Электронная библиотека
публикации о музее-заповеднике «Кижи»

Аннотация: Статья посвящена одному из наиболее ранних периодов проникновения славян на территорию Заонежья, возможно, нашедшему отражение в преданиях о «панах». Не исключено, что легендарными «панами» были представители велетского союза славянских племён из Северо–восточной Германии.

Ключевые слова: топонимика; предания; славяне; Заонежье;

Summary: The article is devoted to one of the earliest periods of penetration of the Slavs on the territory of Karelia, perhaps, reflected in the stories of the «pans» («lords»). It is not excluded that the legendary «lords» were representatives Valets Union of Slavic tribes from the North–East Germany.

Keywords: place names; legends; Slavs; Onega lake;

стр. 524Предания о «панах» – одна из наиболее загадочных страниц в истории Карелии. Многочисленные предания доносят до нас противоречивые отголоски событий из периода первоначальной колонизации края. Паны в них предстают то, как разбойники, грабящие и даже убивающие местных жителей, а также сжигающие их жилые постройки, то, как предки отдельных групп севернорусского населения. Предания о «панах» часто перекликаются с преданиями о чуди, что затрудняет поиск истоков фольклорных сюжетов. Тем не менее, есть основания предполагать, что в основе этих преданий отразились воспоминания о славянском (паны) и финноугорском (чудь) соперничестве в заселении Русского Севера.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Согласно отдельным преданиям, паны создавали в Заонежье укреплённые поселения, городища и замки «с огромными воротами, на возвышениях, при реках и вообще в местах, по большей части неприступных». [1] Местную округу при этом они держали в постоянном страхе, совершая постоянные вылазки и набеги. В замках и домах панов хранились награбленные сокровища и деньги.

Часто предания о «панах» связаны с конкретными местами Заонежья. Так в одном из сообщений говорится, что паны жили в районе современной деревни Горка: один из панов проживал в обнесённом тыном доме в двух верстах от Горки на Шинковом наволоке, а другой – на острове Коневце близ Агафа–наволока, к югу от деревни. В предании упоминаются железные или медные ворота, скрип которых был слышен соседу, и служил сигналом для ухода на покой. А когда паны ушли из Горской местности, ворота были сброшены в воды Онего. [2]

В свете многочисленных фактов об участии в заселении Верхней Руси южнобалтийских славян (польское и немецкое Поморье) [3] предания о «панах» требуют особо пристального изучения и осмысления. Результаты недавней экспедиции петербургских учёных в район Вендланда (Северная Германия) свидетельствуют о заметной близости традиционных культур и быта славян Полабья и русского населения севера России. В частности, ими была отмечена определённая близость тамошних крестьянских домов и севернорусских изб. Явные аналогии с Русским Севером обнаружены в занятиях населения, таких, например, как кузнечный промысел, рыболовство, земледелие, добыча речного жемчуга, производство льна. [4] В наиболее раннем славянском проникновении в районы Обонежья могли принимать участие представители разных племён, заселивших Верхнюю Русь. Есть основания считать, что среди них могли быть и кривичи. Возможно, что именно о них напоминают названия двух деревень в районе средней Водлы – Большие и Малые Кривцы. Севернокривичский облик имеет и название острова в Кижах – Еглов (ср. крив. егла – ель). Примечательно, что деревня напротив о. Еглов на материке звалась Подъельники.

В этом движении на Север нельзя исключать и отдельные коллективы балтийских славян (вендов). Сравните названия от Волхова до Беломорского Поморья: Вындин остров на Волхове, с. Винницы (Vingl) на стр. 525 Свири и Повенецкий рядок в Заонежье. Типы керамики, обнаруженные в нижнем слое Неревского конца Новгорода, а также на поселениях нижнего течения Волхова, Мсты, Прости, на Старой Ладоге имеют ближайшие аналоги на городищах Северной Польши (Волин, Колобжег), в междуречье Одера и Эльбы, а также на острове Рюген. Нетрудно заметить, что это всё земли, населённые во второй половине I тыс. н. э. преимущественно лютичами (велетами).

В топонимии Заонежья отыщется начало параллелей славянским топонимам немецкого и польского Поморья. Ср. Borkewitze и заон. Борковицы; Malkewitze заон. Мальковец; Muglitze – заон. Моглецы; Zarnekow – заон. Жарниково; Lutkowitze – заон. Лутково, Lübeschina – заон. Лебещина.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Приходится признать, что до сих пор нет явных археологических подтверждений раннему славянскому присутствию в Обонежье. Правда, недавно и славянское проникновение в юго–восточное Прила- дожье археологи относили лишь к XI в., хотя сегодня эта дата, благодаря открытию Любшанской крепости, заметно удревняется. [5]

Нельзя, видимо, считать очевидным прибалтийско–финский (вепсский) характер курганной культуры юго–восточного Приладожья, где происходили сложные полиэтнические процессы. Вновь становится дискуссионным вопрос об этнической принадлежности колбягов. Думается, что и формирование самобытных черт заонежских и части пудожских говоров могло происходить в период славяно–финских контактов в низовьях Волхова и юго–восточного Приладожья.

О том, что часть местного населения Присвирья и Обонежья воспринимала панов, как своих предков, вероятно, свидетельствует обычай поминовения «панов», отмеченный Г. И. Куликовским. [6] Традиция была связана с так называемым Киселёвым днём, отмечавшимся в четверг на Троицыной неделе. Стоит напомнить, что полабские славяне называли четверг как perendan, то есть день Перуна. Как известно, Перун был наиболее почитаемым божеством у славян и балтов циркумбалтийского региона.

Лексема -pan- широко представлена в славянских языках: ср. др. – слав. рanъ, польск. раn, чеш. pán, верхне-и нижнелуж. pan, кашуб.pôn укр. пан в значении «господин, барин, помещик».

Сегодня мы отмечаем на территории Заонежья те топонимы, которые обнаружены в местах бытования преданий о «панах», а также те, что можно рассматривать как определенные свидетельства раннеславянского проникновения в данную местность.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Курганы. Урочище, находящееся в 2–3 км к северу от деревни Горка (Кондопожский р-н).

Агафа–наволок – урочище вблизи д. Горка. Ср.: 1. др. слав. ogava, чеш. оhava, н./луж.hogawa «изверг, чудовище»; 2. н./луж. hogawa «мифическое существо».

Шинков–наволок, Шинковщина – урочище вблизи д. Горка. Ср.: н./луж. šenka из нем. schänke «трактир»; н./луж. šenkowaś «дарить».

Пан–камень. Большой камень–валун к северу от бывшей деревни Мижестров (Медвежьегорский р-н). Камень пользовался мистической славой среди местных жителей.

Панская Гора или Городок – урочище на берегу Путкозера.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Паньково. Сельхозугодья у бывшей деревни Спас на севере Уницкой Губы.

Гардак Кожинский и Гардак Комлевский (Гардаков). Два холмистых урочища в районе бывшей деревни Посад (Вёгорукса). Наиболее известен Гардак Кожинский, расположенный в южной части деревни Посад. Урочище представляет собою холм конической формы (возможно, моренного происхождения) на небольшом мысу, который вдаётся в Вёгорукский залив Уницкой Губы Онежского озера. Очевидно, что в прошлом это был небольшой остров, отделённый от деревни Посад узкой водной преградой. С северо–востока от холма – устье Кузнецкого ручья. На плоской вершине холма Гардак – круглая площадка диаметром около 13 метров. Край её окаймляют камни–валуны.

В названии урочищ с названием Гардак (Гардаков), вероятно, присутствует лексема gard в значении «укреплённое (огороженное) место». Названий с подобной основой особенно много на южнобалтийском побережье (кашубо–словинский регион и северо–восточная Германия). В языке потомков венедов–поморян лексема gard означала «укреплённое поселение». Вёгорукские урочища с основой Гардак (скорей всего это уменьшительная форма от gard → gardek) больше напоминают городища – убежища, где могло укрываться местное население в случае нападения со стороны неприятеля. Второй вариант названия Гардаков – скорее всего является усеченной формой названия мыса, где находится урочище – Гардаков наволок.

Кардополе. Сельхозугодья близ деревни Бардово. Деревня Бардово находилась в северу от деревни Кокорино, где в своё время были обнаружены средневековые курганы приладожского типа. В основе стр. 526 топонима Кардополе нельзя исключать той же основы gard, что и в предыдущем случае. Оглушение согласной в начале слова можно объяснить прибалтийско–финской адаптацией славянского этимона.

Итак, кем же были «паны» обонежских преданий? Вероятнее всего, представителями второй волны славянской колонизации Верхней Руси – велетами и рюгенцами. Именно для них был наиболее характерен вооружённый захват новых территорий с жестоким «примучиванием» аборигенного населения. В конце первого тысячелетия какая–то часть «панов», видимо, сумела проникнуть и на северное побережье Онежского озера, где уже появились первые колонии приладожского типа. Судя по преданиям, «паны» сумели оставить по себе недобрую память. В памяти народной остались также «панские дельницы», «панские клады», отдельные фольклорные сюжеты (к примеру, местная старина «Королевичи из Крякова»), а также, не исключено, и местная судостроительная традиция – лодки кижанка и сойма удивительным образом схожи по своим формам с ладьями из Рюгена и Щецина. Возможно, именно от славян–велетов получили своё прозвище прионежские прибалтийско–финские насельники: ср. нижнелуж. Luźiki (ludźiki) – «маленькие люди».[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

• [1] Чудские предания и предания о «панах» // Памятная книжка Олонецкой губернии на 1867 г. Петрозаводск, 1867. С.113.
• [2] Там же. С.114.
• [3] Молчанова А. Балтийские славяне и северо–западная Русь в раннем средневековье. М., 2008.
• [4] Мыльников А. С., Иванова–Бучатская Ю. В., Новик А. А. В лесах Северной Германии: По следам исчезнувших славян: Полное собрание материалов первой Российско–германской этнологической экспедиции в Северную Германию 2000 г.: В 2 т. СПб., 2009. Т 1. С.236–253.
• [5] Археология Карелии. Петрозаводск, 1996. С.309.
• [6] Куликовский Г. И. Похоронные обряды Обонежского края // Олонецкий сборник. Петрозаводск, 1894. Вып. 3. Отд.2. С.422.