Электронная библиотека
публикации о музее-заповеднике «Кижи»

стр. 470Литература на карельском языке стала активно развиваться в конце ХХ в. К началу XXI в. она пребывала в процессе внутреннего изменения и развития. Для нее были характерны два типа изобразительности: реалистический (прослеживающий эволюцию характера под влиянием обстоятельств) и романтический (отличающийся повышенной эмоциональностью стиля, широким употреблением метафоры, вниманием к личности, противостоящей враждебному ей внешнему миру).

Наиболее яркие образы «своих» и «чужих» представлены в творчестве двух карелоязычных авторов – Мийкула Пахомова и Тамары Щербаковой. Оба автора – представители Южной Карелии: он – людик, а она – ливвик.

Мийкула Пахомова можно по праву считать основоположником людиковской литературы. Благо- даря ему литература на людиковском наречии карельского языка в своем историческом развитии прошла путь от малых форм лирической поэзии до крупного стихотворного произведения с повествовательным сюжетом. Центральным произведением его творчества является поэма «Lyydimua» («Земля людиков»), опубликованная в сборнике «Tuohuz ikkunas» («Свеча в окне») в 1993 г. Поэма изображает в общих контурах исторический путь карелов-людиков: поиски ими лучшей земли, схватки с врагами, испытания войной со шведами. Все содержание поэмы пронизывают фольклорные мотивы. В частности, одним из препятствий на пути людиков становится река. В мифологии финно-угорских народов река является своего рода пограничной полосой, определенным пространством между «своим» и «чужим», между земным и потусторонним мирами. Река является здесь препятствием, которое надо преодолеть. Она становится испытанием для героев. Лишь на третий раз удается преодолеть водную преграду, и удача приходит к «молодцу».

«Свое» и «чужое» представлено М. Пахомовым и в другом контексте. Автор использует контраст черного и белого цветов. Финский исследователь О. Реландер говорил о функции прилагательного «белый» в народной лирике. Белый цвет отражает нечто радостное, красивое, приятное: «Красивым считался человек светловолосый, светлоглазый» [1] . Таким и представлен образ людика-карела в поэме М. Пахомова: «Vauktad tukad, vauktad bardad…» («Белые/светлые волосы, белые/светлые бороды…»). Образ людика – светлый образ. После себя они оставляют только светлое, белое, положительное: Vaugedd’ogi (Белая река), Vaugeddärvi (Белое озеро), Vaugedmeri (Белое море). Таким образом, автор создает своеобразный коллективный портрет народа.

Это доброе, положительное отношение М.Пахомова к своим предкам, этот взгляд «изнутри» людиковского племени не совпадают с восприятием южных карелов северным саамским народом (черноволосым и черноглазым). Светлый (белый) человек воспринимается ими как отрицательный образ. Человек, по облику резко отличающийся от других, может вызывать неприятие (чужой), восприниматься предвестником беды и одновременно восприниматься как божество. Образ людика в видении лапландца именно такой:[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Таким образом, противопоставление белого и черного в поэме представлено людиковским и саамским народами.

Упоминание о Чуди указывает на знание автором исторических корней. Под Чудью понимается не конкретное лицо, а территория, которая называлась Волховская Чудь. Это был своеобразный узел связей между прибалтийскими финнами, скандинавами-варягами и восточными славянами, русскими [2] .

Древние славяне воспринимали древнегерманское слово thiudhoo как Tjudь «чужой народ, чужие люди» и соответственно древнегерманское thiudhija как tjudjь «чужой». Впоследствии восточные славяне стали применять термин Tjudь, превратившийся в Чудь, к прибалтийским финнам (первоначально к Волховской Чуди), оказавшимся в системе Русского государства [3] .

стр. 471Но не только восточные славяне сохранили легенды о Чуди. Д.В.Бубрих писал о том, что лопари хранят воспоминания о нападениях Веси как о нападениях чуддэ, – а чуддэ отражает новгородскую озвуковку термина Tjudь [4] .[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Карелы тоже сохранили предания о противостоянии с саамами. Согласно легендам, саамы обладали большой магической силой. В поэме М.Пахомова содержится упоминание о том, как саамы обращаются к сверхъестественным силам: «Tuldihe tieduunikad,/ Noidat kutstud keragale…» («Приходили колдуны,/ Ведьм звали на собрание…»). Однако обладали магическими способностями и карелы. Например, первые жители севернокарельской деревни Тухкала вспоминали, что вынуждены были обратиться к заклинателю деревни Рува за помощью в борьбе с саамами. Он оказался сильнее их и, по преданию, обратил всех в животных [5] .

Здесь мы видим, что «идея непримиримой борьбы двух миров глубоко проникла и в непосредственное народное творчество» [6] .

Таким образом, в сюжете поэмы «Земля людиков» реализованы конкретные исторические впечатления народа, но при этом уловлены лишь общие черты обстановки, взаимоотношений населявших Север народов.

Современная жизнь изменила уклад карелов. С 1990-х гг. началась активная миграция населения по территории России. Это было вызвано различными причинами, в том числе общественно-политическими и экономическими. В города и села Карелии стали приезжать представители разных национальностей. Несмотря на то, что Карелия всегда была многонациональной республикой, представители южных республик России здесь встречались не так часто. Тенденции современной миграции населения отражены в рассказе Т.Щербаковой «Vuottamatoi oza» («Неожиданное счастье») из сборника «Enne Rastavua» («До Рождества», 2000).

Т. Щербакова родилась в 1944 г. в д.Тукса Олонецкого района и с детства говорила на карельском языке. После окончания школы и педагогического института 35 лет учила детей математике, русскому и карельскому языкам. В 1990-е гг. стала писать сказки и рассказы для детей, является автором семи детских книг.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Повествование в рассказе «Неожиданное счастье» начинается с того, что в деревню приезжают «чужие». Композиция произведения строится на противопоставлении по национальному признаку: в деревне живут карелы, и к ним приехали, как пишет автор, «не карелы и не русские». Представленная здесь естественная оппозиция «свои-чужие», присущая родовому сознанию, архетипична по своей сути.

Признаки этнической группы, которые отличают ее от остальных этнических групп, лежат в основе формирования этнического самосознания, так как, ориентируясь на них, человек с ранних лет учится отделять «своих» от «чужих» [7] . Рассказ Т.Щербаковой, написанный для детей, тем самым способствует формированию этого самосознания.

В образе «чужих» предстает молодая женщина Адели и девочка Марьяна. Для усиления акцента «чужого» Т.Щербакова использует некарельское описание их внешности; обе героини владеют «чужим» языком. «Чужим» в рассказе противопоставлен образ местной жительницы бабы Мати. Баба Матя одинока, и «чужие» остаются жить у нее. Спустя какое-то время эти люди становятся для нее родными – «своими». В их лице она обретает семью. Баба Матя ходит в церковь и благодарит Бога за то, что дал ей семью, а также желает большого счастья и крепкого здоровья Адели и Марьяне.

Обращение Т.Щербаковой к такой серьезной проблематике как этническая терпимость говорит о глубоких религиозных чувствах автора. После двух войн в Чечне у населения России сложился устойчивый негативный образ «кавказца». Это показал опрос, проведенный в 2005 г. Всероссийским центром изучения общественного мнения [8] . Появление такого противопоставления является новым в карелоязычной литературе, к тому же детской. Написать такое произведение автора побудили, видимо, современная ситуация и опыт работы в школе. Постоянные соседи карелов – русские и финны – являются частыми героями произведений современной литературы Карелии, но никогда не противопоставляются как «свои-чужие». Они всегда рассматриваются как соседи. «Кто же вы сами-то будете? Финны или русские?» – спрашивает хозяйка гостей из рассказа О.Мишиной «Vierasmualaizet» («Иностранцы»). И слышит ответ: «Мы карелы, местные мы».

Финляндские идеологи часто прибегают к национальным мотивам, ставя акцент на том, что финны являются для карелов родственным народом, а русские «чужими» [9] . Главное отличие, на который указываетстр. 472 О.Мишина, это язык. Карелы понимают по-русски, а говорят на языке, похожем на финский. С учетом этого идет разделение и на городское, и сельское население. В деревне говорят по-карельски, в городе по-русски. Несмотря на то, что финский и карельский языки относятся к одной языковой группе, они отличаются друг от друга. По мнению самих южных карелов, и финский, и русский языки являются для них чужими, родным они считают карельский. Потребности в знании русского или финского языков у большинства представителей карельского населения не было. При массовой неграмотности двуязычие карелов было слабым и носило групповой характер: языками соседей владела лишь часть мужчин, занятых на отхожих промыслах [10] .[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

В первой половине ХХ в. в южнокарельских деревнях взрослые и дети хорошо говорили по-карельски и не знали русского. Эта особенность карельского населения не раз подчеркивалась в романе Петра Семенова «Puhtasjärven Maša» («Маша из Пухтасъярви», 2004). Так, мать Маши шептала молитву на русском языке, значение которой не понимала. Сестра Маши Марфа вообще была неграмотной. Общение детей с солдатами Красной Армии также свидетельствует о незнании ими русского языка: «Мальчики Микку и Вася всегда вертелись вокруг них (солдат Красной Армии. – Н.Ч.). Солдаты с ними разговаривали и ласково называли „сыночками“, да мальчики не знали, что это слово означает, они думали это плохое слово».

По данным социологического исследования А.А.Кожанова, проведенного в 1974–1975 гг., центральное место у карелов занимали понятия «родной язык» и «национальность» [11] . Спустя 30 лет анализ произведений современной карелоязычной литературы показал, что у писателей существует общность в представлениях о «своих» и «чужих» и главными признаками этнической идентификации остаются внешний облик челове-ка и владение родным языком.

• [1] Relander O. Kuvakielestä vanhemmassa suomalaisessa lyyrillisessä kansanrunoudessa. Helsinki, 1894. S.230–231.
• [2] Бубрих Д.В. Происхождение карельского народа: Повесть о союзнике и друге русского народа на севере. Петрозаводск, 1947. С.23.
• [3] Там же. С.25–26.
• [4] Бубрих Д.В. Происхождение карельского народа: Повесть о союзнике и друге русского народа на севере. Петрозаводск, 1947. С.26.
• [5] Лавонен Н.А. Заговоры в кругу религиозно-магических представлений карелов (по материалам экспедиций 1975–1984 гг.) // Обряды и верования народов Карелии. Петрозаводск, 1988. С.136.
• [6] История советской многонациональной литературы: В 6 т. М., 1970. Т.1. С.46–47.
• [7] Мяки С.А. Изучение национального языка как фактор формирования этнического самосознания // Вепсы: на рубеже ХХ–XXI веков: Материалы межрегион. науч.-практ. конф. «Вепсы – коренной малочисленный народ Российской Федерации: перспективы сохранения и развития» (Петрозаводск, 24–25 апр. 2008 г.). Петрозаводск, 2008. С.160.
• [8] Межнациональные отношения в России [Интернет-ресурсы]: www.wciom.ru
• [9] Карху Э.Г. «Карельская тема» в творчестве некоторых финляндских и советских писателей // Вопросы литературы и народного творчества. Петрозаводск, 1962. С.30 (Труды Карел. фил. АН СССР; Вып.35).
• [10] Клементьев Е.И. Языковая ситуация в Карелии: состояние, тенденции развития // Карелы. Финны. Проблемы этнической истории. М., 1992. С.113.
• [11] Кожанов А.А. Методика исследования национального самосознания (опыт разработки по материалам Карельской АССР): Автореф. канд. дис. М., 1978. С.9–10.