Электронная библиотека
публикации о музее-заповеднике «Кижи»

Статья подготовлена в рамках реализации ФЦП «Научные и научно-педагогические кадры инновационной России» (тема «Современная русская деревня в социо- и этнолингвистическом освещении»); госконтракт 14.740.11.0229.

стр. 491Двигаясь на северные территории, русские мигранты попали в новые природные условия, что обусловило и новый тип хозяйствования. Надо полагать, что в процессе освоения новых территорий старая идеографическая сетка русских должна была пополняться новыми элементами. Пополнение было связано с познанием новых объектов и явлений действительности, а также с новым видением старых объектов. Практика показывает, что значимым инструментом для освоения новых реалий и пополнения старой идеографической сетки стали лексические заимствования, явившиеся следствием контактов русских с аборигенным населением. Другими словами, старая понятийная сетка русских пополнялась новыми фактами и изменялась под серьезным воздействием семантической сетки языков местного населения.

В качестве еще одного средства освоения русскими новых явлений – по нашим наблюдениям, обычно дополнительного – можно назвать и складывание собственных когниций в отношении тех или иных реалий на базе исконных языковых средств. Вместе с тем, эти процессы можно интерпретировать и как приспособление «своей» лексической системы к новым – сформированным по большей части на базе «чужих» ресурсов – понятиям и новым реалиям. Процессы такого взаимодействия «своего» и «чужого» можно обнаружить во многих зонах севернорусской семантической системы, в частности, в области метеорологической семантики. Проиллюстрируем этот тезис анализом некоторых севернорусских идеограмм, связанных с состоянием снежного покрова.

Для выявления закономерностей соотношения «своего» и «чужого» в какой-либо из лексикосеманти-ческих сфер полезно выяснить, какова роль исконных и заимствованных средств в разработке той или иной идеограммы и какие когниции оказались актуальными при ее формировании. При анализе идеограмм использовались семасиологический, лингвогеографический и статистический методы.

1. Идеограмма ‘уплотниться (о снеге); уплотнившийся снег’. Причины уплотнения снега могут быть различны: от ветра, от долгого лежания, от притаптывания и пр. Идеограмма представлена только исконными лексемами: завьюжить, сплотить [1] (сплотиться, уплотеть), сумёт, убойный [2] ; распространена нешироко (не более 20% исследуемой территории).[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Обращает на себя внимание, что лексемы гнезд сплотить и убойный не развивают в говорах Русского Севера метеорологической семантики, кроме рассматриваемой, что указывает на их ориентированность именно в отношении репрезентации рассматриваемой идеограммы.

Все это означает, что идеограмму ‘уплотнившийся снег’ следует связывать с исконной идеографической сеткой.

2. Идеограмма ‘толстая, крепкая оледенелая корка уплотнившегося снега на поверхности снежного по-крова; наст’. Такая корка возникает в результате оттепели и последующего замерзания с оседанием снега.

Она может быть толстой и не очень, если еще не достаточно сформировалась. По мнению информантов, такая толщина и крепость корки, что она способна выдерживать человека, считается ее нормальным состоянием.

Если корка не настолько толстая, то обычно это оценивается как состояние, еще не соответствующее норме, например, говорят, что наст еще плохой, слабый.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Идеограмма реализуется как на базе исконных, так и на базе заимствованных репрезентантов. Заимствованные репрезентанты: наракуй, чир, засиндать (засинеть), тюка. Ареал заимствований с такой семантикой охватывает около 20 % всей территории Русского Севера. Каждое же из заимствований (в рассматриваемом значении ‘наст’) имеет неширокий ареал бытования. Все заимствованные лексемы, кроме слова наракуй, демонстрируют полисемию в метеорологической сфере. Это значит, что быть уверенным в том, что слово заимствовалось именно для обозначения рассматриваемой реалии можно только для слова наракуй – ненецкого заимствования, распространенного лишь на крайнем северо-востоке Архангельской области и появившемся в результате языковых контактов особого типа [3] . В остальных случаях не исключена спецификация / развитие значения на русской почве.

стр. 492Исконные репрезентанты: вздымать (вздынать, вздынки, здымать, здынка, знимать), закоробить, кижа, корина, мост, ?наста [4] (настла, насто, насты, занастеть), стрежь, ?тужма (тужина, тужмина, тугой, стужать), черстветь. Идеограмма хорошо разработана на базе исконных репрезентантов. Ареал бытования исконных лексем с рассматриваемой семантикой составляет около 40% от всей исследуемой территории – без учета гнезд наст и тужма. С учетом этих гнезд – 70% территории. Целый ряд исконных репрезентантов (вздымать, закоробить, корина, мост, черстветь), по данным КСГРС, не фиксируется в других метеорологических значениях, кроме рассматриваемого, т. е. имеются лексические средства, сориентированные именно на разработку рассматриваемой идеограммы, при этом – что очень важно – один из таких репрезентантов глагол вздымать (с вариантами) широкого распространения (32% от всей территории) [5] ; остальные локальны.

Отметим также, что есть репрезентанты, где признак крепости наста, способности выдержать человека, закреплен в качестве номинативного: это широко распространенное вздымать, вздымки при арх. вздымать ‘поднимать’ [КСГРС]; а также мост при мост ‘всякого рода сплошная настилка из досок, бревен, брусьев для езды и для ходьбы’.

В отношении рассматриваемой идеограммы имеется одна любопытная закономерность, заключающаяся в пересечении денотативных пространств идеограмм ‘наст’ и ‘уплотнившийся снег’. В силу этого репрезентанты идеограммы ‘плотный снег’ могут использоваться и для называния такого денотата как наст; имеется и обратная тенденция: некоторые репрезентанты идеограммы ‘наст’ встретились как используемые информантами для называния уплотненного снега вообще, без указания на причины уплотнения.

Такое взаимодействие идеограмм, надо полагать, отражает исконную, т.е. давно сложившуюся и зафиксированную в исконной семантической системе, когницию в отношении названных явлений, хотя бы в силу того факта, что идеограмма ‘плотный снег’ признана нами исконной (она сформирована на базе только исконных средств репрезентации).[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Таким образом, анализ идеограммы ‘наст’, скорее, позволяет делать предположение в пользу ее исконного характера. (О возможных причинах появления здесь заимствований см. в конце статьи.) 3. Идеограмма ‘тонкая ледяная корочка на снегу и других поверхностях’. Реалия, получившая отражение в этой идеограмме, представляет собой ледяную корочку, образующуюся на поверхности снежного покрова, а также на деревьях, на постройках и т. п. после оттепели или при замерзании выпадающего зимнего дождя. В отличие от наста, такая корочка обладает незначительной толщиной: она проламывается при ходьбе, не выдерживая веса человека или животного. Следствием таких ее свойств оказывается потрепанная обувь, раненые лапы животных, а также мешающий охоте шум ото льда, ломающегося при движении человека. Идеограмма является важной с хозяйственной точки зрения, имеет свои специфические особенности, по сравнению с идеограммой ‘наст’, и довольно широко распространена на Русском Севере.

Идеограмма активно разрабатывается на базе заимствованных лексических средств: календуха, ?сельзя (осельзеть), синда (засиндать, засинеть, синяк), уфка, чир (чира, зачиреть), чит (зачитать), шох (шух).

Ареал бытования заимствований составляет около 50% исследуемой территории. При этом все заимствования, за исключением слов уфка и шох (шух) являются широко распространенными. Все заимствования полисемантичны в отношении метеорологической семантики. При этом в семантических парадигмах лексем обнаруживаются однотипные корреляции к рассматриваемому значению: ‘мокрый снег, снег с дождем’, ‘гололед’, ‘мелкий колючий снег’, ‘моросящий дождь’, ‘шуга, снежная каша на реке при ледоставе’. Таким образом, семантическое пространство, образуемое парадигмами значений заимствований, в когнитивном отношении демонстрирует устойчивые закономерности.

Среди средств разработки идеограммы имеются и исконные: впролом, заколеть, зашлёпать, индяк, леденица, луда, наморозь, наслуд (наслузица), ?сковорода (сковородка), скорлупа, слездобоина, снеженная плесень, собакодёр. Ареал исконных лексем составляет около 25% территории. Основная масса исконных образований узколокальны и нечастотны. Исключение составляют лишь лексемы наслуд (наслузица) и сковорода (сковородка). При этом все исконные лексемы, за исключением слов индяк, леденица и наслуд, не демонстрируют иных метеорологических значений, кроме названного. Оговоренные же лексемы в свою очередь не демонстрируют сходства семантических парадигм.

Такое распределение фактов указывает на значительно лучшую разработанность понятия на базе заимствованной лексики (солидный корпус заимствованных лексем; их широкое распространение; наличие явныхстр. 493 закономерностей в организации семантического пространства) и позволяет предполагать неисконный характер самой идеограммы ‘тонкая ледяная корочка на снегу’. По-видимому, идеограмма оказалась актуальной в силу новых погодных условий и своей «хозяйственной» значимости.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Специфика исконного материала, связанного с обсуждаемой идеограммой, также вполне соотносится с предположением о ее заимствованном статусе: представленные в большом количестве узколокальные исконные образования могут интерпретироваться как новации, характерные для северной территории, именно в силу своей локальности и нечастотности, а также в силу отсутствия устойчивых закономерностей в организации семантического пространства. Последнее как раз и говорит об отсутствии «старой» когнитивной традиции при восприятии явления, а значит, о его новизне для воспринимающего сознания.

Исключением из этой стройной картины является репрезентант сковорода́, сковоро́дка, сковоро́дочка [КСГРС], достаточно широко распространенный и активно функционирующий в архангельских говорах и на севере вологодских и мало похожий на заимствование. На первый взгляд, этот факт противоречит тезису о заимствованном характере идеограммы. Однако следующая этимологическая версия, на наш взгляд, разрешает кажущееся несоответствие, хорошо соотносясь с высказанными выше соображениями относительно взаимодействия «чужого» и «своего» при становлении новой семантической системы.

Так, явно родственными арх. сковорода являются глагольные образования: влг. засковоро́де́ть, заско́воро́дить ‘о первом морозе осенью или после продолжительной оттепели’, ‘высохнуть после дождя, сильно затвердеть (о земле)’; яросл. засковородене́ть ‘затвердеть, загрубеть, стать жестким от жары, сухости или холода’ (пашня засковороденела), а также костр. засковоро́деть ‘засохнуть’ [6] .

В тех же говорах, где распространены приведенные выше лексемы (а также в некоторых соседних с ними), фиксируются следующие фонетически и семантически близкие единицы: яросл. заскородеть ‘схватить утренним морозом’; арх., влад., влг., твер. заскороде́ть, заскороди́ть ‘ссохнуться, стать жестким от жары, холода, засухи’ (заскородила пашня; заскородевшая земля потрескалась) [7] .

Приведенные рус. заскородеть, заскородить ‘засохнуть, схватиться коркой и т.п.’, по-видимому, являются достаточно древними образованиями, родственными широко распространенному рус. диал. скороди́ть, заскоро́ди́ть ‘бороновать’, ‘запахать запущенную пашню’ (брян., влад., влг., ворон., калуж., костр., курск., моск., орл., пск., ряз., смол., твер., тул., яросл.) [8] . Последнее же (с целым рядом других, известных в славянских языках, образований) связывают с и.-е. *(s)ker- ‘резать’ [9] .[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Известно, что семантика засыхания, затвердения, образования корки – именно она представлена в анализируемых глаголах – соотносится с семантикой резания. В частности, это демонстрирует целый ряд русских лексем: ср. рус. диал. заскору́беть, заскору́бить ‘немного подмерзнуть’, ‘ссохнуться, стать жестким от жары, холода, засухи’; заскору́зить ‘то же’, заскору́злый ‘черствый, затвердевший’ [10] , в основе которых также усматривают и.-е. *(s)ker- ‘резать’ [11] . Сюда же рус. кора, корка, скора ‘шкура’ [12] , а также заскора́ть ‘засушить’, заско́ркнуть, заско́рнуть ‘ссохнуться, стать жестким от жары, холода, засухи’ [13] .

По-видимому, рус. скородить ‘засыхать, образовываться корке’ в ряде севернорусских говоров (костр., яросл., влг.) преобразовалось в сковородить. Причиной могла стать аттракция к фонетически сходному сковорода, подкрепленная как затемненной внутренней формой рус. скородить и, судя по имеющемуся материалу, отсутствием у лексемы явных словообразовательных связей, так и семантически: известно, что еда на сковородке покрывается корочкой, засыхает, затвердевает. Таким путем, по-видимому, появилась и арх. сковорода со специфической семантикой ‘тонкая корка льда’, которое можно считать северной семантической инновацией. Слово демонстрирует, как известное и привычное выступает базой для освоения нового, «чужого».

Итак, идеограммы ‘наст’ и ‘уплотнившийся снег’ связаны еще со старой, исконной идеографической сеткой; идеограмма ‘тонкая ледяная корочка’, по-видимому, является новацией и появилась в севернорусской семантической сетке под влиянием идеографической сетки языков аборигенного населения. Такое положение дел в семантической системе на собственно лексическом уровне выражается в предпочтении тех или иныхстр. 494 средств репрезентации идеограмм, а также в тех когнициях, которые демонстрируют лексемы на уровне внутренней формы, системных связей и пр.

Добавим, что в распределении ряда лексических фактов по идеограммам можно усмотреть также отражение процессов включения заимствованного материала в семантические отношения, характерные для «своей» семантической системы, и наоборот – втягивание «своих» фактов в круг «чужих» семантических закономерностей. В заключение отметим также отраженную в северных говорах тенденцию пренебрегать спецификацией ледяных корок, чем, среди прочего, может объясняться появление заимствований в идеограмме ‘наст’.

• [1] Здесь и далее подчеркиванием выделены гнезда, дериваты которых в качестве репрезентантов той или иной идеограммы распространены более чем на 5 % территории Русского Севера, т.е. не являются локальными.
• [2] Выборка репрезентантов идеограмм осуществлялась по картотеке «Словаря говоров Русского Севера» [КСГРС], которая хранится на кафедре русского языка и общего языкознания Уральского государственного университета.
• [3] См.: Матвеев А.К. Материалы для словаря финно-угро-самодийских заимствований в говорах Русского Севера // Этимологические исследования. Екатеринбург, 1996. Вып.6. С.232–233.
• [4] Под знаком «?» приводятся репрезентанты, предположение о происхождении которых, на наш взгляд, может вызывать сомнения, даже несмотря на наличие устоявшейся этимологической традиции. В этом случае предположение о происхождении требовало дополнительных доказательств, которыми как раз и стали выводы об общем характере идеограммы и на которых мы в настоящей работе не останавливаемся.
• [5] На наш взгляд, наличие моносемантичных лексем широкого распространения указывает на хорошую разработанность идеограммы на исконной почве, т. к.: а) демонстрирует специальную ориентацию языковых средств на осмысление того или иного явления действительности; б) демонстрирует уже сформированную когнитивную традицию.
• [6] Словарь русских народных говоров. М.; Л., 1965 (далее – СРНГ). Вып.11. С.35; Словарь вологодских говоров. Вологда, 1983 (далее – СВГ). Вып.2. С.149; Ярославский областной словарь. Ярославль, 1981–1991 (далее – ЯОС). Вып.4. С.52; Лексическая картотека Топонимической экспедиции Уральского государственного университета.
• [7] ЯОС 4:52; СРНГ 11:36.
• [8] Живое костромское слово. Краткий костромской областной словарь. Кострома, 2006. С.307; СВГ 10:28; СРНГ 11:36.
• [9] Фасмер М. Этимологический словарь русского языка: В 4 т. М., 1964–1973 (далее – Фасмер). Т.3. С.652; Меркулова В.А. Украинские этимологии. I // Этимология. 1973. М., 1975. С.55.
• [10] СРНГ 11: 37.
• [11] Фасмер 3: 654; Черных П.Я. Историко-этимологический словарь современного русского языка: В 2 т. М., 2002. Т.1. С.317.
• [12] Фасмер 2:321; 3:650; Этимологический словарь славянских языков: Праславянский лексический фонд. М., 1974. Вып.11. С.44–45.
• [13] СРНГ 11:36.