Электронная библиотека
публикации о музее-заповеднике «Кижи»

Статья подготовлена в рамках выполнения проекта БРФФИ №Г18МС-005 от 30 мая 2018 г.

Аннотация: Статья посвящена пейзажному искусству Е.И.Зверькова (1921–2012), народного художника СССР, академика Российской академии художеств, лауреата Государственных премий. Материалы статьи расширяют диапазон представлений творчестве мастера на Русском Севере, выявляют новые аспекты его пейзажной живописи 1950–1960-х гг. Рассматривается линия творчества живописца как мастера камерных пейзажей и монументальных пейзажей-картин.

Ключевые слова: эпоха «оттепели»; «суровый стиль»; русский импрессионизм; реализм; национальная школа пейзажа;

Summary: The article deals with the landscape art of Efrem I. Zverkov (1921–2012), the People’s Artist of the USSR, Academician of the Russian Academy of Arts, Laureate of the State Prizes. The article expands the range of ideas about the years of the artist’s work in the Russian North, reveals new aspects of his landscape painting of the 1950s–1960s. It also presents him as the master of chamber landscapes and monumental landscapes-pictures.

Ключевые слова: the time of «thaw»; «severe style»; Russian impressionism; realism; national school of landscape;

При изучении восточнославянской заговорной традиции особый интерес и важность приобретают окраинные зоны расселения этносов, к тому же в инославянском соседстве. В заговорных системах таких территорий зачастую консервируются многие архаические черты, а влияние соседних этносов и своеобразная конфессиональная ситуация выражаются в оригинальных мотивах и образах. В статье пойдет речь о заговорах и традициях народной медицины русского старожильческого населения Причудья и Печорского края – самых западных рубежей Восточной Славии. Материалом послужила выборка из Русского фонда фольклорного архива Государственного литературного музея им. Ф. Р. Крейцвальда в г. Тарту (Eesti Kirjandusmuuseum) .

Судя по собранному материалу, сложно судить о наличии у собирателей детального опросника, хотя установка на запись поверий из сферы народной медицины наряду с песенным и прозаическим фольклором у них несомненно была. Практически каждая рукопись содержит сведения из этой области жизнедеятельности и каждый из собирателей так или иначе уделил ей внимание. И все же невозможно с уверенностью утверждать, что выбранная коллекция записей объективно отражает всю палитру представлений русских тогдашней Эстонии о болезнях и избавлении от них (1920-1940-е гг.).

В выбранной коллекции представлены главным образом лечебные заговоры, описания ритуальных действий, в том числе с использованием средств растительного происхождения, а также заговоры и представления сферы животноводства и взаимоотношений внутри социума (любовная магия, порча, суд и т.д.). Традиционные формы лечения называют ворожбой, а сами заговоры в отельных деревнях – стихами: «Когда дети не спят, то их ворожат»; см. также информацию собирателя об одном из рассказчиков: «ворожит, неграмотный, “ни азу Божьява ня знаю”»; «Кагда сажают хлебы в печку, тагды папашут памялом печку, а после па рукам и при jетам гаварят стих (заговор)».

Заговоры от сглаза (в текстах представленные как «уреки, вси асуды, вси пригляды») относились к числу самых востребованных в деревнях и Печорского края, и Причудья. Для этоq группы прежде всего характерен мотив воды-очистительницы, которая омывает все окрестности и таким же образом очистит человека от сглаза. Этот мотив практически повсеместно фиксируется на Псковщине, популярен в Новгородской области и доминирует в соответствующей группе на северо-востоке Витебщины. Классический образ сакрального персонажа в мифологическом центре в русских заговорах Эстонии представлен прежде всего образом Богородицы, иногда с ангелами-архангелами, но и любопытным парным персонажем Дарья да Марья. Константной характеристикой этого образа является указание на то, что она «свежей водой умывается, русой косой утирается». Вместе с тем именно эти женские имена в парных конструкциях лидируют в заговорном севернорусском антропонимиконе в ряду покровителей, представляющих природные стихии, – зори, реки: «Зоря Марья, друга Дарья, утренна зоря Марья, вецерня Маремьяна, зимля, отець нёбо, цярь морьской, поп водянной, водянной батюшко…»; [1] «Четыре сестрицы, Захарий да Макарий, сестра Дарья да Марья, да сестра Ульянья, сами говорили, чтобы у раба Божия щеки не пухли». [2] У белорусов Смоленщины и русских Новгородчины Дарьей именуется женский представитель духов локусов: «Жиў быў Захар Магдалинывич, жана Дарья, а сын Никита», [3] «Надо встать и поклониться в землю на зарю, потом по кругу три раза. В обратную сторону кланяться и говорить: “Дарья, Дарья, дай мне здоровья”». [4]

«Порченых» называли в Причудье затряхлыми и в ритуальном очищении прибегали к сакральным локусам местного ландшафта. Любопытно, но среди данной коллекции заговоров практически не встретилось популярных у восточных славян текстов от «испуга», кроме обрывочного упоминания «…сорак шесть, как вы дыма ня бойтись, так ты ня бойся, младенец, испуга» и ритуала с названием «дар отдать», когда на месте «испуга» обращаются к хозяевам локуса: «Земляной царь и земляна царица (водяной и водяная/ветряной и ветряная), помогите и пособите рабы Божией Марии». Подобные ритуалы распространены в Новгородской обл. и на востоке Беларуси, иногда под названием притки. Нарушение равновесия предполагало прежде всего ритуал прощения, с необходимостью включающий жертвоприношение. Соответствующие приговоры целиком повторяли обрядовую мотивацию и оформлялись согласно формуле «хлеб-соль прими, а здоровье верни».[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

В функциональной группе заговоров детям на добрый сон в текстах русских Эстонии, а также соседней Псковщины и северной Витебщины предпочтение отдается мифопоэтической коммуникации с астральными объектами, чаще подчеркнуто с зарей. Из оригинальных способов лечения этого недуга выделяется ритуал передачи ребенка через ступеньки лестницы в подвал и обращение к брусьям и ступенькам с просьбой забрать «ночницы», в данном случае «паленошные». В Причудье, Печорском крае и на северной Псковщине выделяется самостоятельная «гажья болезнь» у детей, которая выражается в симпомах «будя как змей виться и глаза в яво будуть раскосы». Причинами болезни указывается поведение беременной женщины, не только активное ее воздействие на змею («перерубит»), но и просто факт «увидеть угря, гада», или когда муж увидит, или даже увидеть во сне. Предотвратить болезнь оказывалось возможным, тотчас подняв глаза «к солнышку». Зафиксированная в Новоржевском районе так называемая спиралица (горб как последствие сглаза) выявляет прямую параллель с северо-полесскими крылишчами. В Печорском уезде зафиксированы и специальные заговоры при спировице (горбатая спина и грудь).

Заговоры от грыжи в целом составляют специфику севернобелорусских и севернорусских заговоров, здесь они выделяются особой популярностью, богатством мотивов и вариантов устойчивых сюжетных схем. Вербально-ритуальный комплекс мер от грыжи организован вокруг предиката грызть, который как характеризует основные симптомы, так и определяет акционально-заговорную стратегию. К числу самых популярных способов избавления от грыжи у ребенка в Причудье относится лечение при помощи таракана: берут таракана, пускают его на тело ребенка, и он сам отыскивает больное место, впивается в него, сосет до тех пор, пока не отвалится.

Заговоров и примеров ритуального лечения от лихорадки в коллекции достаточно, чтобы утверждать особое внимание к этому недугу. Подробно представлено представление о двенадцати видах лихорадок – двенадцати сестрах-«красавах». Заговоры прежде всего разрабатывают сюжет Сисиниевой легенды. Фольклоризация апокрифической молитвы здесь дала неожиданные варианты переплетения архаических мотивов и христианских образов, формул и сюжета «Сна Богородицы»: Дева Мария, где Ты спала, ноцивала. / В городи Вифлиеми. / Мне не спалось, много верзилось. / Ишли 12 православнях Марий. / Буйны головы ломком ломить, / Белы костацьки пилить…» (д. Малы Изборской вол.).

Блок ритуально-магического лечения и заговаривания при кожных болезнях включает несколько конкретных заболеваний: рожу, лишай, чири, «нечисть», золотуху. Обращает на себя внимание неоднократное указание на то, что рожу лучше лечат эстонки и латышки. Вербальное лечение рожи, столь разработанное в белорусской и в целом в восточнославянской традиции, здесь бедно. Русскими Эстонии довольно подробно проработаны представления сферы хирургии, и что особенно заметно – в мифопоэтическом плане. Это и мифологические этиологии, и устойчивая персонификация болезни, и представления о диалоге с нею и т.д. Представления о волосне/волосе (панариций) очень популярны и находят ближайшие параллели с записями из Подвинья. Повсеместно лечение осуществлялось с помощью колосьев. На север в Псковской области использовали черный папоротник или «бор» – пучок молодого вереска. Для псковской традиции, а также у русских Эстонии характерна цветовая характеристика и в целом стремление к подробному перечислению волос, в среднепсковских районах болезнетворный волос даже персонифицируется и приобретает имя собственное – Сам Самовик. Спецификой здесь является включение в ритуальную практику камней, иногда разноцветных, которым приписывается особая сила выгона волоса.

Отличительной особенностью заговорной традиции русских Эстонии выступает функциональная группа заговоров от «скрыпа» – боли руки вследствие перенагрузки и своеобразного скрипа кости. Поэтическая персонификация этой болезни находится целиком в рамках традиции (см. ночница красная девица; рожа, рожица, красная девица – «Скрып скрыпица, красная девица»; лечение осуществляется по принципу магического обмена с дверью, которой этот самый скрип и предлагается: «Дверь, дверь, вазьми свой скрып, аддай добра здаровье рабу Ивану»). Широко по территории России, на северо-востоке и в Поднепровской части Беларуси боль спины, радикулит получил наименования «утина». Схема избавления от него едина на всей территории бытования, именно высекание боли широко известно у фино-угорских народов, к примеру вепсов. [5] [текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Зубная боль повсеместно связывалась с проникновением в зуб болезненных червей, соответственно, целительная процедура сводилась к их изгнанию. Если предписание обувать всякий раз одну и ту же ногу во избежание зубной боли известно и в православных деревнях, и далеко за пределами Печорского края, то записанная у старообрядцев связь этой боли с избыточным говорением встречается впервые: «И кто многа гаварит, языком расшатывают зубы – так вот и балят» (г. Тарту).

Лечение туберкулеза (чахотки) включало использование веществ с семантикой нечистого, некоторых растений, но более интересны рассказы о якобы заползании и выползании из нутра спящего больного змеи. Болезни живота, у белорусов и на значительной части России известные как «золотник», в данной коллекции почти не описаны, только в единичных случаях упоминается, что «пуп с места сашол». Между тем, пограничье Псковщины выделяется непосредственным обращением при этой болезни к пупу.

Заговоры от змеи, столь популярные в псковско-новгородской, литовской и севернобелорусской зонах, в русских поселениях Эстонии не составляют единого комплекса, хотя в отдельных чертах продолжают названные традиции – в стремлении выговорить все цвета змей, но главное – формулой «Гад, возьми свой яд». На фоне характеристики змеи – «Гад ты гад, липовое жегло, ловянное сердце», – уже на уровне эпитетов утверждающей несерьезный, ненастоящий характер ее сущности и, соответственно, укусов, понятно приписывание себе самому противоположных качеств – «Царь муравей, не кусай меня, у меня тела медна и кровь железна», произнесение которых в Причудье надежно оберегало от укусов муравьев.

После рассмотрения материала на фоне известных русских заговоров остаются без ответа некоторые вопросы. Так, один из собирателей Ф. Коняев, о котором на данном этапе сведений не имеется, в Ревеле (ныне Таллинн) от некой (некоего) Е.И. Ренар(-а?) записал пять текстов книжного происхождения, к которым отыскались практически дословные параллели из собрания И.П.Сахарова, статьи А. Блока «Поэзия русских заговоров и заклинаний». О растиражированном в сети Интернет «демоническом любовном заклинании» с зачином «Во имя сатаны и судьи его демона, почтенного демона Пилата, Изгемона» этот же собиратель пишет, что «это заклинание передано старухой Авдотьей Кусовой» из с. Нос.

Таким образом, систематизированные мотивы и образы русских заговоров, записанных на территории Эстонии с 1928 по 1948 г., позволяют высказать некоторые наблюдения. Наиболее разработанными оказались функциональные группы от сглаза, детской бессонницы, грыжи, кровотечения, зубной боли и «скрыпа», что в целом соответствует приоритетам севернорусской традиции. В то же время обращает на себя внимание скудость или даже отсутствие текстов при таких распространенных недугах, как «испуг», рожа, «золотник». Анализ текстов, записанных от выходцев с южной Псковщины, подтверждает возможность рассмотрения заговорной традиции севернобелорусских и южнопсковских районов как единого ареала. Тексты, записанные в Причудье и Печорском уезде, в целом составляют определенное единство, с естественными преимущественными параллелями печорских заговоров с иными, зафиксированными на территории современной Псковской области. Наибольшее количество соответствий выявляется с новгородскими материалами, что укладывается в гипотезу о том, что «основное ядро предков полуверцев и староверов Причудья Эстонии сформировалось во времена расселения носителей древненовгородского диалекта по Северу России». [6] [текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

• [1]  Мансикка В.Н. Заговоры Пудожского уезда Олонецкой губернии // Sborník filologický. Vydává III. Praha, 1926. Sv. 8. Č. 1. № 63, архангел.
• [2]  Майков Л. Великорусские заклинания. СПб., 1869. № 63, архангел.
• [3]  Добровольский В.Н. Смоленский этнографический сборник. СПб., 1891. Ч.1. С. 214.
• [4]  Фольклор Новгородской области. История и современность / Сост.О. С. Бердяева. Новгород, 2002. С. 298.
• [5]  Винокурова И. Ю. Мифология вепсов: энциклопедия. Петрозаводск, 2015. С. 466.
• [6]  Касиков А. Русские Причудья Эстонии в XVI–XVIII веках (по историческим и языковым данным) / А. Касиков, Е.А. Васильченко, Ф.А. Савихин. – ULR. http://kizhi.karelia.ru/library/ryabinin-2007/510.html (дата обращения – 21.01. 2018).