Электронная библиотека
публикации о музее-заповеднике «Кижи»

стр. 425Рукописное наследие печорского книжника из с.Усть-Цильма Ивана Степановича Мяндина (1823– 1894), переписавшего своим особенным, легко узнаваемым полууставным почерком большое количество древнерусских и старообрядческих литературных и публицистических произведений, многие из которых он переделал, создав свои редакции и варианты старинных текстов, к настоящему времени достаточно хорошо исследовано [1] . Тем не менее в рукописных сборниках, найденных на Печоре, остается много древнерусских литературных текстов, переписанных Мяндиным, которые до сих пор еще не изучены. Не исследованы и некоторые списки уже введенных в научный оборот переделок Мяндина, по тем или иным причинам не попавшие в поле зрения исследователей. К их числу относится и ранее не изучавшийся мяндинский список древнерусской переводной повести об Акире Премудром, сюжет которой своими корнями уходит в далекое прошлое: по одной из версий он восходит к арамейско-вавилонской повести VII в. до н.э. [2] Этот список обнаружила в переписанном Мяндиным Цветнике и скопировала Н.С.Демкова во время археографической экспедиции Ленинградского университета в Усть-Цильму в 1973 г. [3] Сделанная ею копия сейчас хранится в особой тетради в составе Усть-Цилемского нового собрания Института русской литературы (Пушкинский Дом) РАН под № 368 (далее – ИРЛИ); Повесть занимала в Цветнике, по указаниям Н.С.Демковой, л.139–160 об. (далее – список Ц). Местонахождение мяндинского Цветника сейчас неизвестно; скорее всего, он до сих пор хранится в какой-то старообрядческой семье в Усть-Цильме. В ходе позднейших экспедиций следы его не удалось обнаружить.

Другой мяндинский список «Акира» входит в известный сборник Мяндина, содержащий целый ряд его переработок, – ИРЛИ, Усть-Цилемское собр. №67, л.107–219 об. (далее – список П). Он давно издан и исследован Е. К. Пиотровской, опубликовавшей свои выводы в небольшой статье [4] . Этой давней публикацией и ограничивается к настоящему времени изучение печорской редакции Повести об Акире Премудром.

Мы продолжили работу Е.К.Пиотровской, опираясь на текст обоих списков И.С.Мяндина. Списки эти оказались разными по художественному раскрытию темы, как и в ряде других случаев, когда Мяндин несколько раз обращался к одному сюжету, создавая два или три списка одного и того же понравившегося ему произведения [5] . В данной публикации, не заостряя внимания на различиях двух вариантов мяндинской редакции «Акира», выявим прежде всего те общие для обоих мяндинских списков особенности, которые показывают характер осмысления «чужого», далекого и по времени, и по месту действия, средневекового сюжета крестьянином-старообрядцем второй половины XIX в. из отдаленного севернорусского села на берегу Печоры.

Приведем кратко основные выводы Е.К.Пиотровской о художественном своеобразии мяндинской редакции «Акира» по списку П, дополнив их своими наблюдениями, сделанными на основе сопоставительного исследования обоих списков печорской редакции Повести. Е.К.Пиотровская прежде всего определила источник мяндинской переработки: текст ее восходит к III редакции памятника, характерные особенности которой выявлены в работах А.Н.Пыпина [6] , Н.Н.Дурново [7] , О.В.Творогова [8] . Далее Е.К. Пиотровская отметила следующие особенности мяндинского списка П: значительное сокращение текста (наставления мудреца Акира своему племяннику Анадану, число загадок и заданий фараона), устранение некоторых сюжетных линий (Акир и палач Анбугил, посол фараона Елтега в Алевицком царстве, встреча Акира с женой Феодулией после его освобождения из темницы), сокращение или изменение имен второстепенных персонажей. Вместе с тем, как отмечает исследовательница, Мяндин ввел некоторые дополнительные мотивы истр. 426 детали: отмечены воинские заслуги Акира и особое расположение к нему царя после того, как Акир воспитал разумного отрока Анадана и отдал его на службу Синографу, подчеркнуты некоторые «демократичные» черты отношения царя к своим подданным; в текст Повести внесены отдельные замечания о царице, жене Синографа. Подвергся изменению язык и стиль Повести (в качестве примера поновлений языка приводятся такие введенные Мяндиным выражения, как «великодержавный царь», «великие государственные должности», «по уголовным делам злодей»). Причину подобной переработки Мяндиным текста III редакции повести Е.К.Пиотровская связывает с маленьким форматом (в 16-ю долю листа) сборника УЦ 67, предназначенного, по-видимому, для карманного ношения, что диктовало и соответствующий объем переписываемых в него текстов. Но, сокращая текст, редактор стремился «сохранить основную линию сюжета – линию напрасно оклеветанного мудреца Акира своим неблагодарным воспитанником, племянником Анаданом» [9] . Отмеченные особенности мы обнаружили и в списке Ц. [10] Добавим к ним и некоторые наши наблюдения [11] . Для сопоставительного анализа мы привлекли два списка III редакции – Румянцевский (Р) [12] и список из сборника, найденного на Печоре – ИРЛИ, Усть-цилемское собр., №12, л.173 об.-181 об. (У), также передающий текст III редакции Повести [13] .

Отмеченная Е.К.Пиотровской тенденция к сокращению текста, на которую обратил внимание уже первый исследователь мяндинских переработок В.И.Малышев [14] , по нашим наблюдениям, прослеживается по всему тексту Повести в обоих мяндинских списках. Сокращению, помимо указанных Е.К.Пиотровской случаев, подвергся у Мяндина и эпизод, описывающий собрание у царя Синографа совета мудрецов по поводу предстоящего отгадывания загадок Фараона, что, возможно, объясняется тем, что упоминание о наличии других «мудрецов» при царском дворе несколько снижало в глазах Мяндина роль Акира как мудрейшего царского советника. Устранение «конкурентов» еще больше подчеркивало в мяндинской редакции незаменимость мудреца-Акира.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Заметим также, что в списках Мяндина прослеживается стремление к сокращению временного интервала между описываемыми событиями. Например, Акир у Мяндина собирается в поход сразу после освобождения из темницы («Скоро повеле приготовити потребное число войск …»), а не спустя «пять месяць», как в III редакции; опущено и указание на продолжительность заключения Акира («три годы»), а контекст повествования позволяет предполагать стремительное развитие событий, приведших к освобождению царского советника. Сужается Мяндиным не только временной интервал между событиями, но и художественное пространство: Акир, получив подложное письмо с приказом явиться к царю, останавливается со своим войском не «близъ града», а непосредственно «противу царьскихъ чертоговъ». Все это в печорской редакции ускоряет развитие действия, усиливает динамизм повествования и его напряженность.

Иногда Мяндин, сокращая текст III редакции, заменяет его другим – более понятным его читателям, например, в описании приготовления Акира к походу в Египет – к царю «поганьскому»:

Данный пример – типичный случай упрощения Мяндиным текста за счет устранения не очень понятной в XIX в. лексики, дошедшей к тому же в ранних списках Р и У в искаженной орфографии («партусы» – барсы, «варижи» или «фарбужи» – кони). Иногда Мяндин опускал и такие подробности, которые, по-видимому, не представлялись ему важными для сути передаваемых действий. Такие «свободные» мотивы он заменял «связными» [15] . В приведенном примере Мяндин заменил «свѣтлыя ризы» и «златокованныя доспѣхи» настр. 427 «потребное число войска» и «всякия орудия и запасы», посчитав, видимо, с крестьянским практицизмом, что успех военного похода определяет не нарядная воинская одежда, а численность войска и хорошая обеспеченность его провиантом и оружием.

Отметим также работу Мяндина по композиционной перестройке текста: в списках П и Ц клеветническая речь Анадана, в которой он сообщает царю Синографу о предательстве Акира (существенно сокращенная Мяндиным), приведена уже после описания предательства самого Анадана, написавшего Акиру подложное письмо от имени царя, в то время как в III редакции с этой речи начинается данный виток сюжета. Таким образом, Мяндин выстраивает события в их логической последовательности, заставляя читателя поэтапно следить за ходом событий, не открывая сразу всего замысла Анадана. Редакторская рука коснулась и самого содержания этой речи Анадана, которая подготовила царя к неадекватному восприятию появления Акира с войском у его дворца. Обращаясь к Синографу, Анадан называет Акира не своим отцом, премудрым советником царя и его «угодником», а человеком, которого царь «возвысил еси паче всѣхъ великородных князей и вельможь» и почтил «дары многоцѣнными», сделав его своим «любимцем». Смещая в речи Анадана акценты, Мяндин, как видно из приведенной цитаты, дает понять читателю, чтó двигало Анаданом, когда он задумал оклеветать своего благодетеля Акира: почет, окружающий Акира при царском дворе, «многоценные дары», которые Акир получал за верное и мудрое служение, любовь к нему Синографа пробуждали в приземленной натуре Анадана жгучую зависть, которая искала выхода в клевете и обмане. Так исподволь в тексте мяндинской редакции на первый план выдвигается тема, особенно волновавшая печорского книжника, судя по ряду его литературных переработок [16] , – тема зависти, толкающей человека на предательство самых близких ему людей.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

В мяндинских списках Повести имеются также фрагменты, где тема зависти уже не просвечивает в подтексте, а выходит на поверхность повествования. Это особенно заметно в списке Ц. Например, в «плаче» царя Синографа, раскаивающегося в казни Акира, в Ц также начинает звучать тема лжи и зависти, отсутствующая в аналогичном фрагменте списка П: «Кто не удивится моему неразумию или кто не восплачет моему внезапному пременению моему, како аз прельстихся и веровах лживым словесем и завистливым недостойнаго Анадана и погубих столь премудраго и добродетельнаго военачальника великаго Акира!» (л.149).

Перерабатывая тот или иной фрагмент Повести, Мяндин старается не только досказать, конкретизировать и объяснить описываемые события, но и художественно доработать их, создать зримый образ воссоздаваемого мира, понятный его читателям – печорским крестьянам.

Наиболее ярким примером художественной разработки Мяндиным отдельных эпизодов может служить рассказ о том, как Синограф узнал, что Акир жив. В III редакции, услышав покаянную речь царя, его слуга Анбугил, которому была поручена казнь Акира, сначала идет к спасенному им мудрецу и сообщает ему о том, что пришло время открыть царю правду, после чего идет во дворец и начинает «торгати за златые колца у царевы полаты» [17] . На вопрос царя «Кто есть предъ (д)верми?» Анбугил называет себя и в высокопарных выражениях признается в том, что «Акиря отъ смерти соблюдохъ». Царь «скоро скочи съ престола своего» и «притѣче ко дверемъ», переспрашивая Анбугела об Акире. Анбугел примерно в тех же выражениях, но несколько короче, повторяет, что «соблюдох» Акира от смерти. В списке П Мяндин опускает эпизод о посещении слугой Акира, сокращая временную дистанцию между покаянием царя и получением им известия о спасении мудреца. При этом в мяндинском тексте появляются другие подробности узнавания царем радостной для него новости. Мяндин вносит в эту сцену атмосферу таинственности, чуда: слуга не стучится громко в двери царской «полаты», а, напротив, «скважнею малою» начинает «тихо глаголати к царю»: «Акир жив». В ответ царь «нача прислушиватися к потаенным словам слуги онаго». Тогда слуга снова повторяет те же слова, а царь «болыши устреми в ту страну слуха», и только когда слуга в третий раз повторяет те же слова. Царь зовет его и «с тихостию» вопрошает: «неужели Акиръ Премудрый живъ?». На это слуга отвечает неопределенно: «мнѣтмися, яко Акиръ живъ». Такой ответ вызывает новый вопрос царя: «извѣсти ми воистину, гдѣ хранимо есть таковое сокровище драгоцѣнное» и просит отвести его туда, дабы получить прощение от Акира.

В списке Ц эта повествовательная модель получает дальнейшую разработку в сторону еще большей конкретизации. Услышав в первый раз «Акир жив», царь «нача прислушиваться в ту страну, идеже слуга стояше». Описывая реакцию царя на повторное сообщение слуги о спасении Акира, Мяндин дублирует вопрос царя «Неужели премудрый Акир жив есть?», варьируя его далее с добавлением оценочной характеристики Акира: «Неужели таковое безценное сокровище еще существует в живых?».

Дальнейший диалог слуги и царя Мяндин вводит в этикетные рамки. Слуга, обращаясь к царю, говорит:стр. 428 «О державный царю Синографе, повели ми слово рещи, рабу твоему». Царь столь же этикетно, милостиво разрешает слуге: «Рци ми, юноше, безбоязненно». В ответе слуги, лишенном на этот раз какой-либо неопределенности, Мяндин добавляет отсутствующий в П фрагмент: слуга передает царю слова Акира, еще более возвышающие его в глазах царя, показывающие беспокойство Акира, даже находящегося в униженном состоянии, на пороге смерти, не за свою жизнь, а за судьбу Синографа: «И поведа ему вся глаголы Акировы, яже глагола, яко: „Аз смерти не боюся, но царя моего Синографа сожалею“». Эти слова наполняют радостью сердце царя, и он – в тех же выражениях, что и в списке П – просит отвести его к Акиру, чтобы испросить у него прощения.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Из приведенного краткого обзора особенностей мяндинской редакции Повести об Акире Премудром вырисовывается характер осмысления печорским книжником-старообрядцем XIX в. средневекового сюжета с его не всегда понятной читателям этого времени образностью, схематизмом в обрисовке жизненных ситуаций. Мяндин увидел за строками старинной повести свои картины, услышал свои диалоги героев. Упростив язык и в то же время добавив в повествование этикетные формулы, хранящиеся в «литературной» памяти начитанного в древнерусских текстах книжника, Мяндин придал своему повествованию напряженность, конкретность и зримость, усилив звучание волновавших его тем, сохранив вместе с тем в своем повествовании связь с литературной традицией.

• [1] См. обзор исследований о мяндинских переработках: Волкова Т.Ф.: 1) Иван Степанович Мяндин – редактор древнерусских повестей. (Некоторые итоги изучения литературного наследия печорского книжника) // Труды Отдела древнерусской литературы. СПб., 2006. Т.57. С.839–890 (далее – ТОДРЛ); 2) Усть-цилемский книжник И. С. Мяндин: итоги изучения рукописного наследия // Первые мяндинские чтения: Материалы республ. науч.-практ. конф. с. Усть-Цильма. 12 июля 2008 г. Сыктывкар, 2009. С.52–66.
• [2] Творогов О.В. Повесть о Акире Премудром // Словарь книжников и книжности Древней Руси. Л., 1987. Вып.1: XI – первая половина XIV в. C.343.
• [3] Демкова Н.С. Отчет об археографической экспедиции на Печору // ТОДРЛ. Л., 1976. Т.30. С.357–360.
• [4] Пиотровская Е.К. Усть-цилемская обработка «Повести об Акире Премудром» // ТОДРЛ. Л., 1976. Т.31. С.378–383.
• [5] См., например, мяндинские переработки Повести о гордом царе Аггее, Сказания об Иосифе Прекрасном, повестей о царевне Персике и царице и львице, троянских сказаний, дошедшие в двух или трех списках.
• [6] Пыпин А.Н. 1) Очерки из старинной русской литературы // Отечественные записки. СПб., 1855. №2. С.82; 2) История русской литературы. СПб., 1902. Т.1. С.502–506.
• [7] Дурново Н.Н. Материалы и исследования по старинной русской литературе. М., 1915. С.20–131.
• [8] Творогов О.В. Переводная беллетристика XI–XII вв. // Истоки русской беллетристики. Л., 1970. С.163–180; об итогах изучения Повести см.: Творогов О.В. Повесть о Акире Премудром. С.343–345.
• [9] Пиотровская Е.К. Усть-цилемская обработка «Повести об Акире Премудром». С.379.
• [10] Список Ц, на наш взгляд, отражает второй этап переработки Повести печорским книжником.
• [11] В статье я использую некоторые наблюдения, сделанные в дипломной работе, выполненной под моим руководством: Бончук А.Н. Печорские списки Повести об Акире Премудром (вопросы поэтики и текстологии). Сыктывкар, 2010. Рукопись.
• [12] Российская государственная библиотека, собр. Румянцева, №363 (XVII в.), опубликован: Памятники старинной русской литературы, издаваемые гр. Г.Кушелевым-Безбородко под ред. Н.И.Костомарова. СПб., 1860. Вып.2. С.359–364.
• [13] См. описание рукописи: Малышев В.И. Усть-Цилемские рукописные сборники XVI–XX вв. Сыктывкар, 1960. С.61–63. Комментируя особенности списка «Акира» из этого сборника, исследователь отметил, что по сравнению со списками, изданными Г. Кушелевым-Безбородко, он несколько сокращен и имеет «небольшие отличия и в самом содержании» (С.63). Проведенное нами исследование подтвердило принадлежность списка УЦ 12 к III редакции памятника.
• [14] Малышев В.И. Усть-цилемская обработка Повести о царевне Персике // Исследования и материалы по древнерусской литературе. М., 1961. С.326–337.
• [15] О связных и свободных мотивах см.: Томашевский Б.В. Теория литературы. Поэтика. М., 2001. С.183.
• [16] Например, в повестях о царице и львице, о царевне Персике.
• [17] Здесь и далее цитируем по списку Р.