Электронная библиотека
публикации о музее-заповеднике «Кижи»

Аннотация: Статья посвящена изучению проблемы организации ансамбля в марийском народном зодчестве. Она важна и актуальна как традиция и как ревитализация в современной проектной деятельности и строительной практике, синтезе архитектурной среды и окружающего человека ландшафта.

народное зодчество; архитектурный ансамбль; деревянная архитектура финно–угорских народов;

Summary: The paper studies the problems of the organization of the ensemble in the Mari folk architecture. It is important and urgent as a tradition and as a revitalization in modern design activity and construction practice, the synthesis of the architectural environment and surrounding human landscape.

folk architecture; architectural ensemble of wooden architecture of the Finno–Ugric peoples;

Работа выполнена по гранту РГНФ, проект №14–14–12001.

стр. 204Пространственная организация ансамбля в марийском народном зодчестве во многом была связана с жизнедеятельностью человека. Духовные и функциональные связи ансамбля в народном зодчестве действуют и осмысливаются в системе мировоззрения, где ансамблевое единство является своеобразным фактом художественного сознания. [1] В этой целостной системе проявлялись присущие многим этносам характерные строительные формы и конструкции, ставшие традиционными.

Архитектурно–пространственные и композиционные особенности в деревянном зодчестве комплексно формировались с окружающим природным ландшафтом и с непосредственной организацией самой усадьбы, включающей жилые и хозяйственно–бытовые постройки, земельные угодья. Семантика архаических формообразующих конструкций изначально была связана с народными традициями, религиозными воззрениями, частично сохранившими в настоящее время свое символическое значение.

Древние городища и селища финно–угорских народов Поволжья располагались вдоль проточной воды, у рек и их притоков. По мере роста населения осваивались лесные поляны и удобные для жилья и ведения хозяйства угодья. Последующие поколения, вырубая под жилье и пашни леса, расселялись и на неудобных болотистых, песчаных землях, жили отдельными дворами–усадьбами на расстоянии слышимости звука бычьего рога; главы семейств по утрам подавали ими различные сигналы. [2] С ростом численности населения дворы–усадьбы постепенно объединялись вокруг одной или нескольких близко расположенных усадеб. Из разрозненно расположенных одиночных усадеб постепенно образовывались околотки – группы из 2–3 и более дворов родственников. Параллельно с этим наблюдался и обратный процесс. Перенаселенность поселения, отдаленность и нехватка удобных земельных угодий вынуждали отдельные семьи осваивать новые места, либо поблизости, либо на определенном расстоянии от прежнего поселения, основывая, таким образом, новые починки и выселки. В XVI–XVII вв. у марийцев происходил процесс формирования поселений из отдельных усадеб или отдельных околотков. Беспорядочная планировка селиться рядом, гнездами и в XVIII – начале XIX вв. объяснялась обычаем близких родственников, а условность объединения отдельных дворов, околотков, починков и деревень в одно поселение определялась удобствами обложения и сбора повинностей. [3] Размещение поселений по оврагам или на холмистых местах придавал характер свободно организованных в пространстве и во взаимосвязи с природным ландшафтом населенных пунктов. Рост деревень проводился путем образования разбросанных по разным направлениям большого количества околотков. Сами околотки обычно не выделялись внушительными размерами, постройки в них зачастую располагались кольцеобразно. [4]

У народов Поволжья околотки, очевидно, являлись промежуточной стадией на пути превращения однодворных поселений–усадеб в деревни и села. Поселения подобного типа в строительной практике были распространены еще в XIX в. У мордвы, например, переход от дисперсного расселения к многодворовым поселениям деревенского типа наблюдается с периода ее вхождения в состав Русского государства. У финно–угорских и тюркских народов Урало–Поволжья поселения сельского типа состояли из деревень, выселков, околотков, починков, сел, селец и объединялись общими терминами йал, ял, сола (мар.), веле, бие (морд.), аул, айил (башк.), авыл, йил (тат.), ель, ял (чув.). Общие корневые морфемы ал, ел, ил, ял первоначально обозначали «род», «племя», «родственный союз» основателей поселения. [5] Удмурты старались селиться в таких местах, чтобы лесов, выгонов, полей было в достатке; место поселения обычно избирал стр. 205 жрец, при этом совершался специальный обряд: выбирали красного или белого быка, укрепляли ему на рогах священный ковш и отпускали, где он останавливался – там и возникала деревня. [6] Вплоть до Х1Х в. преобладала свободная рассеянно–гнездовая планировка удмуртских деревень. [7] Наиболее распространенным типом поселения является деревня (зафиксирована в документах с XVII в.). Села возникли в середине XVIII в., их появление связано с массовой христианизацией нерусского населения Поволжья. Они являлись центрами церковных приходов, опорными пунктами христианизации проживающих в Поволжье народов.

Кучевая планировка являлась одной из древних и традиционных форм поселения в регионе. Для нее характерны кривые проезды и переулки, заканчивающиеся тупиками. Особенностью деревень было свободное и просторное расположение дворов обширного размера, где между строениями было отдаленное расстояние. Оно аргументировано противопожарным отношением.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Усадьбы в плане чаще всего имеют форму прямоугольника, в передней ее части располагаются жилые постройки, амбар и ворота, а в боковой – хозяйственные постройки. Количество построек различно. Сюда входит изба с пристроенными к ней сенями, клеть, амбар для хлеба, летняя кухня, хлев, сеновал, сарай или навес на столбах, выходящие на улицу и в огород ворота, конюшня. Прежде чем ставить сруб жилища, марийцы выбирали места и «по утренним и вечерним зорям» ходили туда. Если по утрам и вечерам воздух теплый, место считалось пригодным для строительства: «… и почитают то место счастливо и к сожитию добро и скотине плод счастливой, а где холодный воздух, тут дворов не строят». Известно то, что «выкапывают яму и извлеченную землю насыпают в нее, если земли в яме будет с верхом, значит можно строиться, а если яма не наполнится, то на данном месте строить нельзя». [8]

В формировании своеобразного архитектурного облика марийских и удмуртских усадеб определяющее значение имеют одно- и двухэтажные амбары с двускатной тесовой крышей. На галерею второго яруса вела лестница. В конструкции амбаров обнаруживается сходство с традиционными постройками карел, эстонцев и финнов. В своей конструктивной и планировочной основе эта постройка типична в культуре финно–угорских народов. В дальнейшей эволюции строительных форм и конструкций в ней сохранились пережиточные явления. [9] В марийском зодчестве она имеет также несколько вариантов. Галерея второго яруса располагается как с торцовой стороны, так и с боковой.

Под навесами, сараями или в подклети устраивались погреба для хранения овощей и быстро портящихся продуктов. Нередко их размещают в качестве отдельной постройки во дворах, встречаются на огороде, близко примыкающем к жилищу.

При организации ансамбля поселений и усадеб важная функция придавалась воротам и ограждениям. Традиционными ограждениями были прясло, частокол, плетень. В религиозно–мифологических представлениях ворота «воспринимались как символ деревенского пространственного мира: гостей встречали и провожали у этих ворот, свадебный ритуал начинался здесь же, покойника несли на руках до деревенских ворот». [10] Воротами оформлялись и священные рощи. Они имели оригинальную и характерную для зодчества финно–угорских народов конструкцию. Со двора на улицу и в огород также вели ворота. В первой половине XX в. еще использовались традиционные столбовые ворота с жердевыми конструкциями, своеобразие их архитектуры состояло в использовании деревянных стоечно–балочных конструкций.

Сушилка для снопов овин – традиционное сооружение из тонких жердей – возвышалась на огороде или гумне, имела своеобразную форму в виде конуса и два функциональных уровня. Внизу на дне глубокой земляной ямы разводился огонь, наверху жерди обкладывались снопами для просушивания. Общая конструктивная основа характеризует подобные сооружения разного назначения эстонцев, финнов, хантов и манси.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

В ансамбль построек марийской усадьбы органично входила постройка кудо (изначально оно было местом семейных молений и обрядов).

Традиции народного зодчества впоследствии во многом заимствовались проживающими на данной территории разными народами. Рационализм, основанный на учете природных условий и функционального назначения построек, составляет особенность традиционного деревянного зодчества региона, где функциональные и эстетические качества органически проявлялись в умении комплексно организовать архитектуру в окружающем пространстве. [11] К сожалению, недостаточное внимание к проблемам модернизации деревянных рубленых построек качественно снижает их функциональную и художественно–эстетическую ценности, представляющие перспективную задачу в архитектурной практике. [12]

• [1] Некрасова М. А. Проблема ансамбля в декоративном искусстве // Искусство ансамбля. М., 1988. С. 19–20, 23; Климов КМ. Ансамбль как образная система в удмуртском народном искусстве XIX–XX вв. Ижевск, 1999. С. 67–68.
• [2] Сепеев Г. А. Особенности типологии и планировки марийских поселений // Поселения и жилища Марийского края. Йошкар–Ола, 1982. С. 161–162, 166 (Археология и этнография Марийского края; Вып.6).
• [3] Иванов А. Г. Очерки по истории Марийского края XVIII века. Йошкар–Ола, 1995. С. 32.
• [4] Крюкова Т. А. Материальная культура марийцев XIX века. Йошкар–Ола, 1956. С. 107.
• [5] Мордва. Историко–культурные очерки. Саранск, 1995. С. 155.
• [6] Владыкин В. Е. Религиозно–мифологическая картина мира удмуртов. Ижевск, 1994. С. 36–37.
• [7] Шумилов Е. Ф. Архитектура удмуртской крестьянской усадьбы // Искусство Удмуртии. Ижевск, 1975. С. 216.
• [8] Сепеев Г. А. Архивный документ первой половины XVIII века о восточных марийцах // Вопросы истории и литературы народов Среднего Поволжья. Казань, 1965. С. 91.
• [9] Орфинский В. П. Деревянное зодчество Карелии. Л., 1972. С. 30.
• [10] Владыкин В. Е. Религиозно–мифологическая картина мира удмуртов. С. 219.
• [11] Сепеев Г. А. Основные направления этнокультурных связей марийцев // Тезисы докладов на конференции по итогам научно–исследовательской работы МарНИИ в 1991–1993 гг. Йошкар–Ола, 1994.С. 84; Кудрявцев В. Г. Деревянное зодчество марийцев. Йошкар–Ола, 2004.
• [12] Ушаков Ю. С. Ансамбль в народном зодчестве русского Севера. Л., 1982.