Электронная библиотека
публикации о музее-заповеднике «Кижи»

Аннотация: В статье рассматриваются лирические рассказы о любви жительниц русской деревни Водлы Пудожского района Карелии, в которых содержатся сведения о традиционных обрядах, исторических реалиях. В текстах, приведенных из авторской книги «Дивная Водла–земля», сохраняются особенности одного из севернорусских диалектов.

Ключевые слова: деревня Водла; Карелия; Пудожский район; Русский Север; русская свадьба; этнография; русская диалектология; севернорусский говор;

Summary: In the article we examine love stories of inhabitants of Russian village Vodla in Karelia. You can see traditions, historical situations in these stories. In texts from author’s book «Wonderful Vodla–Land» one of North dialect is survived.

Keywords: village Vodla; Karelia; Pudozh district; Russian North; Russian wedding; Ethnography; Russian dialectology;

Между прошлыми «Рябининскими чтениями» и этими я наконец закончила книгу «Дивная Водла–земля», [1] которую готовила 50 лет в авторском коллективе с петрозаводскими специалистами; научный редактор – кандидат исторических наук К. К. Логинов. Это не совсем фольклорный сборник, это портреты и характеры пожилых людей одной русской деревни, их песни, сказки, рассказы о жизни. Книга посвящена жителям деревни Водлы Пудожского района. На прошлых Чтениях я рассказывала о том, как прокатилось колесо истории по судьбам водлян. Сейчас я хочу познакомить вас со счастливыми воспоминаниями о любви, наперекор тяжёлым условиям жизни. Пусть отрывки из этих рассказов будут памятью об ушедших талантливых людях.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Марфа Николаевна Васюнова (1901–1977)

«Полюбил меня за писни [2] »

…Идёт от лесу: «Марфа, пой писни–то!». Я и пою эты писни. Каки только знаю, пою. Полюбил меня за писни. Жисть без писен никуда!

Марфа хотела выйти за лю́бого [3] парня, но его родители сказали: «Она быстрая, ёму не пара». Причётов Марфа Николаевна не знает:

Была характером крепкая, причётами не нуждалась!

Александра Фёдоровна Петрова (1931–2010)

«Мы с Митёй через письма познакомились»[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

А мы с Митёй ведь через письма познакомились. Он был в армии. А я у еговой мамы. Я роботала, кладовщиком была там у нас в той деревне. Приедешь поздно, зерно–то принимала, дак приходилось у еговой мамы жить на квартиры. В те́мнях–то не поедешь, осенью, это, короткие дни. И от она неграмотна, заставляла письма писать ему, я писала письма от ей и привет напишу, что Шура Исаева пишет тебе письмо. Письма три написала, а он потом пишет мни самой, специально для меня пришло письмо с фронта: «Ты мне вышли фотокарточку, и мы с тобой будем дружить. Познакомимся». А я потом и говорю, пишу ему: «Да где я сфотографируюсь?», как у нас фотографов–то не было. А в город куды, денег ни копейки, ничё. Пе́ши я не пойду». А он мни фотокарточку послал. Так и пишёт: «Приеду да на тебе женюси». Ой, Господи, вот жених–то мне, старик–то навязалса!

Ему было двадцать пять, а мине было, дак на шесть годов, ак отними, девятнадцать. Ну он женилси двадцати пяти годов, а я тогды–то моло́дой бы́ла. Восемь годов в армии–то отслужил дак. Ну я и не знаю и фотокарточку–то не смею никому показать, боюси.

Я пошла (в колхозе жили – у нас денег нету ницё) в лесоза́готовки сама, без повестки, так и пошла, по своему собственному желанию. Вот пришла, в Ниге была на лесоза́готовке. У нас вот в колхозе до того дожили, что роботам–роботам, а сто грамм на трудодень падёт. Трудодней нароботам, а всё хлеба–то нам нисколько. Ушла, а ён возьми отпуск, ему дали отпуск. Война–то кончилась дак. Да в эту в Нигу–то и приехал туда.

стр. 106Я росла, дак я была, как мальчишка. С девчонками выйдем. Чернозёмна земля–то. Ногу туды кладём, дак печку делам. Потом туды горшочки кладовам. Так играм. А у меня были волосы ой какие густые, чёрные, кудрёватые были. А знашь, землёй–то я начучкалась, чёрнушка… Перед последнима годами, года два до смерти оставалось ище токо, Митя рассказал: «Я постоял, постоял. Я, – гот, – думал: бедна–то девушка, кто тебя взамуж, никто тебя не возьмёт! Постоял, постоял, головой пошатал и тебя пожалел. А ты, ой ты обчеловечиласи, красива так, как я тебя увидел. В Ниге».

Он меня в кино сводил. Вот сходили, да ён мне и понравился, Митя–то, такой красивый, в военной, знашь, гимнастёрке, такой полный ак… И вот с той поры мы писать да писать. Ещё я его три или четыре года ждала. Да вот так от дождаласи. Он приехал в июне месяце. И вот мы стали тут с им дружить да дружить, да и подружились, что и замуж, вот так вот. Поженились.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Нина Григорьевна Башкирова (1924–2012)

«Пошла на свой обонос»

Парень шел, вот мой муж, шли с матерью… В ту пору ведь хлеба не было нигде, а в Водлозере ловили много рыбы. И вот эту рыбу они таскали на санках, возили на ко́нях, когда дорога. В Ке́нозеро ездили, меняли рыбу на хлеб.

Сидит парень, сидит бабка, мать. Старушка розгово́рна така: «Ой, девушка пришла». Мы с ей порозговаривали. [4] Да она: «Поди–ко, подружка, у меня вот сын тут сидит, поди–ко за моего сына замуж». Я говорю: «Я сына не знаю и Вас не знаю, и Вы меня не знаете, дак нечего сватать. На двори́ война, дак про свадьбу теперь не говорят».

Обратно они поехали, наменяли много хлеба на рыбу. И бабка порядила цыгана. Вот цыган их вёз на лошади́. Шурка–то пошла опять на вечорку. И цыган говорит, мы с вами на вечер пойдём. Созвал его, он тут не сказал, что у него платья не но́вы. Васька принёс гармошку. И вот мы песен попели, кадрёлку сходили с девками. А потом цыган: «Парень, говорит, сыграй мне русского. Умеешь?». Он говорит: «Умею». Васька русского заиграл, а я перва пошла. Я перва пошла, цыгана вызвала. И мы с цыганом на пару до того́ доплясали! Дальше полуночи просидели там. А потом эта хозяйка, Федосья Ивановна, россказывала. Говорит, свалилися спать, а цыган–то и говорит: «Сашка, а тебе кака девка понравилась?». А он говорит: «Ма́ленька, котора с тобой плясала. Ой, говорит, быстрая кака она!».

А до Половины доехали, оттуда опять с Водлозера шёл мужчина, и он (будущий муж. – А. М.) написал мне записку левой рукой. У його́ ранение было в праву руку, девять сантиметров костьёв не было, все, это, росщеплёны́ были. Написал записку и сватаеццы. А мне так смешно!

На Восьмоё марта как раз поехали ихние на двух ко́нях опять с рыбой туда в Кенозеро. И он поехал. Прихватил крёстну свою свата́ми, и был ещё старик Семён Шишов, и прихватил этого старика.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

А я вот 23–го февраля ездила за деньгами в район. И всё говорят, где ни живал, ни сыпал, надоть сон загадывать. И вот мне во снях показалсы этот старик, которого мой муж прихватил сватом–то, Семёном звали. Опоясаноси верёвкой. [5]

А я как раз, вот как они приехали, я в тот день пришла пораньше. Стала в шкафу перебирать да обтирать полки, – тпру! тпру! – затпрукало у дому. Я как погляжу: ой, народу! Пятнадцать человек приехало! Думаю, Господи Исусе, неужели все к нам, к ночи? Вот в избу – стук, стук – там ноги пашут, [6] от снега опахивают да. Заходит в избу мужчина. Покрякат, покрякат. Погляжу, опоясаноси верёвкой, белый старик, на лицо хорошой такой он был. Ну, потом опять там в колидоре метлой, слышу, ноги подметат. Двери открылиси, заходит мой суженой. Одет костюм коричневый в чёрну мелку клетку и солдатска шапка. Вот в чём я эту пару выглядела, [7] в том они приехали свататься. Вот выглядела как! Всё, говорят, неправда!

Вот так и началась канитель–карусель. Папы никак не надоть было, говорит: «Парня не хини́м, [8] парня не знам. Но парень ранен в руку, какой он роботник в семьи́? Вся робота на твои плечи будет». А я смеюсь: «Папа, у нас у двух три руки здоровых. Проживём», – говорю.

Потом собраласи родова́ моя. Они там обсудили, что сейчас война, нечего замуж выходить. А потом я ушла утром на роботу в сельсовет, он пошёл со мной. Ня́вгал, [9] нявгал, и сбил меня с толку. Пришла домой, папы и говорю: «Папа, я всё–таки надумала». Он и говорит мне: «Вот что, дочь, стр. 106 послушай меня. Пошла на свой обоно́с, не пеняй на меня. Хорошо ли ты будёшь жить, худо ли ты будёшь жить, но запомни: возврат в этот дом не будет!». Я говорю: «Запомнила, папа, запомнила».

А папа, когда вышла замуж, дак папа три раза за мной приезжал. Скажет: «Поедем, Нина, домой». «Нет, папа, хоть умру, а не поеду, – я говорю, – я ведь запомнила твои слова». А он говорит: «Вся в меня, така же упряма».[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Анна Николаевна Павлова (1931–2011)

«Колокольчик – дзинь, дзинь, дзинь – прозвенит»

– На Святки задумывали сон. Под голову положила полотенце и расчёску. И он мне приснился. Я тогда его не знала, он не приезжал. Думаю: «Какой интересный парень!» А потом приехал к бабушке в отпуск.

Ну он так сразу глаз положил на меня. И вот так походил, походил. А мы–то, девчонки, после вечорки под ручку так идём друг за другом, частушечки поём. А он следом идёт–идёт и вернется. Подойдёт–подойдёт и ве́рнется. Ну он так первый год побегал, побегал, отступился от меня.

А сам только уехал, и прислал мне письмо. Я вообще стесняласи мамы. Раньше ведь стеснялись так родителей. Я‑то не виновата, что мне это письмо пришло. Откуда я знала? Ну он там пишет: «Посылаю воздушные поцелуи. Будешь распечатывать, смотри не упусти! Почему ты меня бояласи? Что я, медведь, что ли, был?».

И потом, когда я стала на прикол, он, как вечер, так идёт к нам. И всё время ходил. Говорит: «Нам, наверно, суждено: я как иду от тебя, так колокольчик – дзинь, дзинь, дзинь – прозвенит. Дзинь, дзинь, дзинь!». В деревне часовенка была, недалеко от бабушки. Теперь дома пожгли все. А часовенку эту рыбак какой–то ростревожил. Мы девчонками ездили в часовенку. Сами не умеем молиться, а так ездили в часовенку.

Потом он всё это вспоминал – этот колокольчик: «Ну этот колокольчик всегда – дзинь, дзинь! Я дойду, – говорит, – до часовенки, а он – дзинь, дзинь! Это нам судьба была. Мне колокольчик предсказал ».[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Мария Дмитриевна Васюнова (1931–2008)

«И есть любовь с первого взгляда»

Приехали мы сюда в Нигу в 52–м году. Пошли мы в лес работать, на повал леса. Я на лошади возила лес, ногу подвернула. Была на больничном. Пошла я в туалет. Один валенок, а вторая галоша. И вот я в туалет, он из туалета. И я на него только поглядела одним взглядом и влюбилась. Влюбилась до́ смерти. Это где–то было в ноябре. Ходили мы всё на танцы, всё. Я каждый день жда́ла: думаю, ну вот подойдет он ко мне, вот подойдет. Нет, не подходит, никак не подходит.

Один раз как–то мы с ним были… в общем, одна девчонка, я, они с каким–то парнем. И вот он меня захватил и поцеловал. Я так испугалась, вырвалась у него, убежала, мне так стало страшно. Вроде и в душе радостно, и страшно стало. И он меня предложил проводить. И вот с 24 марта 53–го года мы с ним стали встречаться.

Шесть лет мы с ним встречались, но редко. Он жил на Водле, я в Ниге. А в 58–м году я уехала в Белгород к сестрам. И мне нужно было вывозить младшую сестру Шурку. Приехали мы, и он как раз приехал. Первый вечер я от него до того допряталась, не знаю, куда спрятаться. Я и под одежду спряталась. Так в этот вечер он меня не нашел. Он зашел домой, а я за пальту́шкими сижу.

На второй день: «Я, – говорит, – сегодня приду к вам». Пришли свататься. И вот, поверите, на меня напал такой смех! Я сижу на детской скамейке и хохочу…, как дурочка. Ну всё, сосватали. Свадьбы, конечно, у нас не было. Колец у нас не было. Фаты у меня не было.

Вот на другой день мы поехали в Кубово, нас зарегистрировали. Обратно мы на попутной лодке ехали. И приехали мы с ним домой в час ночи. Никто нас не встречал, никто нас не поздравлял. Зашли мы в подвал и стали жить. И вот скоро будет через четыре года золотая свадьба. Доживу или нет? А все равно – люблю. И вот верю, что есть любовь. И есть любовь с первого взгляда. На себе испытала.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Что общего в этих и других водлинских рассказах о любовных отношениях в русской деревне 30–50-х годов прошлого века? Тогда традиции уже почти не соблюдались, но зато и замуж насильно не отдавали.

1. Во всех рассказах фигурируют сваты, причём отмечается, что во время войны сватами в основном были женщины, иногда ещё старик да подросток. Мама Шуры Петровой расстроиласы. «А, – грит, – у ей малина ни ука́пала, а успи́ё, – грит. – Она как слепой котёнок, куды она? Ни обуть, ни одеть, что ей в солому, в тука́ц [10] ей завяжем да повезёшь?». Но Шура упоминает обычай при отказе: «На двух конях приехали, что он… борону повезёт?». Шура и Митя настояли на своём.

   У Нины Григорьевны Башкировой ещё по традиции созвали родову: «Они там обсудили, что сейчас война, нечего замуж выходить». Но Нина всё равно выходит на свой обоно́с.

2. Большинство рассказчиков верят в то, что суженая или суженый заранее предназначены Богом или судьбой, поэтому жениха можно высмотреть во снях или увидеть в хомут при святочном гаданье. Капитану Игорю Павлову, жениху Анны Николаевны Павловой, казалось, что колокольчики на часовне звенели: «Нам суждено».
3. Во время бесед с деревенскими жителями я не слышала, чтобы влюблялись из–за богатства. Наоборот, вспоминали жениха Луши, который возмущался: «Без калош парень хорош, а в калошах да не гож!». Парень в калошах считался славутником, [11] а невеста любила другого. Её всё же насильно выдали, но это было давно, в начале ХХ в.
4. Какая девушка привлекала деревенских женихов? Не томная, задумчивая девица, а девушка быстрая – и в танце, и, видимо, в работе. Марфа Николаевна Васюнова называет три характеристики девушки: быстрая, характером крепкая (нужное качество в тяжёлой деревенской жизни) и «полюбил меня за песни». Своё умение петь отмечают многие женщины. Что касается внешности, то не тонкая талия прельщала, а полнота. «Ты как булочка среди булочек!» – говорил Коля Васюнов Клаве, работавшей в пекарне. И Шура Петрова вспоминала о своём женихе: «Ён красивый был, полный дак».
5. Все женщины рассказывали о своей стеснительности, как прятались от женихов: «за пальтушкими сижу». Стеснительность свойственна настоящей любви, не в пример смелости, даже развязности на современном экране.
6. Особую ценность имела верность до гроба и даже после смерти мужа. Муж Матрёны Матвеевны Льдининой утонул, оставив её с пятерыми детьми. Она и сейчас, под 90 лет, женщина тонкой красоты и интеллигентности. «Сватов у ей было, женихов много. Дак она не хотела, чтоб детям был уж не отец», – говорили деревенские.
7. Ещё одно качество – гордость, особенно в рассказе Нины Григорьевны Башкировой, которая вышла на свой обонос и не хотела вернуться к родителям, хотя семейная жизнь складывалась непросто. И не хотела, чтобы об этом было написано в книге: «Пусть так будет. На самом–то деле всё не так было, но ты это не пиши». На самом деле свекровь колдовала так, что муж вместо Нины видел змею. Колдунья потом не могла умереть, пока Нина Григорьевна не простила её.
8. О разводах в то время не было речи. Веру Филипповну Дорохину, которая ушла от мужа–пьяницы, соседки осуждали: «Мы же терпим».
9. Местные лирические песни помогали женщинам выразить свои чувства.

   А теперь–то милый мойСтал совсем чужой,Все те ласки прежниеОн отдает другой.

   С этими словами у Марии Дмитриевны Васюновой связаны грустные моменты жизни, когда она ревновала своего русокудрого красавца Алексея к Матрёне Матвеевне Льдининой, оставшейся без мужа. Алексей Прокопьевич ей просто помогал.

   А Матрёна Матвеевна любит романс:Всё, что было, прошло и не стало.Жизнь прошла, обошла стороной.И осталась одна лишь гитараПоздно вечером плакать со мной.

• [1] Монахова А. С. Дивная Водла–земля. М., 2012.
• [2] Бывшему Ъ (ять) перед мягким согласным звуком соответствует и.
• [3] Жирным шрифтом обозначено ударение в слове.
• [4] Две приставки характерны для слов водлинского говора.
• [5] Характерный для говора оборот со страдательным причастием от возвратного глагола.
• [6] Пахать – мести веником, опахать – обмести веником.
• [7] Выглядеть во снях – увидеть во сне.
• [8] Хинить – ругать. Н. Г. Башкирова объясняет значение слова: «Не ругам, не считам, что он худой».
• [9] Нявгать – несколько раз говорить, повторять, нудить.
• [10] Тукач – связка соломы, травы.
• [11] Славутник – богатый жених.