Электронная библиотека
публикации о музее-заповеднике «Кижи»

стр. 203В истории России очень важную роль играли взаимоотношения с Западной Европой. При этом шло противопоставление русской культуры и западноевропейской в оппозиции как «свой – чужой». Проникновение отдельных элементов европейского быта в русский быт не одобрялось преобладающей частью русского общества. Особенно это ярко проявилось в отношении к европейскому костюму, который обозначался словом «немецкий» вне зависимости от его национальной принадлежности. Это противостояние началось в XVI в., когда Россия повернулась лицом к Западной Европе, освободившись от татаро-монгольского влияния. В настоящей статье речь пойдет об отношении русских людей к «немецкому костюму» в период с XVI по начало XX в.

В XVI–XVII вв. русские люди носили костюм, который сложился в более ранние времена, вероятно, в XIV–XV вв. На протяжении нескольких веков он почти не менялся, так что правнучка могла носить одежду прабабушки и не выглядела старомодной. Костюм указывал на этническую и конфессиональную принадлежность носившего его человека и воспринимался в эти два столетия как «свой, правильный». По нему можно было «познать христианина» – русского, исповедовавшего в отличие от католиков, «поганых латынцев», истинную веру. В решениях Стоглавого собора, состоявшегося в 1551 г., указывалось, что «священные правила возбраняют православным христианом» носить «платье и одежду иноверных земель» [1] , и далее «… никто же … в неподобные ризы да облачится ни во граде прибываючи, ни в селе жительствуя или на пути шествуя» [2] .

Запрет на ношение иноземного платья подтверждался и более поздними указами. В августе 1675 г., например, вышел Указ царя Алексея Михайловича «О неношении платья и нестрижении волос по иноземскому обычаю», в котором было написано: «…а Стольником, и Стряпчим, и Дворяном Московским и Жильцом <…> …указ сказать, чтобы они <…> …платья, кафтанов и шапок, с иноземских образцов не носили, и людем своим томуж носить не велели» [3] . Русское же платье не должны были носить и иностранцы, находившиеся по делам в Москве и других городах. Это распоряжение было сделано патриархом Никоном в 1652 г. Общественное мнение того времени, сформированное православной церковью и государственной властью, расценивало «немецкое платья» как смешное, нелепое, «непотребное», «поганое». На старинных иконах в него обычно «обряжали бесов» [4] .

Появление мужчин иноземцев в одежде, состоявшей из камзола, пышных коротких штанов, чулок, обтягивавших ноги, и больших шляп с перьями, всегда вызывало смех «простецов», видевших в них сходство с хрыгами – журавлями. Вслед им раздавались крики: «Карлухами – журавлиные ноги», «Хрыг! Кыш на Кокуй», т.е. иди в Немецкую слободу, расположенную на речке Кокуй. При этом слово Кокуй превращалось в кук, что, по словам А.Олеария, было «срамным словом… …означающим название мужеского уда» [5] . Наиболее активные «простецы», не ограничиваясь «непригожими речами», пытались избивать иноземцев. По свидетельству А.Олеария, иностранцы, даже пожаловались на это царю Михаилу Федоровичу: «Они, немцы, видят, что русский народ, без всякого с их стороны повода, явно оказывает им презрение… … всякая никуда негодная челядь, поносит и обзывает их на улицах такими срамными словами…» [6] .

Немецкое платье, считавшееся нелепым, смешным, зачастую использовалось для «потех» различных игр, которыми развлекали царей и бояр «потешники»: плясуны, музыканты, фокусники, шуты. В 1630-е гг., например, немецкие платья были сшиты главному потешнику царя Михаила Федоровича и его товарищам, развлекавшим в праздничные дни царя и его семью в потешной палате. В эти же годы немецкое платье было сшито для детской «потехи» семилетнему царевичу Алексею, его трехлетнему брату Ивану и участникам их игр – детям бояр.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

При таком отношении к иноземному платью редко кто из русских, даже знатных и богатых, мог надеть его, не боясь потерять лицо, и быть наказанным со стороны церковных властей. В 1630-е гг. на это решился, вероятно, только Никита Иванович Романов, двоюродный брат царя Михаила Федоровича – «знатнейший и богатейший из бояр после царя…превеселый боярин, большой любитель немецкой музыки» [7] .стр. 204 Однако и он надевал иноземный костюм только в своей вотчине, выезжая на охоту и развлекаясь в потешной палате. Патриарх Иоасаф (1634–1652), узнавший об этом «бесчинии», безуспешно пытался заставить боярина отказаться от своей «греховной причуды» и, в конце концов, по словам А. Олеария, «хитростью похититил у князя иностранные платья, и таким образом лишил его возможности одеваться в них» [8] . Ношение «немецкого» костюма моментально превращало русского человека из «своего» в «чужого», в отступни-ка от православной веры.

В этом плане представляется интересной история Лжедмитрия I, который был сначала радостно принят московитами, как настоящий русский царь, а через короткое время превратился в общественном мнении в «еретика, хуже турки, а не истинного сына Ивана Васильевич» [9] . Для пересмотра отношения к Лжедмитрию, находившемуся на русском троне с 30 июня 1605 г. по 17 мая 1606 г., было много причин, одной из которых, может быть, не самой главной, но во всяком случае понятной простому народу, было предпочтение, которое он отдавал «иноземному» платью перед русским. В Москве быстро стало известно, что Марина Мнишек, приехавшая как невеста русского царя из Польши, отказывается венчаться в русском платье.

Такой поступок воспринимался как вещь немыслимая: Русская Царица и Великая Княгиня должна была быть одета в этот торжественный момент «по-московски, как заведено быть в земле». При этом говорили, что царь, уговаривая ее надеть русское платье, пообещал, что после свадьбы она всегда будет носить только польский костюм [10] . Это произошло быстро: «… уже на другой день свадьбы, сняла с себя русское платье и оделась в польское». Это позволило боярам и простолюдинам понять, по словам А. Олеария, «какой великой опасности подвергалась их вера, страна и народ русский от такого Великого Князя; ибо по всему видно, что этот Великий Князь, с самого прибытия своего, оказывает себя не Великокняжеским сыном, не верным отцом Отечества, но предателем его» [11] .

Предпочтение, отдававшееся русскому платью, и запрет на ношение «немецкого костюма» на Руси в ХVI–ХVII вв. объяснялся многими причинами, среди которых главной была, вероятно, ориентированность всего русского общества на верность старине. «Правильным» считалось только то, что было установлено в «праотеческие времена», т.е. времена правильного мироустройства, данного Богом. Божественный порядок должен был быть сохранен, как полагали, во веки веков без всяких изменений. Протопоп Аввакум выразил эту господствовавшую в обществе идею так: «Держу до смерти, якоже приях; не прелагаю предел вечных, до нас положено: лежи оно так во веки веком» [12] . Всякие новшества, в том числе и иноземный костюм, считались нарушением божественного установления и соответственно должны были быть отвергнутыми.

Кроме того, в неприятии иноземного костюма сыграло свою роль и представление о том, что православная вера – вера единственно истинная, а следовательно русские – избранный народ, так как именно ему Бог открыл эту «правду-истину». Иноземцы же являются людьми второсортными, так как они не знают божественной истины, а их вера, соответственно ложная. Особенно неодобрительно относились к людям «латынской веры» – католикам. А.Олеарий писал: «Католики же или паписты до сих пор еще мало пользуются их расположением и, напротив, у русских они, вместе и с верою их, считаются как бы погаными» [13] .[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Во второй половине XVII в. культурная ситуация в стране стала постепенно меняться. В обществе появились сторонники так называемой «новизны», которые считали, что верность «старине» и отрицание всего иностранного тормозит развитие России. По словам А.Л.Ордин-Нащокина, «доброму не стыдно навыкать и со стороны, у чужих, даже у своих врагов» [14] . Ношение иноземного платья в 1680–1690-е гг. в царском и боярском быту уже перестало рассматриваться как серьезное нарушение образа жизни, завещанного предками. В эти годы его стали носить многие бояре, окружавшие царя Федора Алексеевича и даже его сестры-царевны [15] . Процесс усвоения русскими людьми «немецкого» платья в конце XVII в. шел медленно, захватывая только европеизированных представителей высших слоев общества.

Петр Первый, активно декларировавший отказ от старины, попытался заставить русское общество отречься от прадедовского костюма, заменив его «немецкой» одеждой. Он считал, что изменение внешнего облика русских людей (европейская одежда, безбородое лицо, короткие волосы и пр.) будет первым шагомстр. 205 к превращению старой России в «Русскую Европию». Это можно было сделать, по мнению царя, только в приказном порядке, так как русские, «новое дело … без принуждения не сделают» [16] .

Первый указ на эту тему был доведен до сведения москвичей 4 января 1700 г. В нем говорилось о необходимости «…Боярам и Окольничим и Думным и ближним людям и Стольникам и Стряпчим и Дворяном Московским и Дьяком и Жильцом и всех чинов служилым и приказным и торговым людем и людем Боярским, на Москве и городех, носить платья, венгерские кафтаны, верхние длиною по подвязку, а исподние короче верхних, тем же подобием, и то платье кто успеет сделать, носить с Богоявлениева дни нынешнего 1700 г.; а кто к тому дни сделать не успеет, и тем делать и носить, кончая с нынешней сырной недели» [17] . Следующий указ был оглашен 30 декабря 1701 г. – «О ношении всякого чина людям Немецкого платья и обуви и об употреблении в верховой езде немецких седел». В нем говорилось, что все жители государства, кроме пашенных крестьян и священнослужителей, должны «носить платье немецкое верхния Саксонския и Французския, а исподнее камзолы и штаны и сапоги и башмаки и шапки немецкие… а женскому полу всех чинов, также и попадьям и дьяконицам и церковных причетников и драгунским и стрелецким и солдатским женам и их детям носить платье и шапки и кунтыши, а исподние бастроги и юпки и башмаки немецкие, а русского платья и черкесских кафтанов и тулупов и азямов и штанов и сапогов и башмаков и шапок отнюдь никому не носить… и мастеровым людям не делать и в рядах не торговать» [18] . Люди, появлявшиеся в городах в русском костюме, обязаны были платить большой штраф в государеву казну. Портные, осмелившиеся шить русские костюмы, и торговцы, рискнувшие их продавать, наказывались кнутом. В течение первой половины ХVIII в. Петром Первым и его наследниками было издано 39 указов, в которых подтверждалась необходимость ношения европейских одежд и запрет на ношение русского платья всем, кроме пашенных крестьян и старообрядцев. Так, например, 29 декабря 1714 г. был издан указ, в котором говорилось: «… чтобы русским никаким платьем и сапогами не торговали, и ни кто такова платья и бород не носили, по прежнему Его великого Государя указу 713 г. декабря 17 числа, а ежели кто учнет русским платьем и сапогами торговать, или как русское платье и бороды носить, и за такое их преступление учинено им будет жестокое наказание и сосланы будут на каторгу, а имение их движимое и недвижимое взяты будут на Великого Государя без всякой пощады» [19] .

Наряду с приказами о ношении европейской одежды и запретами на русскую в обществе шла активная дискредитация русского платья. В Петровскую эпоху широкое распространение получили различные пародийно-кощунственные церемонии, такие как, например, «Всешутейшие и Всепьянейшие соборы», свадьбы царских шутов, публичные розыгрыши первого апреля, святочные и масленичные игры, в которых традиционный для русских костюм выставлялся в шутовском виде. Русские костюмы превращались в костюмы «потешные». В русском костюме, например, праздновались такие «потехи», как свадьбы шутов Тургенева, Шанского, Кокшкина. На свадьбе Тургенева придворные царя ехали на быках, козлах, на свиньях, на собаках, а в платьях были смешных: «в кулях мочальных, в шляпах лычных, в крашенинных кафтанах, опушены кошечьими лапами, в серых разноцветных кафтанах, в соломенных сапогах, в мышьих рукавицах, в лубошных шапках..» [20] . Дискредитация русского традиционного костюма шла и после Петра Первого. В XVIII в., например, к гимназистам и студентам применяли такое наказание: переряжали их в русский традиционный костюм, что вызывало громкий смех учащихся [21] .

Стремление Петра Первого насильственным путем переодеть русских в немецкое платье встречало глухое сопротивление людей. Основная масса населения страны, даже в Петербурге, не говоря уже о других городах и селах, отличалась преданностью старине. Иноземное же платье, воспринимавшееся еще совсем недавно как «потешное», а большинством народа и как «поганое», с большим трудом входило в быт людей. Особенно активными его противниками были старообрядцы, вообще не признававшие никаких нововведений. Они считали, что антихрист Петр хочет «нарядить всех бесом» [22] . Фактически в первой половине XVIII в. европейский костюм был принят только придворной знатью, ориентировавшейся исключительно на западные новшества, и отказывавшейся от старины в любых ее проявлениях. Однако с течением времени, к началу XIX в., проблема выбора русского платья или платья европейского образца потеряла свою остроту. В столичных и губернских городах России большинство мужчин и женщин стали в основном носить европейскую одежду. В тоже время человек, появившийся на улице в русском костюме, уже не воспринимался как нарушитель закона.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

стр. 206В небольших уездных городах и в сельской местности русское платье продолжало оставаться господствующим вплоть до 1840–1850-х гг. Отказ от его ношения среди мелкого купечества и крестьян впервые начался на Русском Севере и в Центральном регионе России. В 1851 г. П.Базилевский, описывая костюм женщин Архангельской губ., отмечал: «Многие из окологородных женщин носят ситцевые и шелковые платья немецкого покроя» [23] . В конце XIX в. очевидцы отмечали здесь почти полный отказ девушек, молодых женщин и мужчин от традиционного костюма. В 1896 г., например, девушки из с. Куроостров Архангельской губ. старались подражать «правилам современности» в своем костюме: «Непременно облачатся в несколько юбок и кофт, сверху надевают пальто, на руки – перчатки, на ноги – ботинки и непременно резиновые калоши, через руку перекидывают большой платок, берут сверх того маленький, летом вооружаются зонтиками и парусолями» [24] . Парни также одевались в городской костюм: «брюки на улицу, т. е. поверх смазанных сапог, в пинжаке, жилете, белой крахмальной сорочке и при часах» [25] . Новым обликом молодежи старшее поколение не было довольно, но принимало как должное, слегка подшучивая над модными парнями и девушками.

• [1] Стоглав. Собор бывший в Москве при государе царе и великом князе Иване Васильевиче. СПб., 1863. С.52.
• [2] Стоглав. С.258–259.
• [3] Полное собрание законов Российской империи повелением государя императора Николая Павловича составленное. СПб., 1830. Т.1. С.967 (далее – ПСЗ).
• [4] Успенский Б.А. Historia sub specie semioticae // Из истории русской культуры (XVII – начало XVIII века). М., 1996. Т.3. С.524.
• [5] Подробное описание Голштинского посольства в Московию и Персию в 1633, 1636 и 1639 годах, составленное секретарем посольства Адамом Олеарием. М., 1870. С.371.
• [6] Подробное описание Голштинского посольства… С.371.
• [7] Подробное описание Голштинского посольства… С.164.
• [8] Подробное описание Голштинского посольства… С.164.
• [9] История о великом княжестве Московском, происхождении великих русских князей, недавних смутах, произведенных тремя Лжедмитириями, и о московских законах, нравах, правлении, вере и обрядах, которую собрал, описал и обнародовал Петр Петрей де Ерлезунд в Лейпциге в 1620 г. // О начале войн и смут в Московии. М., 1997. С.309.
• [10] История о великом княжестве… С.307–308.
• [11] Подробное описание Голштинского посольства… С.234–235
• [12] Житие протопопа Аввакума им самим написанное и другие его сочинения. М., 1929. С.271.
• [13] Подробное описание Голштинского посольства… С.374
• [14] Ключевский В. Курс русской истории. М., 1912. Ч.3. С.436.
• [15] Костомаров Н.И. Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей: Господство Дома Романовых до вступления на престол Екатерины II. СПб., 1912. Кн.2. С. 384, 392.
• [16] Черная Л.А. Антропологический код древнерусской культуры. М., 2008. С.367.
• [17] ПСЗ. Т.4. С.1.
• [18] Там же. С.182.
• [19] ПСЗ. Т.5. С.137.
• [20] Записки Желябужского с 1682 по 2 июля 1709 г. СПб., 1840. С.40.
• [21] Успенский Б.А. Historia sub specie semioticae. С. 525.
• [22] Успенский Б.А. Там же.
• [23] Базилевский П. Описание историко-статистическое Холмогорского уезда Архангельской губернии // Архангельские губ. вед. 1851. №26.
• [24] Грандилевский А.Н. Село Емецкое и Куроостровское Холмогорского уезда Архангельской губернии // Материалы для изучения великорусских говоров. СПб., 1903. Вып.8. С.23.
• [25] АРЭМ, ф.7, оп.2, д.2238, л.4.