→ Электронная библиотека
→ Рябининские чтения – 2015
→ О рецепции Ганса Наумана в советской фольклористике

Метки текста:

СССР Фольклор

Комелина Н.Г. (г.Санкт-Петербург)
О рецепции Ганса Наумана в советской фольклористике Vkontakte@kizhi

Аннотация: В статье рассматриваются вопросы усвоения теории «спущенных ценностей» немецкого ученого Г. Наумана в России и ее влияние на изучение городского фольклора и фольклора отдельных социальных групп.

Ключевые слова: история фольклористики; теория спущенных ценностей; городская песня; социологический подход;

Summary: The article deals with the adoption of the theory of «lowered cultured values» proposed by German scientist G. Naumann in Russia and its influence on the study of urban folklore and folklore of different social groups.

Keywords: history; folklore; theory deflated values; city song; the sociological approach;

Статья написана при поддержке гранта Президента Российской федерации МК-3884.2014.6 «Запрещенный фольклор в истории советской науки».

стр. 313В работах фольклористов 1920–х гг. происходят поиски научного метода, который бы отвечал марксистской теории. Для большинства гуманитарных дисциплин желательным было включение в их методологическую базу социологической составляющей. Статья Ю. М. Соколова 1926 г. «Очередные задачи изучения русского фольклора» направлена на социологизацию фольклористики. Ученый пишет, что «новые требования современной науки и самый фольклорный материал настойчиво толкают на планомерное и всестороннее применение социологического метода». [1] Понятие «народ» в послереволюционные годы стало включать в себя не только крестьян, но и рабочих, следовательно, начал изучаться не только крестьянский/деревенский фольклор, но и городской.

В годовом плане Фольклорной секции Института по изучению народов СССР (ИПИН) на 1931 г. говорится: «Основной проблемой фольклорной секции является <…> перестройка всей системы фольклористики и построение ее на основе марксистско–ленинских принципов. Основной же темой становится всестороннее изучение современного фольклора в его разнообразных формах <…>. Генеральной темой Ф<ольклорной> С<екции> является изучение современного фольклорного репертуара колхозов, заводов, а также и городских окраин, где особо существенное значение приобретает учет и изучение фольклора деклассированных элементов». [2]

Социологическое направление в фольклористике 1920–х гг. было поддержано теорией немецкого ученого Г анса Наумана (Науманна) (1886–1951). Ю. М. Соколов пишет, что «Советские фольклористы ознакомились с этими книгами (Ганса Наумана. – Н. К.) лишь к 1926 году». [3] М. К. Азадовский в «Истории русской фольклористики» говорит об источниках теории Наумана. Предшественником Наумана он считает Отто Группе: « … мысль Группе об “опустившейся культуре” легла в основу последующих определений фольклора. Наиболее отчетливо ее сформулировал крупнейший швейцарский фольклорист Э. Гофман–Крайер в статье “Was ist Volkskunde”: “Das Volk produziert nicht, es reproduziert nur” (“Народ не производит, он только воспроизводит”)». [4]

В статье 1928 г. «О социологическом изучении фольклора» Ю. М. Соколов солидаризируется с немецким ученым: «… Науман подчеркивает могучее воздействие города на деревенскую жизнь и фольклор в прошлом и настоящем. <…> Важно то, что центр внимания фольклористики перемещается к вопросам остро–социального порядка. Это ли не приближение фольклористики к социологии? И прав Науман, когда именно в этом построении вопросов социологического порядка он видит отличительные черты новой “современной фольклористики и этнографии”». [5]

Советским ученым приходилось отказываться от прежних романтических, патриархальных представлений о фольклоре, чтобы не быть обвиненными в «великодержавном шовинизме» и русском национализме. Теория Наумана и его интерес к городской культуре позволял отечественным ученым стр. 314 обращаться к городским темам, при этом новаторский подход немецкого исследователя был сродни поискам нового метода в Советской России. Городская песня хорошо вписывается в теорию Наумана о «спущенных сверху ценностях», и интерес к ней и к городским темам в фольклористике 1920–х гг. был очень велик.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

В учебнике 1932 г. «Русский фольклор» Ю. М. Соколов в позитивном ключе излагает теорию Г. Наумана: «В результате детальных исследований оказывается, что очень многие из чрезвычайно популярных фольклорных произведений возникли не в толще ”народной“ (крестьянской) массы, а в господствовавших материально и политически и следовательно более культурных социальных слоях: в феодальной боярской знати, дворянстве, торговом купечестве, а также в промежуточных слоях – духовенстве (многие духовные стихи, заговоры и т. д.), мещанстве». [6]

Е. Г Кагаров оставил две заметки по поводу доклада Ю. М. Соколова «Теория Наумана и ее социально–политические корни», состоявшегося 20 января 1933 г. в Ленинграде. Доклад прозвучал на объединенном заседании Фольклорной секции Института по изучению народов СССР и Фольклорной секции Института речевой культуры. В одной из заметок Кагаров отмечает: «Не останавливаясь здесь на положениях (весьма спорных) докладчика, я хотел бы обратить внимание на то, что основная мысль Наумана о снижении культурных ценностей <…> не представляет собой ничего нового, но является по сути дела лишь видоизменением провозглашенного французским социологом Габриэлем Тардом в конце XIX века тезиса». Далее Е. Г. Кагаров ссылается на книгу Тарда «Les lois de l’imitation» (1890; русский перевод под заглавием «Законы подражания», 1892). Близкие мысли Кагаров находит у последователей Тарда (Р Вормса и ряда других), однако делает вывод, что «Ганс Науман – по–видимому, независимо от французской социологической школы – построил свою теорию взаимодействия двух стихий: опустившихся вниз, в “народ” культурных ценностей и реликтов первобытной общинной культуры, собрав обширный арсенал доказательств своего основного положения». [7] Во второй заметке Кагаров отмечает противоположность позитивистских взглядов Наумана эстетико–романтической этнографии и считает, что уход от изучения крестьянства – одна из тенденций в немецкой науке: «Против исключительного изучения ‘vulgus in populo’ или крестьянства сейчас в Германии намечается сильная реакция: изучают “этнографию пролетариата” <…>, “этнографию города” <…>, “этнографию современности” …». [8]

Критика Г. Наумана 1936 г. была вызвана постановлением Всесоюзного комитета по делам искусства при Совнаркоме СССР о пьесе «Богатыри» Демьяна Бедного, после которого теория «аристократического происхождения фольклора» была объявлена ошибочной. В газете «Правда» от 21 ноября 1936 г. в статье И. Лежнева и Л. Тимофеева «Бедные люди» говорилось: «Что это за “странная наука”, которая ставит себе целью дискредитировать народное творчество и отнять его у народа? Кому выгодно утверждать, что народ получает культуру от высших классов? Фашистам, конечно. Это и доказывает всеми силами фольклористика фашистской Германии, в лице Ганса Наумана». [9]

Т. Г. Иванова и В. А. Бахтина обращаются к теории Г Наумана в основном применительно к его критике в середине 1930–х гг. и справедливо интерпретируют ее как проявление вторжения политики в науку. [10] Т. Г. Иванова считает Ю. М. Соколова последователем исторической школы, утверждая, что теория княжеского происхождения былин принадлежит учителю Соколова – В. Ф. Миллеру, и не имеет отношения к немецкому фольклористу. В. А. Бахтина также склонна считать, что Ю. М. Соколов не был сторонником теории Г. Наумана.

Вероятно, стоит разделять представление о присвоении высокой культуры в отношении эпоса и в отношении городской песни для фольклористики 1920–1930–х гг. Работы о княжеском происхождении былин среди последователей исторической школы в отечественной фольклористике восходят к В. Ф. Миллеру. Однако довольно интенсивное исследование городской песни в ее социальной дифференциации все же, на мой взгляд, восходят к идеям Наумана. Прекратившееся изучение городской песни не означало, что советские исследователи отвергли основу программы немецких ученых – поиска литературных источников народных песен. На протяжении 1930–х гг., и далее в 1960–е гг. и 1980–е гг. стр. 315 в СССР выходят статьи и сборники о литературных прототипах известных песен и сборники песен русских поэтов [11] и др.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Вторая волна упоминаний Наумана в научной полемике была связана с послевоенной политической кампанией по борьбе с «космополитизмом». В статье В. М. Сидельникова, опубликованной 29 июня 1947 г. в «Литературной газете», сообщается: « … среди литературоведов были горе–теоретики, говорившие о том, что фольклор – это извращенная, опустившаяся, снизившаяся культура. Лучшие художественные образцы русского фольклора они возводили к западным источникам, весь наш былинный эпос приписывали влиянию “варяжских пришельцев”». [12] В этой цитате соединяются обвинения в увлечении теорией «спущенных ценностей» Наумана, упоминается теория «аристократического происхождения былин» и новые обвинения в компаративных исследованиях – поисках западных источников русского фольклора. Теория заимствования и миграции сюжетов А. Н. Веселовского смешивается с теорией «спущенных ценностей». Русский народ, по мнению партийных идеологов, должен быть самодостаточен, а его творческий потенциал не вызывать сомнений.

М. К. Азадовский в своей оправдательной речи 31 марта 1948 г. на открытом заседании Ученого совета Пушкинского Дома отвечал на критику: «… фольклористы не имели возможности опереться на марксистско–ленинское наследие, как это имеет возможность сделать история литературы. <…> Фольклористам приходилось часто ощупью идти, и поэтому процесс перестройки и перехода для нашего отряда был наиболее трудным. Братья Соколовы искренне верили в то, что проповедуя теорию аристократического происхождения эпоса, они высказываются как марксисты». [13]

Укажем также, что в статье Ю. М. Соколова «Русский былинный эпос», посвященной его «самооправданию» по обвинениям в увлечении идеями Наумана, в одной из сносок он проводит такую параллель: «… я (в лекциях. – Н. К.) говорил, что даже те элементы, которые проникали в народ из культуры господствующих классов, и те не воспринимались народом пассивно, а подвергались творческой переработке, исходя из положения основоположников марксизма, что “мысли господствующего класса являются в каждую эпоху господствующими мыслями” (Маркс и Энгельс. О Фейербахе. Архив Маркса и Энгельса, кн. 1. Москва, 1924 г.)». [14]

Таким образом, теория «спущенных ценностей» Наумана в советской фольклористике 19201930–х гг. являлась вариантом нового социологического подхода в дисциплине. Она позволяла изучать городской фольклор и фольклор разных социальных групп. Критика данной теории в 1936 г. привела к приостановлению изучения городского фольклора. Однако продолжал изучаться фольклор рабочих и поиски литературных источников лирических песен. В период борьбы с «космополитизмом» имя Наумана упоминается вновь в контексте «очернения» творческих сил народа.

// Рябининские чтения – 2015
Отв. ред. – доктор филологических наук Т.Г.Иванова
Музей-заповедник «Кижи». Петрозаводск. 2015. 596 с.

Текст может отличаться от опубликованного в печатном издании, что обусловлено особенностями подготовки текстов для интернет-сайта.

новости поиск контакты
Музеи России - Museums in RussiaМузей-заповедник «Кижи» на сайте Культура.рф