Электронная библиотека
публикации о музее-заповеднике «Кижи»

Аннотация: Работа выполнена на материале опубликованных и архивных записей печорских былин и причитаний. Предметом изучения являются образы жилых и нежилых построек. Характеристика дается на основе анализа их номинаций и относящихся к ним определительных сочетаний.

Ключевые слова: былины; причитания; Печора; дом; двор;

Summary: The work is performed on the material published and archival records of the Pechora epics and lamentations. The subject of the study are the images of residential and nonresidential buildings. Description is given on the basis of their nominations and related attributive combinations.

Keywords: epics; lamentations; Pechora; house; yard;

Работа выполнена в рамках проекта, финансируемого РГНФ и Республикой Коми (№ 14-14-11003 а(р)).

стр. 353Жилище занимает важнейшее место в традиционной картине мира и в жизни людей в целом. По мнению А. К. Байбурина, «жилище – один из ключевых символов культуры». [1] Именно поэтому образы жилых построек находят отражение в фольклорных текстах. Хотя жилищу в фольклорных произведениях отводится второстепенная роль, это не снижает интереса к характеристике образов дома и других построек. В. Г. Смолицкий отметил: «Описание избы в произведениях фольклора никогда не бывает самостоятельным. Оно подчинено повествованию о человеке, о его настроениях, мыслях, поступках. В картинах, представленных певцом и сказителем, обстановка дома, как и пейзаж, служат фоном для людей, которым посвящено произведение». [2]

Объектом данного исследования стали былины и причитания – похоронно–поминальные, свадебные, а также бытовые (окказиональные) и проводные, записанные в Усть–Цилемском районе Республики Коми и Ненецком автономном округе Архангельской области. Предметом изучения являются образы жилых и иных построек в этих произведениях. Источником послужил корпус опубликованных и архивных записей, в которых выявлены все номинации и определительные сочетания обозначенной тематики; именно на их основе строится предлагаемая характеристика.

Рассматриваемое нами микрополе «жилые постройки» в былинах Печоры представлено девятью объектами: шатер (195 употреблений), дом (87), терем (54), палаты (51), изба (11), дворец (8), хоромы (6), помещение (2) и жилище (2). В причитаниях Печоры данное микрополе включает шесть объектов: дом (12), хоромина (7), терем (6), изба (5), хата (4), квартира (1). Как видим, перечни совпадают в трех словах (дом, изба, терем).

Слово дом используется для общей номинации жилища. Эпитеты «большущий», «великий» (например, БП [3] 1, № 3: 79, 105, «Святогор и Илья Муромец») указывают на размеры строения; определения «царский» (БП 2, № 272: 120, «Соломан и Василий Окулович»), «змеиный» (БП 1, № 12: 178, «Добрыня Никитич и Змей») – на принадлежность определенному классу героев (например, царю или Змею). В причитаниях данное слово служит для номинации жилища жениха, невесты или покойного. Отметим, что дом в составе причитаний является метафорической заменой слова «гроб» (ФА СыктГУ [4] 03171–21: 22), а формульное сочетание «витое гнездо, золотое кольцо» (РНБЛ [5] с.139, № 37: 92) относится к жилищу супружеской пары или «новому дому» умершего (гробу). Примечательно, что при описании последнего как «нового дома» умершего делается акцент на отсутствии дверей, окон, столов и стульев, которые обязательны в доме живых.

Слово хоромы в печорском эпосе относится к жилищу князя и царя и является синонимом слов «дворец» и «палаты» (БП 1, № 147: 18, «Дюк Степанович и Чурила Пленкович»). В плачах родственное ему слово хоромина выявлено в составе сочетаний с отрицательной коннотацией, например, «злая лихая хоромина» (РНБЛ с. 101 № 20: 195), используемых при передаче случаев, когда после переезда в новый дом человека постигла скорая смерть. Синонимом хоромины в причитаниях является хата (РНБЛ с. 214, № 38: 6–7).[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

стр. 354В печорских былинах слово изба, употребляющееся, как правило, без эпитетов, служит для номинации жилища как простых крестьян, так и князя Владимира (БП 1, № 43: 35, «Исцеление Ильи Муромца»; БП 1, № 47: 175, «Исцеление Ильи Муромца»). Что касается причитаний, то данный объект выявлен только в связи с описанием жилища умершего (МГУ [6] 1980, т. 5., с. 4676–4677: 41, 42).

Слово терем довольно часто встречается в рассматриваемых былинах в составе определительного сочетания «высокий терем» (БП 2, Прил. 3, № 1: 96, «Скопин»); в единичном случае определение «златоверхие терема» (БП 1, № 114:104, «Три поездки Ильи Муромца») относится к описанию жилого строения, принадлежащего княгине Златыгорке, мифической героине. В печорских плачах слово терем выступает как в значении «жилое строение», так и «гроб» (новый дом умершего).

В рассматриваемом микрополе «жилые постройки» выявлены номинации, которые встретились только в былинах. К ним относятся палаты – в составе популярного сочетания «белокаменные палаты». Своего рода оппозиционную пару составляют сочетания «княженецкие палаты» (БП 2, № 174: 33, «Сорок калик») и «княженецкие поганые палаты» (БП 1, № 143: 129, «Исцеление Ильи Муромца»), первое из которых относится к жилищу князя Владимира, а второе – к жилищу Соловья–разбойника. Только в эпосе также встретился дворец – богатейшее строение, жилище князя Владимира (БП 1, № 43: 150, «Исцеление Ильи Муромца»).

Так как в былинах прежде всего описывается воинский быт, вполне закономерно, что наиболее популярным строением (во всяком случае – в печорских былинах) оказывается шатер. Стоит отметить, что в эпосе эпитеты маркируют разделение шатров на «свои» и «чужие», [7] иначе говоря, на те, которые принадлежат русским богатырям (они всегда белого цвета), и на вражеские (они всегда черные), что мы видим и в печорских былинах (например, «белый шатер» Дмитрия Брянского и «черный шатер» Сокольника). Эпитеты к данному объекту также указывают на время, затраченное на их изготовление («быстрой», «быстер») (БП 2, № 143: 17, «Дюк Степанович и Чурила Пленкович»), на принадлежность кому–либо: «богатырский» (БП 2, Прил. 7 № 69: 49, «Илья Муромец и Батый–царь»), «цыганский» (БП 2, Прил. 1, № 20: 28, «Илья Муромец и Сокольник»). Слово шатер в печорских былинах выявлено и со сложными эпитетами, такими как «черной чернобархатный», «русский белобархатный», «белой русский», «бел белополотнян», «белой белокамен».

Слово помещение встретилось всего дважды в пределах одного пересказа былины «Исцеление Ильи Муромца». Непопулярным в эпосе оказалось также слово жилище, используемое для описания дома Змея (БП 1, № 11: 34, «Добрыня Никитич и Змей»). К единичным относится номинация квартира (СыктГУ 0301–14: 52) в похоронно–поминальном причитании, записанном в конце XX в.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Микрополе «двор» в печорских былинах и причитаниях представлено перечнями из трех объектов, два из которых совпадают – это двор и баня; первое слово оказалось популярнее в былинах (69), второе – в плачах (51). Различаются перечни словами сарай (отмечено 2 употребления в былинах) и единичной номинацией подворье из причетов.

В былинных текстах двор появляется в сюжетных ситуациях встреч, приезда одних героев к другим. Почти в половине всех употреблений данный объект выступает с определением «конный» и служит для номинации конюшни в отрывках, где богатырю предлагается выбрать себе коня (БП 1, № 103: 47, «Илья Муромец и Калин–царь»). В корпусе печорских причетов данный объект представлен только в похоронно–поминальных плачах (РНБЛ с. 81, № 14: 180).

Являясь ключевым подпространством «невестиной свадьбы», баня наиболее характерна для свадебных причитаний. Определительные сочетания с этим словом – «жаркая баенка» (СыктГУ 032346: 1), «парная баенка» (СыктГУ 0323–47: 1), «последняя девья жаркая» (СыктГУ 0330–1з: 1, 3) и т. д. – образуют формульные номинации этого объекта. [8] В эпосе данная номинация выявлена всего один раз в сочетании «парна баенка» в связи с упоминанием об Омельфе Тимофеевне, матери Дюка Степановича (БП 1, № 141: 243, «Дюк Степанович и Чурила Пленкович»). [9]

Только в былинных текстах встретилось дважды слово сарай в сюжете «Дюк Степанович и Чурила Пленкович», причем с эпитетами «золотой» (БП 1, № 114: 125) и «серебряный» (БП 1, № 141: 38), что соответствует высокому социальному положению богатыря–купца.

стр. 355К непопулярным принадлежит слово подворье: оно отмечено лишь в плачах, причем – в похоронно–поминальных (например, Астахова [10] № 2: 58).[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Отметим, что тематическое поле «жилище» в причитаниях Печоры представлено более скромным номинативным рядом, нежели в былинах. Проанализировав ключевые слова и относящиеся к ним определения, разбив их на две группы («жилые постройки» и «двор»), можно выделить наиболее частотные и редкие словоупотребления и определительные словосочетания. Например, шатер был выявлен только в эпосе (причем в большом количестве употреблений), так как именно эта постройка характерна для богатырского быта, тогда как в причитаниях наиболее частотными оказались слова гнездо как метафора дома, который покидает умерший, и баня как один из основных объектов свадебных плачей. Можно увидеть также связь номинаций конкретных строений с определенными былинными героями.

Стоит выделить функции объектов и определительных сочетаний из тематического поля «жилище» в конкретных эпических сюжетах. Некоторые объекты составляют фон для основного повествования, указывают на местонахождение героя (например, дворец князя, парная баня Омельфы Тимофеевны). Другие же являются важнейшими деталями в составе определенных сюжетных мотивов: например, получение богатырем коня с конного двора. Большие строения, дорогие материалы маркируют либо принадлежность героя к иному миру, либо его особый статус среди других персонажей. Особого внимания заслуживает указание на принадлежность к «своему» или «чужому» с помощью эпитетов.

Причитания же относятся к жанрам, которые сопровождают и оформляют ритуальные действия, связанные с переходом человека в иной статус. Именно в контексте обряда плачи становятся особо значимыми. Свадебные плачи направлены по большей части на комментирование ритуала, оформление контактов между разными участниками ритуала, а похоронно–поминальные – на коммуникацию между миром живых и миром мертвых. Микрополе «жилые постройки» представлено объектами, которые в печорских свадебных причитаниях выступают в своем прямом значении и служат для номинации жилища жениха или невесты, в похоронно–поминальных и бытовых причитаниях данные объекты могут выступать в качестве метафорических замен и называть жилище умершего человека (например гнездо, терем).

Специфика образа дома в былинах и причитаниях заметно проявляется и при обращении к микрополям «части жилища», «предметы интерьера», «границы, входы / выходы», которые в данной работе не рассматриваются.

• [1] Байбурин А. К. Жилище в обрядах и представлениях восточных славян. Л., 1983. С. 3.
• [2] Смолицкий В. Г. Русь избяная. М., 1993. С. 19.
• [3] Здесь и далее в основном тексте сокращением БП обозначено издание: Былины Печоры / Сост. и подгот. текстов В. И. Ереминой, В. И. Жекулиной, В. В. Коргузалова, А. Ф. Некрыловой; отв. ред. А. А. Горелов. СПб.; М., 2001 (Свод русского фольклора: Былины в 25 т.; Т1–2). После номера тома и номера текста двоеточием отделен номер стиха.
• [4] Здесь и далее в основном тексте сокращением СыктГУ обозначен источник: Фольклорный архив Сыктывкарского государственного университета: Усть–Цилемское собрание (записи 1986–2000–х гг.).
• [5] Здесь и далее в основном тексте сокращением РНБЛ обозначено издание: Русская народно–бытовая лирика. Причитания Северного края в записях В. Г. Базанова и А. П. Разумовой 1942–1945 гг. / Вступ. ст. и коммент. В. Г. Базанова. М.; Л., 1962. Раздел I. Печора.
• [6] Здесь и далее в основном тексте сокращением МГУ обозначен источник: Архив кафедры фольклора Московского государственного университета, ФЭ-12 (записи из Усть–Цилемского р-на Коми АССР, 1978, 1980 гг.).
• [7] Новиков Ю. А. Семантическая оппозиция «свой – чужой» в эпических жанрах фольклора // Новиков Ю. А. Динамика эпического канона. Вильнюс, 2009. С. 32.
• [8] См.: Канева Т. С. «Банные» причитания усть–цилемской свадьбы в севернорусском контексте // Народная культура в слове и тексте: Сборник исследований и материалов памяти Валентины Викторовны Филипповой. Сыктывкар, 2013. С. 95–104.
• [9] О бане как «женском» пространстве см.: Канева Т. С. Парная баенка, девья последняя: ритуал в поэтической формуле (на материале усть–цилемских свадебных причитаний) // Palaeoslavica. 2013. Vol. 21, № 2. Р 94–107.
• [10] Здесь и далее в основном тексте сокращением Астахова обозначен источник: Печорские причитания и заметки о похоронном обряде в записях экспедиции ГИИИ 1929 г. (из полевых дневников А. М. Астаховой) / Публ. и коммент. Т. С. Каневой // Из истории русской фольклористики. М., 2013. C.109–146.