация или помощь родственников?

Судьба старшего брата – Ивашки Маркелова – прослеживается не так уверенно. Удалось установить, что год спустя, в 1661/1662 г., крестьяне и солдаты Лижемской волости его «поставили… к собе в старосты и выбор… дали за поповскими руками, что было… с них зберати всякие… годовые денежные доходы и их мирские росходы» [23] . В одной из челобитных Ивашка, между прочим, сообщал, что «выслал на… великого государя службу полтораста человек» [24] . Быть может, именно он приложил усилия к тому, чтобы отправить если не всех, то большую часть лиц, выразивших ему недоверие, обратно на службу. Так или иначе, шестнадцать из 73-х мирян-челобитчиков вскоре были зачислены в полки воеводы Бориса Александровича Репнина и вновь покинули Кижский погост [25] . О дальнейшей судьбе Ивашки практически ничего не известно. Возможно, местное крестьянское сообщество решило не привлекать к участию в земской жизни погоста столь проблемного человека, каким оказался их бывший староста.

Таким образом, множество разнобразных, порой внешних обстоятельств и причин, накладывавшихся друг на друга, оказывали влияние на стратегии поведения всех вовлеченных в конфликт лиц. Интересы отдельных групп мирян, добивавшихся большего влияния в тот или иной период времени, в корне меняли ситуацию. Проявление сильного земского начала в решении проблемы комплектования причта было обусловлено не столько притязаниями приходской общины вообще, сколько вполне конкретным желанием большинства проучить братьев и добиться по своему понимаемой справедливости.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

• [1] Архив Института истории РАН (Санкт-Петербург), ф.98 (Олонецкая воеводская изба), к.3, д.39, ст.1; к.3, д.41, сст.1–3 (далее – Архив СПб. ИИ РАН).
• [2] Там же, д.41, сст.2.
• [3] Российский гос. архив древних актов, ф.1209, кн.8554, л.164 (Писцовая книга Заонежских погостов Обонежской пятины П. Воейкова и дьяка И.Льговского 1616–1619 гг. («дворцовые» земли) (далее – РГАДА); РГАДА, ф.1209, кн.308, л.383 об. (Писцовая книга Заонежских погостов Обонежской пятины Н.Ф.Панина и подьячего С.Копылова 1628–1631 гг.).
• [4] РГАДА, ф.1209, кн.980, л.124 об.125 (Переписная книга Заонежских погостов И.П.Писемского, Л.Г.Сумина и подьячего Я.Еуфимьева 1646 г.).
• [5] Там же.
• [6] Там же.
• [7] См. подр.: Архив СПб. ИИ РАН, ф.98, к.1, д. 30, 108, 132, 168; Там же, к.3, д. 41, 50.
• [8] Там же, к.2, д.48[19], сст.19.
• [9] Там же, к.3, д.36.
• [10] Архив СПб. ИИ РАН, ф.98, к.3, д.41, сст.2.
• [11] Там же, к.1, д.108, сст.1–1 об.
• [12] Там же, к. 2, д. 48[19], сст.19.
• [13] Архив СПб. ИИ РАН, ф.98, к.2, д.48[19], сст.19.
• [14] Там же, к.3, д.50, сст.1.
• [15] Там же, ст.1–2.
• [16] Там же, д.41, ст.1.
• [17] РГАДА, ф.137, оп.1, Олонец. кн.5, л.107 об., 108 с об., 109 об., 111 об., 113, 114 с об., 115, 116 с об., 121 об., 122, 124 (Переписные книги солдат Заонежских погостов И. Дивова 1657 г.).
• [18] Там же, л. 401, 436. 552, 555; 556, 424, 426 об., 427 об., 1091.
• [19] Там же, л. 625 об., 627 об.
• [20] Архив СПб. ИИ РАН, ф.98, к.3, д.41, сст.2.
• [21] Там же, д.39, сст.1.
• [22] Там же, к.6, д.93, ст. 33 об., 34, 36, 36 об.
• [23] Архив СПб. ИИ РАН, к.5, д.84, ст.1; См. также: Там же, к.4, д.67, ст.1.
• [24] Там же, к. 5, д. 84, ст. 1.
• [25] Там же, к. 4, д. 72, ст. 1–14.