Электронная библиотека
публикации о музее-заповеднике «Кижи»

стр. 485Оценивая степень изученности говоров Низовой Печоры (говоров жителей Усть-Цилемского района Республики Коми), нельзя охарактеризовать ее как достаточную [1] . Важным фактором, способствовавшим оживлению интереса к разноаспектной характеристике печорских говоров в последнее десятилетие, стал выход в свет двух словарей русских говоров Низовой Печоры [2] . Одним из направлений в изучении лексики печорских говоров является ее этимологическая разработка: в силу полиэтничности Европейского Севера России севернорусские говоры включают в себя лексику, разнородную по происхождению, в том числе заимствованную из языков соседних народов (коми и ненцев).

Краткий обзор исследований, посвященных проблеме финно-угорского влияния на русские говоры Европейского Севера, дан в статье Г.В.Федюневой [3] . Автор подчеркивает актуальность данной проблемы и в настоящее время, поскольку территория финно-угорского влияния изучалась неравномерно: среди находившихся в сфере влияния прибалтийского-финских языков наиболее обстоятельному исследованию подверглись говоры северо-запада европейской части России, в то время как северовосточные русские говоры системного описания не получили. Г.В.Федюнева дает общее описание лексики финно-угорского происхождения, представленной в русских говорах Усть-Цилемского района Республики Коми, и обращает внимание на то, что наибольший пласт заимствований составляет здесь коми (пермская) лексика.

В данной работе предпринята попытка рассмотреть лексику печорских говоров, заимствованную из коми языка, с учетом места, которое занимает «чужое» по происхождению слово в лексической системе русского говора, и закономерностей организации его лексической семантики в языке (говоре)-реципиенте [4] .

Лексемы, вошедшие в печорские говоры из коми языка [5] , по тематическому признаку могут быть объединены в несколько групп, которые организуются вокруг объектов трех типов: 1. Объектов естественных, «природных». 2. Объектов искусственных, «культурных», которые в противоположность первым представляют собой продукт жизнедеятельности другого объекта номинации – 3 человека.

К первому классу лексем можно отнести:[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

• географические термины [6] : виска ‘небольшая речка, соединяющая два водоема, проток’ (СРГНП, 1, 74) (коми вис (–к–) ‘проток, протока, канал, соединяющий озеро с рекой’ (КРС [7] , 104); керас ‘высокий обрывистый берег, обычно поросший лесом’ (СРГНП, 1, 309) (коми керöс ‘возвышенность, гора’ (КРС, 269); мег ‘большой полуостров в излучине реки’ (СРГНП, 1, 412) (коми мег ‘диал. излучина, лука’ (КРС, 387) и др.;
• группу слов, связанных с природно-климатическими условиями местности: кыча ‘холодная, морозная погода’, кычево ‘1. О резко изменившейся погоде; 2. О небольшом морозе’ (СРГНП, 1, 371) (коми кöдзыд ‘холодно’ (КРС, 300); няча, няша ‘1. Глина, 2. Жидкая грязь; ил, 3. Сырое топкое место’ (СРГНП, 1, 486)стр. 486 (коми нятша ‘ил’ (КРС, 451); чир ‘плотный заледеневший слой снега, наст’ (СРГНП, 2, 424), зачиреть ‘покрыться настом’ (СРГНП, 1, 277) (коми чир ‘чир III диал. наст’ (КРС, 706); кыльмать ‘о снеге. Липнуть, налипать’ (СРГНП, 1, 371) (коми кынмавны ‘подмораживать, подмерзать’ (КРС, 333); шолеть ‘подтаивать’, шоля ‘мокрый, тающий снег’ (СРГНП, 2, 450) (коми шолля ‘талый, слежавшийся, зернистый (о снеге)’ (КРС, 739) и др.;
• названия растений и животных: ера ‘ива различных пород’ (СРГНП, 1, 199–200) (коми йöра ‘карликовая береза’ (КРС, 252); ёнгель ‘сорное колючее растение, чертополох’ (СРГНП, 1, 199) (коми йöнгыль ‘нарост, шишка’ (КРС, 252); ошкуй ‘белый медведь’ (СРГНП, 1, 553) (коми ош(–к–) ‘медведь’ (КРС, 462) и др.

Второй класс лексических единиц образуют именные лексемы, номинирующие предметы быта и охотничьего и рыбацкого промысла: кантук ‘бочонок’ (СРГНП, 1, 301–302) (коми кантук ‘диал. кадка, кадушка’ (КРС, 260); шурка ‘соска’ (СРГНП, 2, 453) (коми сюр ‘рог, детский рожок для кормления’ (КРС, 630); кулёма, кулёмка ‘1. Ловушка для медведя; 2. Ловушка для мелкого пушного зверя’ (СРНГП, 1, 361–362) (коми кулöм ‘КРС, 315’); талья, тальяна ‘одна из дощечек нижней части ловушки на птиц, зверей’ (СРГНП, 2, 339) (коми таляк ‘сторожок в западне, ловушке’, талявны ‘топтать, наступать ногой’ (КРС, 635); шайкина ‘тонкий гибкий шест, к которому прикрепляется леска с крючком, удилище’ (СРГНП, 2, 435), шатина ‘удилище’ (СРГНП, 2, 440) (коми шатин ‘удилище, шест’ (КРС, 726) и др.

Объектом номинации лексем третьего класса является человек:

• его внешние и внутренние свойства (пощапка ‘1. Походка; 2. Манера поведения’ (СРГНП, 2, 136) (коми тшапитчыны ‘1. Щеголять, модничать, 2. Важничать, кичиться, гордиться, 3. Жеманничать, манерничать’ (КРС, 666); уросить ‘1. Упрямиться, капризничать; 2. перен., шутл. плохо действовать, работать’ (СРГНП, 2, 382) (коми урöс ‘диал. упрямый, норовистый’ (КРС, 689); боршеть ‘ворчать, брюзжать // издавать приглушенные неясные звуки’, боршавитой(ый) ‘ворчливый’ (СРГНП, 1, 40) (коми борöдчыны ‘бормотать’ (КРС, 52) и др.);
• действия (вычиркать ‘1. Разрезать, 2. Раздробить в щепки’ (СРГНП, 1, 129) (коми чирйыны ‘1. Крошить, дробить; 2. Лущить’ (КРС, 707); сунуться ‘упасть, свалиться’ (СРГНП, 329–330) (коми сунтшиктыны ‘споткнуться, споткнувшись упасть’ (КРС, 620) и др.);
• одежда (кырод, кыред ‘1. Лиф сарафана с застроченными на спине складками; 2. Шнурок, стягивающий сарафан под грудью’ (СРГНП, 1, 371) (коми кöрны ‘делать складки’ (КРС, 305) и др.).

В качестве следующего важного признака, по которому можно представить и одновременно различить лексемы печорских говоров коми происхождения, является организация их семантической структуры.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

По этому признаку выделяются, с одной стороны, слова, которые, выполняя номинативную функцию, осуществляют категоризацию мира: в их лексическом значении находит выражение лишь предметная отнесенность слова; с другой – лексемы, смысловая структура которых не ограничивается денотативным ядром, но включает в себя добавочный прагматический (коннотативный) компонент. Обращает на себя внимание, что большинство из рассматриваемых лексем, номинирующих «природные» и «культурные» объекты (лексем моносемичных), относятся в печорских говорах к первой группе нейтральной лексики. Слова же, имеющие в лексическом значении добавочные смысловые элементы, – это преимущественно лексемы, заключающие в себе характеристики качеств человека, причем качеств, оцениваемых социумом отрицательно, неодобряемых им.

Коннотация – закрепленная в языке оценка (эмоциональная, относящаяся к сфере чувств, и экспрессивная, связанная с качественной и количественной характеристикой) объекта действительности – объективируется разными способами.

Во-первых, оценочные элементы могут включаться в само лексическое значение слова: ср. чушковатой(ый) ‘1. Обидчивый, 2. Вспыльчивый’ (И-и, какой он цюшковатой, маленько цёле скажэш, он сразу и цюшнёт), чушнуть ‘рассердиться, обидеться’ (СРГНП, 2, 431–432) (коми чушны ‘обидеть, задеть за живое’ (КРС, 722), чикариться ‘1. Одеваться, наряжаться; 2. Одеваться нарядно, франтить’ (Ну, цё так долго цикарисе, иди давай, ждать веть не буду) (СРГНП, 2, 423) (коми чиклясьны ‘кривляться, гримасничать, жеманиться, кокетничать’ (КРС, 704) и др.

Во-вторых, продуктивным способом выражения эмоционально-экспрессивного компонента является также переносное словоупотребление, развитие на базе какого-либо признака основного значения метафорического лексико-семантического варианта. При этом для языка характерно образование однотипных переносных значений у слов одной лексико-семантической группы. Так, хорошо известно, что названия животных регулярно используются в переносном метафорическом значении для характеристики человека, причем в основном речь идет о снижении предмета речи, «присвоении» ему яркой негативной окраски.

Лексемы печорских говоров, заимствованные из коми языка и объединенные общим значением ‘животное, части тела животного’, могут быть разделены на две группы в зависимости от того, развивают или не развивают они переносное метафорическое значение по модели ‘животное → человек’.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

стр. 487Первую группу составляют лексемы типа раха (коми рака ‘ворона’ (КРС, 557) и мыра (коми ныр ‘нос’ (КРС, 440), семантическая структура которых включает как прямое («животное») значение, так и переносное («человеческое») значение. Ср. раха ‘1. Ворона; 2. перен., неодобр. О грудном младенце женского пола. Раха тут; дефку родила, да краху; девки бутто нелюди, рахи дак.; 3. перен., неодобр. Нерасторопная, забывчивая женщина. Я положыла конверт, а они, рахи, рахи и есть, потеряли письмо’ (СРГНП, 2, 216) и мыра, мырка ‘Передняя часть головы животного, рыбы. – экспр. О лице человека. Мырка-то у тебя не замерзла?’ (СРГНП, 1, 433). Обратим внимание на сопровождающие переносные словоупотребления стилистические пометы неодобр., экспр. (помета, используемая в тех случаях, «когда эмоциональная окраска неопределенна, но контекст свидетельствует об экспрессивности выражения» (СРГНП, 1, 8), которые указывают на заключенную в переносном значении зооморфизмов преимущественно пейоративную оценку предмета.

В печорских говорах отмечены также номинации животных, которые на данной территории фиксируются только в прямом значении, а на других – и в переносном (переносных): ср. ошкуй (коми ош(–к–) ‘медведь’ (КРС, 462) ‘белый медведь’ (СРГНП, 1, 553) и ‘(мурм.) бранно. Об упрямом, непослушном человеке; О лентяе, лодыре; (арх.) Скряга, скупец’ (СРНГ, 25, 90). Связано это, вероятно, с разной степенью употребительности слова, а значит, и его фиксации в устной речи и в письменных источниках: слово ошкуй, согласно СРГНП, отмечено только в письменных текстах сер. XIX – нач. ХХ вв., т. е. хронологически ограничено в употреблении.

Вторая группа названий животных представлена лексемами типа кичан ‘собака’ (СРГНП, 1, 314), кы(и)чко, кычок ‘пес, кобель’, кычка, кычиха ‘собака-самка’, кычанко ‘щенок-кобель’, кычишко ‘пренебр., то же, что кычко’ (СРГНП, 1, 371–372) (коми кычан ‘молодая собака, собачка’ (КРС, 341). Отсутствие метафорического переноса, вполне вписываемого и в данном случае в рамки продуктивного типа ‘животное → человек’, объясняется, вероятно, тем, что в говорах, как и в литературном языке в качестве производящей базы при вторичной номинации выступает не диалектное, а общеупотребительное слово – собака (ср. собáчливой(ый) 1. Который много спорит с кем-н., ругается; 2. Злой, жестокий; собáчной(ый) Очень тяжелый и неблагодарный) (СРГНП, 1, 289–290) [8] .

Таким образом, заимствованные печорскими говорами из коми языка слова пополняют разные семантические сферы: связанные с природно-климатическими условиями местности, с создаваемой человеком материальной культурой и с самим человеком, представленным, главным образом, существом социальным.

Подчеркнем, что коми по происхождению лексемы, объединенные в первой группе, номинируют реалии севера, естественные (несоздаваемые) объекты и явления, а также бытовые и промысловые предметы, которые вместе оказываются связанными с традиционным «миропользованием» (охота, рыбалка и т.п.).[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Объемы понятий, обозначаемых словами коми и русского языков, в целом оказываются соотносимыми, примеры сужения или расширения значения при заимствовании немногочисленны. Особую группу в лексике печорских говоров, имеющей коми происхождение, составляют слова, лексическое значение которых, помимо денотативного ядра, включает дополнительную информацию об отношении говорящего человека к называемому объекту действительности. Коннотация при этом может быть заключена в лексическом значении или в развивающемся на русской почве метафорическом переносе, который, в частности, осуществляется по модели одного из продуктивных типов ‘животное → человек’. Общей в обоих случаях оказывается выражаемая словом преимущественно негативная оценка. Кроме того, обращает на себя внимание тот факт, что в случае развития лексико-семантических производных в качестве источника выступают образы животных, семиотически значимые для народной культуры.

• [1] См.: Ивашко Л.А. Лексика печорских говоров: Автореф. дис. … канд. филол. наук. Л., 1956; Сергиева Н.С. Фонетические особенности русских говоров Коми ССР (цоканье, шепелявые свистящие): Учеб. пособие. Сыктывкар, 1992; Петрова Л.Я. К характеристике ойконимов Усть-Цилемского района Республики Коми // История русского языка и севернорусские говоры. Сыктывкар, 1994. С.130–142; Глебко Г.И. Ойконимия бассейна Нижней Печоры: Автореф. дис. … канд. филол. наук. СПб., 2002; Бунчук Т.Н. Зооморфизмы в говорах низовой Печоры // Актуальные проблемы русской диалектологии и исследования старообрядчества: Тез. докл. Междунар. конф. М., 2009. С.37–39 и др.
• [2] Словарь русских говоров Низовой Печоры: В 2-х т. / Под ред. Л.А.Ивашко. СПб., 2003–2005 (далее – СРГНП); Фразеологический словарь русских говоров Нижней Печоры: В 2-х т. / Сост. Н.А.Ставшина. СПб., 2008.
• [3] Федюнева Г.В. Финно-угорские заимствования в «Словаре русских говоров низовой Печоры» // Вторые Мяндинские чтения: В 2-х т. Сыктывкар, 2011. Т.1 (в печати).
• [4] Основным источником материала для исследования послужили данные СРГНП. Кроме того, источниковую базу составили «Фразеологический словарь русских говоров Нижней Печоры» и «Фразеологический словарь русских говоров Республики Коми» И.А.Кобелевой (Сыктывкар, 2004).
• [5] Кроме данных лексем, отметим также значительное количество пересекающихся в коми языке и печорских говорах русского языка слов, которые объединяются особым видом мотивировки – реальной (изобразительной, звуковой) мотивировкой, в силу чего определить направление или даже сам факт заимствования представляется трудным или невозможным. Сюда относятся глагольные лексемы, которые описательно обозначают действия, производимые разными субъектами. Самый большой ряд слов составляют номинации «голосовых» проявлений птиц и зверей, затем – обозначения звуков, производимых человеком при еде и питье, и звуков особых предметов: текущей воды и кипящей каши.
• [6] Вопрос включенности лексем того или иного языка (прибалтийско-финских, коми, ненецкого) в общий фонд географической терминологии уже получил значительную разработку в научной литературе (см.: Матвеев А.К. Субстратная топонимия Русского Севера: В 3 ч. Екатеринбург, 2001. Ч. 1, 2; Муллонен И. И. Прибалтийско-финская географическая лексика Карелии. Петрозаводск, 1991; Мызников С.А. Лексика финно-угорского происхождения в русских говорах северо-запада: этимологический и лингвогеографический анализ. СПб., 2004; Теуш О.А. Общий фонд географической терминологии в прибалтийско-финских, коми и русском языках // Известия Уральского государственного университета. № 20. Гуманитарные науки. Вып.4. 2001, и др.
• [7] Безносикова Л.М., Айбабина Е.А., Коснырева Р.И. Коми-русский словарь / Отв. ред. Л.М.Безносикова. Сыктывкар, 2000 (далее – КРС).
• [8] Вместе с тем укажем, что в одном из русских говоров Республики Коми – лоемском – коми по происхождению лексема включается в состав фразеологизма: кычко не на что выкликать у кого (презрит.) ‘кто-либо очень беден’ (Кобелева И. А. Фразеологический словарь русских говоров Республики Коми. С. 113).