Электронная библиотека
публикации о музее-заповеднике «Кижи»

стр. 441Степан Анфиногенович Носов (1902–1981) был последним на Печоре оригинальным старообрядческим писателем, переписчиком и реставратором старинных книг. Нами опубликовано более 15 авторских листов разных сочинений этого автора: цикла видений, комментариев к ним, автобиографических записок, более 100 писем к другу и духовному сыну, тоже старообрядцу Е.И.Осташову, 30 писем к дочери, Р.С.Носовой [1] . Причина, по которой не имевший за плечами даже начального образования человек открыл в себе талант духовного писателя, проста: чувство долга перед земляками и спасение их душ накануне приближающегося (по его мнению) конца света. Осознание ответственности за судьбы людей (а значит, и дистанцирование себя от них) пришло к Носову только в 1955 г. и явилось следствием тяжелой психической болезни [2] . С этого времени для него начинается другая жизнь: он перестает относиться к себе как к обычному человеку и открывает себя как избранника Божьего, как мессию и пророка. Если ориентироваться на его сочинения, то Носов до снизошедшего до него откровения и он же после – два совершенно разных человека. Первый, самый продолжительный этап жизни, не оставил никакого следа в его памяти [3] . Своеобразный «отчет» о трансформации сознания автобиографического героя в свойственном христианской агиографии ключе дан им в «Видении смерти» и продолжен в ряде других оригинальных сочинений. Эти тексты невелики по объему, но убедительны продуманными и впечатляющими воображение читателя картинами, навеянными как эсхатологическими сочинениями, так и бытовыми реалиями.

Создавая образ героя в видениях, он пытается абстрагироваться от реальных фактов своей биографии и пишет о себе до 1955 г. как о своеобразном неофите, мирском, ничего не знающем о христианстве человеке. Но никаких оснований доверять автору в этом плане нет: чтением религиозных книг и даже их переписыванием Носов занимался с самого детства. В Древлехранилище Пушкинского Дома имеется переписанный им небольшой сборник с записью: «1914 года писал Степан Анхенович Носов сию книгу, тринадцати лет своего возраста» [4] . Очевидна причина «забывчивости» автора: задача видений и отчасти писем – создать типичный образ обычного мирянина, современника, «ровесника века», каких множество и на Печоре, и в России, а не грамотного книжника, знатока религиозных текстов. Таким образом, сочинения С.А.Носова имеют все признаки литературного произведения с характерными формами переработки исходной фактической информации в литературный текст.

Миссионерские устремления печорского старообрядца сформировали у него специфический взгляд на себя, на свой долг перед Богом и людьми. Исходя из содержания сочинений Носова можно сделать вывод о том, что всех людей он делит на три категории: на избранных – верующих, к которым относит и себя (их совсем немного, это, в основном, старики и старушки и старинный друг Е.И.Осташов), мирян (их большинство, это, по преимуществу, люди, погрязшие в «прелестях мира», в пьянстве, воровстве, склонные к самоубийствам и убийствам, в чем убеждают десятки примеров в письмах и видениях), и последняя группа земляков, к которым, собственно, он и обращается в своих видениях – людей, которые могут отказаться от заблуждений атеизма и стать его единомышленниками и единоверцами (дочь Роза и несколько общих знакомых дочери и Ефима Ивановича). Именно так Носов формулирует свою миссию в письме № 10 (от 14 мая 1967 г.) к Е.И.Осташову: «Скажу о томъ, на что мнѣ была дана жизнь послѣ смерти видѣния – это книги найти и в нихъ дать время разобраться и дать жаждущимъ слова Божия питие отъ источника неисчерпаемого воды живы. Но вотъ послѣднее я мало что сдѣлалъ: на 4–5 книгахъ [5] собралъ слово Божие, что заняло 600 листовъстр. 442 почтовыхъ. Еще бы есть в черновомъ составлено около того же количества, но с этимъ опоздалъ. Вы простите меня в этом, суетнаго человѣка» (с.159).

Раздвоенность сознания печорского старообрядца проявляется в избирательном отношении к фактам собственной биографии. Из своей жизни до 1955 г. он приводит в своих сочинениях только те факты, которые можно использовать в нужных ему целях. Например, вспоминает, что длительное время не только сам был неверующим, но и занимался пропагандой атеизма среди земляков, читал атеистическую литературу, включая журнал «Безбожник» [6] . Всю эту информацию Носов использует в качестве иллюстративного материала главной темы своих сочинений – темы спасения душ своих знакомых и родственников на примере своей, отнюдь не праведной, жизни. Отметим, что главной задачей Носова-писателя становится воспроизведение самого процесса «введения» героя (а вместе с ним – и читателя) в новый и закрытый ранее духовный мир. Эта тема в аллегорической форме раскрывается в особом видении – «Видении Смерти», в котором автор начинает повествование о воскресении души героя для истинной жизни «в Боге», продолжая его в других видениях и письмах. Именно после видения Смерти изменилось его отношение к миру вообще, к людям, к самому себе.

Внезапно открывшаяся герою способность понимать истинную суть каждого человека в корне меняет и его самого. Постепенно герой убеждается в том, что между ним и миром, людьми, уже нет ничего общего, он уже не может ни с кем (включая родственников) общаться: «Весть о случившемся со мной (о болезни – М. М.) охватила близкихъ сосѣдей, многие пришли посѣтить и, можетъ быть, и поговорить, но у меня и языкъ пересталъ говорить, а отчего получилось – хорошо помню… Вскоре появились непонятныя видения на всехъ посещающихъ меня соседей. Упомяну немногихъ. Двое женщинъ сели близъ меня за столъ попить чаю. Глядя на одну из нихъ, я заметилъ кончикъ языка ее, черный, какъ уголь. Проверилъ несколько разъ свое подозрение – положение неизменно. Посмотрелъ на другую соседку, рядомъ – у той нетъ нечего подобнаго. Пришлось не- вольно укрыться одьяломъ, какъ бы не видеть чего еще худьшаго. В скоромъ времени ко мне подошелъ близкий соседъ (знаю, курящий) и спрашиваетъ меня: „Почему ты не говоришь?“ А у мня языкъ словно связанъ, не могу вымолвить, и отчетливо вижу: его лицо черно, прогнившие ноздри, и думаю себе: это от табака такъ случилось, не иначе. Были многие подозрения и на другихъ знакомыхъ людей, но об нихъ сказать менее занимателно» (с.67).[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Автобиографические предисловия к видениям, содержащие хорошо известные землякам факты из биографии их автора, настраивают читателя на ситуацию, напоминающую беседу умудренного жизненным опытом учителя с учеником-неофитом. Яркие и красочные, но фантастические для неверующего человека картины, из которых и состоят видения [7] , становятся более убедительными и правдоподобными, когда о них рассказывает хорошо знакомый человек. Именно такого результата и достигает Носов в своих видениях, предваряя их вполне реалистическим рассказом об обстоятельствах своего обращения к вере. Воссоздавая во введении ситуацию реального коммуникативного акта посредством предельно откровенного, доверительного, даже в какой-то мере исповедального общения, он тем самым настраивает читателя на правдивость и достоверность и своих видений, включая и подробности загробных мучений грешников. Так, картина ада в некоторых видениях Носова выполнена в знакомом читателю «северном» варианте, и вместо традиционной для большей части иллюстраций ада с преобладанием огня и жара в его видениях доминирует образ ледяной пустыни и холода [8] .

Сложно определить, как относился Носов к существующему строю: антиправительственных или антикоммунистических призывов и рассуждений в сочинениях Носова практически нет. Будучи человеком осторожным, он, по всей вероятности, избегал их и о своем отношении к власти не писал вообще. Однако тема эта все-таки звучит в небольшом и сознательно не дописанном до конца «Видении в лампочке». Доказывая, что следствием обращения к вере стал дар предвидения будущего, он сообщает, что еще в 1955 г. предугадал перемены власти, произошедшие в 1956 и даже, возможно, в 1964 г. Перед его глазами в обычной электрической лампочке проходят все лидеры коммунистической партии и государства прошлого и настоящего: «…Первымъ появился Ленинъ, за ним – Сталинъ, и скрылись. Затемъ, какъ бы попарно, вышли другие вожди – Маленковъ и Хрущевъ. И слышу, в ухо мне шепчетъ: „У сихъ идетъ вражда и вы ее скоро познаете!“ Неимоверно какъ-то и опасно мне показалось слышанное. И эти фигуры скрылись, какъ и первые.стр. 443 За ними появилась незнакомая какъ-то личность… И хотелъ было отвлечься от взора, как знаемое и понятное, но меня предупреждаетъ: „Смотри! Скоро изменится!“ И вдругъ вижу… недоброе, нежелательное, о чемъ умолчимъ до времене» (с.101).

Все сочинения Носова изначально предполагали одну форму своего существования – письменную: по причине удаленности д.Бугаево от мест проживания постоянных адресатов [9] он виделся с ними редко, не чаще одного раза в год. По этой причине содержание и видений, и писем печорского старообрядца имеет смешанный, «духовно-бытовой» характер: незначительная часть каждого письма содержит информацию бытового плана (например, о рыбалке, охоте, ремонте дома и т.п.), но большая часть письма – религиозного содержания (это и ответы на вопросы об обрядовой сути богослужения, о христианских праздниках, о тех или иных событиях ветхозаветной и новозаветной истории и т.п.). Таким образом, все сочинения Носова имеют явно выраженную религиозно-дидактическую направленность и предполагают наличие собеседника-адресата. Именно о таком – практическом назначении своих сочинений автор постоянно напоминает в большей части писем.

Дискуссии с адресатами в сочинениях Носова (как в письмах, так и в видениях) не предполагалось: несмотря на исключительно доброжелательное отношение и к другу, и к дочери, и на отсутствие повелительных интонаций, свое мнение Носов считал единственно верным, подкрепляя его ссылками на сочинения апологетов христианства. Уверенность в том, что именно ему предопределено стать пророком и предвозвестником грядущего в ближайшее время Страшного Суда характеризует каждое видение и практически каждое письмо.

Осознание важности своей миссии, суть которой заключается прежде всего в спасении душ близких ему людей накануне Страшного Суда, составляет основу его нравоучений. Источниками аргументов приближения конца света служили и Книга Бытия [10] , и Евангелия, и Апокалипсис, и эсхатологические сочинения классиков этого жанра [11] , и многочисленные факты из современной жизни [12] . Так, например, консультируя Е.И.Осташова по поводу семейного конфликта на религиозной почве (дети заставляют отца убрать из дома иконы), С.А.Носов категорично формулирует свое видение этой драматичной ситуации. По его мнению, путь детей – путь слуг дьявола, а долг верующего человека – жить по заветам Христа, даже если для этого придется отка- заться от детей. Свое суровое заключение на эту тему он доказывает не всегда точными цитатами из Евангелия в письме к Е.И.Осташову №83 (не датированном): «Иконы дѣти из дому велятъ убирать – эти дѣти, короче говоря, угождаютъ дияволу: какъ кедръ подняли голову, а какъ падут в преисподнюю, тому не верят и не вѣдаютъ, но это будетъ, посему какъ бы и намъ не упасть с ними. Апостолъ Павелъ научаетъ: Блюдите, како ходите, дние лукави суть: время своя слуги собираетъ. И Господь сказалъ евангелист: Если око тебя соблажняетъ – избоди его: лучше войти с однѣмъ окомъ в Царство Божие, чемъ съ двумя в огонь, и если нога или ру-ка соблажняетъ – отсѣцы я: лучше безъ руки и ноги войти въ Царство Небесное, и т.д. То и здѣсь учитывай: лучше без дѣтей войти в Царство, чемъ с ними во адъ. И велѣно, если дѣти сопротивляются истинѣ, то остави я, не раздражай ихъ» (с.287).[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Комплекс духовно-автобиографических сочинений Носова состоит из двух тематических групп материалов: кратких рассказов о вполне обычной жизни человека середины 50–70-х гг. XX в. в атмосфере абсолютного безверия и подробного описания его духовного возрождения. Очевидно, что Носов вполне продумал композицию, цели и задачи своих произведений: их назначение – убедить читателей в реальности конца света и в необходимости поисков путей к спасению во время Суда. Видения и письма являются своеобразными проповедническими сочинениями подвижника-христианина, исполняющего порученную ему Богом миссию. Именно с такой точки зрения и необходимо рассматривать оппозицию «автор – читатель» в сочинениях Носова: в них есть даже противопоставление представлений о смысле жизни мирянина и человека верующего. Но главная задача видений и писем – в основывающемся на вере объединении интересов коммуникаторов Носова с их автором.

• [1] См.: 1) Печорский старообрядческий писатель С.А.Носов: видения, письма, записки / Подгот. текста, вступит. статья и примеч. М.В.Мелихова. М., 2005. Далее опубликованные тексты видений и писем к Е.И.Осташову цитируются по этому изданию, страницы указаны в скобках; 2) Мелихов М.В. Письма к родным печорского старообрядческого писателя С.А.Носова // Староверие на северо-востоке европейской части России. Сыктывкар, 2006. С.113–152.
• [2] Пробуждение писательского таланта в обычном мирянине под влиянием эсхатологического учения особенно часто происходило в старообрядческой среде. Примером может послужить биография бывшего учителя школы писарей из Архангельской губ. Петра Юродивого (известно только его мирское имя – Кирилл): он добровольно принял юродство, в 1856 г. крестил себя и написал комплекс эсхатологических сочинений, в основном – толкований Апокалипсиса (см.: Рыков Ю.Д. Неизвестный старообрядческий писатель XIX в. Петр Юродивый и его эсхатологические сочинения // Старообрядчество в России (XVII–XX вв.). М., 1999. С.149–151).
• [3] Так, он ни в письмах, ни в автобиографических сочинениях вообще ни разу не вспоминает ни о поездке в Москву на ВДНХ (Выставку достижения народного хозяйства) до войны, что для жителя далекого северного региона являлось, естественно, самым памятным событием, ни о своем почти четырехлетнем пребывании на фронте, ни об успешной трудовой деятельности (он был и охотником, и счетоводом, и строительным рабочим), и т.п.
• [4] Малышев В.И. Усть-Цилемские рукописные сборники XVI–XX вв. Сыктывкар, 1960. С.135.
• [5] С.А.Носов к 1981 г. написал 28 «книг» – небольших рукописных сборников традиционного для позднего старообрядчества состава. См.: Мелихов М.В. Рукописное наследие печорского старообрядческого писателя С.А.Носова: итоги и перспективы изучения // Вторые Мяндинские чтения. Сыктывкар, 2011 (в печати).
• [6] Парадоксально, но картины Страшного Суда в «Видении на лесозаводе» воображение Носова представляет по обложке именно этого журнала, а не по иконе или иллюстрации в лицевой книге: «вдругъ на дверяхъ показалось изображение журнала „Безбожникъ“, а на обложке его рисунокъ – Судъ Господень, и точь-в-точь тотъ номеръ журнала „Безбожникъ“, который былъ мною привезенъ из усть-цилемской избы-читальни вместе с другой литературой» (с.68).
• [7] Например, герой «гасит» языком раскаленный металлический шарик за чтение журнала «Безбожник» в «Видении на лесозаводе» (с.69), блуждает по «ледяному полю, не имеющему конца», за то, что брил бороду в видении «На ледяном поле» (с.75–76), пьет чернила и ест бумагу в наказание за чтение мирских книг в «Видении о литературе» и т.п.
• [8] Наказания огнем и холодом, по всей вероятности, считались равноценными в средневековой Европе: в видении некоего Дриктхельма, пересказанного Бэдою, грешники из пламени перемещаются в мороз. См.: Гуревич А.Я. Проблемы средневековой народной культуры. М., 1981. С.195.
• [9] Дочь, Роза Степановна Носова, жила в г. Кустанай (Казахстан), до Ефима Ивановича Осташова летом можно было добраться только на лодке или на вертолете.
• [10] Это, например, сюжет о потопе и о спасении Ноя, который используется в видении «О потопе родного края» (с.89–90) и др.
• [11] Сочинения Ипполита Папы Римского, протопопа Аввакума и др.
• [12] В письмах Носов приводит десятки примеров всеобщего падения нравов среди земляков, которые воспринимает как безусловные знамения конца света: самоубийства, пьянство и растущая преступность, грабежи и убийства, каждый раз называя фамилии и имена конкретных людей.